Красное Солнышко

Взглянул на заинтересованно слушающего речь бывшего монаха:

— Пойдёшь с третьей лодьей на разведку. К новым берегам.

Тот склонился, не выдавая своего удивления:

— Спасибо, княже, за доверие.

— Ты — наш уже. Так почему тебе веры быть не может?

Ирландец уже говорил на славянском языке почти без акцента, а от тонзуры не осталось и следа. Впрочем, голову монах не брил, как воины, а просто подрезал коротко. Одежду же тоже славянскую носил, словом, если бы не волос тёмный, то т своего не отличить. Да и ростом, конечно, ниже любого из славян был.

— Ещё раз благодарю, князь.

— Как место подберёте — пройдите по окрестным краям. Проверь, если руды какие. И вообще, имеются ли они на той земле. Не найдёшь, так хоть приметы проверь рудные.

— Сделаю, княже. Не беспокойся.

— Добро. Лодьи пошлём через седьмицу. Эти дни — дозоры утроить. Округу просеять через мелкое сито. Бережёного Боги стерегут

— Ясно. Так и будет.

— Ты, Гостомысл, свою задачу знаешь. Люди у тебя отобраны. И Путята с тобой пойдёт. Он языки островитян знает, мало ли, договориться надо будет по хорошему...

Оба названных кивнули в знак согласия.

— А с Бренданом я Крута отправлю за старшего. Хватит ему без дела ходить. Разумен. Нрав спокойный. Рассудок трезвый. Посмотрим в деле. Как поселенцы приедут — повысим его до старшего воина. Так что пусть привыкает...

— Это всё понятно, князь. Но если уж на то дело пошло, скажи, когда собираешься в Аркону вести посылать?

Путята смотрел на Брячислава остро. Пронизывающе.

— Пророчество Прокши-Провидца ведь никто не отменял...

— Если удачно на Острова сходите — по весне и отправим. Сразу же.

— Не узнав, не разведав новых краёв?! Даже не проверив, есть ли они вообще, или солгала нам чудь?

Брови жреца поползли к верху от удивления. Но князь оборвал его:

— Всё зависит от Брендана и Крута. Какие они вести привезут. Но и вам свой наказ повторю — железо и хлеб. И чем больше, тем лучше. Сколь сможете добыть, столько и везите.

И таким же острым взглядом заставил жреца подавиться невысказанными словами. Жрец в помощь дружине дан был, а не указывать, что делать. Брячислав о пророчестве старого ведуна, кончено, знал. Но было ему и ещё кое-что ведомо: старый ведьм, при храме Святовида в Арконе-граде доживающий последние дни, поведал ему великую тайну предков-ариев. За Большой Солёной Водой есть Земля, велика и обильна. Где род славянский спокойно жить сможет, не боясь слуг Проклятого Богами. Ибо так сказано было в тайных книгах Светлых Богов, прародителей ариев, от которых пошли славянские племена... Правда, поначалу князь думал, что земля, на которой они зимовали, именно те края и есть. Но увидев карту чужинцев понял, что изображённый на той материк и есть та земля. А он — ошибся, посчитав за искомые места огромный остров. Он ещё не признавался даже самому себе, но внутри Брячислава уже окрепло решение в любом случае переселяться на те земли. И весной он намеревался одновременно отправить одну лодью с вестями в родные края, а прочим — отплыть к новым местам и ждать первых переселенцев, строя заставу и град, возделывая поля. Но сейчас, увидев, как дёрнулся жрец, засомневался в правильности своих решений. Может, лучше дождаться разведчиков из новых земель и сразу же двинутся туда? Если ведьм прав, то с добытым хлебом дружина сможет перезимовать... Словом... Отогнал непрошенную мысль — рискованно больно. И не в том беда, что погибнут двести душ. А в другом — Род славянский, Дух его истинный канет в небытие, под мечами детей Чернобоговых... Время против них работает. Терять его попусту нельзя...

...Через неделю, как и было решено, лодьи отплыли от городка. Одна направилась против Дома Ярила. Вторые — к нему. У каждого отряда — своя задача. И каждая важна, как сама жизнь. Храбр попал к тем, кто к Оловянным Островам плыл. И, откровенно говоря, радовался удаче. С той поры, как Слав женой обзавёлся, отдалились они друг от друга. Непроизвольно, конечно, но теперь у друга-побратима другие заботы есть, более важные. Конечно, окажись товарищ в беде, придёт побратим на выручку не раздумывая, позабыв обо всём. Но тут сам Храбр понимает — у Слава семья. О той заботиться надо. Дитя, однако, скоро родится. Так что... А он ещё холост. Ни кола, ни двора, как говорится. Одно оружие за душой. Да и дружина славянская пока ещё в походе. Не устраивается на новом месте. Не становится на века на житьё. Поэтому, коли выдала собрату такая удача — радоваться надо. И не мешать тому наслаждаться кусочком счастья. И вечерами, перед тем как уснуть, жалел, что не попробовал тогда ту франкскую девицу. Князь ведь ему предлагал... Глядишь, изведал бы Тайное, сладкое, как сама жизнь... Так более опытные товарищи говорили. А ему только верить им на слово оставалось. Со временем черты лица её стёрлись из памяти. Только и осталось перед глазами нагое тело, да закушенная в страхе перед неизбежным губа, из которой сочились две струйки крови... Лодьи ходко бежали по спокойному морю, с каждым днём приближаясь к земле. Миновали Земли Кипящей воды. Пристали на час, пополнили запасы пресной воды. Спешили, как могли. Благо ветра благоприятные дули, надували паруса изукрашенные без перерыва. На вёсла и не садились. Лишь рулевые менялись, а народ, в основном, отсыпался. Есть возможность — отдыхай. Потом ратная страда начнётся — уже не до того будет... Море ровно ложилось под острые носы, отбрасывающие белопенные усы и по-прежнему оставалось пустынным. Пикты по воде почти и не плавали. Так что добрались до северной оконечности Британии быстро. На три дня шустрее прежнего. Пристали в знакомой бухте, где дожидались воинов, громивших капище Распятого. Но хотя и простояли сутки, ни друиды, ни прочие люди так на берег и вышли. Поразмыслив, Гостомысл решил пройти на юг вдоль островов, поискать поселения за Стеной, делившей Остров на две части. Там и места были побогаче, и народу побольше. Да вполне возможно на корабль случайный наткнуться, спешивший из Метрополии в колонию... А через день наткнулись на рыбаков, вышедших на лодке в море. Те попытались было удрать, но быстрые лодьи под ударами вёсел хорошо отдохнувших воинов быстро настигли неуклюжую, выдолбленную из целого ствола лодку с четырьмя мужчинами на борту и мгновенно скрутили их, затащив на борт. Путята допросил пленников. Те попытались молчать, но калёное железо быстро развязало языки, и вскоре жрец докладывал Гостомыслу, что удалось выяснить. Оказывается, времена на этой земле наступили лихие. Ромеи вышли из-за своей Стены и начали огнём и мечом принуждать племена к новой вере. Не щадили никого и ничего. Грабили подчистую, свозя добытое в свои лагеря. А потом отправляя их в столицу, Лондиниум, стоящую в устье большой реки. Оттуда караваны кораблей увозили добычу на материк. Пикты пытались сопротивляться, но тщетно — бронзовое и железное оружие находников не оставляло им ни шанса, и племена уходили в суровые горы, где пытались спрятаться от чужеземцев. Королева Боадицея попыталась было поднять восстание, но её войска были разгромлены, а воины перебиты. Саму Боадицею уморили в бане, отравив угарным газом. И сейчас лишь кучки пиктов остались жить на прежней родовой земле. И вряд ли чего славяне могли добыть на разорённой, разграбленной дочиста земле... После того, как мёртвые тела рыбаков были преданы морю, поскольку отпускать их никто не собирался, Гостомысл принял решение напасть на Лондиниум. Сто человек дружинников, закованных в сталь. При удаче паника и хаос помогут воинам ограбить береговые склады, где хранится то, что ромеи собираются отправить к себе, и спокойно уйти в море. Гребные каторги не смогут нагнать более скоростные и мореходные корабли славянской дружины... Риск? Никто не спорил. Но другого выхода не было. Идти по крошечным деревням, искать там тайники, выгребать из них урожай по зёрнышку заняло бы уйму времени с неизвестным результатом. Да и вести бы мгновенно разнеслись по стране, быстро дойдя до римского военного командования. И что тогда, продолжать собирать крохи, каждое мгновение ожидая нападения легионов? Озираясь по сторонам в поисках всадников и лучников? Лучше уж сразу ударить в самое сердце. Нанести мгновенный и молниеносный удар туда, куда не ожидают. Кто осмелиться предположить, что горстка, по сравнению с двумя легионами, стоящими гарнизоном в столице колонии, варваров осмелиться на подобную дерзость? Сказано — сделано. Обогнули остров, минуя белые меловые скалы, высящиеся вдоль Пролива. Вновь приняли ближе к Полуночи, разыскав устье Темзы. Пристали к берегу в небольшой бухте, тщательно замаскировав лодьи и выставив дозоры. Дождались ночи. И едва первый раз прокричала сова, бесшумно двинулись на вёслах вверх по реке, благо небо заволокло тучами, через которые не могла пробиться луна...

...Острые носы славянских лодий вынырнули из темноты внезапно. Тревогу никто не поднимал — часовые были убиты мгновенно. Стрелки били без промаха в хорошо освещённые силуэты на фоне костров, и уже мёртвые римляне без звука валились на землю. Раненых не было. Только убитые. Миг, едва слышный треск навалившихся на камни пристани бортов. Канаты прихватывают насады к берегу, падают бесшумно сходни, по которым соблюдая прежнюю тишину сходят закованные в сталь воины. Разбитые на десятки они быстро оцепляют пристань, врываются в небольшие домики-караульные, где отдыхают смены часовых, убивая спящих и бодрствующих солдат. Те захвачены врасплох, и никакого сопротивления не оказывают, просто шокированные видом стальных гигантов... Минуло менее часа, и вся гавань под контролем. Найденными рогатками перегораживают улицы, ведущие в город. Сбиваются замки с дверей складов, следуют донесения — есть зерно! И не только! Масло, ткани, крицы необработанного железа, слитки меди, ткани всех видов, воск, мёд... Глаза разбегаются! Гостомысл досадливо грызёт ус — будь у него побольше людей и, особенно, кораблей, он бы тогда развернулся! Вычистил бы Лондиниум подчистую!.. Вот же... Впрочем... Его взгляд падает на застывшие у пристани каторги:

— Вон те две — грузить тоже. Возьмём их на буксир!

— А гребцы?!

— К Чернобогу их! Расковать, и пусть таскают товары в трюмы! На них железо и медь грузите, ткани. Словом, рухлядь. Зерно и прочее к нам, на лодьи!

Два десятка бросились к кораблям, на которые указал князь, через короткое время вернулись:

— Пустые они, княже! Ни единой души!

— Не повезло...

— Это как знать, княже. Будь там кто, уже бы ор подняли. А так — обошлось. Наверное, их в город увели!

— Не наше дело. Два десятка — улицы стеречь. Остальные — грузимся! Вначале лодьи, что сказал. Потом, коли время будет — каторги...

...Спешили. Из всех сил. Надрываясь, тащили тяжёлые тюки, которые римляне едва могли поднять вчетвером. Несли под мышками бочки с маслом, мёдом и винами. Сразу по две штуки. Забили лодьи так, что те тяжело осели под грузом почти на сажень. На палубах громоздились горы товаров. В пути разберутся. Лишнее выкинут, или оставят на берегу. А сейчас нужно таскать, таскать и таскать! Без роздыху, с опаской поглядывая на уже начинающее синеть небо, приступили к каторгам. Те громадные. Но... Впрочем, гребцов на них нет, и захваченные корабли поволокут следом за лодьями на канатах. Так что можно валить столько, сколько влезет. Удивительно, но трюмы и места гребцов оказались чистыми. Ни нечистот, ни запаха. И вместе с тем видно, что корабли не новые. Самые умные сообразили, что каторги просто вычистили перед рейсом, опасаясь из-за грязи и скученности болезней. Но сейчас это только на руку славянам. И опять запорхали над землёй ящики, тюки и бочки, кошели и мешки...

...Гостомысл с тревогой посматривал на уже светлое небо. Рассвет быстро наступал, проявляя из темноты строения и улицы, но в городе по-прежнему было тихо. Никто не поднимал тревогу, не было слышно ни хриплого рёва труб, ни ударов барабанов. Словно город затаился в страхе, опасаясь вызвать неудовольствие налётчиков... Словно затаился... Затаился... Даже огней рабов, встающих затемно и начинающих заниматься домашними делами не было видно, что было уже совсем невероятным...

— Пленники есть?

— Всех кончили, княже!

— Вот же... Поторопились. Ладно. Возьми троих, притащи мне любого человека. Оттуда.

Гостомысл указал на уходящую в город улицу. Воин кивнул, позвал товарищей, и через мгновение те исчезли в тени зданий. Впрочем, ненадолго. Едва досчитали до полусотни, как они уже вернулись, волоча за собой толстого голого человека, с ног до головы окутанного верёвками, дико вращавшего выпученные в страхе глаза.

— Путята!

Жрец вырос перед князем мгновенно, словно стоял за спиной, что, впрочем, так и было.

— Спроси его, почему так тихо? Где солдаты?

Тот проквакал, потом вытащил тряпку изо рта пленника. Ромей прокашлялся, затем затараторил без перерыва. Путята внимательно выслушал, после вдруг заулыбался, ударил себя ладошами по бокам. Гостомысл с удивлением за реакцией жреца, наконец тот произнёс:

— Римский военачальник узнал, что на окраине появились неизвестные варвары, поэтому увёл легионы на защиту берега. Солдаты ушли четыре дня назад. Я так думаю, когда мы появились у берегов Островов. И в городе сейчас нет военных вообще. Все, кто оставался, находились на пристани. Так что...

Жрец вновь рассмеялся, и Гостомысл тоже раскатился смехом:

— Так они боятся, что мы придём к ним?

— Разумеется! Потому и забились по своим каменным норам и трясутся в ужасе!

— Тогда чего мы так спешим?

Сунул два пальца в рот и гавань раскатилась заливистым пронзительным свистом, заставившим воинов замереть. Гостомысл махнул рукой:

— Не спешить! Делаем дело спокойно. Потом по городу пойдём. Солдат здесь нет — ушли.

— Гой — Да!!!

Дружно рявкнули воины в ответ на добрую весть. Впрочем, погрузка продолжалась в том же бешеном ритме. Обе каторги осели почти по отверстия для вёсел, когда князь отдал приказ прекратить погрузку. Всё равно, забрать всё, хранившееся в городе, было нереально. А вот утопить трофейные неуклюжие суда, неприспособленные к таким переходам, как лодьи, можно было легко. Да и скот нужен был... Спокойно поднялся на палубы римских кораблей, взглянул на заваленные награбленным трюмы, распорядился:

— Путята, возьми пять человек, выкини лишнее. Будет высокая волна — булькнут наши каторги, как булыжники.

Жрец согласно кивнул, вопросительно взглянул на князя:

— А мы по городу прогуляемся. Интересно взглянуть, как живут ромеи...

Путята ухмыльнулся:

— Интересно, где потом ромейки, как Славова жёнка, потом отцов своих детей искать будут?

Оба рассмеялись...

Глава 10.

Внезапно жрец резко оборвал свой смех и обратился к князю:

— Я что скажу, у парня девица хоть из дикого народа родом, да душой чиста. Её Чернобог не трогал. А римлянки... Над ними Проклятый Бог свою тень распростёр. Грязные они. Не телом. Душой. Отравлены насмерть. Учти это, княже, хотя, бывает, и среди гнилья можно доброе семя найти. Правда, редко...

Помолчал мгновение, добавил вполголоса: