Биос

— Детство никто не выбирает, Зоя.

— Как женщины-аристократки в Китае, в старину. Их ноги втискивали в крохотные туфельки — понимаешь, о чём я? Вынуждали соответствовать чужой идее о красоте или пользе.

— Зоя... — сказал было Хайс, и помолчал. — Старая койперовская максима: "Сломленный человек не может быть хорошим инструментом". Ты не могла пережить то, что пережила, не будь у тебя внутри твёрдого стержня, присущего тебе и только тебе.

Теперь помолчать пришлось ей.

Тео говаривал: "Ты играешь в прядки, Зоя. Опять от меня прячешься".

Но Тео всегда открывал её тайны.

Большинство из них.

— А теперь помолчи, Зоя, ещё немного, — сказал Хайс. — Цель снова развернулась. Роботы её отвлекут, но постарайся не привлекать внимание. И — Зоя, пожалуйста, отключи режим ночного видения. Линзы дают утечку света; твои глаза сверкают, как у кошки.

— Ты меня видишь? — удивилась Зоя.

Не сказать, что эта мысль её порадовала.

— Я отслеживаю один из беспилотников. А теперь помолчи. Я буду держать тебя в курсе.

Зоя вздохнула и выключила фотоумножитель. В мгновение ока тьма сгустилась и стала абсолютной. Девушка закрыла глаза и стала вслушиваться.

К этому моменту ветер стал сильнее, облака затянули небо и закрыли звёзды. Судя по утреннему метеопрогнозу, с запада надвигается холодный фронт. По навесу листвы забарабанили первые капли дождя.

Из подлеска донёсся шелест, может, в нескольких метрах от неё. Пульс Зои вновь подпрыгнул.

— Это робот, охраняющий твой фланг, — сказал Хайс. — Знаю, что ты ничего не видишь. Но сейчас я прошу тебя сидеть спокойно, как можно тише.

Зоя не могла разглядеть рыскающего по лесу трираптора, но её костюм транслировал его запах — не настоящие молекулы из воздуха, разумеется, но электронное щекотание соответствующих клеток рецепторов, отдавшееся в носу слабым эхом чего-то резкого и горького.

Теперь животное было близко. Получившие ночью свободу беспилотники жужжали вокруг неё. Только сейчас Зоя, наконец, услышала звук чего-то живого и крупного, продирающегося через заросли — такое ни с чем не спутаешь.

— Спокойно, Зоя.

Тео учил её быть более дисциплинированной. Девушка широко распахнула глаза и представила, что видит трираптора — по крайней мере, его глаза, дающие отблеск последних звёзд на восточном небе. Классические глаза хищника, настороженные и жёлтые, как крон.

Сейчас — исчезнувшие.

— Посиди ещё немного, Зоя.

Трираптор наверняка погнался за каким-нибудь роботом-"пауком".

— Ещё чуть-чуть.

Звуки удалялись.

Зоя осторожно подняла лицо к туманной завесе дождя.

— Скучаю по Элам, — прошептала она.

— Знаю, Зоя. Я тоже.

— Наше время на исходе, правда?

— Надеюсь, нет.

— 11

Дегранпре планировал провести для Авриона Теофилуса полную экскурсию по ОСИ — разве станция хоть раз встречала такого высокого гостя? — но человек из "Устройств и Персонала" и слышать об этом не хотел.

— Что я сегодня хочу посмотреть, — мягко сказал Теофилус, — так это ваш карантин для шаттла.

И каким величавым оказался этот отпрыск Семейства, Теофилус! Высокий, тонкой кости, седовласый, с орлиным носом, с модной бледностью лица. Значок орхиэктомии Дегранпре, производивший столь сильное впечатление на его подчинённых, для представителя УиП был лишь татуировкой слуги. Можно не сомневаться, Теофилус наверняка уже породил целый выводок юных аристократов, крепких созданий с синими глазами и безупречными зубами.

Достойный восхищения, властный! И, потенциально, весьма опасный. Аврион Теофилус был функционером "Устройств и Персонала" неизвестного ранга, и он вёл себя с заносчивостью топ-менеджера Рабочего Треста; одно лишь это ввергало Дегранпре в смятение.

Новости с Земли вызывали не меньшую тревогу. Намёки на разлад в правительственных структурах и в Семьях, показные суды, возможно, чистка рядов в Трестах. Но поступающие по единственному каналу связи сведения подвергались безжалостной цензуре. А этот Теофилус, хоть он и наверняка знал о кризисе куда больше, чем кто-либо другой на ОСИ, не спешил о нём распространяться.

Сам же Дегранпре, опасаясь показаться чересчур напористым, не смел его об этом расспрашивать.

Всё было настолько двусмысленным, что от этого голова шла кругом. Должен ли он всячески содействовать Авриону Теофилусу, или спонсоры Дегранпре в Рабочем Тресте сочтут это предательством? Есть ли какая-то золотая середина в линии поведения?

Вопреки всем стараниям Дегранпре, на Орбитальной станции Исис воцарилась подавленная атмосфера. Потеря Океанической тяжело сказалась на персонале даже здесь, на орбите. Те же, кто работал на поверхности, по любым меркам получили серьёзный удар. Некоторые видели в этом окончание человеческого присутствия на Исис. Что же, опасность вполне реальна — пусть этот Теофилус и держится на удивление равнодушно.

— Ваша станция требует более тщательного ухода, — мягко заметил Теофилус. — В кольцевом коридоре грязно, да и воздух немногим лучше.

Стены были грязными, это правда. Уборщиков в последнее время заняли на проекте создания интерферометра; с тьюринговских фабрик замена пока не поступила. Что же до запаха...

— У нас проблемы с газопромывателями в очистном отделении. Разумеется, это временно — но пока... Я приношу свои извинения. К запаху привыкаешь.

— Возможно, не так быстро, как может показаться.

Совершенный тон аристократа, подумал Дегранпре: в единственной фразе — и оскорбление, и угроза. Он пообещал проследить за решением проблемы, хотя представить себе не мог, что здесь можно предпринять — разве что устроить инженерам очередную выволочку. Сфера Хиггса запасных частей не привезла, и Дегранпре цинично спросил себя, не отложили ли их отправку на потом, чтобы высвободить место для благородной массы Авриона Теофилуса.

Дегранпре провёл гостя к массивной плите в переборке, отделяющей модуль с карантинным отсеком от остальной части ОСИ. Теофилус лично и очень тщательно осмотрел уплотнения и заклёпки, заставив Дегранпре ждать.

— Уверен, вы знаете, что это стандартные перегородки, — попробовал намекнуть Дегранпре. — Стерильный периметр за ними, внутри.

— Тем не менее, я хочу, чтобы их осматривали ежедневно. Квалифицированными инженерами, — ответил Теофилус. И, увидев ошарашенное выражение на лице Дегранпре, добавил: — Думаю, Рабочий Трест возражать не станет, верно?

Дегранпре ладонью нажал на кнопку допуска, и плита мягко ушла вверх, давая пройти. Внутри их встретил медицинский инженер с пояса Койпера, он сидел в стальном кресле и в одиночестве следил за ходом карантина. Четверо выживших в катастрофе на Океанической станции — пилот шаттла и трое молодых морских экзобиологов — уже десять дней томились в заключении. Экран над головой Дегранпре заполнило изображение карантинной камеры: двое мужчин, двое женщин. Все в потрёпанных лабораторных белых халатах, кроме пилота, трестовская униформа которого по-прежнему казалась относительно свежей.

Теофилус принялся задавать медицинскому инженеру конкретные и очень умные вопросы насчёт процедур карантина, о резервах, надёжности, системе сигнализации. Дегранпре принял это к сведению, но из вопросов и ответов не мог прийти ни к какому заключению, если только... неужели в "Устройствах и Персонале" вдруг встревожились стерильным статусом ОСИ?

Впрочем, об этом не было и речи. Да, вспышка болезни на орбитальной станции оказалась бы катастрофой. В стальном ожерелье ОСИ постоянно находились, жили и работали почти полторы тысячи душ, и для большинства из них никакого запасного пути спасения не было: планета под ними абсолютно смертоносна, а единственный резервный корабль Хиггса на случай чрезвычайных ситуаций мог принять на борт в лучшем случае горстку руководителей. Но на угрозу такой ситуации не было и намёка. Шаттлы с Исис проходили через стерильный вакуум космоса, а их грузы и пассажиры подвергались тщательному изучению и карантину. Что и объяснял сейчас терпеливо медицинский инженер. И объяснял ещё подробнее. И объяснял дальше. И продолжал объяснять до тех пор, пока Дегранпре не был вынужден вмешаться, выразив надежду на то, что высокопоставленный представитель с Земли не слишком перегружен всеми этими ненужными подробностями.

— Ничуть, — живо откликнулся Теофилус. — Стандартный карантин длится десять дней?

Медицинский инженер кивнул.

— И когда они истекут?

— Осталось несколько часов. Нет никаких признаков заражения — вообще никаких. Они многое перенесли, эта четвёрка; ждут не дождутся, когда им позволят выйти.

— Пусть посидят там ещё неделю, — распорядился Аврион Теофилус.

* * *

— Господин Теофилус, — обратился к нему Дегранпре, — а вы не хотите взглянуть на что-нибудь ещё? Может, на оранжереи или Медицинский модуль?

— Исис, — сказал Теофилус.

Как всегда, им не терпится выглянуть в иллюминатор.

— Я могу рекомендовать обзор из ангаров.

— Спасибо, но мне нужно взглянуть поближе.

Дегранпре нахмурился.

— Ближе? Вы хотите сказать... желаете спуститься вниз, на одну из станций?

Теофилус кивнул.

О господи, подумал Дегранпре. Он себя прикончит! Как будто мало всего остального, этот величавый и глупый кузен Семьи сам прикончит себя, а Семья обвинит во всём этом меня.

— 12

В последнее утро своей трёхдневной экскурсии Зоя проснулась поздно. С тех пор, как погибла Элам Мейзер, она не могла как следует выспаться: спала плохо, неглубоко, и постоянно видела сны. Но на этот раз усталость свалила её в чёрное небытие, уже безо всяких снов. И когда Зоя пробудилась, утренний сеанс связи с Ямбуку уже запаздывал больше чем на час.

"Они просто дают мне выспаться, или возник какой-то новый кризис, пробой периметра, катастрофа?.." — спросила себя девушка. Она активировала роговичный дисплей и запросила статус. Перед глазами побежали строчки телетекста: машины обменивались протоколами с машинами, но её личный канал связи светился жёлтым — режим ожидания. Зоя послала в систему запрос и получила записанное сообщение от Тэма Хайса. По его словам, сейчас он проводит конференцию с высшим руководством ОСИ и поговорит с нею, как только освободится; а пока Зоя может собрать свой лагерь перед дневным переходом.

Зоя выбралась из палатки в утренние лучи солнца со смутным ощущением, что её бросили.

Задача Зои, её экскурсия, обернулась невероятным успехом. Вся периферия — палатка, роботы, системы питания и обращения с продуктами выделения, связь — работали настолько безукоризненно, что инженеры Ямбуку искренне обзавидовались. По-прежнему оставалась надежда на присутствие человека на Исис, несмотря на начавшийся выход старых станций из строя. Зоя полностью выполнила цели своего задания. Более того — она на Исис, она мобильна и находится внутри биоса, на расстоянии одного броска камня от стремнин реки Коппер...

Но почему всё это даёт столь слабое утешение?

Со мной что-то не так, подумала Зоя.

Она сдула стенки палатки, аккуратно свернула в рулон мягкий пол и водрузила всё это на спину грузового робота размером с собаку. Собрала мусор от своего здесь пребывания — пустые контейнеры из-под пищи, разряженный аккумулятор, — хотя вполне могла всё это закопать. Отходы были стерильными; но это было бы непрошенным вторжением в мир Исис, оскорблением планеты.

Что-то не так. О нет, речь не о чём-то физическом: в этом смысле она в полном порядке, защищённая от биоса настолько надёжно, как только можно. Но внутри неё зашевелилось и пришло в движение нечто куда более тонкое, чем вирус или прион.

После ночного дождя лес ярко блестел. Вода стекала по ярусам зарослей деревьев, переливаясь через край вогнутых листьев и чашечек цветов. В тени стволов влага вызвала к жизни дюжину грибовидных тел. Плесневые споры кружились в порывах западного ветра — тонкая липкая пыль, напоминающая древесный уголь.

Может, стоит поговорить с доктором? Если всё пойдёт по плану, Зоя вернётся в Ямбуку ещё до наступления ночи. Но её жалобы, по сути, ни о чём — беспокойство, нарушения сна и целая гамма сложных чувств, особенно в отношении сексуальной связи с Тэмом Хайсом. Скажешь такое штатному врачу Ямбуку — и серии эндокринных анализов и проверок уровня нейротрансмиттеров не избежать. А хочет ли она этого? "Нет", — вслух ответила себе Зоя. Голос терялся на фоне шумов костюмных фильтров, но для шепчущей прогалины прозвучал довольно громко. Нет, она этого не хочет, и не только из-за физических неудобств. Если уж совсем честно, в Зое происходили изменения настолько же соблазнительные, сколь и тревожные.

Взять, к примеру, её чувства к Хайсу. Человеческую сексуальность Зоя понимала достаточно хорошо; в прошлом она подробно её изучала. Биорегулятор девушки химически поддерживал её состояние в равновесии, но Зою вряд ли можно было назвать асексуальной; инструкторы тантры в средней школы высоко оценили её умения. Нет: Зою шокировало, что она действительно позволила Тэму Хайсу прикасаться к ней. Шокировало, что она сама хотела, чтобы он к ней прикасался, что находила удовольствие в его прикосновениях. Врачи "Устройств и Персонала" говорили, что ей никогда не получить удовлетворяющий оргазм с партнёром. Якобы, проведённые в Тегеране годы создали в её голове слишком много отрицательных ассоциаций, а биорегулятор в любом случае заглушает необходимую для этого систему обратных гормональных связей. Зоя просто-напросто не сможет получить удовлетворительный сексуальный контакт со взрослым мужчиной.

По их словам.

Что-то было с нею не в порядке. Стало быть, Зое следует обратиться к врачу.

Но ей не хотелось. Может, врач сумеет изменить, выправить Зою; но у неё в душе зрело неправильное, по-настоящему странное чувство: ей не хотелось, чтобы её выправляли.

Ведь если её изменят, Зоя может больше не почувствовать дрожь предвкушения от звука голоса Тэма, внезапную лёгкость, когда он высказывает ей комплимент. Не сможет во всей полноте ощутить шокирующую интимность момента, когда он кладёт руку на её тело.

Конечно, это чистое безумие — но в нём есть нечто божественное. Зоя задалась вопросом, не наткнулась ли она на какую-то мудрость, утраченную в современном мире, на архаичный эмоциональный вектор, спрятанный под строгими сексуальными предписаниями Семей или животными спариваниями в койперовских кланах.

Может, именно так влюбляются нерегулируемые массы простых людей. Интересно, подумала Зоя, эта "любовь" — неужели на подверженных инфекциям просторах Африки и Азии она ощущается так же?

Чувство приводило её в ужас. И Зоя страшилась одной мысли о том, что настанет день, когда оно пройдёт.

* * *

К полудню лагерь был собран, всё было готово. Но из Ямбуку по-прежнему не было никаких новостей, а ведь Зоя должна выйти в течение часа, в противном случае она рискует добраться до станции только после заката.

За жизненными показателями и статусом девушки следил Дитер Франклин. Зоя передала через него памятку для Хайса, чтобы тот с ней связался. По счастью, этим утром в лесу было спокойно: ни одного хищника в отслеживаемом радиусе вокруг неё. Белые облака плыли над головой неторопливо, словно лодки с приливом.