Золушки нашего Двора

— В спальню, — осипшим голосом приказала Матушка, — если он, конечно, туда влезет!

Гвардейцы дружно отпустили комод, вытянулись по стойке смирно и сообщили в один голос:

— Втиснем, Ваше Высочество!

— Орлы! — воскликнул Лисс. — Тигры! Тащите дальше!

Следом за зеркалом в дверном проёме показался незнакомый Бруни офицер в синем мундире. Невысокий, жилистый, слегка небритый, с весёлым взглядом всё подмечающих зелёных глаз. Матушке были знакомы такие типажи — жизнелюбы и бабники, полные неуёмной энергии, однако способные мгновенно мобилизоваться для решения любых, даже самых трудных, задач.

— Лисс, представь меня! — коротко приказал он, и адъютант Его Высочества машинально вытянулся по струнке.

— Ваше Высочество, позвольте вам представить подполковника Форша рю Фринна, он замещает Его Высочество принца Аркея в полку в его отсутствие.

Рю Фринн уже подходил к Бруни, уверенным движением покорителя сердец брал её руки в свои и неторопливо касался пальцев губами. Та, так и не привыкшая к 'целованию ручек', зарумянилась, как прачка, увидевшая привлекательного кузнеца.

— Мечтал познакомиться с вами, мечтал! — неожиданно глубоким баритоном сообщил рю Фринн. — Завтра имею честь быть шафером Его Высочества на свадьбе, а сегодня хочу засвидетельствовать вам своё почтение и преданность!

Матушка внимательно посмотрела в насмешливые зелёные глаза: учтивые фразы вовсе не означали правды.

— Мне очень приятно это слышать, — улыбнулась она, — но на вашем месте я бы не торопилась клясться в преданности! Вы меня не знаете!

Рю Фринн выпустил её руки и чуть отступил, чтобы оглядеть с ног до головы.

— Вы правы! — заметил он. — Ваша искренность делает вам честь, моя госпожа. И я бы даже поверил, но... — он сделал многозначительную паузу, переглянувшись с прятавшим лукавую улыбку Лисёнком, — ...я слишком верю Его Высочеству, чтобы решить, будто он ошибся в спутнице жизни!

Матушка задумалась над контраргументом, но в этот момент из спальни раздался грохот — не иначе предмет интерьера отказывался встать на предназначенное ему место.

— Стоять! — рявкнул подполковник так, что Бруни подскочила на месте. — Отставить ронять комод! Что вы там делаете, аркаешевы дети?!

И он, ещё раз поцеловав Матушке руку, ринулся в спальню, придерживая рукой шпагу на боку.

— Истинный демон! — одними губами прошептал Кройсон и посторонился, впуская Катарину и Ваниллу, на пару несущих подносы с судками и тарелками.

— Решила помочь хрупкой девушке накормить Твоё Высочество! — подмигнула ей Ванилька, принимаясь накрывать на стол. — Мастер Понсил меня отпустил и велел передать тебе привет и свежеиспечённые булочки! А это у нас что? — не слушая ответную благодарность Бруни, ахнула Старшая Королевская Булочница, бросаясь к дивану с наваленными на нём предметами туалета. — Ах, какая прелесть! Ох, какая перевязь... не мой размерчик! Ой, панталончики!

— Ванилла! — представляя себя рю Фринном, командно рявкнула Матушка и указала глазами на Лисса Кройсона, красного как помидор.

— Вы же меня простите, молодой человек? — плотоядно улыбнулась та, пряча кружевные панталоны за спину и выставляя вперёд внушительную грудь. — Ни в каких мыслях не было вызвать на вашем юном лице сей пожар смущения!

Бедный адъютант испуганно кивнул и поспешил скрыться в спальне. Наверное, чтобы проконтролировать процесс сражения с упрямой мебелью.

— Ваше Высочество, извольте отобедать! — позвала Катарина.

— Ты будешь? — спросила Бруни у подруги, снова с головой зарывшейся в белье.

— Не мешай, Твоё Высочество! — отмахнулась та. — Дай позавидовать от души!

Матушка вздохнула и отправилась за стол. Королевский дворец всё больше напоминал ей сборище скорбных главою.

* * *

— Знаешь ли, братец, я, пожалуй, брошу пить!

— Совсем? Не верю!

— И правильно делаешь! С тобой это невозможно!

Король и шут полулежали на подоконнике окна в кабинете Его Величества. Мороз, пролезший в распахнутые створки окна, щипал за щеки и чудно студил измученные похмельным утром головы.

— Как там Колька, интересно? — задумчиво спросил Редьярд, разглядывая заснеженный двор внизу.

— Спал стоя, как лошадь! — попытался заржать Дрюня, но тут же, скривившись, уронил лоб на подоконник. — Ох-хо-хо-нюшки!

— Вредная для здоровья вещь — дипломатия! — констатировал король и вернулся за стол. После вмешательства целителя ему полегчало, хотя дурнота ещё накатывала. Потому он с удовольствием выдул два стакана воды из графина с фактурной эльфийкой на крышке. — Глядишь, к обеду смогу, по крайней мере, смотреть на еду!

Дрюня издал какой-то собачий звук и вывернулся из окна, отчаянно цепляясь за шторы.

— Не пачкай дворец! — строго сказал Редьярд.

— Не говори о еде! — отдышавшись, простонал шут.

— Ваше Величество! — заглянул в кабинет секретарь. — Главы гильдий здесь, рю Вилль ушёл на погулку, а Стрёма желает войти!

— Стрёму и мастеров сюда, — распорядился король и тронул перстень вызова: — Трой?

— Нужен? — тут же ответил тот.

— Так занят, что не можешь явиться к повелителю? — съязвил король — в желудке разгоралась изжога. А он-то думал, что обойдётся тошнотой и головной болью!

— Завтракаю с прекрасной незнакомкой, — судя по голосу, рю Вилль улыбался. — Однако завтрак, к моему величайшему огорчению, носит чисто деловой характер!

— Передай ей, что старый конь борозды не портит! — посоветовал Его Величество. — И перемещайся в мой кабинет.

— Передаю и возвращаюсь! — ответил начальник Тайной канцелярии, и перстень на королевской руке вновь стал обычным украшением.

* * *

Пока рю Вилль разговаривал с Его Величеством, Ники поднялась и подошла к парапету ограждения галереи. Облокотилась на него, глядя вниз. Трактирную стойку за прошедшее время крыли заново множество раз, но её форма осталась прежней. Стены были всё такими же закопчёнными и увешанными старыми рыбацкими сетями, а очаг явно переложили, сделав больше и изменив направление трубы. 'Чёрная каракатица' — чернильное пятно в памяти!

— Что тебе понадобится, Ники? — рю Вилль остановился рядом.

— Пара твоих специалистов. Может быть, тот парень, которого ты отправлял со мной... бороться с горячкой? — архимагистр посмотрела на герцога вопросительно, но абсолютно равнодушно. — Он, действительно, неплох!

— Вирош великолепен! — укорил её герцог. — Принято. Группа не должна быть большой, чтобы не привлекать внимания. Так что с тебя пара твоих специалистов. Тут уж решай сама!

— Я направлю мага и адептку, которой нужно нарабатывать опыт боевых вылазок, — кивнула она головой и вновь перевела взгляд вниз.

— Уж, не о крейской ли девчушке идёт речь? — прищурился рю Вилль. — Как бишь её? Вителья Таркан ан Денец?

Начальник Тайной канцелярии лукавил. Услышав любое имя раз, он уже никогда его не забывал.

Ники молча кивнула, продолжая разглядывать зал.

— Она же совсем молоденькая? — изумился Троян. — Не боишься?

— С её уровнем Силы возраст значения не имеет, — пожала плечами архимагистр, — только опыт. А какой опыт можно получить в орденской библиотеке или тренировочном зале?

Герцог с сомнением пожевал губами.

— Что ж, Ники, тебе виднее! Когда отправлять группу?

— Послезавтра. Сегодня и завтра все столичные маги, включая боевых, задействованы для охраны порядка и участия в свадебных торжествах.

— Хорошо! Портальные свитки и бумаги с нужными полномочиями я подготовлю! — кивнул рю Вилль. — А сейчас вынужден тебя покинуть... Служба зовёт!

— Юго-запад, — Никорин вдруг посмотрела на него своими невозможными глазами цвета льда.

— Что? — моргнул герцог.

— Шторм уйдёт на Юго-Запад, к Крейской акватории. И будь добр, потрать мою долю на реставрацию 'Чёрной каракатицы'!

Миг — и архимагистра не стало. Она просто испарилась, оставив рю Вилля с открытым ртом осознавать сказанное.

— Проклятье! — наконец, пробормотал он. — Нет, ну какая женщина!

* * *

От удара она больно приложилась щекой к дверному косяку. У кабатчицы была тяжёлая рука, которой та не стеснялась раздавать прислуге тумаки и пощёчины.

— Опять ходила с рыбаками в море, шваль?

— Но я же пришла вовремя!

— Нет, ты опоздала! Ещё раз не увижу тебя у дверей во время открытия — пойдёшь искать работу у шлюх!

Хозяйка развернулась и поплыла на кухню огромной бесформенной медузой, воняющей рыбой.

А Ники отправилась в каморку, где стояло два чана с водой и ведро с песком, которое она ежедневно притаскивала с пляжа — для мытья посуды. Всерьёз задумавшись над тем, чем пахнут медузы, она скинула в один из чанов посуду с подносов, ополоснула подносы и оттащила в зал. Несмотря на внешнюю хрупкость, девушка была сильной — когда отец бывал дома, ходила с ним в море, вязала узлы, поднимала парус на их старой лодчонке, вытягивала на пару с отцом полные сети, а затем сгружала на берег корзину, в которой подпрыгивали серебристые рыбёшки, похожие на драгоценные монетки живым блеском чешуи. Однако отец уходил в рейсы надолго — он был матросом на торговом судне, следовавшем через пролив в Гаракен и дальше, вдоль побережья, до самой западной точки судоходного пути. Заработанных за рейс денег семье, в которой росли шестеро детей мал-мала меньше, хватало ровно на половину его отсутствия дома.

Ники была старшей. Так уж сложилось. Нянчила мелких, помогала матери — хрупкой большеглазой женщине, чью красоту съела бедность и болезни, рано пошла работать. Ей мечталось о море, однако судьба распорядилась по-другому. Женщинам на большой воде места не было. Да, ходили слухи о капитаншах, держащих в страхе не только команды своих кораблей, сплошь состоящие из мужчин, но и окрестные портовые города. Однако ни одной такой Ники в Вишенроге не встречала.

Заработка отца и старшей дочери худо-бедно хватило на ученический взнос в гильдии для троих средних братьев-погодков. Слава Пресветлой, мальчонки были смышлёными и рукастыми, их быстро разобрали мастера, и жить стало легче. Предпоследний брат мечтал стать солдатом и день и ночь пропадал в казармах, а самый младший был ещё так мал, что держался за материнскую юбку. Ники, перебивавшаяся случайными заработками, наконец, устроилась посудомойкой в матросский кабак под названием 'Чёрная каракатица'. Жизнь налаживалась.

Красота матери передалась ей — тонкий стан, приятные черты лица, большие глаза и светлые волосы. У неё было всё для приличного заработка на улице Алых подвязок, не было только желания торговать своим телом, поскольку она рано поняла, как опасны бывают мужчины, неважно, пьяные или трезвые, и почти так же рано осознала, что их желания не всегда совпадают с её собственными. И Ники мимикрировала. Спутавшиеся серые волосы, грязное лицо, опущенный взгляд, бесформенная одежда делали её такой незаметной, что она сливалась с прокопчёнными стенами кабака. Собой девушка становилась лишь поздними вечерами — дома, или на рассвете, когда дядька Стас, друг отца, брал её с собой и своими сыновьями, её друзьями детства, на рыбалку.

— Эй, — в каморку заглянула кабатчица, — возьми у Мика поднос и оттащи за столик у окна — все подавашки заняты!

Ники молча вытерла руки, быстро растрепала волосы, чёлкой почти полностью скрывая лицо и поспешила к стоящему за стойкой Мику. Тот вручил поднос с большими пивными кружками и тарелкой с жареными креветками. Кивнул в направлении столика.

— Неси новеньким!

Ники проследила за его взглядом и увидела компанию из четырёх мужчин. Все были явно из одной команды, однако ранее в 'Чёрную каракатицу' не заходили.

Поднос оказался ужасно тяжёлым, однако Ники, стиснув зубы, потащила его гостям. Один из мужчин, заметив, как опасно он балансирует в худых руках подавашки, поднялся, сблизился с ней в несколько широких шагов и, перехватив поднос, ласково сказал:

— Спасибо, девонька! Иди, скажи хозяину, что попозже мы закажем обед!

Сквозь спутанные пряди Ники разглядывала его обветренное загорелое лицо, аккуратно, даже щегольски подстриженную чёрную бородку и бакенбарды, полные губы, прямые брови и длинные, как у девушки, густые ресницы. А сама ощущала, как затягивает тёплый, обволакивающий взгляд незнакомца с глазами чёрными, как маслины, и понимала, что пропадает. Окончательно и бесповоротно. Тот, потеряв к ней интерес, вернулся на своё место. Кружки споро разобрали, и вскоре уже за столиком весело гоготали подвыпившие офицеры 'Касатки', прибывшей в Вишенрог торговой шхуны из Гаракена. Ники крутилась в зале, делая вид, что помогает подавашкам, а сама слушала-слушала-слушала весёлый и звучный голос незнакомца, казавшийся ей музыкой.

Домой в тот вечер она пришла в глубокой задумчивости. Этого мужчину она хотела, он был ей нужен, но ему нужна ли будет неприметная посудомойка? И как надолго будет нужна ему привлекательная блондинка с мальчишеской фигурой, каких полно в каждом портовом городе? Промучавшись всю ночь, Ники с кровью выдрала тоскливое чувство из сердца. Да и младший братишка был слишком мал...

Ещё два года 'Касатка' ходила регулярными рейсами из Гаракена в Вишенрог и дальше, до Весеречья. Каждый раз Ники запрещала себе мечтать.

Однажды осенью отец вернулся сильно простуженным и в следующий рейс корабль ушёл без него. 'Пришла, видно, пора мне остаться дома, — с тоской сказал он. — Наплавался, хватит!' Семье возвращение кормильца пошло на пользу. Отец устроился в плотницкую мастерскую, по утрам ходил в море, за рыбой. Средние братья начали получать нехитрые заработки. В доме снова зазвучал мамин смех. И Ники решилась.

Первое, что она сделала — обрила голову.

* * *

— Здорово, что мастер Понсил меня отпустил! — воскликнула Ванилла, накладывая на тарелку салат. — Знаешь, как хорошо филонить в рабочее время?

— Знаю, — улыбнулась Матушка, вспоминая, как однажды утром её разбудила всполошённая Ровенна с сообщением о знатном господине и его экипаже, ожидающем на улице.

Времени-то прошло меньше года, а будто вся жизнь пролегла границей между той молодой женщиной, живущей только сегодняшним днём и запретившей себе надеяться на любую сердечную привязанность, и этой — счастливой так, что самой становилось страшно от этого счастья.

— Ты меня вызывай почаще! — засмеялась подруга, наворачивая салат. — Будем с тобой баклуши бить — что тут делать-то ещё, во дворце?

— У меня есть другое предложение, — Бруни тоже приступила к еде, — только ты обещай мне сначала подумать, а потом орать, ладно?

— О как! — удивилась Ванилла, позабыв о салате. — Выкладывай, Твоё Высочество! Я вся — внимательные ухи!

— Уши, — машинально поправила Матушка. Вдруг представила на месте подруги два любопытных и почему-то рыжих лисьих уха и рассмеялась: — Ну... Сбила меня с мысли, Ванилька!..

— Ты мне собиралась сказать нечто ужасное! — покивала та. — А я должна была орать!

— Вспомнила! — Бруни отложила вилку и посмотрела на подругу. — Я хочу просить тебя уволиться из дворца и стать хозяйкою в моем новом трактире!

— Уволиться? Из дворца? — воскликнула Старшая Королевская Булочница, видимо, не обратив внимания на вторую часть фразы. — Меня?! Да у тебя, Твоё Высочество, не иначе родимчик приключился! Как же ж я без работы буду? Или, думаешь, я могу полагаться на моего муженька, прости Пресветлая, беспутного остолопа, не имеющего понятий о чести и совести?