Веселое соседство

— Скорее всего, — протянула она, внимательно разглядывая меня. Во взгляде Люшечки появилась паника, и он было дернулся по направлению ко мне, как был остановлен словами своей родительницы: — Ты Саша, верно?

Все ошарашено замерли на месте: я — из-за догадки, что Вит мог рассказать ей про меня, Лена — от удивления, откуда эта женщина могла меня знать, а сосед... А вот почему он остановился, я не знаю, но выражение на его морде лица было не менее удивленное, чем у меня и Морозовой вместе взятых.

— Да... — жалобно протянула я, разглядывая складочки на своем сером платье. Если пыль за диваном и была, сейчас она в любом случае осталась на моей одежде. — А откуда вы меня знаете? — несмело уточнила я, складывая бровки домиком. Все дружно перевели взгляд на неожиданно улыбнувшуюся женщину — видимо, ответ на этот вопрос интересовал не меня одну.

— Ты была в кафе, — видя мое явное недоумение, женщина закатила глаза и уточнила: — На роликах.

— Ах, точно! — обрадовано воскликнула я, только сейчас припомнив странный пятнадцатый столик. — Вы со своим спутником тогда еще заказали мороженое, да?

— Да, — мрачно согласилась мать Виталия, явно не понимая, откуда взялось столько такой бурной радости.

— И вы тогда еще перепутали меня с какой-то... — я нахмурилась и защелкала пальцами, вспоминая имя, которым меня называли уже не единожды. Женщина (кажется, тот мужчина называл её Алиной) чуть раскрыла глаза, с опаской покосившись на сына.

— С Розой? — вдруг медленно произнес Вит, плотно сжимая губы. Я недоуменно подняла взгляд. — Тебя перепутали с Розой, не так ли?

— Да, точно... — пробормотала я и вздрогнула, когда Алина резко схватила сына за руку и повела его в другой конец зала. На мгновение она остановилась, беспардонно подтолкнув Виталия в спину, и обернулась, неожиданно дружелюбно улыбнувшись Лене:

— Скажите администратору, чтобы он оформил крайнюю справа картину на мой счет. А ты... — она повернулась ко мне и напряглась, понижая голос: — Не смей попадаться моему сыну на глаза.

Еще раз улыбнувшись Морозовой, женщина гордо развернулась и, звонко цокая шпильками, проследовала за сыном. Проводив их взглядом, я молча села на диван за собой и обреченно закрыла глаза.

— Почему мне кажется, что ты его знаешь? — медленно произнесла подруга, настороженно смотря на поникшую меня.

Я нервно рассмеялась и спрятала лицо в руках, закусив губу.

— Может, потому что он — мой квартирант?

* * *

Мальчика с камерой и девочку с микрофоном в руках я приметила еще издалека и сразу же попыталась перейти на другую сторону улицы, но милый дяденька-гаишник с полосатой палкой в руках многозначительно приподнял густые брови, из-за чего мне пришлось с виноватым видом вернуться обратно с середины дороги. Конечно, понятно, что за переход в неположенном месте мне грозил бы штраф, но вот общаться с телевизионными сотрудниками наших городских новостей мне хотелось меньше всего на свете.

Идея с каменным лицом развернуться назад и пойти обратно, чтобы потом обойти опасное место по дворам, показалось мне идиотизмом, и поэтому я как можно сильнее вжала голову в шею и на максимальной скорости покатилась прямо по самому краю тротуара. Да-да, это не оговорка, именно покатилась — по случайному совпадению, возвращаясь с работы, я умудрилась споткнуться и разорвать свои босоножки в пух и прах. Ролики пришли мне на взаимовыручку вместе с ехидным напутствие Виктора Алексеевича: "Катись домой, Кот".

И вот сейчас я пыталась незаметно, не привлекая внимания пролететь мимо телевизионщиков, наверняка проводивших очередной социологический вопрос — что-то типа "Не пугают ли вас молниеносно растущие цены на яйца?" и все в этом роде.

Как ни крути, но хрупкая девушка приличного возраста на роликах привлекала внимание куда больше обычных прохожих, и господа журналисты тут же мигом рванули ко мне, нацеливая камеру и радостно улыбаясь. По закону жанра, тут следовало случиться чему-то эпичному — должна была начаться перестрелка или что-то в этом роде, но получилось гораздо банальнее: я с обреченным "ауч" запуталась в собственных ногах и полетела на асфальт под шокированными взглядами свидетелей, практически идеально похожих друг на друга и различающихся, пожалуй, только по половому признаку.

Я с тихим стоном распласталась животом на горячем асфальте и глубоко вздохнула, слушая, как под гробовую тишину мимо по дороге проехал громко тарахтящий трактор.

— Извини... — раздался через несколько секунд тонкий писк девушки, и чья-то рука виновато коснулась моей спины. — Ты живая? Поднимайся!.. Рома... Ром, мы, кажется, убили человека!

— Заткнись, Нин! — раздался на этот раз голос, оказавшийся на много тонов ниже.

— Но...

— Молчать, женщина! — рявкнул еще раз парень, и меня насильно перевернули на спину. Я блаженно вздохнула с закрытыми глазами, нежась под ласковыми лучами летнего солнца. — Вроде дышит... Если в летаргический сон не впала, конечно.

— Что?! Какой к черту летаргический сон?! Я не...

— И что за истеричка досталась мне в сестры?

Я подняла руку, закрыв глаза от слепящего света, и посмотрела на спорящих начинающих журналистов, которым по виду оказалось не больше девятнадцати. Скорее всего, второй курс — у них, насколько я знаю (а знаю я катастрофически мало), именно тогда начинается подобная практика. С интересом слушая спор практически одинаковых студентов с многочисленными пирсингами на лице и татуировками на руках, я уселась, не поднимаясь с асфальта, и задумчиво подперла подбородок рукой, свободной ладонью крутя колесики на одном из роликов.

— Если бы ты не вызывался в добровольцы, тогда мы...

— Тогда мы не получили бы халявный зачет у Малькиной! Так что ты еще благодарить меня должна.

Я покачала головой и с кряхтением поднялась на ноги, подумывая не стоит ли сбежать, пока они отвлеклись. Врожденная вредность не дала мне это сделать, и я вежливо коснулась плеча девушки.

— Может, скорую вызовете? Просто тут человек по вашей вине умирает...

— Да-да, конечно, пять минуток подождите, — отмахнулась студентка и открыла рот, чтобы продолжить спорить со своим близнецом, но тут сообразила, что что-то тут не так. — Стоп, кто умирает?

— Она умирает, что тут непонятного? — фыркнул парень, махнув на меня рукой, и тоже замер, хлопнув ресницами. Карий взгляд внимательно скользнул по мне, остановившись на роликах. — Это ведь ты умираешь, да?

— Я, я, — радостно кивнула я, отряхивая черные штаны от пыли. — Скоро уже поздно будет неотложку вызывать, кома — это дело серьезное.

Близнецы многозначительно переглянулись, и на обоих хитрых лицах расплылась удовлетворенная улыбка.

— Ромчик, ты камеру ведь не выключал? — довольно протянула девушка, довольно поднимая микрофон чуть ближе к своим губам. Мы все втроем дружно перевели взгляд на массивный съемочный агрегат, закрепленный на трехногом штативе. Красненький огонек подмигнул нам, отвечая на вопрос студентки.

— Нет, Нинчик, не выключал, — покачал головой Роман, и брат с сестрой ехидно захихикали дьявольским — клянусь, именно дьявольским! — смехом. Я поникла, сообразив, что теперь мне от этих двух не отвязаться — после грандиозного падения убежать быстро у меня не получится, даже если отдохнуть хочется очень и очень сильно. В принципе, какая разница, да? Дома все равно никого не будет — этот гад наверняка уже съехал от меня после нашей утренней случайной встречи на выставке, когда мне и повелось узнать, что он, оказывается, очень и очень богатый мальчик.

— Ну, и что вы от меня хотите? — печальным-печальным голосом спросила я, с безысходностью разглядывая едва не обнимающихся от счастья светловолосых близнецов.

— Короткий фильм про последние события в твоей жизни, — хором выдали они. Я изумленно приподняла брови, разглядывая этих двоих психопатов, словно образцы, сбежавшие из психушки.

— Да у меня скучная жизнь, вообще ничего интересного не происх... — я замолчала, прикусив губу. Нина с Ромой радостно переглянулись и кинулись обниматься друг с другом, уже, судя по всему, разглядев в моих глазах что-то, обрадовавшее их. А я искренне задумалась над тем, что это была бы самая замечательная месть для Люшечки. Почему бы не выставить все это на всеобщее обозрение?

— Согласна? — воодушевленно спросила Нина, вцепившись в мою руку, как ребенок в любимую мягкую игрушку. — Скажи, ты согласна, да-да-да?

— А куда пойдет этот... фильм? — неопределенно вопросила я, чтобы не давать уверенного согласия, хотя мои мысли, кажется, уже точно приняли нужную сторону, сделав окончательный выбор.

— Сначала на конкурс, а если победим, тогда покажут по телевизору, — усмехнулся Рома, пряча руки в карманах джинсов. Он самоуверенно приподнял подбородок. — А победим мы в любом случае.

— Особенно, если ты согласишься, — добавила Нина и с восторженным ожиданием уставилась на меня, ожидая окончательного ответа. — Ну?!

Я замялась и расплылась в предвкушающей ухмылке, демонстративно прокатившись пару кругов вокруг камеры. А в принципе, почему бы и нет? Только вот меня волновал один-единственный безобидный вопрос...

— А вы мне за это денег заплатите?

Уже спустя час мы сидели на скамейке в одном небольшом сквере под тенью раскидистого дерева и ели мороженое, а я заканчивала рассказывать события последней недели. Слушали меня с открытым ртом, даже не смея прервать от рассказа. Вся аппаратура была на несколько дней убрана в рюкзаки, а её место в руках начинающих журналистов заняли блокнотики и ручки.

Стоит заметить, что еще никогда, даже на производственной практике, я не чувствовала себя настолько значимой — кажется, они конспектировали каждое мое слово, да еще и успевали охать в нужные моменты.

— И вот, сейчас, возвращаясь с работы, я чуть не покончила с жизнью после ваших воодушевленных метаний по направлению ко мне, — я, наконец, набрала полные легкие воздуха, закончив долгое повествование, и неуверенно посмотрела на близнецов, с открытым ртом слушающих меня. — Эмм... Нормально хоть?

— Да, — на выдохе протянула Нина. Роман согласно закивал, что-то черкая в блокноте на молниеносной скорости. — Ты когда сможешь встретиться еще раз, для первых съемок? Мы с Ромычем обсудим все за пару дней, а потом уже в любое свободное для тебя время, у нас почти все время до конца лета.

— Кхм, — я прокашлялась, красочно представив, что я буду каждый день общаться с этими забавными, но утомляющими психопатами, забыв про работу и все-все-все, и уже хотела было отказаться, но вспомнила про обещанную треть от гонорара, полученного за возможную победу. — В общем, номер у меня вы взяли, позвоните, как все решите, и там уже будем решать, когда встретимся. Может, я вообще передумаю?

Нина уверенно покачала головой, как-то тепло улыбнувшись мне.

— Не передумаешь. Тебе слишком понравилась эта идея, как бы сейчас не ломалась, и...

— И ты слишком хочешь отомстить своему Виталию, — закончил за сестру Рома. За этот час плотного общения я уже успела понять, что это у них абсолютно привычное действие. Если один начинал говорить, тогда второй обязательно заканчивал предложение, хоть мысли у них нередко шли вразрез друг с другом. — Веселое соседство у тебя все-таки выдалось, Саш. Все-таки хорошо, что ты встретилась нам.

— Я так не думаю, — пробормотала я себе под нос, вызвав у близнецов только смех. Веселье прервал звонок телефона Нины, и, сказав пару слов собеседнику, девушка поднялась на ноги и снова обратилась ко мне, перешнуровывающей развязавшуюся шнуровку на роликах:

— Короче, нам сейчас надо бежать, родитель бунтует, — она многозначительно глянула на Рому каким-то понятным только им взглядом и продолжила: — За эти пару дней мы составим приблизительный сценарий, а тебе тоже небольшое задание — узнай, кто такая Роза.

Я хмыкнула, затягивая шнурки еще сильнее, и добавила ехидства в голос, не поднимая взгляда.

— И как ты это себе представляешь? Может, мне вообще спросить напрямую? Приду так домой и скажу: "Люшечка, а кто такая эта твоя Роза, на которую так ополчилась твоя?.."

Я откинулась на спинку скамейки, не закончив предложение, и покачала головой. С этими близнецами невозможно разговаривать — я знакома с ними от сила полтора часа, а они уже раза три успели появиться ниоткуда и пропасть в никуда. Прямо как и сейчас...

Окей, узнать, кто такая Роза? Узнаем! Коты не сдаются, а всегда без сомнений идут в бой с громким шипением. Ну... Или почти без сомнений.

* * *

Неизвестно, что сегодня был за день и что было причиной моему невероятному везению, но я не успела даже выйти из сквера, как попала в очередную неприятность. Конечно, неприятностью это назвать было проблематично — вполне возможно, что кто-нибудь безумно обрадовался такому событию, но вот я...

— Девушка, вам сегодня просто потрясающе везет! — подскочила ко мне женщина в пугающем костюме желтого цыпленка. Судя по всему, передвигаться в такой объемном "наряде" было проблематично, да и жарко, как минимум, но её это явно не волновало. На лице сияла настолько ослепительная улыбка, словно на свете не было лучшего занятия, кроме как скакать по парку в сорокаградусную жару.

— Везет? — скептически буркнула я, изучая асфальт под колесиками роликов. Женщина тоже опустила взгляд, как будто бы только сейчас заметила мое средство передвижения. — Чего-то я в этом очень сомневаюсь.

— Да ладно вам, девушка, больше оптимизма! — радостно махнула она рукой, в которой был зажат листочек с блестящими буквами в заголовке. На какой-то момент во мне проснулась ворона, обратив внимание на сверкнувшие в лучах солнца блестки, и я заинтересованно подняла голову. Заметив мой интерес, женщина затараторила еще быстрее, чтобы закрепить результат: — Только сегодня, только сейчас — уникальное предложение! Возьмите этот билет и уже сегодня сходите со своим другом в музей восковых фигур!

— А в чем подвох? — подначивающе усмехнулась я, отразив на лице явное недоверие. Чтобы билет, который стоит не меньше трехсот рублей, подарили просто так, на улице, по доброте душевной? В России? Не-ве-рю!

— Что вы, какой подвох! — обрадовано завопила гиперактивная дамочка, но тут же усекла мою иронично изогнутую бровь и немного поникла. В следующую секунду голос понизился до едва уловимого шепота. — Девушка, возьмите этот идиотский билет, умоляю! Видите, у меня за спиной рядом с палаткой сахарной ваты мужик стоит? Это мой брат старший, наказал мне эти билеты раздать полчаса под угрозой, что переедет жить ко мне. А у него четыре взрослых дочери-психопатки!

— Ну, зачем вы так про своих племянниц?.. — как-то не очень уверенно протянула я, косясь на билетик, на котором стояла сегодняшняя дата и неожиданное время — одиннадцать часов ночи. Я боязливо сглотнула — ночью в музей восковых фигур идти не очень-то хотелось.

— Все четыре состоят в модельном агентстве, жрут одну траву, мечтают о ботексе с силиконом и фоткаются в зеркало с надутыми губами.

— Давайте сюда свой билетик, — чуть ли не всплакнула я, выразительно передергиваясь после описания дочерей подозрительного даже с виду мужика, на которого я покосилась из-под челки. Надеюсь, у дочек не такая же внешность, а то мне очень и очень страшно за модельный бизнес нашей страны.