Конечно, и "кунаки влюбленного джигита" воспылают жаждой мести за убиенного товарища, но... вот только градус этого кипения будет совсем иной. И желающих связываться с человеком, с легкостью отсекшим голову милого друга шпагой, что совсем нелегко и люди в теме это понимают, найдется немного. Особенно, когда пройдет время и они проанализируют ход боя на трезвую голову. Кстати говоря, если бы Денис не умел направлять энергию восходящего потока в клинок, и ему бы этот фокус не удался. А если бы и удался, то не было бы той легкости, так поразившей знатоков фехтовального дела.
Так что старший помощник мог смело рассчитывать, что при случайной встрече в будущем, "кунаки" скорее перейдут на другую сторону улицы, а не отправятся вслед за ним, чтобы выследить и отомстить. Хотя... чего в жизни не бывает — шанс нарваться на дурака существует всегда.
Экзекуция произошла так быстро, что дружки несчастного дуэлянта продолжали смеяться еще некоторое время после того, как голова мордоворота скатилась к его ногам. И лишь, когда грузное тело, выбросив фонтан крови, рухнуло на настил палубы, веселое выражение их лиц сменилось маской ужаса. Этой метаморфозе поспособствовала не только представившаяся их глазам страшная картина с обезглавленным товарищем, но и вид его противника, сдвинувшего точку сборки в положение "Смерть".
"Волк! Работай!" — мысленно скомандовал Денис и судя по еще более побледневшим, можно сказать — мертвенно побледневшим лицам охранников каравана стало ясно, что Небесный Волк занялся откачкой из них лишней энергии. Почему лишней? А потому, что все остались живы. А раз так — значит энергия необходимая и достаточная для продолжения жизнедеятельности у них осталась. Попали под раздачу, правда в меньшей степени и остальные зрители — караванщики, торговцы, рабочие и прочий люд, скопившийся "на галерке" за спинами "группы товарищей" из первого ряда.
Старший помощник не знал, как следует поступать с трофеями, как-то он упустил этот момент в беседе с "языками", но колебался он недолго. Решив, что хуже к нему, чем сейчас, относится не будут, да и вообще — что с боя взято, то свято!, он приступил к сбору ништяков. Ничтожно сумняшеся он снял с обезглавленного мордоворота серебряную цепь с бляхой (отсутствие головы лишь облегчило этот процесс), не без труда, но стащил с пальцев два золотых перстня (даже отрубать не пришлось) и срезал с пояса довольно объемистый кошелек с серебром и медью (немедленно проверил).
Однако, все это были слезы. Как показывал недавний опыт и вооруженный взгляд шкиры, основные сокровища таились в сапогах — видимо это было стандартное место хранения капитала у "диких гусей". И, как ни противно Денису было этим заниматься, но пришлось ему разуть труп и покопаться в вонючих сапогах. И все же оно того стоило! Основной золотой запас старшего помощника составлявший на момент начала дуэли шестьдесят восемь золотых монет — "солнц" по местному, увеличился после ее окончания на девяносто четыре единицы и составил внушительную сумму в сто шестьдесят два солнца!
Немного непонятно — откуда взялась цифра шестьдесят восемь, если первоначально Денис экспроприировал у языков семьдесят золотых монет? Ответ, с одной стороны, прост, с другой — парадоксален. Изменение количества денег произошло из-за того, что старший помощник был очень добрым и совестливым человеком!
Другой бы на его месте ободрал пленников, как липку и голым в Африку пустил, но не таков был старший помощник! — он обобрал "языков" по минимуму. Во-первых, он оставил каждому по одному солнцу — чтобы было на что жить первое время, пока не разживутся деньгами. Во-вторых, забрал только двух лошадей, хотя мог взять всех четырех.
Ну, и так далее — забрал только один комплект цацек благородного, хотя мог два, а комплект — цепь, бляха и перстень, денег стоит и немаленьких! Да и при изъятии никто серьезно не пострадал — у потерявшего Генриха ла Меда, чей комплект благородного Денис экспроприировал, остался его перстень младшего медного Искусника, а быть и магом и благородным — это перебор! Надо делиться! Другим тоже надо!
Да и второй "язык" — четвертый наследник Ульрих ла Тая, практически, при своих остался. Ну-у... без учета золота, конечно, но какие счеты между своими? — жизнь гораздо дороже стоит, так что можно считать, что старший помощник не только джентльмен, но еще и расточитель — сделал "языкам" бесценный подарок — жизнь подарил! А кроме того оставил немного серебра и меди на паром, оставил продукты и почти все шмотки. Так что, если, к примеру, Александр Яковлевич был застенчивым воришкой, то старшего помощника можно смело назвать застенчивым грабителем.
Как только паром коснулся берега, Денис, в сопровождении двух своих лошадей, быстренько покинул борт. Никто — ни охранники каравана, ни паромщики, ни все остальные люди, присутствовавшие при инциденте, чинить каких-либо препятствий ему не стали — лишь молча проводили взглядами. На вопрос — чем было вызвано подобное поведение, старший помощник затруднился бы ответить.
То ли тем, что для зрителей все было банально, привычно и никакой реакции не требовало, то ли тем, что все они были, грубо говоря — ошарашены, а мягко здесь и не скажешь, если не переходить к обсценной лексике, примерно, как коренная петербурженка преклонных лет, воспитанная бабушкой смолянкой, была бы шокирована тем, как мигранты, отмечающие Курбан-байрам, повесили в центре города на дерево барашка и перерезали ему горло.
Все эти размышления наложили дополнительный отпечаток на, и так выразительное, лицо Дениса, причем наложили до такой степени, что таможенник, после того, как старший помощник поднял на него свой угрюмый взгляд, потерял весь свой лоск и представительность и принялся торопливо, чуть ли не захлебываясь, буквально извиняться за размер озвученной пошлины:
— Но, уважаемый потерявший, простите, не знаю вашего имени... — здесь офицер сделал паузу, но, не дождавшись ответа зачастил: — Это же не моя прихоть! — он прижал руки к груди, демонстрируя, что будь его воля, он бы еще доплатил такому замечательному человеку, лишь бы больше никогда его не видеть. — Последний приказ канцелярии Лорда-мага, — он сокрушенно развел руками, — с благородного — ноготь, с лошади — два.
Денис молча отсчитал пять ногтей и протянул служивому, а тот ему даже поклонился — видимо ждал, что головорез, вернувшийся из Леса, бросит деньги на землю, демонстрируя презрение, а тот отнесся вполне уважительно, чем заслужил благодарный взгляд таможенника.
Кстати о деньгах. В ходу, как на левом, так и на правом берегу Ортано были золотые, серебряные и медные монеты. Про золотые уже упоминалось — цветом и размером золотая монета напоминала современную пятидесятикопеечную и называлась "солнце". Серебряные монеты были двух видов: большая и маленькая. Большая монета размером и весом походила на советский серебряный рубль 1924 года и называлась "щит", а маленькая была размером с золотую и называлась "ноготь".
Медные деньги тоже были двух номиналов: большая — "десятка" и маленькая — "капля". В солнце содержалось пять щитов, в щите — двадцать ногтей, в ногте — десять десяток, в десятке — десять капель. Итого: одно солнце это пять щитов, или — сто ногтей, или — тысяча десяток, или — десять тысяч капель. Золотые монеты чеканили только в двух места: в Протекторате Итрий и в Лесу — только там были золотые прииски.
— Уважаемый потерявший! — крикнул таможенник, когда старший помощник уже немного отъехал от КПП. — Не забудь про мешки. Денис ничего не понял, но на всякий случай кивнул.
— Глава
Нейтен, столица одноименного Протектората, тайных надежд и скрытых чаяний старшего помощника (а что? а вдруг!) не обманул — ни вездесущего запаха дерьма, ни сточных канав, ни прочих атрибутов "развитого средневековья", типа содержимого ночного горшка на голову, так хорошо знакомых по Парангу, не наблюдалось.
И даже вовсе наоборот, имел место быть довольно чистый воздух — ну-у... как чистый? — по сравнению с третьим кольцом МКАДа — без вопросов, а так-то надо понимать, что транспорт был — или гужевой, или на себе, и если лошадкам сзади подвязывали специальные мешки, чтобы они не опорожнялись на проезжую часть, а двуногие носильщики и так этого не делали, то придумать, как лошадкам не мочиться на дороги и тротуары — да-да, имели место и тротуары!, местные не сумели. Так что определенный запашок-с все же присутствовал, ибо лошадок было много — примерно, как машин в центре Москвы.
Но, главное, что поразило воображение Дениса было дорожное покрытие, начинавшееся сразу за таможенным постом и представлявшее собой что-то вроде асфальта, а может и не асфальта, а расплавленного камня, или еще чего-то в этом роде. Был местный "асфальт" серым, гладким и, на вид, каменным.
Увидев первый раз подобное — без малейших изъянов дорожное покрытие, любой наш человек с менее закаленной психикой, чем у старшего помощника, несомненно бы обалдел, а кое-кто даже охренел. Как это так? — никакой щербатой плитки — "подарка" от мэрских жен, никакого потрескавшегося и вспучившегося асфальта, положенного на снег — как такое вообще может быть?! Не может такого быть! А вот некоторые иностранцы могли бы воспринять подобную картину достаточно спокойно.
Дело в том, что кое-где к дорожному строительству относятся немного иначе, чем на нашей любимой Родине. В Китае например, за дорогу ненадлежащего качества ставят к стенке и проворовавшихся строителей и чиновников, подписавших акт приемки. Но, нам такая практика, конечно же не подойдет — останемся и без дорожников и без чиновников.
Увиденная картина вызвала в сознании старшего помощника когнитивный диссонанс — как-то не так он, причем не понаслышке, а базируясь на собственном опыте, представлял местные реалии, и на тебе — вот такие приятные неожиданности! Несомненно Нейтен был ближе к благословенному Бакару, чем к сгинувшему в атомном пламени Парангу, что не могло не радовать. Когнитивный диссонанс оказался со знаком плюс, что бывает очень нечасто, но, к счастью, все-таки бывает!
Денис неторопливо, глазея по сторонам, как замшелый провинциал, впервые в жизни попавший в мегаполис, перемещался в пространстве, соблюдая все правила местного дорожного движения, которых, кстати говоря, и не было вовсе — каждый ехал и шел, как хотел и именно так потупил старший помощник — выбрал направление и продвигался от переправы через Ортано к центру города.
Внезапно ему припомнились слова неизвестно когда и где слышанной песни, не дословно, но что-то вроде: "... я гулял на склоне дня, глядел на шлюх и мирно кушал пончик...". Денис поймал себя на том, что именно этим и занимается, единственно, что прогулка была конная и не было пончика. И так ему внезапно захотелось есть, что старший помощник начал интенсивно вертеть головой и принюхиваться, чтобы отыскать место, где ему подадут вожделенный "пончик".
Долго принюхиваться и приглядываться ему не пришлось — требуемое заведение нашлось буквально в двух шагах. Хозяин небольшого ресторанчика, или кафе, а может и трактира — черт его разберет, какой статус был у заведения, несмотря на ранний час уже гостеприимно распахнул двери, выставил под навес столы и стулья, а самое главное — в глубине общепитовской точки что-то шкворчало и вкусно пахло. Старший помощник решительно двинул кони (в буквальном смысле этого слова) в выбранном направлении, но, добраться до финиша не успел. Дорогу ему преградил конный патруль, вынырнувший неожиданно, словно чертик из табакерки, из-за угла.
То, что это местные менты, сомнению не подлежало: надменные, откормленные морды, спесивое выражение на лицах, уверенность во взглядах, одинаковая форма и общая аура власти. Кстати говоря, все трое были благородными — два потерявших и один третий наследник. Двое были совсем молодые — лет по двадцать, максимум — двадцать пять и третий "дядька" лет сорока. Молодые были крепкими, но уже начавшими заплывать жирком от хорошей жизни, а вот "дядька" наоборот — был поджарым и жилистым. Оценив одним взглядом обстановку, Денис решил первым, в случае чего, валить "дядьку", как самого опасного.
Такой воинственный настрой старшего помощника был обусловлен двумя причинами.
Первая — насколько мог доверять Денис своим "языкам" — потерявшему Генриху ла Меда и четвертому наследнику Ульриху ла Тая, а он мог им доверять, потому что лжи во время допроса не почувствовал, в Протекторатах царило самое справедливое право на свете — право сильного. Все остальные "права" от лукавого, ибо ни в одном обществе сына судьи не судят той же мерой, что сына крестьянина и предназначены они лишь для обмана слабых сильными, чтобы внушить им, что они равны перед Законом. Вот право сильного старший помощник и собирался применить на практике.
Вторая причина заключалась в том, что уж больно надоело Денису еще на Земле сдерживаться в общении с этой братией — его чуть нервный тик не хватил от сдержанности. Поэтому, больше никаких компромиссов — наехали — получи! Конечно, итог разборок мог быть разным, но в том, что в шкире, кадате и с наниками в крови он эти трех стражников разделает, как бог черепаху, Денис не сомневался.
Правда, не исключено, что после "разделки" придется сматывать удочки — вполне вероятно, что местный Лорд-маг искренне полагает, что право сильного может быть только у него и его приближенных, а не у разных мутных челов, не пойми откуда взявшихся. Поэтому старший помощник, предпочитавший всегда иметь не только план "А", когда все идет по плану (пардон за тавтологию), но и план "Б", вступавший в силу, когда план "А" летел псу под хвост, начал срочно вспоминать, что ему известно о местной географии, чтобы знать куда бежать, ежели местные власти всерьез обидятся.
Ближе всех, понятное дело, находился Лесной Край, но, во-первых — туда не хотелось — что там в глуши делать? Да и вообще, Денис только что оттуда. А, во-вторых, паром мгновенно не уйдет, будет ждать пока пассажиры не накопятся — примерно, как в маршрутке на конечной и прижать там старшего помощника, пока он будет дожидаться отправления, труда не составит.
А там уже, как карта ляжет — смотря кого отправят на его усмирение. Если бездарных — это одно дело, а если магов, то совсем другое. Но, главное, каких магов. Если таких, как один из "языков" — младший медный Искусник Торез, он же потерявший Генрих ла Меда, то и хрен-то с ним! Пусть посылают. Но, могут и других, посильнее, да и вообще, по информации, полученной во время допроса "языков", с магами все было не так сладко, как хотелось бы старшему помощнику.
По их словам, сила магов ранжируется следующим образом: младший медный Искусник — медный Искусник — старший медный Искусник, затем то же самое с серебряными Искусниками и заканчивается все старшим золотым Искусником. Понятное дело, что между младшим медным Искусником и старшим золотым простирается дистанция огромного размера.
Если младший медный Искусник Торез, он же потерявший Генрих ла Меда, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий и далее по списку, не смог с метра "загипнотизировать" Дениса, или же взять под ментальный контроль — черт его знает, что именно он изображал тогда в Лесу, то старший золотой Искусник мог выжечь мозги пары полков тяжелой пехоты с расстояния в километр, или даже поболе. По крайней мере в это истово верили оба "языка". Денис, когда слушал, сомневался, но к сведению принял.
