Он уже приказал Антониу Мендесу Аранье отступить со своей армией в форт и прислать ему четыре роты, которые он выбрал для этой цели. Они выступили по дороге со всей быстротой, которую только требовала срочность этого дела; но когда они прибыли на Холм (2), они получили другой приказ, предписывавший вернуться. Ибо Гашпар Фигуэйра, попрощавшись с капитаном, не вернулся к себе домой, но продолжил марш с пятью ротами, которые составляли гарнизон города, и несколькими своими друзьями из числа местных жителей, которые добровольно вызвались сопровождать его, и разбил и рассеял войска короля, который отступил в Кандию, оставив в наших руках большое количество провизии и оружия в качестве обычных военных трофеев, и большое число убитых.

Гашпар Фигуэйра взял на себя командование этим лагерем и приказал всем ротам из гарнизона Коломбо и всем жителям, сопровождавшим его в этой экспедиции, остаться с Антониу де Мелло де Кастро. Оба они обменялись многочисленными комплиментами, а затем все отправились в путь — последний в Коломбо, а армия — заново подчинить округа, которые с приходом короля подняли восстание. Произошло несколько стычек между ней и кандийскими дисавами, которые отступили в полном беспорядке, оставив большое количество убитых и 400 пленных; хотя ни мы, ни кандийцы обычно не давали друг другу пощады, но всегда отрубали головы всех погибших с обеих сторон, но в предыдущем году король отдал приказы своим людям или "bagueas" не убивать португальцев, захваченных в плен в сражениях, штурмах, а приводить их к нему живыми. И так они и делали, и все наши были переданы по его приказам майоралам деревень в его королевстве с требованием хорошо обращаться с ними; и с ними действительно обращались с уважением.

"Bagueas" — то же самое, что разбойники (partidАrios) у нас. Король обычно отправлял их в набеги на нашу территорию, чтобы они убивали любого португальца, которого застанут в его деревне, или любого солдата, который вышел из лагеря или возвращается туда, или священников, которые совершали требы для христиан в своих приходах, причем некоторые из них лишились жизни прямо во время этих служб. В соответствии с приказом короля Гашпар Фигуэйра повелел своим людям щадить жизнь тех, кто был захвачен в джунглях после поражения, и использовать их труд на складах и пороховом заводе. Он сделал это, чтобы не выглядеть менее гуманным, хотя намерение короля было иным, как мы увидим ниже.

Когда король увидел, сколько раз он и его капитаны были разбиты Гашпаром Фигуэйрой де Серпе, и что при всех его усилиях он так и не смог нанести ему ни малейшего поражения — что вызвало у него большую досаду, — он начал собирать все войска, какие только мог, решив на сей раз победить его и вернуть престиж, который он считал утраченным. С этой целью он приказал своим дисавам привести в Кандию 40000 вооруженных людей, в том числе 3000 с мушкетами, 9000 с пищалями (espingarda), 13000 с луками, 15000 с пиками, наряду с 50 голландскими аркебузирами, которые служили ему в качестве личной гвардии (3); все его дворяне также сопровождали его в этой кампании; и с этим огромным войском он выступил из Кандии 21 марта 1655 года.

Гашпар Фигуэйра находился в то время на границах Четырех и Семи коралов, пресекая оттуда вторжения короля в эти округа. Он понятия не имел о плане короля, когда получил сведения о силах и решимости, с которыми он двигался на него. Он сознавал, что отступление повлекло бы за собой не только разорение этих округов, но и всех других, подвластных юрисдикции короны, которые должны будут подчиниться этому королю, и что будет невозможно спасти их без больших трудностей и большого количества солдат, а у нас есть только армия, стоявшая в Калитуре, которая, поскольку она была недостаточно сильна, чтобы встретить голландцев, отступила в эту крепость. Если король станет господином этих округов, Коломбо в скором времени будет полностью уничтожен вследствие голода, которому он подвергнется; ибо тогда как туземцы с радостью присягали королю, то в отношении нас они делали это крайне неохотно и лишь под принуждением. По этим причинам он решил дать бой; даже если бы он потерпел поражение, ущерб, проистекавший от отступления, был бы еще бОльшим; вступив в сражение, он, по крайней мере, сохранит престиж португальского оружия, который, вместе с их землями, будет утрачен из-за отступления; тогда как в бою он вверит его исход в руки Бога.

Многие считали, что Гашпару Фигуэйре не было дела до жизни других (людей), но они ошибались, ибо он был очень милосердным, заботливым и преданным интересам короны; он был неутомимым, храбрым и очень решительным во всём, что предпринимал; он относился с неуважением и презирал людей, не выполнявших свой долг, но для тех, кто трудился с рвением и выполнял свои обязанности, он был преданным другом, щедрым и державшим свой дом и кошелек, который никогда не бывал пустым, столь же открытыми, как если бы владел огромными богатствами. Поэтому его ненавидели дурные люди и обожали добрые.

(1) Ворота из колючих растений, которые защищали проходы к городу, синг. "Кадавата".

(2) O Morro, совр. Маунт-Лавиния.

(3) 24 голландца, с их офицерами, были отправлены к королю Канди 12 мая 1653 г., чтобы служить ему в качестве телохранителей.

Глава XX

Битва, которая произошла между капитан-майором Гашпаром Фигуэйрой де Серпе и королем Кандии на нашей территории, и об осаде, в которую голландцы взяли Калитуре

Под началом Гашпара Фигуэйры де Серпе находилось восемь рот из 250 португальцев и одна рота из 37 топассов, тогда как дисава Четырех коралов командовал 4000 ласкаринами. С такими огромными силами он не только решил встретить короля, но и перейти в наступление и избавить его от некоторых хлопот, связанных с походом. Чтобы обескуражить неприятелей, которые ожидали, что мы будем отступать, так как наши силы были слишком невелики, чтобы встретить столь огромную армию, как сингальская, он не только не стал их ждать, а двинулся навстречу им с большой решимостью; и нет сомнений, что смелость зачастую является главным залогом победы.

Как только этот опытный и смелый капитан узнал, что король Кандии движется на него с такими силами, он заплатил тем шпионам, которые пользовались его безусловным доверием, и предупредил их, чтобы они под угрозой смерти не рассказывали никому в армии о том, что им известно, и он сам не скажет ни слова об этом своим собственным друзьям; ибо хотя они были отважными людьми, некоторым из них не хватало умения держать язык за зубами, и поэтому они могли запугать армию. Когда настало время назначить пароль, он издал приказы, чтобы они выступили в поход на рассвете, и чтобы в три часа ночи солдатам была роздана еда. В этом не было ничего удивительного, так как это было обычное время для раздачи дневных пайков всякий раз, когда они собирались выступить в поход.

Они выступили на рассвете, и к семи часам утра наши ласкарины наткнулись на вражеских, которые также находились на марше (1). Так как капитан-майор знал о состоянии дел, то, как только первые выстрелы оповестили его о завязавшемся бое, он быстро вышел вперед между ротами, делая вид, что стремится выяснить причину (стрельбы), и, заставив всех ускорить шаг, он присоединился к авангарду. Они увидели долину, заполненную несметным множеством врагов, и, не останавливаясь, он приказал протрубить сигнал к атаке, чтобы поощрить наших людей, а сам первым устремился на это огромное скопище, словно не ставил их численность ни во что.

Король атаковал нас с фронта, а с обоих флангов неприятель обрушил на нас град пуль из своих мушкетов и пищалей; стрелы падали так густо, что казались похожи на тучи. Все были бы охвачены большим ужасом и смятением, если бы им пришлось иметь дело с нацией, не искушенной в подобных сражениях, как мы, ибо мы обрушились на них с ответными залпами, Фигуэйра впереди всех с мечом в руке, скорее разя врагов как гром, чем жаля как змея (2), ибо смерть была единственным прибежищем всех, на кого падали его удары. Сражение продолжалось больше часа; враги не могли сопротивляться нам, и в своем огромном страхе каждый из них искал лишь средства спастись самому, позабыв о преданности и уважении, которые обязан был питать к своему королю; который, видя дела в таком положении, хотел уже в порыве отчаяния броситься в самую гущу наших солдат, но так как его дворяне помешали ему сделать это, он прислушался к более мудрому совету и поспешил отступить со своей ротой голландских телохранителей, скрывшись в густых болотистых джунглях между двумя горами, пока не настала ночь, после чего он направился в Кандию.

Наши ласкарины отрубили 11000 голов и взяли живыми 1600 пленников, с 700 мушкетами и бесчисленным множеством пищалей. Это была величайшая из побед, когда-либо одержанных нами над туземцами. Всё оружие и пленников Гашпар Фигуэйра отправил к капитан-генералу, и по всему городу возносились благодарственные молитвы Богу за Его редкостную милость, и Тело Христово было выставлено на обозрение во всех церквях на протяжении трех дней, которые прошли с радостью и иллюминациями.

Капитан-майор дал своим войскам несколько дней отдыха, и затем перенес свою штаб-квартиру на границы Кандии, в самый отдаленный округ, принадлежавший нам, в деревню под названием Мотапали, откуда он защищал Четыре и Семь коралов. Король вернулся в своей дворец и восемь дней никому не показывался; после чего он дал аудиенцию, облаченный в траур, который продолжал носить до тех пор, пока мы не капитулировали и не были изгнаны из Коломбо; и в течение всего этого периода он не разрешал своим дисавам вторгаться на нашу территорию или сопровождать его с белыми жезлами — главными символами власти, с которыми они сопровождают своих королей, когда те выходят из дверей (своего дворца).

В то самое время, когда король вторгся в наши земли с описанными выше войсками, голландцы осадили Калитуре, так как они договорились атаковать нас одновременно с двух сторон; ибо если бы король одержал победу, как они ожидали, они без труда захватили бы эту позицию. С этой целью голландцы явились с 900 солдатами и всеми ласкаринами со своей территории; и поставили на якорь в устье гавани, которую образует река, три корабля и две сумаки, выгрузив с них семь тяжелых пушек, из которых они сформировали две батареи. Они также отправили в корал Рейган 400 ласкаринов при поддержке роты своих стрелков, чтобы опустошить эти земли; здесь наши чернокожие подданные сумели взять в плен двух их ласкаринов, которых они отправили к капитан-майору Антониу Мендесу Аранье, находившемуся в крепости, и они рассказали ему те сведения, о которых я поведал.

Чтобы враг понял, что осада не помешает нам пресекать их набеги из самой крепости, Аранья подготовил несколько tones (3) и ночью посадил на борт дисаву с несколькими ласкаринами и ротой пехоты. Они отплыли вверх по течению под тенью деревьев, чтобы остаться незамеченными, и, достигнув к рассвету вражеской позиции, где поспешно высадились на берег, они не обнаружили ничего, кроме сожженных хижин; ибо (голландцы) поспешно отступили прошлой ночью по приказу своего командующего, который получил известие о результате сражения с королем. В тот же день они снова перевезли свою артиллерию на борт, и в полдень сняли осаду, которая продолжалась одиннадцать дней, отступив на свои квартиры в Бентоте. Они убили пять наших солдат и ранили восемь в ходе осады, но сами понесли более тяжелые потери, так как наше оружие не бездействовало.

18 мая мы узнали, что Антониу де Соуза Коутиньо, который был назначен капитан-генералом острова на смену Франсишку де Мелло де Кастро, прибыл из Гоа с 250 солдатами на девяти галиотах. Из-за силы течения и небрежности кормчего он был отнесен к мысу Галле, откуда два (неприятельских) корабля вышли ему навстречу с попутным ветром и своими пушками легко рассеяли галиоты, которые шли только на веслах и вскоре были выведены из строя. Антониу де Соуза Коутиньо был вынужден спасаться, обогнув мыс с семью из своих судов, ибо остальные два не последовали за ним, так как большинство членов их экипажей было убито, а сами они были полностью разбиты артиллерией. Их единственный шанс на спасение заключался в том, чтобы высадиться на берег в Гиндуре, в двух лигах от форта, где уцелевшие были взяты в плен; остальные семь обошли вокруг острова и достигли королевства Джафнапатнам.

Антониу де Соуза Коутиньо сразу же высадился и велел передать, что 15 июня несколько рот пехоты должны быть в Арипо, куда он прибудет в этот день с некоторыми людьми из этого королевства. По получении новостей было поспешно отправлено большое количество солдат и слуг, чтобы перенести его багаж, и капитан-майор Антониу Мендес Аранья предложил выступить с четырьмя ротами из гарнизона города в качестве его личной гвардии. Все достигли Арипо в назначенный день и, не задерживаясь там, через несколько дней новый капитан-генерал вступил в Коломбо, где принял бразды правления. Привезенными с собой из Гоа деньгами он выплатил солдатам жалование за квартал, ибо они ничего не получали за полтора года и поэтому ходили все в лохмотьях.

(1) В Котикаполе, в корале Белигал.

(2) Игра слов, основанная на том, что вторая часть фамилии военачальника, "Серпе", в переводе с португальского означает "змея".

(3) Вид гребных лодок.

Глава XXI

Как голландцы пришли с мощным флотом и начали осаду Калитуре, который они захватили

В конце сентября в Галле пришел флот из Голландии с их генералом Гиральдо Холфотом (1), который обладал всей полнотой власти и верховным надзором (supertendencia) над всеми их владениями в этом государстве; этот флот состоял из 18 кораблей и 2 патак (2) и привез 6000 солдат. Проведя несколько дней в форте, которые он посвятил изучению положения дел на острове на основе бесед со сведущими людьми, и разработке плана предполагаемой военной кампании, он решил, что первым делом необходимо атаковать Калитуре, чтобы не оставлять ее в своем тылу, а также по той причине, что в ней размещены лучшие войска, которые мы применяем в войне. Взяв 500 человек из Галле и своего генерала полевой армии (Mestre de campo), он выступил в поход с этими силами общей численностью 6500 человек, оставив Адриано Увандермеза (3) ответственным за форт с достаточно большим гарнизоном для его защиты. 2 октября он достиг Калитуре, и флот, который бросил якорь у эстуария, выгрузил на берег некоторое количество пушек, которыми голландцы оснастили три батареи, расположив 3500 человек на той стороне реки, что находилась ближе к Коломбо, чтобы помешать нам отправить какие-либо подкрепления на помощь форту.

Гарнизон форта состоял из 12 рот общей численностью 470 человек; ибо новый капитан-генерал усилил его ста солдатами, которых он привез с собой, и пятью 8-фунтовыми пушками. Неприятель ожесточенно обстреливал его своих батарей, впрочем, без особого результат из-за прочности стен, которые они сами построили из глины, поднятой из рва, и вследствие этого его оборонительные сооружения и гарнизон выдержали длительную осаду; и нет сомнений, что если бы неприятель попытался взять его приступом, как предполагал их генерал, то они бы потерпели поражение, но его капитаны, хорошо знавшие остров, убедили его изменить свои планы.