| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Синий рассекающий свет заливает на мгновение палату, скачут пятна. Звяк, звучит вдали. Запоздалый раскат грома перекрывает этот звук, еще один. Потом Человек-Дерево слышит шаги. И скрип ботинок.
Они неторопливые. Неторопливо-яростные, словно в пятки ботинок залит раскалённый свинец и вставлены длинные стальные иглы. Кровь. холод. Ярость. Железо. Кровь.
Все это надвигается из темноты к палате.
Он идет с фонарем, но не зажигает свет. Человек-Дерево ждет, зная, что того, что последует дальше, не избежать. Он хочет встать и предупредить Баззи... нет, это будет не Баззи. Или все-таки он? Но сил нет.
Неотвратимость, обреченность, слабость в коленях.
Безглазая змея ждет своего хозяина.
Тихий скрежет ключа, входящего в замочную скважину. Человек-Дерево скашивает глаза. Так и есть. Генри открывает дверь. Человеку даже больно смотреть, насколько добела раскален Генри, хотя двигается он мягко и почти бесшумно.
Ничего не изменить.
Человек-Дерево закрывает глаза. Нельзя смотреть на Генри — тот почувствует взгляд. Любой более-менее обвыкшийся санитар чувствует, когда на него смотришь.
Но Генри хуже их всех. Его аппаратура настроена тоньше, чем у других санитаров. Чувствительней.
Генри мягким быстрым шагом идет, собирая змею обратно в грудь. Человек-Дерево не видит этого, он снова на границе сна (где капает дождь на полоску залитого водой асфальта), но ему не нужно смотреть. Он чувствует обжигающе-ледяную волну холода, когда Генри проходит мимо его койки.
Шаги приближаются к Баззи. На миг задерживаются... проходят мимо.
Пронесло.
Человек-Дерево вдруг понимает, что щупальце, растущее из груди Генри — не одно. И что Генри — не финал этого щупальца, а...
Генри делает плавный, грациозный шаг и нависает над одной из коек.
Дождь бьет по листьям и волнами ударяет в окна.
Вместе с раскатом грома все сдвигается. Генри хватает человека на койке. Придавливает коленом, одеяло накидывает ему на голову. Обнажается живот, пижама задралась... Генри нагибает голову. Кулак его завернут в полотенце, чтобы не осталось следов. Он заносит кулак и бьет раз и другой в эту беззащитную полоску живота. Удары почти беззвучны, но Человек-Дерево вздрагивает. Бедный МакКинли.
Под одеялом что-то глухо ворочается, но кроме ворчания ничего не слыхать.
Генри ждет несколько секунд. Его лицо окаменело. Он снова заносит кулак и начинает бить тупо и методично, словно замешивая глину. Человек-Дерево думает, что сейчас умрет. Сквозь одеяло, наброшенное на голову МакКинли, выстрелами фейерверка взлетают вверх стебли, бледные стебли боли. Они взлетают и ударяются о потолок.
Мерзкая змея Генри, пока ее хозяин работает кулаком, лениво перекусывает эти побеги и съедает. Но они растут снова и снова. Змея ест.
Когда наконец избиение заканчивается, Генри, тяжело дыша, с мокрой спиной, слезает с МакКинли, убирает одеяло. Лицо МакКинли блестит от боли, как белый десятицентовик. Самое странное, что он не кричит. Не издает ни звука. Словно у него внутри все порвалось.
Он смотрит на Генри черными провалами глазниц.
Генри улыбается.
— Хороший мальчик, — говорит Генри. И похлопывает МакКинли по щеке. — Правильно. А теперь повернись на животик.
Генри мочится на постель МакКинли, на него самого. Улыбается. Генри в таком благодушном настроении, что мог бы подавать нищим или наливать суп бездомным в Армии Спасения.
Человек-Дерево представляет, как Генри отливает в котелок с супом, а бездомная улыбается.
Санитар держит свой отросток пальцами и стряхивает последние капли на лицо капитана. Тот сидит как ростовой манекен для испытаний катапультного кресла. Пластмассовый.
— Ты же завтра все равно ничего не вспомнишь. Верно, ублюдочек?
Закончив, Генри застегивает штаны, небрежно забрасывает ноги капитана на кровать. Закрывает его одеялом с головой. Сойдет.
Волна холода проходит рядом с Человеком-Дерево. Генри, спокойный и даже едва слышно насвистывающий, уходит. Запирает дверь за собой.
Человек-Дерево лежит на своей койке и беззвучно плачет. В этом месте нет людей. Совсем нет.
Проходит не меньше получаса, прежде чем он берет себя в руки. Нужно спешить. Человек-Дерево снимает одежду и встает голый на голый бетонный пол. У него осталось не так много времени, надо собраться. Он закрывает глаза и выпускает свои корни.
В первые секунды ему кажется, что сегодня ничего не получится. Потом — глухой шорох, когда корни проходят сквозь бетон, опускаясь все ниже.
Каждый день еще дюйм. Или два. Или больше.
На людей, лежащих на койках, он больше не смотрит.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
