Изма помалкивал. Я помнил об обещании, что дал себе вначале, однако слова словами, а решиться на подобный шаг оказалось не так-то легко. Всегда появляется столько "но", которые, по сути, навевает лишь твое воображение. Ждать всегда безопасней, чем действовать, но подачек Аверре хватило с избытком. Выставив меня за дверь, наставник лишний раз продемонстрировал свое отношение: он — главный, а я на подхвате.
Ну, уж нет.
Все, что можно выяснить о маме, я вполне мог узнать и сам. Не могла она прилететь в Мероэ и не оставить после себя ни единого следа. Наверняка в Мероэ есть те, кто был с ней знаком, видел ее и разговаривал, кто мог бы поделиться своими воспоминаниями...
Но кто бы это мог быть?
Я застыл и мой взгляд упал на Изму. Кто, как ни слуги осведомлены о делах, и тайных связях своих хозяев? Привычная всем деталь интерьера. На них редко обращают внимание, а аристократы всегда и во всем полагаются. Занди сам признался, что знал мою мать, а, учитывая его столь близкие отношения с Измой, легко предположить, что и тот встречался с ней тоже.
Под действием пыльцы, мект разболтал всю графскую подноготную, но будет ли он также словоохотлив теперь, когда действие наркотика закончилось?
У обнаружившего мой внезапный интерес Измы вид был не то удивленный, не то испуганный.
Я всегда считал, что достаточно хорошо умею контролировать выражение своего лица, но мект как будто догадался о моих намерениях — выпучил глаза и вжался в стену. В воздухе отчетливо запахло феромонами — бедолага испугался не на шутку.
М-да, с таким собеседником особо не поболтаешь.
Я улыбнулся. Мягко и успокаивающе, как мне казалось. Но вышло, видимо, не очень. Стоило только сделать шаг, Изма очень тихо заскулил. Стало понятно, что влияние Занди на свою прислугу гораздо глубже, чем можно было представить. Ну как такому хлюпику хватило смелости отправиться за своим хозяином в лес?
Я, стараясь не делать резких движений, спросил:
— Изма, с тобой все в порядке? — Вопрос я подкрепил легким ментальным импульсом. Убеждение всегда следует начинать с малого. То, что сработало в прошлый раз, могло обрушиться в этот.
Немного поколебавшись с ответом, мект утвердительно кивнул.
— Ясно, — с улыбкой сказал я, незаметно закрепляя свое влияние. — Просто, ты как-то странно выглядишь. Не заболел?
Пускай добиться улыбки от него мне так и не удалось, Изма немного расслабился и проговорил:
— Все в порядке.
— Ну и хорошо. — Сделав вид, что потерял к нему всякий интерес, я приземлился обратно на пуфик, а сам начала незаметно наблюдать со стороны.
Я чувствовал, как взгляд мекта, не переставая, следит за мной. Это навело на не совсем обычную мысль: а вдруг Занди нарочно оставил его здесь, чтобы наблюдать за мной? Улыбнувшись этой странной идее, я решил огорошить его вопросом в лоб:
— А давно мастер Аверре и граф знакомы?
Мект сперва немного похлопал чешуйчатыми веками и только после смог дать ответ:
— Не знаю точно. Лет десять, наверное. Может чуть меньше.
Вот так совпадение! Ведь и мама покинула Цитадель примерно в то же время!
— А при каких обстоятельствах они познакомились, ты знаешь?
Изма некоторое время помялся, прежде чем произнести:
— Ну, да, немного. Мастер Аверре впервые прилетел в Мероэ. Кажется, его интересовали какие-то исследования. Не знаю точно, но вроде бы это было как-то связано с аборигенами. Он добился встречи с хозяином и все пытался заручиться его поддержкой, прежде чем отправиться в лес. Не знаю почему, но вашего наставника очень интересовали махди.
— Батул сам об этом говорил?
— Как бы, да, — вяло кивнул тот. — Я еще слышал его разговоры в таверне "Тибо", он там задавал всякие вопросы местным выпивалам. На Боиджии мало чужаков и все они, почему-то, любят собираться именно там, хотя хозяин забегаловки дерет втридорога.
Изма и сам не заметил, как сотканные из Теней сети обвили его с ног до головы, так что теперь, даже если одумается, он никуда от меня деться не сможет.
— Скажи, ты как там оказался?
— Хозяин иногда дает мне поручения... разные, — промямлил мект. — Послушать кое-что, посмотреть за кем-то...
Теперь становилось еще интереснее. Выходит, граф следил за Аверре. И зачем, позвольте спросить?
Этот вопрос я и адресовал слуге.
— Понимаете, разговоры об аборигенах не всегда проходят для его светлости бесследно. После возвращения из... из леса, на него временами нападает хандра. Это как червь. Знаю, так этого не скажешь, но он сидит у него в голове до сих пор. Много лет подряд его тянуло туда, а появление мастера Аверре еще больше разворошило это чувство. Я должен был понаблюдать за ним, а потом доложить обо всем, что узнал.
— И что ты узнал?
— Не так уж и много. В основном всякие байки, да небылицы, которыми пичкают местные тех, кто готов развесить уши. Ничего конкретного об аборигенах или еще о чем мастеру Аверре узнать не удалось. Я пересказал все графу, и он велел мне пригласить твоего наставника в замок еще раз.
— Зачем?
— Казалось, хозяин хотел чем-то поделиться с ним, — сказал Изма, проведя своим когтистым пальцем по переносице.
— Чем именно?
— Я не знаю. Раньше хозяин никогда не выставлял меня за дверь, но при каждой встрече с мастером Аверре, он приказывал мне убраться.
— Странно, — протянул я, делая вид, что разделяю недоумение слуги, но на самом деле, волновался лишь об одном, и не упустил первой же возможности все прояснить: — Скажи, а мастер Аверре приходил один?
Он уставил на меня удивленный взгляд:
— Иногда, — сказал Изма, спустя паузу. — Первый раз он был один, а вот когда вернулся пару месяцев спустя, то уже вместе с человеческой женщиной.
Кем была та женщина, я догадался еще до того, как он сказал об этом, но все равно, при упоминании имени мамы, сердце в груди болезненно сжалось.
— Госпожа Сол была помощницей мастера Аверре. По крайней мере, он сам так сказал.
— Правда? — я старался говорить так, чтобы не выдать собственного напряжения. — Но ты, разумеется, не знаешь, в чем заключалась ее помощь?
— Как же, знаю, — ответил он. — Мадам была специалистом по... как это... ксенобиологии, чтобы это ни значило.
— Ксенобиологом называют того, кто изучает многообразие форм жизни в Галактике, — протараторил я.
— А-а, — понимающе протянул мект. — Значит, она прилетела, чтобы помочь ему изучать махди.
— Скажи, а как долго госпожа Сол и мастер Аверре пробыли на Боиджии?
— Год, — не задумываясь, ответил Изма.
— Год?!
Он кивнул:
— Примерно. Я знаю потому, что хозяин на все время их пребывания у нас отдал меня к ней в служение. Госпоже Сол был нужен посыльный. Роботами пользоваться небезопасно, и потому было решено задействовать меня.
— Кем решено?
— Его светлостью, разумеется. Он был заинтересован в том, чтобы исследования мастера Аверре и госпожи Сол были удачны.
— Ладно. — Я начал волноваться всё больше и больше. — А в чем заключались твои обязанности?
— В основном доставлял всякие пакеты из замка для мадам, и наоборот. Странно, но мастер Аверре никогда не пользовался моей помощью. Он всегда любил все делать сам.
Что ж, он и теперь не больно-то изменился, но мои мысли уже неслись вперед.
— Что было в тех пакетах, ты, конечно же, не знаешь?
Я рассчитывал на любопытство слуги, способное заставить его засунуть туда свой нос, но тот упорно мотал головой, отрицая всякую вероятность того, что ему что-нибудь известно.
— А может, все-таки, было что-то странное или необычное, что ты видел? Хоть что-нибудь? Нет?
Изма напоминал большого ребенка. Он стыдливо опустил голову и залился румянцем — вернее, побледнел, что для представителей его расы как раз означало крайнюю степень смущения.
— Однажды пакет выпал из рук и порвался, — промямлил он.
— Случается, — заверил его я. — Ты видел, что было в пакете?
— Мельком. Я сразу же его подобрал и поспешил к мадам.
— И что там было?
— Минн, — сказал мект. — Цветки этого проклятого растения.
Моя ладонь машинально коснулась нагрудного кармана, где лежало одно-единственное семечко. Вспоминая о свойствах растения, я понимал, что простым совпадением это быть не могло.
— Откуда они его взяли?
Я даже не подозревал, что столь простой вопрос вызовет такую бурную реакцию. Изма весь задрожал и отшатнулся, словно это я был тем, кто чуть не прикончил его драгоценного графа. Собственно, уже по одному этому, я догадался, каков ответ, но выпытывать его у бедняги не стал. В любой момент мог появиться Аверре, а мне еще слишком много вопросов надо было задать.
— Но ты знаешь, что конкретно исследовала госпожа Сол?
— Нет, — ответил Изма и не лгал. — От меня всё держалось в тайне. Даже его светлость не считал нужным делиться со мной, хотя раньше я знал о его делах всё. А тут вдруг какие-то тайны. Я столько раз доказывал ему свою преданность, а мне все равно не доверяли.
— Думаю, это обидно.
— Еще бы! — воскликнул Изма. — Я столько сил положил, чтобы помогать ему, а он... Но я бы никогда не ослушался хозяина. Никогда!
— Никто в этом и не сомневается.
Он заламывал руки, жался, будто боялся сболтнуть лишнего, из последних сил сопротивляясь моему влиянию, и приговаривал:
— Не надо было этого делать. Не надо было...
Изма поднял на меня взгляд. Его глаза были полны невысказанной вины.
— Я не хотел ничего дурного. Я, правда, не хотел. Мне просто было очень интересно...
Трудно подобрать слова, чтобы объяснить, что произошло затем. Внезапно в оболочке сознания мекта появился мелкий разрыв, маленькая трещинка. Заметить ее мне удалось благодаря чистому инстинкту. Как хищник, учуявший кровь, мое тренированное годами сознание среагировало мгновенно. Я и сам не понял, как это получилось. Ментальные щупы моего разума, точно яд, попавший в ранку, просочились в мысли и воспоминания Измы. Не могу ничего сказать о его ощущениях, но сам я точно в бездонный омут провалился. Сознание мекта захватило меня. Перед глазами замельтешила вереница мысленных образов — такая быстрая, что разобрать детали было невозможно. Казалось, Изма думал обо всем и сразу. А потом все вдруг преобразилось.
Передо мною рисовалась картина: чья-то невидимая кисть изящными мазками наносила достоверную сцену из прошлого, из памяти Измы. Сначала появились каменные стены и пол, обозначились контуры мебели, из ниоткуда словно соткались цифровые измерители, анализаторы и прочее явно лабораторное оборудование, назначения малопонятного. Это была небольшая почти не освещаемая комната, судя по оригинальной обстановке, в одном из зданий Мероэ. Зрительно картина воспринималась несколько абстрактно, словно пропущенная через световую призму, однако каждая, даже самая мелкая, деталь выглядело четко прорисованной.
Вдруг в глубине комнаты обозначилось движение. Дернувшись слегка от неожиданности, я пригляделся, обнаружив совсем еще молодого хозяина воспоминания. Внешне Изма практически не изменился, разве что был гораздо более тощ, нежели оригинал, да и одежонка несколько отличалась видом. Он стоял в тени большого шкафа и то ли прятался от кого-то, то ли кого-то ждал, вовсе меня не замечая. Последнее объяснялось тем, что я находился вне воспоминания, наблюдая как бы со стороны.
Удостоверившись, что посторонних нет, подгоняемый любопытством, мект выбрался из своего укрытия, сосредоточив внимание на занимавшем большую часть комнаты массивном металлическом столе. Горы всевозможных научных приспособлений высились и тут, но кроме них было еще кое-что: накрытый куском плотной армированной ткани ряд огромных колб. Именно эти колбы и притягивали к себе внимание Измы. Я разделял его мысли — выяснить, что же тут творилось, мне не терпелось самому. В душе подталкивая его к действию, я надеялся, что у мекта хватит смелости стянуть покрывало.
Слишком долго набираясь храбрости, он, все-таки, это сделал: протянул трясущуюся руку и сбросил тряпку на пол. Мое уважение к бесхребетному прихвостню в эту секунду возросло до небес, но лишь до того мига, как я понял: что-то не так. Сначала взгляд упал на лицо оцепеневшего Измы, потом на предметы, вызвавшие столь неожиданную реакцию.
Громко выругавшись, я сам отскочил на шаг. Под покрывалом оказалось семь сосудов, в каждом из которых плавало нечто погруженное в мутно-зеленоватую жидкость. Не желая приглядываться, я догадался, что это были головы. Самые натуральные и отделенные от тел головы.
От увиденного слюна у меня во рту стала вязкой, будто разжеванный клочок бумаги. Застывший изваянием Изма выглядел по-настоящему жалко — казалось, еще чуть-чуть и его стошнит прямо на стол.
Обойдя трясущегося мекта, я склонился ближе к колбам, внимательнее рассматривая их содержимое.
Все головы принадлежали существам, относившимся к расе, ранее мною невиданной. Человеческими они не были точно, но некоторое общее сходство по внешним признакам определенно имелось: немного приплюснутый сверху череп, маленький нос с горбинкой и резко очерченные скулы, надбровные дуги сильно выступали вперед, а вместо нормальных волос имелись длинные тонкие жгуты, похожие на косички. Глубоко посаженные глаза были закрыты плотными веками. Кожа несчастных имела бледно-лиловый оттенок, хотя при жизни, вероятно, обладала более ярким цветом. Например, синим...
Откуда взялись эти головы, думать я не хотел. От одной мысли, что моя собственная мать могла заниматься вивисекцией ради тайных экспериментов, начинало воротить похуже, чем от зрелища. Заметно было, что головы от тел отрезали чем-то очень острым, с хирургической аккуратностью. Это исключало вероятность того, что аборигены погибли в результате несчастного случая или битвы. Черепные коробки некоторых оказались вскрыты, мозг извлечён. С какой целью это было сделано, мне думать не хотелось.
На дне колб болтался мутный осадок.
Почти уткнувшись носом в холодное стекло, я разглядел мелкие темно-красные цветочные лепестки. Сообразить, что это минн труда не составило. Вперемешку с лепестками иногда попадались уже знакомые семена, а одна из голов была просто усыпана ими, точно спина риоммского морского ежа. Загадкой оставалось, что за чудовищные эксперименты здесь проводились, и какова была их цель?
Периферическим зрением я заметил, какой крупной дрожью колотит несчастного Изму. Мект по-прежнему выглядел жутко и, судя по лицу, был уже не рад, что пошел на поводу у своего любопытства, однако бежать назад сломя голову вовсе не торопился. Более того, нашел в себе силы подойти поближе и склонить чешуйчатое лицо к одной из колб. Он что-то невнятно шептал себе под нос. Только прислушавшись, я понял смысл сказанного:
— Живыми вы ничуть не красивее дохлых.
Слова были произнесены с такой желчью и злобой, какой до этого я даже и представить себе не мог в кажущемся совершенно безобидным мекте. Совпадение ли, но именно в этот момент глаза головы неожиданно распахнулись, явив во всю глазницу бездонной черноты зрачки.
Изма резко отпрянул назад, словно сквозь бесплотный призрак, пролетев через меня, и с каким-то невнятным кваканьем наскочил на стоявший позади шкаф с инструментами.
