Телохранители для Магистра

Гарри же следовать примеру своего друга не собирался. Эти, вдруг откуда-то взявшиеся друзья Джеймса Поттера, и крестный мужчину, вдруг вновь ставшего юношей, несколько напрягали.

Где они шатались, когда Мальчик-Который-Выжил десять лет своей жизни томился в чулане под лестницей?

Почему он узнал о том, что является волшебником, лишь от Хагрида?

Почему для того, чтобы почувствовать себя нужным хоть кому-то, ему понадобилось путешествие в другой мир?

Нет, эти люди были чужими для него.

Где-то вдалеке раздались какие-то взрывы и хлопки. Несколько Пожирателей Смерти схватились за предплечья, а кое-кто послабее рухнул на колени.

— Темный Лорд, он здесь, он зовет нас! — воскликнула Беллатриса, пытаясь подняться, и тут же забилась в конвульсиях на полу, крича от боли.

— Я разрешала тебе говорить? — ледяным тоном, от которого вздрогнули все присутствующие, поинтересовалась Морд-Сит.

— Н... н... нет! — слабым голосом произнесла Лейстрейндж.

— Нет, госпожа Гермиона, — повелительно поправила Грейнджер, нежно касаясь своим алым прутом плеча волшебницы.

Мрачные своды Отдела Тайн вновь содрогнулись от высокого женского крика.

— Будь ты проклята, поганая грязнокровка! — дождавшись перерыва в пытках, с ненавистью выплюнула самая верная и фанатичная последовательница Волдеморта.

Молодая колдунья в ответ на это только тепло улыбнулась, но те, кому довелось видеть её глаза, содрогнулись — столько маниакальной страсти и желания сломить, причинить боль было в её взгляде.

— Ответ неверный, ученица. Давай попробуем еще раз. Итак, я разрешала тебе говорить? — мягким голосом повторила свой вопрос девушка, ласково проведя алым стержнем по ребрам своей жертвы. Раздался противный хруст костей, а вопли Пожирательницы Смерти перешли в обреченный вой. Её товарищи содрогнулись.

— Нет, гряз... госпожа Гермиона, — покорно прохрипела Беллатриса.

Метки слуг Темного Лорда накалились до предела так, что их больше нельзя было игнорировать. Требование явиться перед своим хозяином было настолько однозначным, что почти все они тут же аппартировали к нему. Остались только миссис Лейстрейндж, валяющаяся на полу, и Люциус Малфой, все никак не способный расстаться с сыном.

Глава 14

Люциус смотрел на своего повзрослевшего сына, узнавая и одновременно не узнавая его. Этот красивый, сильный и уверенный в себе юноша, перебрасывающийся язвительными репликами с поттеровым отродьем и грязнокровкой, был так не похож на того мальчика, что некогда старался во всем подражать ему, но в то же время он определенно был Малфоем. Даже спустя пять лет, проведенных неизвестно где, его движения и жесты выдавали в нем наследника благородной фамилии. И от этого в сердце аристократа буйным пламенем разгоралась гордость.

— Драко, — пристально глядя сыну в глаза, нерешительно произнес старший Малфой.

Он столько всего хотел сказать своему мальчику, столько всего спросить, но сейчас его хватило только на это.

— Отец, — сдержанно кивнул ему юноша, явно не выказывая никакой радости по поводу своего возвращения на родину.

Рядом с ними примерно в таком же ключе протекала беседа между Поттером и Блэком. Первый был совершенно не рад вернуться в Англию и не горел желанием броситься на шею своему крестному отцу, а второй мучительно не мог подобрать тему для разговора. Диалог явно не клеился.

У Грейнджер здесь не было никого из близких, поэтому разговаривать ей было не с кем. Грязнокровка с садистской усмешкой на тонких губах вертела в руках свой прут на золотой цепочке и задумчиво поглядывала на сжавшуюся в углу Беллатрису.

А чуть в сторонке неторопливо переминались с ноги на ногу остальные члены Ордена Феникса. Они не получали указаний от Дамблдора на случай возвращения первого Мальчика-Который-Выжил, а сами придумать они ничего не могли.

О дуэте доблестных гриффиндорцев — Невилле Лонгботтоме и Дине Томасе — все просто напросто забыли, а те — надо же какое благоразумие! — и не напоминали.

Шум и взрывы где-то вдалеке прекратились, а метки двух оставшихся в зале Пожирателей Смерти взорвались нестерпимой болью — Темный Лорд желал видеть своих оставшихся здесь слуг немедленно, и промедления его не устраивали. Беллатриса уже и так сидела на каменных плитах, поэтому, когда Волдеморт довел боль в знаке мрака до уровня нескольких хороших Круциатусов, ей оставалось только завыть и вжаться в стену. Люциус же, в отличие от своей свояченицы, такой надежной подпоркой не обладал, поэтому, когда боль в метке достигла своего апогея, он рухнул прямо на своего сына.

— Отец! — аккуратно придерживая старшего Малфоя за плечи и помогая ему присесть рядом с мадам Лестрейндж, вскрикнул Драко.

С момента своего появления из Арки Смерти это было единственное его проявление сыновних чувств. До этого он вел себя так, будто расстался со своим родителем сегодня утром за завтраком.

Люциус грустно улыбнулся. Неужели для того чтобы сын вспомнил о том, что у него есть отец, нужно чтобы тот едва ли не сходил с ума от боли?

Рядом истошно захрипела Беллатриса, которую Грейнджер раздраженно ткнула своим прутом. Мадам Лестрейндж всхлипнула и затихла, раскачиваясь из стороны в сторону. Похоже, у самой жестокой Пожирательницы Смерти началась банальная истерика.

— Отойди, — властно потребовала она, отодвинув слизеринца в сторону, и, прищурившись, окинула отца своего друга внимательным взглядом.

— Гермиона, ты же Морд-Сит, ты — госпожа боли, а значит, можешь помочь! — заволновался Драко.

Старший Малфой подавил желание закатить глаза — дожили, наследник благородного семейства умоляет о помощи грязнокровку!

— Мне нужен доступ к его метке, — резким отрывистым голосом, словно бы отдавая приказ, сообщила гриффиндорка.

Юноша тут же резким движением разорвал на руке отца мантию вместе с рубашкой и сюртуком, обнажая почерневшую до состояния угля метку. Бледная кожа резко контрастировала с пульсирующим всеми оттенками тьмы черепом и выползающей из его рта змеей, и от этого они выглядели почти живыми.

Грейнджер с силой сжала предплечье Люциуса затянутой в алую перчатку рукой и укоризненно зацокала.

— Как же тебя так угораздило? — отстраненно поинтересовалась она. — Вроде бы глава семьи с большими деньгами и связями, а позволил какому-то самозваному лорду поставить на себе рабское клеймо. В Д'Харе такими вот штуками, только не настолько художественными, темные колдуны помечают подопытных или жертвенных животных.

Люциус прошипел нечто ругательное на французском и откинулся на стену.

Блондин возвел глаза к потолку, словно призывая его в свидетели.

Восхитительно!

Грязнокровка тыкает носом в экскременты главу рода Малфоев!

И куда только катится этот спятивший мир?

— Нечего на небо пялиться, второе пришествие Создателя ещё не скоро, — фыркнула гриффиндорка, — а вот вторая волна боли из клейма...

— Так ты сможешь что-то с этим сделать, Гермиона? — подошел к затянутой в алую кожу девице Поттер.

— Да не вопрос! — хищно усмехнулась девица, многозначительно поигрывая своим прутом. — Даже руку не придется отрезать.

— Стоп-стоп-стоп, госпожа Морд-Сит, никаких эйджилов! — резко перехватил руку с оружием Драко, за что тут же схлопотал от неё подзатыльник. — Это все-таки мой отец, знаешь ли.

— А по-другому никак, Дракончик, — похлопав его по щеке, ласково заявила магглокровка. — Я могу, как выражается наш сердешный друг Поттер, "что-то с этим сделать" только с помощью эйджила. Невыносимую боль может перебить только еще более невыносимая — это аксиома!

Беллатриса скорчилась и захрипела. Грейнджер расчетливо отвела руку и резко ударила Пожирательницу Смерти по лицу тыльной стороны руки, затянутой в алую кожаную перчатку, и та затихла, потеряв сознание.

Люциус побледнел и сжал зубы, чтоб не опуститься до позорного крика, на его лбу выступила испарина.

Проклятая гордость, чтоб её!

— Дамы и господа, я вам не мешаю? — слабым голосом ехидно поинтересовался аристократ. — Меня тут как бы пытают!

— Вы можете забыть о мире, но он о вас — никогда! — хмыкнула Грейнджер и с силой прижала кончик своего прута прямо к центру метки.

Мужчина разжал сведенные судорогой зубы и заорал, откидывая голову назад и больно ударяясь головой о стену.

— Их... и... кто же... выдал с... сию сен... сентенцию? — не желая терять лицо перед все еще топчущимися дамблдоровскими прихвостнями, пытающей его грязнокровкой и поттеровым отродьем, спросил он срывающимся голосом.

— Магистр Рал, — пояснил Мальчик-Который-Выжил, — он каждый раз так говорит, когда его начинают осаждать послы Срединных земель и Древнего мира.

— О, да, — ностальгически улыбнулся Драко, — а потом Морд-Сит их взашей выгоняют из Народного Дворца и назначают аудиенции в Эйдиндриле!

— Каждый год одна и та же веселуха, — рассмеялась девица и сильнее вжала свой прут в метку.

Своды зала вновь огласили крики, полные невыносимой боли.

...

— Ты понимаешь, что тут происходит? — осторожно коснувшись плеча своего крестника, вполголоса спросил Сириус.

Он уже всерьез начал опасаться способностей этой девицы. И как только Гарри и малфоевский сыночек могут с ней так спокойно разговаривать? Вот уж действительно — госпожа боли!

— Не делайте так больше, мистер Блэк, — почти добродушно предупредил его юноша, — в следующий раз я могу не сдержаться и сломать вам руку.

— Хорошо, Гарри, не буду, — покладисто согласился анимаг. — Так что сейчас происходит?

— Гермиона блокирует метку с помощью эйджила и постепенно, шаг за шагом уничтожает её, — лениво сообщил Мальчик-Который-Выжил.

— Не свисти, малец, её нельзя уничтожить! — проковыляв вплотную к Поттеру, резко рявкнул Грозный Глаз.

— Успокойся, дедуля, — отмахнулся от отставного аврора Гарри, — она — Морд-Сит, а этим дамочкам нет равных, когда дело касается перехвата и блокировки чужой магии. Конечно, магию Волдеморта она не перехватит, уровень не тот, для этого тут должны быть госпожа Кара или госпожа Бердина, но доставить ему пару-тройку неприятных минут через метку — сможет.

— Ты серьезно? — недоверчиво спросил Кингсли, не без удовольствия наблюдая за тем, как орет и корчится от боли главный политический оппонент Дамблдора в Министерстве.

— Более чем, — меланхолично пожал плечами Поттер. Весь этот балаган его уже начал порядком утомлять.

В самый разгар медленного и неотвратимого убийства метки, а также нервов всех собравшихся воплями старшего Малфоя, Гарри, решив, пока есть такая возможность, помедитировать, уловил приближение двух магов. И если тут был Волдеморт, который призывал к себе Пожирателей Смерти в качестве "поддержки с воздуха", то... Кого там больше всего боится этот сумасшедший? Кажется, директора местной магической школы и главного интригана всея Англии в одном флаконе. И судя по мощности Хань одного из приближающихся к ним волшебников, его догадки верны. Тогда кто же второй?

— К нам гости, — коротко сообщил он своим друзьям. — Гермиона, ты скоро?

— Уже все, — прекратив мучить старшего Малфоя, отчиталась Морд-Сит. — Так кто к нам пожаловал?

— Если оценивать мощность Хань нашего гостя, то это может быть только Дамблдор. Вместе с каким-то придатком, — пожал плечами Мальчик-Который-Выжил.

Глава блондинистого семейства, и так не блещущий румянцем, побледнел до синевы — попадаться старому сладкоежке не входило в его планы.

— Люциус, хватай Драко и уходи, — утерев узкой рукой, затянутой в алую кожаную перчатку, честный трудовой пот, посоветовала гриффиндорка.

— А как же метка? — еле ворочая языком от слабости, спросил аристократ.

В его взгляде, обращенном на девушку, впервые проскользнуло уважение — в глазах старшего Малфоя Гермиона с грязнокровки была повышена до уровня почти ведьмы.

— Я все сделала, она мертва. Единственное, что тебе осталось — это избавиться от татуировки, — рассеяно наблюдая за начавшей потихоньку отходить после болей в метке Беллатрисой, ответила Грейнджер.

Люциус молча кивнул и осторожно, по стеночке попытался подняться на ноги. Получилось у него это не очень, и почтительный сын бросился ему на помощь.

— Гермиона, ты уверена, что нам стоит разделяться? — уточнил Драко, придерживая шатающегося отца за талию.

— Уверена, — кивнула гриффиндорка. — Думаю, так будет лучше для нас всех.

— Из нас троих ты выше рангом, так что решать тебе, я же подчиняюсь, — пожал плечами слизеринец. — Отец, у тебя есть возможность свинтить отсюда по-тихому?

Аристократ, услышав такие, не свойственные наследнику благородной фамилии речи, лишь усмехнулся и, достав из кармана мантии белую маску Пожирателя Смерти, стукнул по ней своей волшебной палочкой.

— Портус, — приказал он и, обратившись к сыну, слабо усмехнулся. — Прикоснешься — узнаешь.

Драко невозмутимо пожал плечами и дотронулся до маски — он знал, что дальше будет. Знания о магическом мире Англии, ранее почти забытые за десять лет, проведенных в Д'Харе, постепенно возвращались к нему. Не сказать, что он был рад вернуться на свою историческую родину, но он определенно был счастлив вновь увидеться с родителями.

— Три... два... один! — отсчитал Люциус, и Малфои пропали.

Спустя мгновение в Зал Смерти ворвался Дамблдор, до этого едва всухую не проигравший магический бой Волдеморту. Следом за ним с растерянным видом семенил невысокий пухлый колдун, обряженный в пижаму, но зато с болотно-зеленым котелком на голове — воочию узревший воскресшего Темного Лорда — министр магии Корнелиус Фадж.

Глава 15

Северус сидел на кухне дома благороднейшего и древнейшего семейства Блэков и молча хлебал чай из веселенькой кружки, расписанной цветочками. Кружка была ему насильно всунута в руки Молли Уизли, мотающейся между плитой и столешницей, на которой резались овощи для салата. Кухня была мрачной, освещенной лишь несколькими чадящими факелами, которым было явно не под силу разогнать темноту. По закопченным стенам плясали тени, а по углам копошилось что-то подозрительное: то ли какая-то домашняя нечисть темных магов, то ли Флетчер, в очередной раз решивший уволочь что-то ценное. Служащий штабом Ордена Феникса особняк на площади Гриммо вызывал у зельевара глухое раздражение, впрочем, как и его нынешний блохастый владелец, однако сейчас медленно умирающий дом полностью отображал внутреннее состояние мужчины.

После возрождения Темного Лорда прошлым летом они вместе с Люциусом первыми вернулись в ряды Пожирателей Смерти в надежде на то, что он разберется с Дамблдором. Однако вместо того, чтобы заявить о себе всему миру и пойти походом на старого кукловода, господин решил затаиться. Северус вновь был приставлен шпионом к любителю лимонных долек, а тот, в свою очередь, задействовал все рычаги давления на зельевара, чтобы заставить его стать двойным агентом, и мужчина вынужден был согласиться. У него просто не было выхода — Дамблдор слишком многое знал о нем, и если это дойдет до Волдеморта, его смерть будет долгой и мучительной. И тогда кто же отомстит этому красноглазому чудовищу за смерть Лили? И старому интригану за двоих мальчишек, один из которых — отпрыск его лучшего друга, а другой — сын любимой им женщины?