— Показывай! — приказал он и в открывшемся окне Датаг и Салан увидели, как к парадному входу Штаб-квартиры СОС подъезжает неприметная легковушка, из нее медленно выбирается главврач и какой-то неуверенной, расхлябанной походкой направляется к дверям.

— Его, — Эрцмаршал кивнул в сторону человека, топтавшегося у входа, не спеша называть того по имени, в допросную... главную. Главная допросная отличалась от остальных тем, что могла изнутри выдержать взрыв тактического ядерного боеприпаса, без последствий для соседних помещений.

— Ты думаешь?.. — поинтересовался Салан.

— Как раз, думаю, что нет... но рисковать будет глупо...

— Ну, будем надеяться, что это Ирван, а не бомба.

— Будем. Пошли.

* * *

Ирван Кардар сидел посередине допросной камеры, вцепившись руками в табурет, вперив невидящий взгляд в пол. В свете бестеневых ламп, заливающих помещение, было отчетливо видно, как он осунулся, пока был в плену.

— На куклу вроде не похож, как думаешь? — поинтересовался Эрцмаршал.

— Внешне нет, да и сканеры молчат...

— Ладно... сейчас поговорим, все и выяснится...

— Ирван, это ты? — начал Эрцмаршал.

— Датаг, помнишь мои предчувствия? — Он слабо усмехнулся. — Может мне в прогнозисты махнуть? Или ты меня отсюда больше не выпустишь?

— Ты это о чем?! — сделал вид, что рассердился Датаг, — ты знаешь порядок не хуже меня, мы обязаны все проверить, так что — без обид.

— Какие там обиды, — обреченно махнул рукой главврач, спрашивай.

— Ты им рассказал про маркеры?

— Да.

Эрцмаршал чувствовал стыд — это была его вина, что Ирван попал в плен, а допрашивая его сейчас, он как бы переворачивал ситуацию с ног на голову, делая виноватым врача и это ему сильно не нравилось.

— Ладно. Хватит. Договорим у меня в кабинете.

* * *

Вблизи стало окончательно ясно, что главврач не "кукла" и не "бомба" — подделать усталое, слегка загнанное выражение знакомых много лет Датагу глаз было не под силу ни кукловодам, ни бомбистам, делающих не просто "кукол", а "кукол", начиненных биовзрывчаткой "Тахил".

— Есть, пить хочешь?

— Нет. Там накормили, напоследок.

— Гостеприимные... — усмехнулся Салан.

— Чем веселится, лучше охрану нормальную организуй! — внезапно окрысился Ирван.

— Вопрос не к нему, — остановил взглядом собравшегося поскандалить главврача Эрцмаршал, и очень выразительно посмотрел на Салана, заставив проглотить все то, что тот собрался сказать доктору. — Оборона объектов СОС будет существенно усилена — можешь не сомневаться.

Датаг немного помолчал и продолжил:

— Что-нибудь кроме Шэфа их интересовало?

— Нет. Только про маркеры.

— Какая реакция?

— Спокойная... как мне показалось. Да! Вот что — совсем забыл. Ларз, перед тем, как меня отпустить, сказал, — Ирван наморщил лоб, — вот, дословно: "Передай пожалуйста Эрцмаршалу, что я просмотрел все преданные материалы. Прошу прощения за инцидент, не надо держать зла — все равно скоро придется сотрудничать. Посмотрите на кукол через ручной сканер".

* * *

Если умозрительно представить, что существует шкала удовольствия от способа пробуждения, и принять за ноль поджаривание пяток на медленном огне, а, скажем, за десятку — поцелуй любимой девушки, то пробуждение Дениса тянуло не больше, чем на двойку. Точнее, даже не само пробуждение, а то, что за ним непосредственно последовало. Правда и пробуждение нельзя было назвать особо приятным: проснулся Денис от головной боли, душераздирающего скрипа несмазанных петель и злобного, сверлящего взгляда, от чего сразу почувствовал подкатывавшуюся тошноту.

"Отравили чем-то, суки!" — подумал он, вспоминая подробности завершающего этапа автомобильного пробега. Продирая глаза, он вознамерился высказать "принимающей стороне", все, что он думает об их ненавязчивом сервисе! Да вот только человек — предполагает, а Бог — располагает: открыв, наконец, глаза, Денис их быстренько закрыл и протер, надеясь, что в следующий раз они покажут другую картинку. Но, увы... изображение не поменялось: комната, вернее — камера, без окон, тусклая лампа под низким потолком, дырка в одном из углов, из которой сильно тащило дерьмом, топчан, на котором и покоился наш герой, три табуретки, на которых расположились три человека при первом взгляде на которых возникало одно желание — никогда их больше не видеть!

Двое были обычными "быками": здоровенными, напоминавшими платяные, трехстворчатые шкафы. Их могучие плечи постепенно сужались, переходя в не менее могучие шеи, которые заканчивались маленькими головами, можно даже сказать головками, если бы не некоторая двусмысленность.

Третий же из присутствовавших был совершенно иным: невысоким, щуплым, старым... вот только на фоне своих "быков" он выглядел старым, с многочисленными шрамами на морде бультерьером, рядом с двумя здоровенными дворнягами. И если при виде "быков" возникало непреодолимое желание не видеть их никогда, то при взгляде на их главаря возникало желание не видеть его никогда-никогда-никогда!

— Гарван апдар колхит? — обратился к Денису старик.

Денис выдавил из себя непонимающую, подобострастную улыбку и быстро заговорил, будто боясь, что его прервут:

— Я к сожалению вас не понимаю, но... — и тут он начал сбивчиво рассказывать о неприятностях свалившихся на его голову и голову непосредственного начальства.

... Где Шэф?!...

... Надо сказать, что главный у нас, Шэф...

... Надо чтобы позвали Шэфа!!!...

— Жархат! — рявкнул один из "быков" и Денис, хотя и не имевший ни малейших лингвистических способностей, сразу понял, что ему надо заткнуться — причем мгновенно, что он незамедлительно и сделал.

Старик сделал легкое движение пальцами и "быки", видимо прекрасно понимавшие язык жестов своего руководителя, подхватили Дениса под руки и мгновенно подтащили к параше. Затем они больно кинули его на колени, а потом сунули головой в очко. Денис вполне обоснованно решил, что сейчас его утопят в дерьме. Происходящее казалось бредом, ночным кошмаром, его била тяжелая, расслабляющая дрожь, а от страха и мерзкого запаха из вонючей дыры его прочистило, как бы так поделикатнее выразиться — с обеих сторон.

После завершения "процедуры" Денис был абсолютно раздавлен в моральном плане... да и в физическом пожалуй тоже, и совершенно не понимал что происходит. А происходило следующее: "быки" подняли его за локти — чтобы не испачкаться, и дали напиться. Только он вообразил, что самое страшное позади, как вся операция повторилась: железный захват за локти, установка на колени, голову в поганую дырку — очищение организма, вода. После третьей итерации Денис блевал уже чистой желчью — в его желудке не осталось даже желудочного сока, в кишках и грамма дерьма, а в голове ни единой мысли. Он ничего не соображал и ощущал только дикий ужас от того, что с ним творят.

Внимательно оглядев Дениса, старик пошевелил пальцами немного иначе, чем в первый раз, после чего один из "быков" открыл совершенно незаметную дверь, как оказалось в душевую, в которую "быки" и швырнули Дениса. Когда он начал стаскивать свою вонючую одежду, на их дебильных лицах появилось крайне брезгливое выражение, но ему это было безразлично — от всего произошедшего Денис просто впал в какой-то транс. Ему казалось, что хуже, чем сейчас быть уже не может. Жизнь опровергла его, в очередной раз доказав, что как бы плохо тебе не было — может быть и хуже.

Когда с точки зрения "быков" Денис стал достаточно чистым, они вытащили его из-под душа и усадили на кровать. Вот тут-то и начался настоящий ужас — то что было раньше оказалось прелюдией, увертюрой, так сказать. В руках старика неизвестно откуда, словно по волшебству, оказалась длинная, узкая колба, прикрытая увесистой пробкой. Ужас находился в колбе: длинная, мохнатая, розовая тварь, смахивающая одновременно на гусеницу, многоножку, слизняка и еще на чертову тучу разнообразной нечисти! Вернее не совсем так — ужас был не в самой твари, а в твердой уверенности Дениса, что сейчас его заставят ЭТО проглотить! Увиденное усилило его транс до такой степени, что полностью парализовало деятельность коры головного мозга и управление тушкой перехватил инстинкт самосохранения, попытавшийся дорого продать свою жизнь, но увы...

Денис затрепыхался, задергался, но жалкий намек на бунт был тут же подавлен могучими руками "быков". Денис было решил не открывать рот ни за что на свете, но железные пальцы, сдавившие его челюсть, быстро развеяли последние иллюзии.

"Выплюну!" — решил Денис, но тут старик поймал его взгляд и он как будто окаменел. Ловко и безучастно старик отклонил его голову и влил в открытый рот содержимое проклятой колбы. Денис почувствовал, как тварь, не сказать чтобы быстро, но проскочила пищевод и теперь ерзает в желудке, по-хозяйски осваиваясь на новом месте, вот только поделать ничего не мог — нечем было даже метнуть харч во врага, не говоря уже о более серьезных формах протеста.

"Чой-то я в обморок стал часто падать! Наверно съел чего-то..." — промелькнуло в голове Дениса, прежде чем он потерял сознание.

* * *

— Шэф! Шэф!.. Они меня... мне... суки... залили...

— Заморил червячка? — криво усмехнулся любимый руководитель, когда "шкафы", положив на плечи тяжелые, будто каменные, руки, заставили компаньонов остановиться перед очередной неприметной дверью, ничем не отличавшейся от множества других, мимо которых их провели по бесконечным подземным коридорам...

Последнее пробуждение Дениса, не в пример предпоследнему, прошло более-менее нормально, можно даже сказать, хорошо. Разбудивший его "шкаф" снабдил Дениса завтраком, скажем прямо, более обильным, чем вкусным и комплектом одежды, непритязательной, но чистой, а так же не препятствовал гигиеническим процедурам, суть которых отражает армейская команда: "Можно оправиться и закурить!"

После завершения "оправки и закурки", "шкаф" открыл дверь и приглашающе махнул рукой. Дважды повторять приглашение не пришлось — Денис не забыл методы, какими действовали его мучители и провоцировать "шкафа" на активные действия не собирался. Свою камеру, или каморку — оба определения подходили к помещению идеально, Денис покинул с нарастающей тревогой. Нет, конечно, умом он понимал — раз его накормили, одели, дали "оправиться и закурить", то убивать, по крайней мере сию минуту, не будут. И заставлять глотать, что-нибудь — при этой мысли он зябко поежился, тоже не будут, раз накормили, но... мало ли какие "процедуры" у них в запасе...

Вот с таким настроением Денис и очутился в длиннющем коридоре, тускло освещенном немногочисленными пыльными светильниками. Показалось, что он вырублен в скале — по крайней мере, стены и низкий свод оставляли впечатления каменных, хотя это могло быть и стилизацией. Указав направление, "шкаф" легонько подтолкнул Дениса, хотя "легонько", это, пожалуй, только с его точки зрения, у Дениса же на этот счет сложилось свое, особое, мнение, и они тронулись в путь.

Шагая на ватных ногах, Денис предавался размышлениям о своей горькой участи, не забывая при этом поглядывать по сторонам. Головой он не вертел, опасаясь заработать по шее — мало ли, как "шкаф" воспримет его любопытство, а вращал глазами, незаметно для конвоира, тяжело шагавшего сзади.

У него впервые, после "живоглотства", появилась возможность более-менее спокойно обдумать свое положение. Самым пугающим было отсутствие Шэфа.

"Если с Шэфом что-то случилось, — мрачно размышлял Денис, — мне — кирдык. Этим, наверняка, что-то от нас надо, раз похитили, они думают, раз мы вместе — значит, я тоже что-то знаю и умею. А я ни хрена не знаю, и ни хрена не умею. Когда прочухают — убьют..."

То ли так было специально рассчитано, то ли получилось случайно, что скорее всего, но когда "шкаф" положил тяжеленную ладонь Денису на плечо, останавливая его перед ничем не примечательной дверью, из-за поворота появился Шэф, в сопровождении второго "шкафа". Радости Дениса не было предела и он тут же начал жаловаться руководителю на жизнь.

— Жархат! — рявкнул один из "шкафов", кажется Шэфский, и Денис заткнулся.

Денисовский "шкаф", в свою очередь, очень нежно постучал в дверь — трудно было предположить в нем такую деликатность, однако подишь ты — внешность бывает обманчива... Из-за двери что-то неразборчиво прозвучало, видимо разрешение на вход, и компаньоны, в сопровождении "шкафов", оказались в кабине зловредного старика, накормившего Дениса мерзкой тварью из колбы.

Помещение оказалось гораздо больше того, в котором содержался Денис, да и вообще не шло с ним ни в какое сравнение: стены были обшиты чем-то вроде калиброванного бруса, а пол и потолок деревянными панелями, так что создавалась иллюзия домика в деревне, правда без окон. Из мебели присутствовало: несколько шкафов со стеклянными дверцами, заполненными склянками типа той, в которой была мерзкая тварь; несколько закрытых шкафов, похожих на холодильники; картины с пейзажами; диван; большой стол с десятком стульев — видимо для совещаний и письменный стол с тремя мониторами, совершенно земного вида. Кроме старика, восседавшего за письменным столом, больше никого в кабинете не было.

Конвоиры подвели компаньонов к столу, но не вплотную, а остановились метрах в двух от него. Они стояли сзади, положив свои каменные руки на плечи Шэфа и Дениса, готовые в любой момент, если потребуется, свернуть им головы — в самом прямом смысле этого слова, без всяких фигуральностей.

— Элхар'ас! — произнес старик, с брезгливым выражением лица и в голове у Дениса прозвучало: "Отпустите!"

"Вроде никакой красной карточки не выдавали, а эффект наблюдается, однако..." — подумал Денис, а старик продолжил со злорадной улыбочкой:

— Архыт апраш ваташ эхтаг онеж ыртах!

"Ну что, Старый Лис, опять встретились!" — прозвучало в голове.

... Какой, на хрен, Старый Лис?!.. они что, знакомы?!.. Блииин! Куда я попал!?..

Старик довольно улыбнулся, глаза его сверкнули, как показалось напуганному Денису, красным! и тут же компаньонов швырнула на пол невыносимая боль, заставившая тело то выгибаться дугой, грозя сломать позвоночник, то сворачиваться зародышем, то просто, с воем, кататься по полу. Сколько это продолжалось Денис определить не смог, по индивидуальному времени — вечность, а по часам, кто его знает, может и недолго. Тут все зависит от точки зрения: если это ты катаешься по полу, воя от боли — то очень долго, а если ты с ухмылкой смотришь на катающегося и завывающего — то, буквально, пару секунд. Боль исчезла так же внезапно, как и началась, и компаньоны медленно поднялись на ноги.

— Имя!? — проревел бесплотный голос в голове у Дениса. Ему бы сообразить, что как зовут Шэфа, старик как будто бы в курсе — неважно под каким именем он его знает — но знает, а вот Денис ему вроде еще не представлялся. Может показаться, что не сделать подобное умозаключение просто невозможно, но, как говаривал один известный грузин: "каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны!" — тяжело сохранить ясность и стойность мышления после того, что Денис пережил за последнее время.