Сердце Великана (постапокалиптическая сага)

Внутри контейнера была приятная прохлада. Старший лейтенант сидел за письменным столом с ноутбуком и бумагами. Кондиционер и вентилятор совместно трудясь дарили божественный климат внутри. Из приоткрытой двери второй комнаты слышалась какая-то возня и разговор на повышенных тонах.

Не обращая внимание на это, я сказал милиционеру:

— В чем дело, начальник? Я же не первый раз тут проезжаю!

Милиционер с лицом сероглазого робота улыбнулся уголком рта. Так смеются, когда хотят поиздеваться над беспомощной жертвой. Повернувшись ко второму милиционеру, он спросил строгим голосом:

— Ахмедов, что Вы нашли в машине подозреваемого при обыске?

Ахмедов, вытащил из кармана своих синих брюк нечто блестящее и доложил, не моргнув глазом:

— Товарищ старший лейтенант, я обнаружил в багажнике гражданина патроны от пистолета Макарова.

Я застыл. Вот суки! Делать им нечего. Лейтенант важно кивнул и указал мне на стул.

Я сел. Режим КТО действовал по всему Северному Кавказу. Это где-то под Москвой можно качать права. Здесь же было бессмысленно. Зона беспредела силовиков.

— Сколько? — спросил я. Заниматься словоблудием было бессмысленно. Я попал под бессистемную раздачу.

— Гражданин водитель, вы предлагаете нам взятку?

Я устало подпер щеку рукой. По-видимому, им было скучно. Иногда они занимаются подобной хренью. Есть менты, которые просто берут взятку, а есть любители еще поиздеваться, почитать водителю лекцию, прежде чем взять деньги. Которые они все равно потом потребует. Этих я не люблю больше всего, но играть в их игру никогда не имел желания. Кто-то возмущается, Кто-то даже угрожает им, но смысла в пререканиях нет. Это только доставить им удовольствие. Разбавить их скучную жизнь чем-то интересным по их мнению. В конце они все равно выиграют.

— У вас что план горит? — спросил я, отбросив первоначальную маску нерешительного водителя.

Он не успел мне ответить, из-за приоткрытой двери раздался звук оплеухи. Такой звонкой словно ударили по лысине, смазанной постным маслом.

— Имя?! — последовал за звуком вопрос.

— Темные Небеса.

— Имя! Я спрашиваю у тебя!

— Темные Небеса.

Звук оплеухи повторился. Я почти непроизвольно сжался. Это было неприятно. Не люблю, когда кого-то мучают. Да еще странное за имя. Хотя это вряд ли имя.

— Имя?

— Темные Небеса.

— Да, он чокнутый, Палыч! — эмоционально воскликнул чей-то голос. — В психушку его надо...

Я продолжал глядеть в лицо, старшему лейтенанту, который продолжал улыбаться. Что бы только не отдал, чтобы стереть эту улыбку с его лица. Он отлично понимал, что я все это слышу и что я ничего не буду предпринимать. У меня и так было огромное желание покинуть эту будку, но теперь оно увеличилось вдвойне.

— Пятьсот рублей, хватит, командир?

Мент кивнул второму. Бог мой, они даже почти не обратились прямо ко мне! Только кивки и обращения друг к другу. Что за сволочной пост!

Я отсчитал деньги. И повернулся выйти и внезапно услышал голос из второй комнаты, того кто отвечал на допросе с оплеухами:

— Г1о де сунна! (Помоги мне.)

Два слова. Таких простых, но сказанных с такой богатой интонацией и без акцента. Я не мог не отреагировать. Секунду две колебался, но потом уже возненавидел себя за эту нерешительность:

— Сколько за него? — спросил я, старшего лейтенанта.

И лейтенант и Ахмедов переглянулись.

— Земляк? Шуры-Муры? — спросил лейтенант с ухмылкой. — Что он тебе сказал?

— Я его не знаю, — сказал я честно. — Помощь попросил.

— Да, мы верим тебе. Он сам не знает, кто он. Семечками на базаре торговал у поворота. Говорит, что прилетел с другой планеты. Палыч, отпустим мальца? Нафиг он тебе?!

Из приоткрытой двери раздался ответный голос Палыча:

— А вдруг ваххабита отпускаем? Не хочу, чтобы фсбешники нас потом д...и.

— Да какой он на хер, ваххабит! — вмешался Ахмедов, по-прежнему стоявший у двери. — Ни бороды, ни коротких штанов. Дурачок какой-то местный! Пусть забирает, если бабки есть. Возится с ним еще...

Через минуту я покинул вагончик в сопровождении отпущенной теперь на свободу жертвы поста ППС. Пацан, совсем молодой. По крайней мере лет пятнадцати, на вид, не больше. Брюнет, слегка смугловатый, как будто житель Африки — Египта или Марокко. В белой и потной футболке с потертыми черными джинсами. На ногах тапочки. Вот и весь прикид.

Я молча посадил его в машину. Вел он себя совершенно спокойно, словно пять минут назад его не прессовали менты. Я сел на водительское сидение и завел машину.

— Хьо мичар ву? (Ты откуда?)

Он искоса посмотрел на меня и ответил по-русский:

— Я не чеченец.

Я хмыкнул. Мы выехали на трассу. Очередь у поста Кавказ, на границе с Кабардино-Балкарией осталась позади.

— Откуда ты знаешь, тогда язык? И кто мне вернет сотню баксов, которые я за тебя отдал.

На момент его лицо исказилось, словно этот долг был настоящей проблемой для него и без того увязшего под ворохом других еще более насущных проблем.

— Я отработаю. У меня сейчас просто тяжелые времена.

— Тяжелые времена, — повторил я, покачивая головой. Вот незадача. — А я рассчитывал, что твоя родня в Чечне вернет мне баксы.

— У меня нет родни в Чечне. У меня вообще никого нет на Земле. Я с другой планеты прилетел.

Я был слишком усталый от постовых, чтобы еще возражать чокнутому пацану. Просто сказал:

— У нас по пути есть хорошая больница для таких как ты. Для пришельцев и похищенных пришельцами тоже. В Закан-Юрте, — заметил я.

В Закан-Юрте действительно была клиника для сумасшедших во времена СССР, что служило предметом шуток и издевок, над жителями села, на краю которого располагалось это учреждение о особом 'институте'. Жители правда давали 'ответку' острякам — может институт и у нас находится, но студенты ваши.

— Давно ты прилетел к нам?

— Пять лет назад.

— О-о! И почему не связался с правительством? С Кремлем? С Обамой? Или хотя бы со стариной Пан Ги Муном?

— Не издевайся. Я знаю, что вы мне, не поверите. Уже пять лет знаю.

Я на короткий миг повернулся к нему. Похоже, серьезная проблема. Сказано это было опять с той же безнадежной интонацией. Только рыдания не хватало, для полноты картины. Впрочем, предательский блеск влаги в его глазах был достаточно красноречив.

— И зачем ты прилетел?

— Предупредить о вторжении. На вас собираются напасть.

— И кто на нас собирается напасть?

— 'эксклудеры'.

...

Я сидел на топчане, куря сигарету и наблюдал как мой 'инопланетянин' пожирает еду. Аппетит у этого юноши был будь здоров, несмотря на щуплый вид. Куда это все интересно лезет?

Выглянув из летней кухни под навесом и, увидев, что гость расправился с первой порцией, моя младшая сестра принесла добавки.

— Как тебя зовут? — спросил я, когда улучил паузу между его жевательными атаками. — Подожди, не говори, дай догадаюсь. Темные Небеса! Так, да?

Гость перестал жевать и застыл. Казалось он решал эту дилемму, не зная, что мне ответить. Вроде бы благодетель, и врать не хочется, а что-сказать непонятно. По-видимому, у него были причины не называть свое настоящее имя. Про инопланетный бред, я вообще не говорю. Может из колонии детской сбежал.

— Ладно, ладно. Можешь не говорить настоящее имя. Это твое дело.

— Можно называть меня — Марк Аурелий, — предложил он наконец. Вполне разумное предложение. Хотя имя древнеримское какое-то. Но не сравнить с 'Темными Небесами'. Имя в множественном числе!

— Хорошо. Будешь Аурелием. Хотя Юлий Цезарь имя по круче. У меня так овчарку звали в детстве. Что мне с тобой делать Аурелий? Есть у тебя родственники в России? Менты сказали, что семечки продавал? Неужели на вашей планете нет другого товара для экспорта на Землю, кроме такого банального продукта? У нас самих этих семечек завались. Неудивительно, что ты погорел.

Юмор он понимал и улыбнулся на мое замечание. Грустно.

— Я не для себя продавал. Бабе Любе хотел помочь. Она меня приютила. Вот одежду дала новую, — Аурелий взял ткань майки между большим и указательным, потянул.

Я оглядел его одежду еще раз. Понятия новой одежды у бабы Любы были несколько гипертрофированы, как интеллигентно выражался мой декан в институте. Хотя что с пенсионерки еще требовать. Сама, наверное, не лучше живет.

— И ты, в знак благодарности решил помочь, благодетельнице?

— Да.

— А спасать мир? Отложил на потом?

Аурелий перестал есть. Взял чашку с чаем, покрутил в руках, рассеянно рассматривая красную, почти черную жидкость.

— Ты хороший 'наблюдатель', Адам. Я бы даже назвал тебя кандидатом в инклудеры. Можешь ответить мне на мои вопросы. Я требую слишком много, я знаю...

— Тпру-у, — оборвал я его. — Давай нормально говорить. Ты ведешь себя, как слишком вежливый сумасшедший. А вежливые сумасшедшие пугают меня гораздо больше чем те, что орут и слюной исходят. Просто спрашивай.

Он несколько секунд собирался с духом, а потом начал задавать вопросы:

— Что нужно сделать, чтобы человеку поверили на слово?

— Съесть пуд соли вместе. Пойти вместе на дело и посидеть десять лет в одной камере. Ну или доказательства какие-то. Летающая тарелка скажем.

Он воспринял мой ответ серьезно. Видать действительно прибабахнутый пацан.

— У меня нет времени есть с тобой пуд соли. И тарелки тоже нет. Мой модуль утонул в водяном бассейне, которое вы называете Черным Морем. Координаты сорок три градуса шесть минут, сорок пять секунд северной широты. И тридцать пять градусов, сорок три минуты, двадцать четыре секунды восточной долготы.

Я улыбнулся. Я любил читать фантастику в детстве. Решил поиграть с ним в эту игру. Все равно делать нечего. До следующего рейса в Москву, я — свободен.

— А почему ты не взял, чего-ни будь с собой? Бластер там какой-то? Или особую одежду?

— У меня не было бластеров. Я не воевать с вами прилетел. Я едва выбрался из модуля, когда он начал тонуть. Не знал, что там так глубоко. Я вообще на континент метил, когда в атмосферу входил. Хотел избежать попадания в Океан. У вас две трети планеты заняты водой. А попал во внутреннее море.

Это было забавно. Аурелий говорил так искренне. Неудивительно что он ментов до белого каления довел. Можно впасть в ярость, когда человек несет полную хрень с такой искренностью и верой в нее.

— Подожди, — я его остановил. — Сейчас я принесу камеру, и ты с самого начала расскажешь. Все.

— Зачем на камеру? — удивился он.

— Как зачем? Кинем все в ю-туб. Инопланетянин Аурелий рассказывает о своем путешествии на Землю. Это же сенсация. Пару сотен тысяч просмотров наберем наверняка. А коменты какие интересные будут! Хотя там хватает придурочных, которых похищают каждую ночь пришельцы, но ты исключение. Ты выглядишь фантастически искренним. Думаю, малолетки-школьницы тебе даже поверят.

Он нахмурился, но согласно кивнул со словами:

— Я уже пробовал через интернет. Сайт даже сделал. На укоз.ру.

— Пфу-у! Бесплатные домены никто не уважает. Ты еще в одноклассниках зарегись, чудак. 'Инопланетянин Аурелий ищет одноклассников. Добавляетесь все, кто не с солнечной системы.'

Я принес камеру из комнаты. И тут он меня поразил. Впервые. Зародив маленькую, совсем маленькую капельку сомнений. Аурелий спросил меня:

— А на каком языке мне говорить?

— А сколько ты их знаешь?

— Восемьдесят два мертвых, и пятнадцать современных. Ну еще и диалекты разные. Я также могу понимать языки, из-за их сходства со старыми, которые уже давно вышли из употребления. Агглютинативные языки легко поддаются расшифровке, если знаешь структуру первичного корня. Я так новые выучил.

Я отодвинул чашку чая, закрепляя камеру на столе. На маленьком штативе и не отрывая от него взгляда. Врет? Как не стыдно ему с такими честным и наивными глазами врать мне? Ладно пусть врет, решил я и включил запись.

— Мотор, Аурелий! Давай! ...

— Вы ему не поверили, Предатор-сан?

Я оглядел больших шишек объединенного правительства и Хироши, которые вели со мной этот разговор. Разговор, напоминающий допрос. Если исключить императора Японии, здесь были все важные люди. Сколько вместило это помещение в глубинах центра противодействия. Задавали они вопросы по очереди. Словно сговорились. Как давеча на тренировках с псевдопришельцами-аналитиками. Только на этот раз это было не враньем.

— Нет. Не поверил. И до конца не верил. Как и вы не верили.

— Что вы имеете в виду?

Шишки напоминали мне большие грибы. Черно-белые грибы. В одинаково строгих черных костюмах, галстуках и белых рубашках. Роскошь делать разнообразную одежду у остатков человечества не было. Ресурсы нужно было направлять только на выживание. На войну. Вопрос меня немного разозлил, по понятным причинам.

— Я имею в виду, что он посылал вам всем письма. И президенту США, и в Кремль, и сюда в Японию. С подробным планом вторжения и противодействия. Тысячи. Через интернет. Я сам ему помогал в этом, когда он на меня вышел. Видео на ю-тубе выкладывали. Что же вы сами не поверили? Хотите от меня того, что не могли сделать сами?

— Вы были с ним непосредственно в контакте. Даже дружили по вашим словам.

— И что? Вы хотите, чтобы я сразу и без оглядки поверил пятнадцатилетнему сопляку, торговавшему семечками бабы Любы у поворота на пост 'кавказ'? Так сразу?

Они сменили тему. Такие обвинения, почему я не заставил мировых лидеров поверить во вторжение звучали действительно глупо.

— Вы не смогли поднять модуль эмиссара? Почему?

— Смеетесь? Откуда у дальнобойщика-частника деньги и разрешение властей на подъем с глубины два километра, какой-то неизвестной хрени? Ее еще там найти надо. Радиус нехилый. Кто мне дал бы миллионы долларов на такое оборудование? Спец суда? Батискафы? Какие спецслужбы мне разрешили бы это в России? Повязали бы и кинули бы в кутузку минимум. А эмиссара опять в сумасшедший дом посадили бы.

— Но Вы пытались найти средства?

— Под конец да. Когда я уже, скажем, на 90 процентов верил во вторжение.

— Чем он вас убедил? Он же должен был иметь какие-то знания о новых технологиях? Почему вы не использовали их, чтобы создать стартапы и собрать деньги на подъем?

Я вздохнул. Постоянная ошибка людей. Каждый среднестатистический человек как полный идиот думает, что, попав в прошлое, он сможет что-то сделать. Самолет. Взрывчатку. Пулемет. Хрена с два! Для таких вещей нужно иметь команду людей и оборудования. Готового. На создание которого ушли десятилетия. Я вспомнил аналогию индейцев и Кортеса.

— Уважаемые, вы представьте сами себя где-нибудь в эпохе древнего Египта. Что вы создали бы там, за несколько лет?

— Но у нас же не древний Египет, Предатор-сан. Есть оборудование, есть ученые.

— И корпорации. И капитализм. И влиятельные страны. И их интересы. И политика, — я продолжил его мысль длинным списком 'неудобств' для маленького человека, вдумавшегося в это вмешаться. И с каждым разом я чувствовал, как они опускают головы все ниже под тяжестью этого завуалированного упрека. Только Хироши не опустил голову.