Турнир

Зандер услышал ее почти на пределе своих возможностей и поспешил подойти ближе. Его заинтриговало начало разговора, и он хотел услышать его продолжение.

— Давайте, так и сделаем, — Голос у "золотой" девушки оказался чистым и сильным, грудного регистра. Красивый, но прохладный.

— Я Мария Перигорская, — представилась герцогиня.

— Вот как? — без улыбки ответила "золотая" девушка. — Мы с вами дальние родственники, герцогиня. Я Габриэлла Мишильер.

— Действительно родственники, — вполне искренно и с очевидной теплотой в голосе удивилась Мария. — Надо же! Но как же так вышло, что я вас не знаю?

— В людских обычаях много разнообразия и несуразностей, — ответила на латыни девушка из клана Мишильер. — Мой отец желал, чтобы я оставалась в безвестности. Потом он умер, и брат забрал меня к себе.

— Так вы здесь никого не знаете?

— Я одинокая волчица, — сказано без иронии, словно бы, так все и обстоит.

"Одинокая волчица? Мило!"

— А ваш брат, кто он? — продолжила выпытывать важные подробности еще больше оживившаяся герцогиня Перигор.

— Он тан клана Мишильер.

"Вот оно! — понял Зандер. — Она сестра тана. И, значит, этот черноволосый, он..."

— Вы сестра тана? — уточнила Мария Перигорская.

— Да.

— Какой же титул вы в таком случае носите?

— Скорее всего, я княжна, но мне титул не нужен, — впервые улыбнулась Габриэлла Мишильер. — Я Э'Мишильер.

"Боги! — подумал Зандер с откровенным ужасом. — Ей действительно не нужны титулы. Она коннетабль клана!"

Марию Перигорскую ее слова тоже смутили. Юные девушки обычно не бывают коннетаблями.

— Возможно, мы могли бы подружиться, — предложила она, переборов волнение.

— Полагаете, это возможно? — нахмурилась Габриэлла.

Она производила странное впечатление. Выглядела, как избалованная аристократка, но говорила с выраженным простонародным акцентом. Однако временами она, по-видимому, забывала, что всего лишь "простушка" из провинции и, тогда, с ее произношением происходили разительные перемены.

"Никакая она не провинциалка, — решил Зандер, понаблюдав за ней пару минут. — Просто ее отец готовил для клана хладнокровного убийцу, и ему было все равно, девочка она или нет. Потому и одинокая волчица!".

— Давайте попробуем.

— Это так великодушно с вашей стороны, — неожиданно улыбнулась Э'Мишильер, и улыбка у нее получилась вполне искренняя, а заодно, как отметил Зандер, она забыла на мгновение про свой простонародный говор и произнесла последнюю фразу по всем канонам высокого франка.

— Ну, что вы! — возразила Мария. — В обществе не так уж много тех, с кем мне хотелось бы дружить. Вы где живете?

— Я живу с братом, — Габриэлла снова вернулась к своему не лишенному очарования произношению, но говорила, кажется, вполне искренно. — В палаццо Коро. Я приглашаю вас к нам в гости, скажем, в пятницу вечером. Как смотрите?

— А ваш брат?..

— Вас приглашаю я.

— Но что скажет его супруга?

"Хитрый ход! — отметил Зандер, — но, увы, вполне ожидаемый".

— Он не женат. На данный момент именно я исполняю роль главной женщины клана.

— О! — улыбнулась Мария. — Так он будет участвовать в Турнире?

— Нет, — усмехнулась в ответ Габриэлла. — И не спрашивайте меня, почему. Не хочет, значит, не будет. Он всегда делает лишь то, что считает правильным, и поэтому он такой, какой есть.

— Что ж, тогда я с благодарностью принимаю ваше приглашение, — кивнула герцогиня. — И хотела бы пригласить вас ответно к себе. Может быть заедете к нам в замок завтра с утра? Позавтракаем вместе.

— Ваш замок находится на улице Весталок?

"Любопытно, она знает локации всех основных придворных игроков или только родни?"

— Так и есть. Придете?

— Когда начинается ваше утро?

"Потрясающий вопрос!"

— Очень рано. Обычно я встаю в шесть.

— Тогда, быть может, в восемь?

"Еще одна ранняя пташка! Ну, надо же!"

— Что вы любите есть на завтрак? — перешла на деловой тон Мария.

— Ветчину, бекон, окорок... В общем, любое мясо, — улыбнулась Габриэлла. — Вы уж извините, герцогиня, но в этом смысле я не следую традициям франков. На завтрак я ем много и предпочитаю мясо. Оно лучше насыщает.

— Ну, что вы! — возразила Мария. — Не о чем! Я прикажу приготовить вам на завтрак обед!

"Умна и остроумна!"

— Тогда я точно приду!

— Вот и славно! А кстати, хотите, Габриэлла, я представлю вас императору и обществу?

— Обществу, — кивнула Габриэлла. — Спасибо, а то я никого здесь не знаю. Императору меня представит брат.

— Вы с братом близки?

— Пожалуй, — ответила после короткой паузы "золотая" девушка. Она, словно бы, обдумывала какое-то время и вопрос герцогини, и свой ответ. — Мы росли порознь. К тому же, у нас довольно большая разница в возрасте. Он знал нашего отца и помнит мать, а я — нет.

— По-видимому, ваш отец был немолод...

— Когда он зачал меня, ему уже было под триста лет, — небрежно пожала плечами Э'Мишильер. — Точнее не знаю.

— Триста лет? — потрясенно повторила за ней герцогиня Перигор. — Вы хотите сказать... Как его звали?

— Тан Густав Перигор-Мишильер.

— То есть, получается...

"Получается, — понял Зандер, — что Габриэлла куда более чистокровная Перигор, чем нынешняя герцогиня!"

Эту историю он знал с детства. История о возникновении независимого клана Мишильер являлась неотъемлемой частью истории франков. Вернее, истории аристократических родов империи.

— Получается, — герцогиня наконец справилась с волнением и смогла даже улыбнуться, — что вы, Габриэлла, моя старшая родственница.

— Троюродная бабушка, — неожиданно искренно улыбнулась коннетабль Мишильеров, — или что-то в этом роде, но с большим числом колен.

Мария Перигорская шутку оценила, по-видимому, расценив ее, как милую. Но разговор на этом вынужденно прервался. Заголосили трубы, двери в тронный зал медленно раскрылись, и мажордом императора граф Адриен де Марке ударил золоченым посохом в пол:

— Ожидаем выход императора!

Глава 4. Июль 1939

1. Трис

Трис наблюдал. Он был со всеми и в то же время, оставался "вне круга", то есть, в стороне. Отсюда — с этой удобной позиции, — он был волен наблюдать за людьми и событиями, не становясь частью происходящего, даже если собеседники и партнерши по танцам думали иначе. Одно не мешало другому, во всяком случае, когда речь шла о нем. Он умел участвовать, не участвуя, говорить, пить шампанское и кружиться в танце, и, в то же самое время, соблюдать дистанцию, никого, не подпуская к себе слишком близко. Смотреть, думать, делать выводы и строить планы. И, разумеется, главным объектом его пристального внимания являлась сейчас Габи. Она держалась просто великолепно, но, если честно, его смущала скорость, с которой Габриэлла вжилась в придуманный им для нее образ. Стильный автомобиль, роскошное платье от-кутюр и баснословно дорогие бриллианты — все это лишь антураж. Они могут украсить, оттенить или подчеркнуть то, что уже существует, но не могут создать то, чего нет. В этом смысле, его "младшая сестра" превзошла все его, даже самые смелые ожидания. Ни ноты фальши. Ни грана сомнения. Естественна, как природа, и именно такая какой должна быть Э'Мишильер. Девушка, не знающая, что такое страх, неуверенность или робость, но зато хорошо знающая себе цену.

Представляя Габи императору, Трис отдавал себе отчет в том, что сейчас ее изучают сразу несколько сильных магов. Но дело, разумеется, не в силе Дара, а в дополнительных способностях, позволявших им видеть невидимое. В окружении императора таких людей было, как минимум, трое: сам император Карл II, слывший довольно сильным эмпатом, барон Седар де Ланжевен, обладавший Даром видеть силу и определять ее уровень, и шевалье Константен Пеккёр, по слухам, умевший "читать" кровь. Все они присутствовали там, когда Трис подвел Габи к трону. Стояли неподалеку в опасной близости от него и его "сестры". Смотрели, изучали, приходили к неким умозаключениям.

Их мнение, было позже изложено в письменной форме. А находившийся под внушением чиновник дворцовой канцелярии, запомнил документ дословно и пересказал его Трису слово в слово тем же вечером. Де Ланжевен написал, что не может определить силу Дара главы клана и его особые способности, если таковые имеются у Тристана Мишильера. Что же касается младшей сестры тана, то у нее, по мнению барона, великолепно развита связь со стихией огня — канал открыт где-то между одиннадцатым и двенадцатым уровнями силы, — и со стихией воздуха, сила порядка восьмого или даже девятого уровня. Однако наиболее интересной чертой Э'Мишильер, он назвал ярко выраженную способность проецировать силу вовне. Вот этого Трис о Габриэлле не знал, но был рад узнать, поскольку способность "проецировать силу" кое-что объясняла, как в поведении Габи, так и в том, какой воспринимали ее другие люди.

В свою очередь, шевалье Пеккёр авторитетно подтвердил, что в жилах брата и сестры Мишильер течет кровь первой степени родства, и что они двое представляют также наиболее чистую кровную линию семьи Перигор. Мишильеры и Перигоры одновременно, и, разумеется, родные брат и сестра. Император же добавил к этому всего семь слов: "Он не читаем. Она холодна, но искренна".

"Холодна, но искренна — хорошо сказано!"

И означать это могло одно из двух: или в ходе ритуала Габи приобрела не только силу, но также способность скрывать свое истинное "Я", или ее характер изменился до неузнаваемости. Трис не знал, что лучше, а что хуже, но, по факту, разоблачить ее не смог даже "магический триумвират". Зато мнение наделенных властью колдунов дорогого стоило. И уже вечером, на балу, как минимум, некоторые из гостей императора знали, — естественно, "строго по секрету", — кто такие Габи и Трис. У одних они вызывали вполне естественное любопытство, — новые лица, как ни как, у других — острую зависть и нешуточное раздражение, но были и третьи, те, кто увидел в возвращении клана Мишильер в большую игру массу новых перспектив. Кто-то подумал о возможных союзах, а для кого-то появление при дворе авантажного холостяка и шикарной "барышни на выданье" — с деньгами, знатностью и Даром огромной силы, — стало приглашением к организации разнообразных матримониальных интриг.

С Трисом знакомились и, в свою очередь, представляли его своим родичам, партнерам и друзьям. Его вовлекали в беседы на самые разные темы, прощупывая между делом, чего от него можно ожидать в том или ином "предприятии". Он не противился. Ему и самому требовалось разобраться, чем дышит двор, и кто есть, кто в высшем свете империи. Трису нужна была информация, а еще ему нужны были знакомства и связи. Жениться он пока не хотел, точно так же как не собирался выдавать замуж Габи. Да и она, судя по всему, не горела желанием идти под венец. Но выяснять намерения сторон это ему не мешало. Главное, никому ничего не обещать и грубо не отказывать.

Габи, насколько мог судить Трис, — он мимолетно видел ее тут и там среди танцующих, — тоже пользовалась невероятной популярностью. Впрочем, у нее еще утром появилась покровительница из старожилов, о знакомстве с которой накануне можно было только мечтать. Герцогиня Перегор опекала ее, как родную, что, в принципе, соответствовало действительности. Но, кажется, ни одна из них еще не догадывалась, откуда берется их взаимное влечение. У Триса на этот счет имелись некоторые неясные пока предположения, но он до времени предпочитал держать их при себе. Однако удержаться от того, чтобы не отслеживать краем глаза их перемещения, тоже не мог. Надо отдать им должное, они хорошо смотрелись вместе. Темно-рыжая Мария и светло-русая Габриэлла. Обе высокие и стройные, и всех различий, что Мария несколько старше, заметно красивее, и фигура у нее более женственная в том смысле, что бедра шире и грудь полнее.

— Сколько лет вашей сестре? — спросил Триса, после пятиминутного обсуждения "всяких разностей", очередной его собеседник — граф де Лом.

— Восемнадцать, — Трису было любопытно, насколько осведомленным и здравомыслящим окажется граф и кого именно он собирается посватать за Габи.

— Замечательный возраст! Пора, наверное, подумать о замужестве...

— Насколько я знаю, Габриэлла не собирается замуж.

— Ну, это не ей решать, разве нет?

— Боюсь, что именно ей, — откровенно предупредил Трис.

Граф показался ему слишком прямолинейным, а значит, и неумным. Кроме того, по всей видимости, он не успел досконально изучить предмет обсуждения. То есть оказался недальновидным и поверхностным.

— Вы предоставляете юной неопытной девушке право решать вопросы подобного рода?

Трис бросил взгляд в зал и почти сразу увидел Габи. Одетая в подчеркивающее ее стройность и рост "летящее" платье из черного шифона с набивным рисунком цвета темного серебра, она выглядела настоящей королевой бала. И надо было быть полным идиотом, чтобы, глядя на нее, не сообразить, откуда дует ветер.

— Право решать? — "задумчиво" повторил за де Ломом Трис. — Боюсь, что у меня нет иного выбора, дорогой граф. Она Э клана Мишильер.

Вот тут собеседник Триса и сообразил, что попал впросак. Диктовать коннетаблю клана, когда и за кого ей выходить замуж, не взялся бы ни один находящийся в здравом уме человек. Другое дело, что до сих пор все коннетабли были мужчинами.

— Она боевой маг? — дрогнувшим голосом спросил граф.

— За кого вы ее хоть сватали? — вопросом на вопрос ответил Трис.

— За племянника...

— У него есть титул?

— Простите, ваша светлость, — сообразил наконец граф. — С моей стороны этот разговор был ошибкой. Я ни в коем случае не желал вас оскорбить!

— Пустое! — улыбнулся Трис. — Я новый человек при дворе, и вы могли не знать, что я глава клана, а моя сестра — коннетабль.

"Но должен был узнать, прежде чем учить меня жить! Мизерабль!"

Трис уже не помнил, каким человеком он был в той другой, казалось, навеки утраченной жизни. Однако предполагал, что не был там и тогда ни глупцом, ни простофилей. По каким-то едва заметным движениям души, отголоскам пережитых когда-то в прошлом эмоций, осколкам прежнего своего "Я", он полагал, что всегда был самостоятельной и в достаточной мере цельной личностью. Он бы не стал вот так, как этот граф, не зная броду, соваться в воду. Однако и в том, и в этом мире, было немало таких неумных и самоуверенных людей, как этот де Лом. Иногда им везет, но иногда — нет. Сегодня графу не повезло.

— Вы тан клана Мишильер?

Перед Трисом стоял высокий молодой мужчина приятной наружности. Фрак сидел на нем, как влитой, а бриллианты в заколке галстука и на запонках были идеальны по размеру, чистоте и огранке. Ничего вычурного, все в меру: великолепно пошитый костюм, идеальная прическа, правильное произношение... И все-таки, кое-что выбивалось из ряда, хотя и не бросалось в глаза. Взгляд мужчины. Слишком умный, чуть более пристальный, чем следовало и, возможно, капельку безумный, что могло бы объяснить столь очевидное нарушение этикета, какое допустил незнакомец, заговорив не представившись.