Первые американские боевые части прибыли во Вьетнам 8 марта 1965 года. В тот день подразделения третьего полка морской пехоты третьей дивизии морской пехоты высадились на берег вблизи Дананга. "Кожаных загривков" встретила табличка с надписью: "Добро пожаловать морской пехоте США. 12-я команда подрывников-подводников". Боевые пловцы были одними из первых американских военных, отправившихся во Вьетнам.
SEAL появились позже. Я находился на "Тауссиге", когда в феврале 1966 года узнал, что первая команда из Первого отряда SEAL в Сан-Диего отправилась во Вьетнам. Я твердо чувствовал, что с западным побережьем в игре, Второй отряд SEAL не будет далеко отставать. Поэтому я дергал за каждую ниточку, чтобы меня туда перевели.
В мою пользу говорило то, что я был молод — в то время мне было двадцать пять — и был опытным боевым пловцом.
В то время было не так уж много офицеров, которые соответствовали таким требованиям. Это заняло три месяца долгих ухищрений, умасливаний, уговоров и угроз, но в мае я вернулся в Литтл-Крик и был назначен командиром отделения во Втором отряде SEAL.
Проезжая через ворота номер пять в июне 1966 года, я отдал честь в ответ на приветствие караула и подумал о том, как впервые прибыл в Литтл-Крик, пройдя с Кеном Макдональдом через ворота.
— Дружище, у тебя ничего не получится — вот что он сказал пять лет назад. Что ж, мы оба справились. Он еще был где-то в Средиземном море в туре с UDT-22.
Проехав мимо штаб-квартиры UDT, я припарковался на стоянке для посетителей, поправил парадную блузу и отглаженные брюки цвета хаки, запер машину и вошел на квартердек Второго отряда SEAL.
Билл и Джейк, два боевых пловца, которых я знал по командам, читали доску объявлений. Они обернулись, когда я вошел и отдали честь, не глядя мне в лицо. Я был просто еще одним мудилкой со шпалами. И только потом они увидели, кто это был.
— Черт побери — Чудик!
Я протянул руки и сгреб их.
— Эй, сукины вы дети!
Билл оглядел меня с ног до головы.
— Значит, ты перебежал в Офицерскую Страну?
— Жратва лучше. И женщины более отзывчивы.
Мы все рассмеялись.
— А что тут происходит? — спросил я.
— Мы только что вернулись с языковых курсов — сказал Джейк. — Две недели испанского на тот случай, если вьетконговцы захватят Гондурас. Эй, Дик, ты перевелся сюда или возвращаешься в 22-й?
— Сюда. Я сказал им, что хочу надирать задницы и захватывать людей, а они разгромили мне стол и отправили меня туда, где мне самое место.
Я указал на дверь с надписью "Старпом".
— Джон Ди у себя?
— Ага.
— Я лучше пойду доложусь. Увидимся позже, где-нибудь за пивом или еще чем-нибудь.
Билл резко отсалютовал мне.
— Айе-айе, энсайн Рик.
Он выдавил улыбку, а затем расплылся в широкой ухмылке.
— Я ни хрена в это не верю. Ты — офицер. Наконец у нас есть кто-то, кто нас понимает.
Я повернулся и направился в кабинет старпома. В каком-то смысле, они были правы: я действительно понимал их, и они знали, что я буду рядом некоторое время; я не был одним из обычных офицеров SEAL, которые имели резервное назначение, делали один тур, а затем увольнялись. С другой стороны, я понимал, какие ловушки таит в себе возвращение в Литтл-Крик всего через десять месяцев после моего убытия.
В сознании многих, с кем мне предстояло работать, я все еще оставался Чудиком, парнем, который ел горох и спагетти через нос. Я все еще был неуправляемым боевым пловцом в чине Е-5 по платежной ведомости, который имел репутацию животного. Я был "давай поедем на грузовике по тротуару через тоннель в Неаполе" Марсинко.
Я знал, что мне придется изменить их мнение. Я глубоко вздохнул и вошел в дверь старпома. Джо Ди Мартино поднялся, чтобы приветствовать меня.
— Дик — добро пожаловать на борт.
— Спасибо, Джо. Хорошо быть здесь.
Он крепко пожал мне руку и похлопал по спине. Он был на десять лет старше и имел звание лейтенанта. Джо повидал бои в Корее и был в Заливе Свиней, когда ЦРУ использовало боевых пловцов для подготовки кубинского десанта перед неудавшимся вторжением. Он был одним из "планконосцев" Второго отряда SEAL — тех шестидесяти офицеров и рядовых, которые были отобраны для формирования первого подразделения еще в январе 1962 года.
Ди Мартино был похож на свое имя. Итальянский сапог просматривался на его морщинистом лице, от оливковой кожи и темных глаз, до орлиного носа и белых неровных зубов, заметных, когда он улыбался.
Его униформа была какой угодно, но не официальной: шорты цвета хаки и сине-золотая футболка, в каких бойцы SEAL выходили на утренние зарядки.
— Это форма одежды на сегодняшний день?
Джон Ди утвердительно кивнул.
— Принял, понял. Ты слишком тщательно одеваешься, Марсинко.
— Я это завтра припомню.
— Кофе?
— Конечно.
— Обслужи себя сам.
Я взял бумажный стаканчик и наполнил его из электрокофеварки, стоявшей на двухстворчатом оливково-зеленом картотечном шкафу и поднял его в дымящемся молчаливом тосте в сторону Джо.
— Что случилось?
— Обычная чушь собачья. Мы на полпути в тренировочном цикле и тебе придется немного поиграть в догонялки. Я планирую отправить тебя в отделение "Браво" во втором взводе, как только ты закончишь свою квалификацию.
— Принял, понял. Как командир?
— ТНТ? Он в порядке, но перерабатывает. Он хотел бы прыгать и стрелять, но этот сукин сын погребен под тонной бумаг. Что делает его колючим, но не принимай это близко к сердцу. На самом деле, нам надо выдвигаться прямо сейчас — увидеться с ним, пока он не стал слишком занят. Он хочет кое-что тебе сказать.
— Пошли.
Мы вышли в коридор. Окрашенные в шаровый цвет боевых кораблей стены давно нуждались в покраске, а полы были обшарпанными и грязными. Но было хорошее, живое чувство по отношению к этому месту. Более того, оно было одновременно неформальным и сдержанным, когда дело касалось номеров формы одежды, лоска и лака, что очень ему подходило.
Джон Ди постучал в дверь командира отряда. Изнутри донеслось отчетливое рычание.
— Входите!
Мы вошли внутрь и отдали честь. Капитан третьего ранга (Lieutenant Commander в оригинале — прим. перев.) Том Н. Тарбокс поднял из-за стола свое невысокое грузное тело и ответил на приветствие. Его прозвали ТНТ (тринитролуол, тротил — прим. перев.), потому что он часто взрывался, не в силах держать себя в руках. Он не терпел никакой пустой болтовни.
ТНТ разрешил мне сесть и прочел евангельскую проповедь. Он спросил, как поживает моя жена. Я сказал, что она должна родить второго ребенка в течение месяца. Он кивнул и велел мне обустроить Кэти как можно скорее, потому что семьи были напрасной тратой времени офицера, если они не обустроены и не пребывают в комфорте. Меня поставят работать на подводных действиях — нырять — пока я не сдам удовлетворительно по всем требованиям, предъявляемым к бойцам SEAL.
Мне придется пройти через курс школы огневой поддержки, где я научусь вызывать артиллерийский огонь с боевых кораблей. Мне надо будет пройти языковую подготовку — испанский и заново сдать квалификацию прыжков HALO — по прыжкам с большой высоты с низким раскрытием, все это понятно, энсайн Марсинко?
Я должен был быстро освоиться с вооружением и тактикой SEAL, и если я буду не в форме, то помоги мне Господь, потому что Тарбокс требует, чтобы его офицеры вели людей впереди, а не болтались сзади, и я ведь слышал каждое его слово, мистер?
— Айе-айе, сэр.
Он пожал мне руку, сказал, что рад видеть меня на борту и вышвырнул нас вон.
— У меня слишком много проклятой бумажной работы, чтобы играть в няньку. Увидимся позже за пивом в офицерском клубе, энсайн. А теперь унеси отсюда свою задницу.
Существует огромная разница между UDT и SEAL.
Как боевой пловец, я был обычным воином, чьей оперативной границей была отметка высокого уровня воды на любом пляже, куда меня отправляли на разведку. Как боец SEAL я только начинал работать на отметке прилива — а затем продвигался вглубь суши, до тех пор, пока чувствовал себя комфортно. Я был уже не просто боевым пловцом, а амфибийным коммандос, который мог преследовать врага, устраивать хитроумные засады, сбивавшие с толку и наводившие ужас на противника, уничтожать пути снабжения, захватывать пленных для допроса и помогать обучать партизан.
Говоря языком войны специальными методами, когда я стал бойцом SEAL, я стал мультипликатором войск. Принцип прост: отправьте меня с 6 бойцами SEAL и мы обучим 12 партизан, которые обучат 72 партизана, которые обучат 432, которые в свою очередь обучат 2592 — и скоро у вас будет полномасштабное движение сопротивления.
Можно посмотреть и по другому — оперативники специальных методов ведения войны, вроде меня, могут помочь правительству, или же они могут помочь свергнуть правительство. Все зависит от того, какую национальную политику вы хотите проводить. SEAL не занимаются политикой. Это дело политиков. Но если есть политика, позволяющая нам действовать, тогда мы можем броситься в нашу смертоносную работу с удивительной изобретательностью, страстным энтузиазмом и изрядным усердием.
Именно это и произошло в сентябре 1966 года, когда незадолго до Рождества военно-морской флот приказал Второму отряду SEAL готовиться к отправке во Вьетнам.
Я возвращался с тренировочного цикла в Пуэрто-Рико со своим отделением — отделение "Браво" второго взвода — и мы только что прилетели на военно-морскую базу Норфолка, когда я увидел на летном поле нового командира отряда, капитана третьего ранга Билла Эрли.
Когда мы спускались по трапу, он помахал нам рукой. Эрли, из отряда SEAL Западного побережья, которого уже прозвали Скрутелли, из-за его привычки постоянно ерзать своим шестифутовым телом, когда он садился, собрал нас, шестерых офицеров, в тесный круг вокруг себя и сообщил хорошие новости.
— Нас направляют во Вьетнам. Два уменьшенных взвода — всего двадцать пять человек — прокричал он, перекрикивая 100-децибельный рев турбореактивных двигателей.
— Двадцать солдат — и пятеро вас, ребята.
Я никогда не был застенчивым типом. Я не стал дожидаться, пока Скрутелли закончит очередную фразу. Я схватил его за локоть и повел вниз по трапу, чтобы изложить свое дело. Он был выше меня, но я был сильнее, держал его за руку и не собирался отпускать, пока он не даст мне тот ответ, что я хочу услышать.
К его чести, Эрли не смеялся надо мной, пока не услышал, как я хнычу. Потом он вырвался из моего захвата, сказал, что я несносный сукин сын, что я не должен давить на жалость и что афера не сработала.
Когда он закончил сотрясать воздух по поводу моего отбытия, он добавил:
— Марсинко, причина, по которой я собираюсь отправить тебя во Вьетнам, не имеет ничего общего ни с логикой, ни с теми жалкими объяснениями, что ты тут начал мне излагать. Я хочу отправить тебя к этим несчастным вьетнамским ублюдкам по двум причинам. Во-первых, это оставит тебя без твоей киски. Это сделает тебя особо злым, что приведет к большому количеству жертв среди вьетконговцев и я в результате буду хорошо выглядеть. Во-вторых, ты самый младший парень из здесь присутствующих — так что, если ты наступишь на мину, или попадешься на снайперский выстрел, мы не потеряем много опыта и я все равно буду хорошо выглядеть. Так что пакуй свою сумку.
До этого момента, я никогда всерьез не думал о том, чтобы расцеловать мужчину.
Недели между сентябрем и Рождеством пролетели как в тумане. Командиром взвода, который также командовал отделением "Альфа", был лейтенант Фред Кочи. У нас с ним было около восьми недель, чтобы отобрать двенадцать отдельных бойцов SEAL и превратить нас всех в жесткую эффективную смертоносную боевую единицу.
Мое отделение, "Браво", имело настоящий потенциал. Рон Роджер, наполовину индеец, был сильным молодым парнем с адским ударом — когда он попадал куда-либо, это ломалось. Он таскал пулемет. Когда он попадал в тебя из него, ты тоже ломался. Второй номер, Джим Финли, был из тех, кто может пойти куда угодно, войти в любую чужую страну и поговорить с людьми, даже если он не говорил ни слова на этом языке. Мы называли его Мэром, потому что куда бы мы не пошли, он через несколько минут будет жать руки, как будто он чертов политик.
Радистом был Джо Кэмп, настоящий шулер, удваивающий свое жалование за счет игры в покер. Боб Галлахер, смуглый ирландец, которого мы прозвали Орел (потому что он был лысый, с глазами бусинками и закончивший среднюю школу) любил устраивать драки в баре, стрелять и вообще шуметь. Мой тип парня. Я назначил его помощником командира отделения и поручил прикрывать наш тыл. Джим Ватсон — Патч, потому он любил нашивать на свою форму так много нашивок законченных курсов, что походил на ходячее объявление о наборе в армию — был нашим пойнтменом, Джим был один из "планконосцев" Второго отряда — настоящим бойцом SEAL. Это было справедливо, что он был наконечником копья отделения "Браво".
В отделении "Браво" не было медика. Я сказал парням, что это потому, что салаги не умирают — только стариков, таких как антикварный Кочи в "Альфе", понадобится залатать.
За черным юмором скрывалась реальность. В самом деле, моя задача — вернуть отделение "Браво" в целости и сохранности. Ключом к выживанию станет целостность отделения. Мы постоянно тренировались, сначала в Кэмп-Пикетт, в Блэкстоуне, штат Вирджиния, потом в Кэмп-Лежен, Северная Каролина. Проблемы казались бесконечными. Все мирские технические штучки, о которых я раньше даже не задумывался, теперь превратились в огромные тактические проблемы. Какие следы оставляют пять-и-один или десять-и-два при ходьбе? Как искать мины-ловушки? Как использовать пойнтмена — и что насчет тылового прикрытия? Где в отделении должен идти радист? Или пулеметчик? Если попадем в засаду, кто прорывается налево, а кто направо?
Мы постоянно упражнялись в стрельбе, потому что нет правил безопасности, когда вы идете с заряженным и взведенным оружием по тропе в джунглях. Мудила, который спотыкается и стреляет своему корешу в спину, может причинить много вреда — решение состоит в том, чтобы каждый знал, как все остальные носят свое оружие и за какой сектор отвечает его оружие. Пойнтмен, например, может иметь дело с большим сектором огня, чем четвертый номер, который может стрелять только от двух до четырех часов справа и от восьми до десяти часов слева. (Речь идет о несколько устаревшей, но еще использующейся системе обозначения направления ведения огня по часовому циферблату, где 12 часов — это прямо по курсу бойца. Прим. перев.)
Было так много вопросов — и так мало времени, чтобы найти ответы. А как насчет проблемы стрелков-правшей? Все в моем отделении были правшами. Это означало, что мы все несли оружие, перекинув через правое плечо, направленное влево, так что с одной стороны, мы были беззащитны. Я решил, что половина из нас будет носить оружие как левши.
Положительной стороной был дух отделения. Мои ребята были абсолютными отщепенцами — все, что они хотели, это достать плохишей.
