Пройдя через тяжелые дубовые двери мимо салютующей охраны, генерал и его адъютант оказались в огромном вестибюле с высоким потолком. Несмотря на развешанные по стенам картины и гобелены, ковры на полу и довольно яркое освещение, он произвел на входящих мрачное впечатление. Возможно, виной тому настроение самого генерала, невольно передающееся его адъютанту, а может быть виноваты в этом были несколько десятков эсэсовцев в парадной форме, расположившиеся рядом с дежурным офицером.

Офицер, преисполненный важности, словно бы знающий о совещании нечто, неизвестное гостям, отметил их в списке и предложил адъютанту пройти в комнату отдыха, а начальнику Генерального Штаба — в Малую Гостиную.

Войдя и поздоровавшись со всеми, Бек занял место рядом с фон Браухичем. Действительно в небольшом помещении присутствовали в основном военные — командующие армией, авиацией и их начальники штабов. Отсутствовало командование флота, но вместо него сидел новый министр иностранных дел Риббентроп с одним из сотрудников. Генерал присмотрелся к дипломату и мысленно поздравил себя с правильными выводами. Этот человек, фамилии которого Бек не помнил (зачем начальнику генштаба знать всех этих шпаков по фамилиям?), руководил как раз австрийским отделом МИД.

Едва генерал уселся, как все, и он в том числе, встали, приветствуя вошедшего главу государства. Сегодня фюрер и рейхсканцлер выглядел веселым и самоуверенным, как никогда ранее.

— Господа, — начал он спокойно, но с повелительной интонацией в голосе, — я решил выполнить свою историческую миссию, предписанную провидением. Австрийские власти проводят враждебную нам политику. Разве допустимо оставаться в Лиге Наций после ухода из нее Германии? Австрия ничего не делает, чтобы помочь Германии. Вся история Австрии всегда была и будет сплошной изменой делу германской расы. И я теперь могу сказать вам в лицо, что я твердо намерен с этим покончить, — продолжил Гитлер. — Германский рейх — великая держава, и никто не поднимет голоса, если она урегулирует свои пограничные проблемы Германия, как отчизна всех немцев должна и обязана присоединить к себе Австрию. И мы с вами, господа сделаем это! Двенадцатого числа, как вам известно, в Берлин для переговоров прибывает канцлер Шушниг. Для обеспечения успешного решения всех вставших между нами проблем я приказываю начать предварительную подготовку к выполнению плана 'Отто'. Вы в чем-то сомневаетесь, господин Бек? — неожиданно бросил он.

— Господин рейхсканцлер, я опасаюсь, что наши действия вызовут ответную реакцию держав, заинтересованных в сохранении существующего порядка, — смело ответил поднявшийся генерал. Гитлер презрительно усмехнулся.

— Я уверен, что ради защиты мнимого суверенитета Австрии никто и пальцем не пошевелит — ни Италия, ни Англия, ни Франция. Не так ли, господин Риббентроп?

Вскочивший со стула министр иностранных дел начал путано и многословно говорить, поддерживая точку зрения Гитлера. Бек тяжело опустился на стул, согласно кивая и думая про себя, что ему никак не объяснить этим тупицам, ведущим страну в пропасть, истинного положения дел.

Совещание продолжалось недолго. Кейтель, как начальник Главного Штаба, сразу после окончания речи Гитлера зачитал приказ о начале предварительных мероприятий по плану. На этом обсуждение закончилось.

На следующий день в шестнадцать часов к начальнику генерального штаба сухопутных сил генералу Беку был вызван генерал Гудериан. В совершенно секретном порядке Бек сообщил генералу, что Гитлера обуревает идея о присоединении Австрии к рейху и что поэтому некоторым соединениям следует считаться с возможностью принять участие в походе.

— Вам придется снова принять командование своей старой второй танковой дивизией, — сказал Гейнцу Бек.

Гудериан обратил его внимание на тот факт, что Фейель является весьма способным генералом и будет болезненно реагировать на это назначение, на что Бек ответил.

— В таком случае вы должны будете командовать всеми моторизованными частями, выделенными для участия в походе.

Гудериан предложил привести в боеготовность штаб шестнадцатого армейского корпуса, подчинив ему, помимо второй танковой дивизии, еще одно соединение. Бек согласился выделить полк лейб-штандарт СС 'Адольф Гитлер', который также должен был участвовать в походе на Австрию.

Прощаясь со Гейнцем, Бек заметил.

— Если хотят вообще осуществить аншлюс, то сейчас для этого наиболее благоприятный момент.

Польша. Варшава

Четыре идущих по улице офицера в новой, с иголочки, парадной форме привлекали внимание прохожих. Привычные к виду военных на улицах, варшавяне сразу отмечали необычно глубокий ровный загар на лицах четверки, бегущую рядом неизвестной породы собаку и необычную походку. Четверка шла так, как обычно ходят моряки, несмотря на свои вполне сухопутные мундиры и значки, указывающие на принадлежность к танковым войскам. Кроме этих, может и не слишком бросающихся в глаза невнимательным наблюдателям моментов, было еще нечто, что привлекало большинство взоров — новенькие, словно только что врученные серебряные кресты 'Виртути Милитари'. Высшая воинская награда Республики Польской, врученная в мирное время, к тому же настолько молодым офицерам, причем не элитной кавалерии, вызывала недоумение у знатоков и интерес у прочих наблюдателей.

Между тем, четверка друзей, занятая разговором, не обращала внимания на прохожих. За исключением красивых паненок, конечно, которых первым замечал, как всегда, Атос. Но и он сегодня ограничивался только подмигиванием на ходу. Потому что друзья торопились на встречу со старым другом и однокашником Янека. Майор Братный, как ходили слухи, был сейчас в любимчиках как у президента Мосцицкого, так и вождя армии маршала Рыдз-Смиглы. Так что встретиться с ним друзьям, только вчера награжденным самим командующим бронетанковыми силами настоящими боевыми орденами, было не просто интересно, но и весьма полезно для дальнейшей карьеры.

Швейцар, в расшитой золотыми позументами ливрее, слегка поклонившись, открыл перед четырьмя офицерами дверь в ресторан. На собаку, смело проскочившую вслед за хозяином, он покосился с недовольным видом, и открыл было рот. Но тут же, получив от Ольгерда десять злотых, сделал вид, что ничего не заметил.

Роман встретил всех четверых, стоя у столика. Поздравил с наградами. Тут же, словно из ниоткуда, появился официант с бутылкой 'Вдовы Клико' в серебряном ведерке.

Пока друзья размешались за столом, официант аккуратно раскупорил бутылку и разлил пенящуюся жидкость по бокалам.

— За награды и храбрецов! — встав, продекламировал Братный.

Друзья встали, под восхищенными и удивленными взглядами присутствующих, и дружно выпили шампанского. Присев, в ожидании горячего выпили еще по рюмке 'Выборовой', закусили и начали неторопливый разговор.

— Как же вы спаслись? — спросил, закусив, Роман, одновременно протягивая сидящему рядом Ольгерду сигарету.

— Это было как в приключенческом кино. Самое главное, что нас спасло, это полезная привычка танкиста быстро реагировать на приближающуюся опасность. То есть бронебойный снаряд еще полметра до танка не долетел, а мы уже в канаве. Понимаете? Как только мы услышали про перископ, так сразу побежали к лодке. И успели. Практически одни из всего экипажа и пассажиров корабля. Наша лодка как раз коснулась воды, когда два взрыва разнесли корабль. Он затонул так быстро, что больше никто не спасся. Мы с трудом удержали свою шлюпку, залитую водой после взрыва, от затопления и сумели выгрести подальше от воронки, в которую затянуло остатки нашего судна, — он помолчал, смочив горло глотком водки, потом продолжил. — Остальное совсем неинтересно. Несколько дней болтались по морю, словно лед в проруби. Уже прикидывали, что будем есть и пить, когда запасы закончатся, когда нас подобрал итальянский пароход. Повезло, можно сказать. Они доставили нас в Неаполь, а там пришлось потратить несколько дней на то, чтобы пробиться к нашему консулу. Потом нас переправили в Рим, в посольство. Ну, а дальше вам должно быть хорошо известно, пан Братный.

— Да, про переговоры с итальянцами я знаю. Знаю даже, из-за чего они так на вас взъелись, — он улыбнулся и предложил всем наполнить рюмки. — Не стоило так откровенно рассказывать всем журналистам подряд, что вы видели рубку подводной лодки и ее название.

— Да, тут мы им немного помешали, — улыбнулся Ольгерд. — Говорят, был небольшой международный скандал?

— Да, особенно старались большевики и англичане. У них с итальянцами до того были неплохие отношения, но как раз в то время и в тех водах пропало несколько пароходов. Так что Муссолини пришлось попотеть, объясняя, что он совершенно ничего не знает и что никакие итальянские подводные лодки в этот день в море не выходили. — Роман улыбнулся. — А впрочем... Выпьем лучше за вашу удачу!

Выпили. Официанты поднесли горячее и друзья сосредоточились на обеде.

Зато на квартире Братного друзья разговорились и беседовали почти до утра. Обсудили все, от тактики танковых войск в Испании, до предстоящей возможной войны с Россией или Германией.

Австрия. Линц и Вена

Несмотря на все старания, экипажу Макса Отто Шрамма не удалось перейти границу точно в восемь часов утра, как предписывалось приказом. Было уже девять часов, когда первые подразделения второй танковой дивизии, двинулись вперед, радостно встречаемые австрийским населением. Авангард дивизии состоял из пятого корнвестгеймского и седьмого мюнхенского моторизованных разведывательных батальонов, а также второго киссингенского мотоциклетно-стрелкового батальона, усиленных танками. Этот авангард около полудня быстро миновал Линц и начал продвигаться дальше в направлении на Санкт-Пельтен.

Танк Шрамма следовал впереди главных сил второй танковой дивизии, сразу за штабным автомобилем, в котором ехал командир дивизии — генерал Гудериан. Украшенный флажками и зелеными ветками, танк бодро, без единой поломки, катил вперед по дороге. При этом двигатель, с которым сам Макс и его механик-водитель Дитрих Ботмер возились три предыдущих дня, работал как часы.

Население, видя, что немецкие войска идут мирно, встречало колонну радостными приветствиями, сбегаясь к дороге отовсюду. На обочинах дорог стояли старые солдаты — участники первой мировой войны с боевыми орденами на груди и криками приветствовали проходящие танки. Девушки и женщины радостно крича, бросали в проезжающие танки тяжелые букеты, от которых приходилось уворачиваться на ходу. Макс в ответ приветственно махал стоящим вдоль дороги австрийцам, не забывая подавать команды мехводу и следить за штабной легковушкой и состоянием дороги. Несколько раз, проезжая мимо, он замечал остановившиеся у обочины неисправные танки. Выбравшиеся из них танкисты, явно, но неслышно для Шрамма, ругаясь, принимались за ремонт.

На каждой остановке жители закидывали автомобили и танки цветами, а экипажи и солдат снабжали продуктами. Повсюду можно было видеть рукопожатия, объятия, слезы радости.

Войска, растянувшись длинной кишкой, медленно двигались, а точнее протискивались по единственной дороге, шедшей через Линц. Чуть позднее полдня танк Шрамма, следуя в кильватере штабного автомобиля, тоже прогрохотал гусеницами по брусчатке города, в котором их ждал короткий отдых и обед.

Гудериан, также воспользовавшийся возможностью отдохнуть и подкрепится, отдал приказ готовится к маршу, чтобы следовать дальше на Санкт-Пельтен. Одним из первых услышавший приказ, Отто только собирался забраться в танк, как увидел небольшой кортеж автомобилей, выехавших навстречу колонне. Из первой машины вышел рейхсфюрер СС Гиммлер. Его сопровождали двое, по внешнему виду официальных лиц, которыми, как позднее узнал Макс, были австрийские министры Зейс-Инкварт и фон Глайзе-Хорстенау. Они сообщили Гудериану, что к пятнадцати часам в Линц должен прибыть фюрер. Шрамм услышал, как рейсхфюрер просил генерала организовать оцепление дороги, по которой он проедет, а также рыночной площади. Гудериан тут же приказал авангарду остановиться в Санкт-Пельтене, а оцепление улиц и площади организовать подразделениям главных сил. Танки оставались на месте, чему Макс отнюдь не обрадовался — он надеялся увидеть Гитлера...

В этом оцеплении, как позднее узнал Шрамм, добровольное участие принимали также подразделения местного австрийского гарнизона. Около шестидесяти тысяч человек быстро заполнили прилегающие улицы и площадь. Массы народа были охвачены невиданным воодушевлением. Прибытие Гитлера затянулось до наступления темноты. Гудериан, в сопровождении адъютанта и нескольких командиров танков, среди которых неожиданно для него, оказался и Макс, встретил фюрера на окраине. Так что Шрамм своими глазами увидел триумфальный въезд фюрера в город. Затем Гитлер с балкона ратуши произнес речь, которую Шрамм имел честь выслушать. Никогда ему не приходилось испытывать такого воодушевления. Закончив речь, Гитлер навестил нескольких раненых, пострадавших в стычках, которые имели место до аншлюса. А затем направился в отель, куда вслед за ним отправился и Гудериан.

Около девяти часов вечера Гудериан оставил Линц и в полночь уже был в Санкт-Пельтене, откуда в голове авангарда генерал направился на Вену.

Остальные части дивизии двинулись за ним из Линца. Погода испортилась, началась сильная метель и танки с машинами медленно, почти ощупью, двигались по узкой дороге к столице Австрии. В Вене только что закончилось большое факельное шествие, устроенное в честь аншлюсса. Улицы были заполнены празднично настроенными жителями. Неудивительно, что появление немецких солдат вызвало бурное ликование. В присутствии командира венской дивизии австрийской армии генерала Штумпфля авангард прошел торжественным маршем мимо здания оперы под звуки австрийского военного оркестра.

Едва это импровизированный парад закончился, на окраине Вены появились головные танки основных сил. Первым в колонне по-прежнему шел танк Шрамма. Не зря он и его механик-водитель потратили столько времени на обслуживание своей машины. Она оказалась в числе тех двух третей техники, что дошла до пункта назначения без поломок. При появлении боевой техники с крестами на башнях всех снова охватил бурный восторг. Шрамм едва успел вылезти из танка, как его подхватили и понесли на руках до казармы. А как только его опустили на землю, как почти всё его лицо оказалось покрыто отметками губной помады от поцелуев восторженных девушек.

Польша. Варшава

Майор Братный осторожно выглянул в дверной проем и удовлетворенно кивнул головой.

— Так есть, — доложил он президенту и маршалу. Сидящие в креслах Мосцицкий и Рыдз дружно отсалютовали ему бокалами и тотчас отставили их в сторону.

— Роман, докладывайте, — предложил Смиглы, доставая из хьюмидора сигару.

— Панове, как вы уже знаете, вчера я посещал наш германский отдел Бюро Шифров.

— Это в Кабатском лесу? — поинтересовался Мосцицкий.

— Так есть, пан Игнацы, — ответил Братный.

— Очень интересно, продолжайте, — президент тоже потянулся за сигарой.