"Но, видимо, не в этот раз", — немигающим взглядом слежу за действиями монстров, которые словно бы сошли с холстов картин художников, имеющих весьма бурную фантазию.
— Квввааак, — присев на всех четырех лапах и выпучив свои огромные глаза, жабоящерица хлестнула по земле длинным хвостом с костяной булавой на конце. — Квввааак!
— Хрю-хрю... Виии! — копнув землю копытом, кабан нацелил клыки-сабли на противницу и кинулся в атаку.
Расстояние стремительно сокращалось и когда начало казаться, что вот сейчас боров пронзит жабоящерицу своим оружием, та просто подпрыгнула вверх и вперед, перемахнув через более тяжеловесного и менее поворотливого хряка. Гибкий хвост тут же нанес удар по скрытой хитиновой броней спине, заставив ее слегка треснуть.
Боров развернулся, взрыв ногами почву, пригнулся и снова метнулся вперед, с каждым новым шагом выбрасывая вверх клочья земли. Однако квакушка оказалась не так проста и повернув голову, подгадав момент плюнула в морду противнику зеленой густой слизью, лишая его возможности видеть и нюхать.
Новый прыжок позволил хвостатой земноводной (или рептилии?) уйти из-под удара, чтобы нанести свой собственный при помощи своего хвоста. Впрочем, пусть на первый взгляд и казалось, будто бы квакушка получила преимущество, только вот клыкастый зверь совершенно не демонстрировал усталости, либо серьезных травм.
Еще трижды кабан пытался достать жабоящерицу, но всякий раз попрыгушка ускользала в самый последний момент. Только после этого боров бросил данное занятие и развернувшись к противнице спиной, со всех ног припустил в самую чащу, распугивая разнообразную мелкую живность. Секунд через двадцать, по его следу ушла и формальная победительница поединка.
"А может быть и не формальная: неизвестно, как на свина подействует ее слизь", — промелькнула у меня в голове мысль, пока я сперва прислушивался к природе, выискивая новую угрозу, а затем спускался на землю.
— Не знаю, кто как, а я в лагерь, — заявил Жоан. — Что-то у меня окончательно пропало желание охотиться.
...
За десять дней, которые мы живем в гроте, произойти успело множество важных вещей: во-первых, я ощутил себя болваном, когда осознал тот незначительный факт, что о многом продолжаю судить как человек, пусть им уже давно и не являюсь. В чем это выражается? В самых разных мелочах, настолько очевидных для окружающих, что они попросту ускользают от внимания. В качестве примера можно взять просьбу Герды провести ночь вместе со мной на одной лежанке...
"И чего особенного в том, что двое детей спали рядом?" — мог бы спросить кто-нибудь посторонний. С точки зрения людей, в этом нет ничего такого уж страшного: необычно, но среди хороших знакомых встречается нередко. Грифоны же смотрят на это несколько иначе и когда на утро от меня ощущали запах одной желтой пташки, а от нее — мой запах, скорее подсознательно нежели осознанно, стали считать, будто наши отношения "Сдвинулись с мертвой точки".
И ладно бы данная ситуация была единичной, но Герда на следующую ночь тоже пришла к моей лежанке, устроившись рядом с таким видом, будто бы так все и должно быть. Ну а я... Мне было совестно ее прогонять, да и ничего плохого в этом не виделось.
Старая народная мудрость гласит: "Один раз — случайность; два — совпадение; три — закономерность". Вот и остальные решили, что раз уж мы продолжаем спать на одной лежанке, то все вполне серьезно. И как с этим разбираться, лично я не представляю... хотя и знаю, что нужно поговорить и все объяснить, постаравшись остаться друзьями.
Только вот момент нужно подобрать удачный, а пока остается ждать, стараясь следить за своими поступками вдвойне внимательно (радует, что мы еще птенцы, пусть скоро и вступим в период полового созревания).
И ладно бы это было единственным моим "косяком", но ведь мелкие привычки, которые не выбились из подсознания даже после пребывания новорожденным, которые раньше казались обычными чудачествами, сейчас начинают доставлять откровенные неудобства. Уже боюсь того момента, когда настанет период агрессивного взросления, сопровождающегося постоянными попытками самоутвердиться.
Во-вторых, мы построили типа дом. Почему "типа дом", а не просто "дом"? Просто тот монстр магической инженерии, который вышел из-под лап шести волшебников-грифонов-недоучек, без приставки "типа" назвать никак язык не поворачивается.
Кратко опишу процесс строительства: при помощи магии ветра мы срубили четыре не слишком толстых дерева, после чего обстругали их от веток и коры, подравняли и высушили, укоротили до одной длины и оставили лежать у старого кострища. Пользуясь магией воздуха, выровняли и утрамбовали прямоугольную площадку, а также создали четыре углубления в углах, куда предполагалось устанавливать бревна. Когда стволы заняли свои места и были намертво зафиксированы, пришла очередь делать стены и крышу: ветки были переплетены между собой в решетки, промежутки в которых залеплялись кусками коры, а скреплялось все это глиной, сперва размачиваемой в воде, затем искусственно лишаемой лишней жидкости, ну а после этого еще и обрабатываемой огнем. Так как материалов на четыре стены и крышу не хватало, пришлось ободрать соседние деревья и кустарники, на что с ехидством посматривали наши наставники. В итоге трудов, появился "типа дом", похожий на сарай из обожженной глины, с единственным окном-дверью.
Свое жилище мы строили пять дней, прерываясь на поиски еды, сон, лекции наставников и практику в магии жизни (оказывается, каждое живое существо, и многие неживые объекты имеют свойство пульсировать с разной частотой, уникальной для любого организма). Кроме того, ночью приходилось поочередно дежурить у костра, постоянно поддерживая сенсорные заклинания, чтобы никто из леса не решил полакомиться беззащитными грифончиками... Хотя как я думаю, наставники все равно следили за нашей безопасностью, а все подозрительные шорохи, доносящиеся из чащи, сами и устраивали.
В-третьих, мы узнали что грифоны — это конечно самые страшные и крутые хищники в гроте... только другие обитатели зоны активного отдыха, по какой-то причине об этом не осведомлены. Это напоминает поговорку: "Человек — царь природы, но звери об этом не знают". В результате, выходить на охоту нам разрешено только тройками, за которыми из-под потолка наблюдают взрослые грифоны, готовые в случае опасности жизни прийти на помощь.
В-четвертых, как-то неожиданно для себя, я стал нашим командным поваром. Нет, не скажу, что так уж классно готовлю, но учитывая мой опыт из предыдущей жизни (не сильно богатый) перед птенцами, оторванными от родителей в шестилетнем возрасте, у меня огромное преимущество. А идея выпаривать из соленой воды соль, вовсе подняла мой кулинарный авторитет на недосягаемый уровень...
"Не об этом я мечтал, когда становился волшебником. Ну да может быть еще не все потеряно?".
Остальные события вовсе не стоят упоминания, разве что невзирая на то, что дом наконец-то достроен и все мы теперь спим на одной большой лежанке (все вместе, но в то же время по отдельности) Герда продолжает ложиться рядом со мной, плотно прижимаясь к боку, чем только подтверждает догадки остальных сожителей.
* * *
Кроны деревьев весело шелестели зеленой листвой под порывами ветра, золотое солнце дарило ласковые и теплые прикосновения своими лучами, тут и там голубой небосвод украшали белые облачка забавной формы, а по заброшенной лесной дороге шли пони. Жители ближайшей к лесу деревни, практически чеканя шаг и ничего вокруг себя не замечая, колонной по двое шагали вслед за немолодой темно-серой земной пони с белыми гривой и хвостом, а также меткой в виде песочных часов на крупе.
Параллельно дороге, прячась в кустах и за деревьями, измазанная в грязи до полной неузнаваемости, следя за процессией односельчан, пробиралась молодая пегасочка четырнадцати лет. Ее розовая шерстка, которая могла бы выдать малышку своей избыточной яркостью, скрывалась под слоем грязи, взгляд то и дело цеплялся за такие родные, но в данный момент кажущиеся совершенно незнакомыми мордочки, а сердце в груди билось перепуганной голубкой, стремящейся вырваться из клетки на свободу и улететь далеко-далеко...
"Я их не брошу", — решительно подумала Каденс, крепче стискивая зубы и продолжая красться за чужачкой, которая пришла в их уютную и маленькую деревню прошлым вечером, попросив кров на одну ночь.
Неизвестно почему, но пожилая земная пони, пусть и выглядела добродушной, сразу же не понравилась молодой пегаске. Все в ней было каким-то... неестественным, начиная от мягкой и всепрощающей улыбки и заканчивая неловкими прихрамываниями на заднюю ногу. Ее голос лился словно мед, глаза задорно сверкали, а по спине тем временем бежали табуны мурашек, заставляющие шерстку вставать дыбом.
Каденс пыталась предупредить односельчан, но никаких доказательств кроме своих ощущений предоставить не могла. Она даже поссорилась со своей тетушкой, которая взяла ее к себе в дом в далеком жеребячестве, когда родители просто подбросили ненужную кобылку кому-то под дверь. Как же больно было слышать, когда она говорила: "Разве так я тебя воспитывала?".
Расстроенная до слез, пегасочка сбежала из дома и спряталась в своем любимом месте, в домике на пруду, который сама и построила вместе с другими жеребятами. В эту ночь ей плохо спалось, а когда она проснулась и вернулась в деревню, ощущая себя полнейшей дурой за устроенный скандал, обнаружила все дома пустыми.
Найти, куда ушли все пони было нетрудно, все же они не скрывались и не заметали следы, так что даже навыков Каденс оказалось достаточно. Увидев же, как соседи и друзья механически переставляют ноги, словно заводные игрушки без воли и разума, паника едва не захлестнула разум. Неимоверными усилиями ей удалось не закричать, тем самым выдав свое присутствие, а затем память подсказала, что герои из книжек, когда следили за злодеями, специально маскировались, чтобы их было труднее обнаружить.
Почему пегасочка не позвала помощь? Сперва она растерялась и сильно испугалась, так что даже не подумала об этом, а когда идея все же достучалась до разума кобылки, прошло слишком много времени и бросать односельчан в беде было еще более страшно (ведь она могла не успеть).
...
Пожилая кобыла вошла в пещеру, вход в которую находился в подножии невысокого холма. Безвольные пони последовали за ней, один за другим скрываясь в зеве туннеля, заставляя Каденс решаться на самый безумный в ее жизни поступок.
"В книжках пишут, что план злодея легче всего разрушить, когда он уже торжествует, ощущая свою победу", — мысль была откровенно глупая, так как книжные правила в реальной жизни работают только в случае если касаются научной литературы, но ничего иного для придания себе смелости в голову не приходило.
— Я справлюсь, — шепнула пегасочка и вздрогнула от звука собственного голоса.
Осторожно прокравшись к входу в пещеру, Каденс проскользнула в зев вслед за последним жеребцом, которым был дядюшка Ау (местный лесник, бледно-зеленой окраски). Сразу позади нее из земли вырвались корни, которые переплелись между собой и таким образом сформировали пробку. Пути назад больше не было...
"Скрин Шилд и Лауриэль никогда не отступали перед трудностями... Я ведь всегда хотела быть похожей на них", — продолжала мысленный монолог крылатая пони, осторожно ощупывая пол под ногами передними копытцами.
Довольно длинный туннель привел пони в просторную пещеру, освещаемую несколькими чашами с зеленым огнем. Тут и там из пола и потолка торчали корни, на единственном каменном возвышении стояли хрустальные песочные часы, удерживаемые на месте золотой подставкой.
Ну же, пони, встаньте в круг,
Ты — мой друг и я — твой друг,
А друзьям не жалко ничего.
Поделись со мной теплом,
Поделюсь с тобой добром,
Вместе будет очень хорошо.
Не стесняйтесь жеребцы,
Не робейте молодцы,
Больше вам не нужно ничего.
И кобылки встанут в круг,
Мне себя всех отдадут,
Я ведь сохраню ваше добро...
К ужасу пегасочки, одурманенные пони послушно заняли места вокруг постамента и начали мычать в такт песне, которая будто какой-то жуткий кальмар запускала свои щупальца в разум, лишая воли к борьбе, туманя мысли и...
"Нет!", — Каденс успела удержаться и вернуться в сознание, прежде чем ноги вынесли ее из туннеля на освещаемое пространство, тут же упав грудью на неровный пол и молясь Селестии, чтобы ее не заметили.
Песня продолжалась и продолжалась, но крылатая пони теперь знала, какую угрозу она в себе несет, а потому даже не вслушивалась в слова. Она подползла к одному из светильников, вспомнив слова о том, что самое темное место — под огнем свечи, после чего снова замерла и стала наблюдать.
Пони старели, буквально на глазах теряя свои яркие цвета и дряхлея. Их мордочки покрывались морщинами, ноги начинали дрожать... но они все мычали и мычали под пение страшной кобылы, которая наоборот молодела, словно бы становясь выше и крепче.
"Песка в часах стало больше", — отметила про себя Каденс и прикусила губу, пытаясь придумать план действий.
Идея пришла неожиданно легко и была она достаточно рискованной, если не сказать — глупой. Однако, медлить было нельзя, ведь самые старые из односельчан уже начали падать на землю из-за того, что ноги их не держали.
Подхватив с земли камень, пегасочка изо-всех своих сил бросила его в туннель, надеясь на то, что ведьма поддастся на провокацию.
Песня прервалась и серая пони с кроваво-красными гривой и хвостом, острым взглядом осмотрела пещеру. Каденс вся сжалась, когда ее мордочка, словно бы вырезанная из камня искусным скульптором, на какую-то секунду повернулась к зеленому светильнику.
— Хм... — отойдя от постамента, ведьма миновала кольцо из снова ставших безвольными пони и приблизилась к зеву прохода. — Кто тут? Выходи, я тебя не обижу...
"Пора"", — скомандовала себе пегасочка и изо-всех сил оттолкнулась, прыгая вперед, помогая крыльями набрать скорость.
— Ты? Мерзкая девчонка! — ведьма бросилась наперерез, но несмотря на то, что стала намного моложе, все равно сильно запоздала, да еще и как земная пони, не обладала той же скоростью, что и крылатая кобылка. — Не смей, тупица! Ты убьешь их!
"Врешь, а даже если нет... Если я ничего не сделаю, их убьешь ты", — хотела ответить молодая пегаска, но не смогла, так как в этот момент ее передние копытца ударили по песочным часам, сбрасывая их с постамента на выступающий из земли камень.
— Нееет! — буквально завизжала ведьма.
Хрустальный звон прозвучал будто оглушительный колокол, после чего на бесконечно долгий миг мир вокруг замер, превратившись в неподвижную картинку. Затем прозвучал взрыв и во все стороны от разбитых часов ударили потоки света, Каденс подхватила какая-то невидимая сила и закрутила в воздухе, отшвырнула к стене и больно ударила спиной.
— Мое время! Мое время! Время! Время! — отчаянно надрывалась стареющая земная пони, грива которой выцветала, а тело дряхлело. — Вернись... отдай... Мое время!
