Были времена, когда Шарлиэн испытывала искушение согласиться с ней, а были и другие времена, когда у нее не было выбора, кроме как позволить госпоже Паркир заменить ее. Иногда это было связано с другими неотложными потребностями, но она также была вынуждена признать, что без посторонней помощи Эйлане не хватило бы ее собственного молока. Это беспокоило ее больше, чем она хотела признаться даже самой себе, и было одной из причин, по которой она так упорно старалась кормить ребенка грудью, когда могла.
В данном случае, однако, проблема была не в этом. На самом деле, в данный момент ее груди были некомфортно полными, а Эйлана была слишком занята протестом против неестественного движения своей вселенной, чтобы беспокоиться об этом. Конечно, Эйлана есть Эйлана, страшный голод отвлечет ее внимание где-то в ближайшие полчаса или около того, — с усмешкой подумала Шарлиэн.
— Вам нужен отдых, ваше величество, — сказала Сейрей со всем упрямством старого и доверенного слуги, храбро отказывающегося сдаться без борьбы.
— Я застряла на борту корабля посреди моря Чисхолма, Сейрей, — отметила Шарлиэн. — От чего именно мне нужно отдыхать?
Несправедливый вопрос заставил Сейрей задуматься, и она укоризненно посмотрела на свою императрицу за то, что та пала так низко, что фактически использовала против нее логику.
— Не бери в голову, — сказала Шарлиэн через мгновение. — Обещаю, что если не смогу заставить ее немного успокоиться, то позволю тебе позвать Гладис или Хейриет, чтобы посмотреть, что они могут сделать. Все в порядке?
— Я уверена, что все, что решит ваше величество, будет просто прекрасно, — сказала Сейрей с огромным достоинством, и на этой ноте она сделала более глубокий реверанс, чем обычно, и вышла из каюты Шарлиэн.
— Вы когда-нибудь задумывались о том, как остальные ваши подданные отреагируют на известие о том, что вас безжалостно тиранят в вашем собственном доме? — спросил низкий голос в ухе императрицы, и она усмехнулась.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — ответила она пустому углу каюты, и настала очередь Мерлина усмехнуться.
Он стоял один на корме "Доун стар", глядя на бесконечные ряды волн с белыми гребнями, обрушивающихся на корабль с северо-запада. Летающих брызг было достаточно, а погода была достаточно холодной, так что в данный момент никто, казалось, не собирался оспаривать его право на кормовой мостик. Конечно, тот факт, что он был личным оруженосцем императора Кэйлеба и в настоящее время был прикреплен к императрице Шарлиэн в схожей роли, вероятно, имел к этому такое же отношение, как и погода. Затем был этот незначительный вопрос о его репутации сейджина. Даже большинство из тех, кто хорошо его знал, не склонны были мешать ему, когда в этом не было необходимости.
— И я не представляю, — сказал он сейчас. — Это то, во что я должен поверить?
— Знай, сейджин Мерлин, что я железной рукой управляю своим домом, — твердо сказала она ему.
— О, конечно, же, — Мерлин закатил глаза. — Я видел, как они все прыгают в явном ужасе, чтобы повиноваться вашим приказам.
— Конечно, я должна на это надеяться. — Она вздернула нос и фыркнула, от чего Сейрей не смогла ее отучить, но внезапная новая жалоба Эйланы испортила ее позу.
— Вот, детка, — прошептала она в нежное ухо ребенка. — Мама здесь. — Она уткнулась носом в шею маленькой девочки сбоку, вдыхая ее запах, и нежно погладила ее по спине.
Протесты Эйланы стихли до более устойчивого уровня, и Шарлиэн покачала головой.
— Сколько еще ждать, пока здесь не переменится ветер? — спросила она.
— Боюсь, еще семь или восемь часов, — ответил Мерлин, наблюдая за картой погоды в реальном времени с датчиков Совы.
— Замечательно, — вздохнула Шарлиэн.
— По крайней мере, у нас погода лучше, чем у Кэйлеба, — отметил Мерлин. В тот момент "Ройял Чарис" боролся со встречным ветром и открытым морем, неуклонно продвигаясь на запад. — И в ближайшие несколько дней она будет еще лучше. Конечно, скоро станет намного жарче.
— Меня это устраивает, — горячо сказала Шарлиэн. — Не говори никому из моих чисхолмцев, но эту северную девушку испортила чарисийская погода.
— Это как-то связано с тем фактом, что, когда мы покидали Черейт, снег был глубиной три или четыре фута? — мягко спросил Мерлин.
— Полагаю, ты можешь с уверенностью предположить, что это учитывается в уравнении.
— Так и думал, что это возможно. Тем не менее, вы можете вспомнить, что слишком много тепла так же плохо, как и слишком много холода, и в последний раз, когда мы с Кэйлебом были в водах Зибедии, было достаточно жарко, чтобы жарить яйца на казенной части пушки. Я думал, что эта жаба Симминс истечет свечным салом прямо на юте.
— И, если было бы так, это спасло бы всех нас — включая его — от большого горя, — сказала Шарлиэн, ее голос и выражение лица были намного мрачнее, чем раньше. — Вот еще одна часть этого путешествия, от которой я не жду хорошего, Мерлин.
— Помню, — серьезно согласился Мерлин. — И знаю, что это, вероятно, не поможет, но, если у кого-то и был такой шанс, так это, безусловно, у него.
Шарлиэн кивнула. Томис Симминс, великий герцог Зибедии, в настоящее время содержался в довольно комфортабельной камере в том, что раньше было его собственным дворцом в городе Кармин. Он находился там уже четыре месяца, ожидая прибытия Кэйлеба или Шарлиэн, и, вероятно, предпочел бы продолжать ждать намного дольше. Встреча с императором или императрицей, против которых кто-то совершил государственную измену, не была чем-то таким, на что рассчитывало большинство своекорыстных, вероломных интриганов. К несчастью для Симминса, у него будет возможность сделать именно это — по крайней мере, ненадолго — еще через семь или восемь дней. И хотя Мерлин знал, что Шарлиэн тоже не ждала этой встречи с нетерпением, он также знал, что она никогда не отступит от того, чего требовал ее долг.
— Я не жду с нетерпением встречи и с Корисандой, если уж на то пошло, — сказала она сейчас. — Ну, во всяком случае, не по большей части. Но в Мэнчире хотя бы будут хорошие новости, которые дополнят плохие.
— Может ли случиться так, что реакция Хоуила — одна из тех вещей, которых вы ждете с нетерпением? — сухо осведомился Мерлин.
— Абсолютно верно, — самодовольно ответила Шарлиэн.
— Я все еще говорю, что держать его в полном неведении об этом — это неприятная уловка со стороны вас и Кэйлеба.
— Мы хитрые, коварные и непредсказуемые главы государств, ведущие отчаянную борьбу с превосходящим нас врагом, — отметила Шарлиэн. — Одна из наших обязанностей — держать наших самых надежных приспешников начеку и в напряжении, готовыми ко всему, что может встретиться на их пути.
— Кроме того, вы оба любите розыгрыши.
— Кроме того, мы оба любим розыгрыши, — согласилась она.
.II.
Королевский дворец, город Тэлкира, королевство Делфирак
Далеко над озером Эрдан прогрохотал гром, и сильно разветвленные языки молний осветили небеса. Тяжелые волны разбивались о поросший тростником берег далеко внизу от выступающей башенки, и княжна Айрис Дейкин оперлась локтями о подоконник, высунувшись на пронизывающий ветер. Он хлестал ее по щекам и трепал волосы, и она прищурила свои карие глаза от его буйной силы.
Скоро пойдет дождь. Она уже чувствовала запах его влаги и легкий привкус озона на ветру, и ее взгляд обшаривал тяжелые пузатые облака, наблюдая, как они вспыхивают, когда между ними танцует все больше молний, так и не вырвавшихся на свободу. Она завидовала этим облакам, этому ветру. Завидовала их свободе... и их силе.
Воздух был достаточно прохладным, чтобы причинить дискомфорт ее привыкшему к корисандскому климату чувству погоды. Март был одним из самых жарких месяцев в Мэнчире, хотя город находился так близко к экватору, что сезонные колебания были фактически минимальными. Айрис видела снег всего два или три раза за всю свою жизнь, во время поездок в горы Баркор со своими родителями до смерти матери. Князь Гектор никогда не брал ее туда после этой смерти, и Айрис иногда задавалась вопросом, было ли это потому, что у него не хватило духу посетить любимое место отдыха своей жены без нее... или он просто больше не мог находить время. В конце концов, он был занят.
Гром грянул громче прежнего, и она увидела тьму в воздухе над озером, где на замок и город Тэлкиру медленно надвигалась стена дождя. Это было похоже на ее жизнь, — подумала она, — эта неуклонно надвигающаяся тьма приближалась к ней, в то время как она могла только стоять и видеть ее приближение. Этот замок должен был стать убежищем, крепостью, защищающей ее и ее младшего брата от безжалостного императора, убившего ее отца и старшего брата. Она никогда не хотела уезжать, никогда не хотела покидать своего отца, но он настоял. И это тоже было ее обязанностью. Кто-то должен был присматривать за Дейвином. Он был таким маленьким мальчиком, таким юным, чтобы быть столь ценной пешкой и иметь так много смертельных врагов. И теперь убежище слишком походило на тюрьму, а крепость — на ловушку.
У нее было время подумать. На самом деле, его было даже слишком много за те месяцы, которые она провела со своим братом в качестве "гостей" их родственника, короля Делфирака Жэймса. Месяцы, чтобы задаться вопросом, избежали ли они одной опасности только для того, чтобы попасть прямо в гораздо худшую. Месяцы, пока ее мозг бился о прутья клетки, которую могла видеть только она. Думать о том, почему ее отец отослал ее и Дейвина прочь. И, что еще хуже, думать о том, кем и чем на самом деле был ее отец.
Она ненавидела эти мысли, — призналась она, — непоколебимо глядя в самое сердце надвигающейся бури. Они ощущались нелояльными, неправильными. Она любила своего отца и знала, что он любил ее. В этом у нее не было никаких сомнений. И он хорошо обучил ее искусству политики и стратегии — так же хорошо, как если бы она могла унаследовать его корону. И все же сама ее любовь к нему мешала ей смотреть на него так же ясно и бесстрашно, как сейчас она созерцала молнию и дождь, несущиеся к ней через огромное озеро. Во многих отношениях он был хорошим князем, но теперь, оказавшись в ловушке в Делфираке и опасаясь за жизнь своего брата, она поняла, что в нем была та сторона, которую она никогда не видела.
Было ли это потому, что я не хотела этого видеть? Потому что я слишком сильно любила его? Хотела, чтобы он всегда был идеальным князем, идеальным отцом, как я думала?
Она не знала. Возможно, никогда не узнает. И все же, как только вопросы были заданы, она уже никогда не могли успокоиться без ответа и начала размышлять о вещах, о которых никогда раньше не задумывалась. Например, тот факт, что ее отец был тираном. Возможно, не самым страшным тираном в Корисанде, но все же тираном. И каким бы добрым он ни был в своем собственном государстве, за его пределами он не был ничем подобным. Она подумала о его безжалостном порабощении Зибедии, о его соперничестве с королем Чисхолма Сейлисом и королем Хааралдом из Чариса. Его интриги, его стремление к созданию империи, и неустанная нацеленность на эту задачу. Взятки, которые он платил викариям и другим высокопоставленным церковникам, чтобы повлиять на них против Чариса.
Ничто из этого не делало его плохим отцом. О, теперь она могла видеть, что время, которое он вложил в свои махинации, было украдено у его семьи. Было ли это одной из причин, по которой ее старший брат так разочаровал его? Потому что отец был слишком занят строительством своего княжества, чтобы тратить достаточно времени на обучение мальчика, который когда-нибудь унаследует его и станет мужчиной, способным править им? Возможно, он проводил гораздо больше времени с Айрис, потому что она была его дочерью, а отцы души не чаяли в дочерях. Или, возможно, потому, что она так сильно напоминала ему свою мать. Или, может быть, просто потому что она была его первенцем, ребенком, подаренным ему до того, как амбиции так резко сузили его горизонты.
Об этом она тоже никогда не узнает. Не сейчас. И все же она верила, что он действительно сделал все возможное для своих детей. Возможно, это было не совсем то, что им было нужно от него, но это было самое лучшее, что он мог им дать, и она никогда не поставила бы под сомнение его любовь к ней или ее любовь к нему.
И все же она пришла к выводу, что больше не смеет позволять любви ослеплять ее. Мир был больше, сложнее и бесконечно опаснее, чем она себе представляла, и если бы она и ее брат — ее законный князь, несмотря на его молодость, — выжили в нем, она не могла бы питать иллюзий относительно того, кто может быть ее врагами, кто может претендовать на то, чтобы быть ее друзьями, и почему. Она знала, что Филип Азгуд, человек, которого ее отец выбрал опекуном и советником своих детей, всегда видел мир — и ее отца — более ясно, чем она. И она подозревала, что он пытался как можно мягче приучить ее глаза видеть так, как видел он.
Я постараюсь, Филип, — подумала она в тот момент, когда первые тяжелые капли дождя застучали по каменной кладке и забрызгали ее щеки. — Постараюсь. Я только надеюсь, что у нас будет время, чтобы я выучила ваши уроки.
* * *
— Она опять высовывается из окна, Тобис? — иронично спросил Филип Азгуд, граф Корис.
— Не могу сказать, как она высовывается из окна, милорд, — рассудительным тоном ответил Тобис Реймейр. Он задумчиво погладил свои моржовые усы, его лысая голова поблескивала в свете лампы. — Может быть, она уже закрыла его. Может быть, она также этого не сделала. — Он пожал плечами. — Девушка скучает по погоде, если вы простите меня за это.
— Знаю, что она скучает, — сказал Корис и грустно улыбнулся. — Ты бы видел ее в Корисанде, Тобис. Клянусь, она проводила каждую свободную минуту где-нибудь верхом на лошади. Либо так, либо в плавании по заливу. Стражники князя Гектора сходили с ума, когда пытались приглядывать за ней!
— Да? — Реймейр склонил голову набок, все еще поглаживая усы, затем усмехнулся. — Да, могу в это поверить. Молюсь Лэнгхорну, чтобы она могла делать то же самое и здесь!
— И я тоже, — сказал Корис. — Ты и я, оба. Но даже если бы король позволил ей, мы не смогли бы, не так ли?
— Нет, не думаю, что мы могли бы, милорд, — тяжело согласился Реймейр.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Трудно было бы представить больший контраст между двумя мужчинами. Корис был светловолосым, не выше среднего телосложения, возможно, даже немного худощавым, аристократически ухоженным и одетым по последней моде. Реймейр выглядел именно так, каким он и был: ветеран тридцатилетней службы в корисандской армии. Темноглазый, крепко сложенный, просто одетый, он был столь же крепок духом и телом, как и выглядел. Он также, как сказал капитан Жоэл Харис, когда рекомендовал Реймейра Корису в качестве телохранителя Айрис, "хорошо владел руками".
И руки эти тоже были большие и жилистые, — одобрительно подумал Корис.
— Простите меня за вопрос, милорд, и, если это не мое дело, вам стоит только сказать об этом, но это мое воображение или вы просто немного нервничаете в последнее время?
