Звездный странник. Книга 2. Мегаполис. (Главы)

Он с силой потряс головой, решительно разгоняя возникшее перед ним видение и наливая себе водки.

Впрочем, и Лана, в конце концов, выбыла из конкурса — таких хищниц на площадке было немало. Тяжело дыша, она подошла к столику, веселая и злая. Густав все также молча налил ей водки, но она отказалась, налив себе выигранного шампанского.

Сергей, все еще держа рюмку в руках, посадил девушку к себе на колени.

— Что-то скучновато становится, — неискренне сказал он ей на ухо. — И вообще — я хочу быть с тобой и только с тобой, и ни с кем тебя не делить.

И девушка с легкой неохотой покинула шумный зал.

Сергей проснулся ближе к вечеру, часа в четыре. За окном было уже темно. Девушка рядом. Прижалась. Спала с безмятежно-счастливым выражением лица. Голова ужасно болела, что было странно и ново для него. Морозило с похмелья. Видно, я вчера, хоть и перепил, но, однако, еще твердо держался на ногах, подумал он, осторожно высвобождая затекшую руку. Хоть мозг и отрубился, но тело взяло управление в свои руки — и не подкачало хозяина. Женька утверждал, что мы можем выпить больше своих предков не потому что цивилизация мощнее, а потому, что лучше умеем управлять внутренними ресурсами организма. Алкоголь нам дает состояние легкой безмятежной приподнятости. Поэтому и пьем, наверное. Но перепивать...

Он кое-как поднялся с кровати с чувством смертельной усталости и полной апатии к жизни. Активность и праздничное алкогольное возбуждение прошли, ничего совсем не хотелось. Кое-как умылся, тяжело опираясь на раковину. Потом, подумав, долго стоял под душем, пуская то горячую воду, то холодную. Это его немного отрезвило.

Погруженный в свои мысли, Сергей спустился в буфет, в котором в этот час почти никого не было. Взял стакан кефира, два йогурта, фруктов и апельсиновый сок для Ланы.

— Шеф, присаживайтесь, — услышал он голос Закира.

Медленно обернулся, пошарил глазами по залу. Закир привстал и для верности помахал рукой. Рядом с ним сидели, точнее полулежали, Густав с красными глазами и, естественно, перевозбужденный Коурис.

Харви подошел, с отвращением посмотрел на полупустую бутылку водки, немного печенья в вазочке и полную пепельницу окурков. Разогнал дым рукой, составил все свои покупки на стол и сел на пододвинутый Густавом стул.

— Вы что, совсем не ложились? — спросил Сергей, вяло открывая кефир.

— Да как-то не получилось, — слегка заплетающимся языком ответил Густав. — То деревья на улице наряжали, то снежки, то бегали за кем-то... Всего и не упомню...

— Понятно, — сказал Сергей, жадно отпив половину бутылки. — О чем разговор? — кивнул он в сторону Закира и Коуриса.

— О женщинах, о чем же еще? — поморщившись, ответил Густав и посмотрел на бутылку водки. — Он других тем и не знает.

Сергей непроизвольно прислушался.

— Что я ей наговорил, ты не поверишь! — искренне сокрушался юноша, покраснев от воспоминаний. — Какую глупость! Что увидел ее — и это на всю жизнь... Что глаз не могу оторвать весь вечер... Какая чушь! Как, поди, она в душе смеялась надо мной!...

— Да брось ты... — отмахнулся Шелегов, стряхивая пепел на пол. — Тут как раз наоборот — надо говорить все что угодно, абсолютно любой комплимент, какой бы глупый он ни казался, — добавил Закир, стараясь наклониться к юноше. — Девушки ведь слушают иначе, чем мы. Пропускают наши слова совсем через другую призму. Тут ты как раз был прав. Лучше мне ответь — зачем ты сразу полез ей в декольте?

— Неужели, — выдавил Аэций из себя, покраснев еще больше. — Не помню этого...

— Бывает, — улыбнулся Закир. — А потом, между прочим, когда тебя вежливо оттолкнули, ты молча схватил за руку ту, черненькую, из машбюро, и как стал ее тискать в танце...

Коурис сник еще больше.

— Не бери в голову, — успокаивающе протянул Закир, наконец, заметив состояние стажера. — С кем не бывает. Все мы когда-то через это прошли.

— Все равно неудобно, — промямлил юноша, затягиваясь потухшей сигаретой. — На работе встретишься — со стыда сгоришь.

— Я раньше помню, тоже переживал, — мечтательно проговорил Закир, протянув Коурису зажигалку. — Как порасскажут, так хоть сквозь землю. Столкнешься с девушкой и ждешь, как она себя поведет. Обидится — значит надо как бы всячески извиняться, нет — в шутку перевести.

— И как? — с легкой надеждой спросил Коурис.

— А знаешь, что самое удивительное, как бы плохо себя не вел, потом встречаешься — улыбаются. Даже создается впечатление, что такое поведение им больше нравится.

— Правда что ли? — еще более тихо спросил стажер.

— Сам скоро в этом убедишься. Главное — не веди себя как побитая собака, смотри в глаза так, как будто ничего такого не произошло, все естественно. И девчонкам, как бы нагло ты себя не вел, легче будет превратить все это в шутку. С ними надо быть проще — предложил вместе ночь провести, и спокойно ждешь. Отказала — так другая согласится — вон их сколько кругом. Да и сами девушки на самом деле больше любят простоту, чем всякие сложности в отношениях, — бубнил он с красными от бессонницы глазами, пока Сергей складывал в пакет фрукты и апельсиновый сок.

— И вообще, старайся не умничать, меньше волноваться. Короче — опять же будь всегда проще, — уверенно добавил Закир, внимательно проследив за взглядом Густава.

Хорошая мысль, молча согласился с ним Сергей. Вот только знать бы, как ее реализовать?

— Густав, наливай, — махнул рукой Шелегов. — И шефу стаканчик...

— Я не буду, — помотал головой Сергей.

— Хорошо, — согласился Закир и снова повернулся к Коурису.

— Весь интерес — в преодолении препятствий, — продолжил он свою мысль. — А когда ты к ней подошел, и она уже твоя — это в конечном итоге не так интересно. Кстати, одно тебе замечание.

— Какое?

— Вот ты поговорил с девушкой, повернулся и отошел. Так ты в этот момент хоть немного следи за собой. Она же смотрит тебе в спину. А то отходишь, как медвежонок Кузя...

— Вечная любовь — это сказка, которую рассказывают мужчины накануне восьмого марта, — ни с того ни с сего проговорил вдруг Густав, берясь за бутылку.

Закир замолчал, медленно обернувшись к напарнику, но тот, не замечая пристального взгляда, осторожно наливал водку.

Кто-то у стойки включил музыку.

Зазвучала грустная песня. Девушка пела резко, с надрывом и чуть не плача.

"Я приду к тебе на помощь.

Я с тобой, пока ты дышишь..."

— А вы считаете, что любви нет? — пьяно спросил Коурис. — Но вот ведь поют же в песнях!...

— О, брат! Хватил! — засмеялся Закир, подставляя Густаву рюмки поближе. — Как тебе это лучше объяснить? Когда мужчина поет о любви к женщине, ты понимаешь, что он имеет ввиду совсем не тех женщин, которые повседневно встречаются тебе на улице и на работе, а про какую-то особенную, отличную ото всех. Так и песни женщин про мужчин — там совсем не про нас с тобой, и даже близко нет ничего подобного. Так что, если слышишь где-то в песне — Give me love! — не обольщайся, это не про тебя... это не тебе поют.

Мужчины с трудом подняли рюмки над столом. Сергей поддержал их кефиром. Залпом выпили.

— Да, — с трудом ворочая языком, проговорил уже порядком пьяный Густав, поставив свою рюмку и забыв закусить. — Если захотеть, всегда можно сделать так, что любая женщина окажется у ваших ног. Главное — посильнее размахнуться.

— Мы вообще-то не про это... — сказал Закир, снова внимательно посмотрев на Густава и протягивая ему свой свитер. — На, подложи под голову. Отдохни пока... Мы скоро закончим. — Он посмотрел на Сергея. — Не обращайте на нас внимания, у нас тут долгий разговор...

Сергей вяло пошевелил пальцами — мол, все понятно, посматривая на вторую банку йогурта — организм категорически ее отказывался принимать.

— Когда ты смотришь на девушку, — продолжил Закир, грудью навалившись на стол и хрустя печеньем, — и она понимает, что нравится тебе, но ты не можешь к ней подойти — она не думает о том, что это тебе трудно, что ты в чем-то сомневаешься, что тебе в этом надо помочь... А думает, что ты слюнтяй, раз не можешь этого сделать, и совсем не тот человек, который ей нужен.

Коурис слабо кивнул.

— Главное — это произвести на нее первое впечатление. А оно базируется на каких-то их внутренних желаниях, ассоциациях или опять же внутренних ее представлениях, и подчас бывает самым неожиданным — какой-то наш жест, фраза, что-то подобное прочитанное ею в книге или увиденное в кино, которое ее сильно захватило, заставив сопереживать, или даже просто начищенные ботинки... Приблизительно по таким, даже самой ей неведомым параметрам девушка делает свой выбор. А когда она его сделает, то тут уж она старается в своем избраннике увидеть только положительные черты и прощает те отрицательные, которые бы она не простила при первоначальном выборе. Так что часто так бывает — идет красивая хорошая женщина с каким-то сморчком. И удивляешься — почему это так?

— Да, — искренне согласился Коурис.

— А просто в какой-то момент он, возможно, сам того не зная, сказал или сделал что-то такое, что соответствовало ее внутреннему представлению.

Коурис снова пьяно кивнул, уронив голову на грудь, но снова ее поднял волевым усилием молодого и еще ни чем не разрушенного организма.

— Главное, это подход... — продолжал Закир, не делая пауз, пьяно глядя в еще более пьяные глаза юноши. — Можно быть очень прекрасным человеком, но если волею судеб, — например, по работе, — целыми днями должен оставаться вдвоем с девушкой наедине — и видеть ее каждый день и к тому же без свидетелей, ты сразу приступишь к активным действиям — начнешь обнимать, целовать — тогда она возненавидит тебя и ты уже ничего не сможешь поделать. А если ты — подонок, но точно в такой же ситуации покупаешь ей цветы, шампанское, шоколад и так далее и устраиваешь небольшой пикничок на рабочем месте без всяких намеков и движений руками... Тут-то ты можешь завоевать ее сердце и потом она будет долго терпеть или прощать всю твою подонкость...

Закир немного помолчал. Казалось, он трезвел на глазах от собственной лекции.

— Ведь одна и та же фраза в одних и тех же ситуациях воспринимается по-разному, — продолжил он более уверенным голосом. — Например — ты танцуешь наедине с очаровательной женщиной. Наклоняешься, или, даже, допустим, приподнимаешься на цыпочки, и спрашиваешь на ушко — Можно я вас поцелую? — Если она уже решила для себя, что переспит с тобой — этот вопрос ее рассмешит и еще больше расположит тебя к ней. А если она еще ничего не решила и ждет от тебя каких-либо действий, чтобы потом только решить как ей себя вести — этот вопрос скорее всего слегка оттолкнет ее, так как охарактеризует тебя как человека неспособного к каким-либо самостоятельным решительным действиям, предпочитающим часть активности перекладывать на свою партнершу. Чего женщины в большинстве своем все-таки не любят. А любят они не забивать голову никакими проблемами, и иметь такого мужчину который бы все решал за них, обеспечивая их материально...

Закир замолчал, обведя более трезвым взглядом аудиторию. Сергей допивал кефир, борясь между жаждой и отвращением к еде. Густав мирно дремал на руках. Один только Коурис, покачиваясь на стуле, старался держать себя на уровне.

— Понятно, о чем я говорю? — спросил Закир юношу.

Тот только тяжело кивнул свободно болтающейся головой.

Некоторое время Закир критически оценивал состояние Коуриса, зная, что Сергею эта лекция абсолютно безразлична. Решив, наверное, что тот еще способен что-то понимать, Закир продолжил.

— Когда любишь девушку, подошел к ней на танцах, после того, как она только что закончила танцевать с другим. Спросил — Можно вас пригласить? — А она — Не хочу. — Как тогда себя поведешь? — Коурис промолчал. — Естественно — растеряешься, смутишься, обидишься. Правильно? — Аэций меланхолично кивнул. — Отойдешь как побитая собака. И вечер считай испорчен. Да и ее мнение о тебе мягко выражаясь будет не очень... если она вообще тебя запомнит. А когда к ней равнодушен? Да никаких проблем. Ее отказ тебя даже и не заденет. — Не хочешь? Ну и не надо. Я тогда сам... — Возьмешь ее на руки, выйдешь на середину зала, покружишься с ней немного... Глядишь, и отложился в ее памяти... И вообще, вспомни старое правило — Лучше ненависть, чем равнодушие, — повторил Закир, судя по тому как поморщился стажер, в десятый или двадцатый раз.

— Этот номер не всегда может пройти, — проговорил Аэций, не в силах достать сигарету из пачки и поэтому высыпав их все на стол.

— Ты пойми, — стал убеждать его Закир. — На самом деле можно увлечь любую женщину, надо только забыть про всех остальных, сосредоточиться только на одном объекте и постоянно думать только о ней, и рано или поздно ключик к ней сам по себе подберется, или хотя бы вознаградится твоя настойчивость как признак действительно сильного чувства. Так что попробуй сначала это. Вот кто тебе нравится?

Коурис что-то тихо сказал ему на ухо.

— Э-э, брат! Ну ты и выбрал, — искренне возмутился Закир, слегка покосившись на Сергея. — Не советую. — Он немного помолчал. — От любви, как и от насморка, нет лекарства, — сказал Закир серьезно. — Надо только подождать — само пройдет... Может быть...

Шелегов откинулся на стуле и оглядел зал.

— А вообще жизнь — это такая тоска! — вдруг неожиданно вырвалось у него. — Все время только и ждешь прихода смерти.

Коурис неопределенно пожал плечами.

— А что же ты тогда сейчас один? — спросил он. — Без женщины?

— Э-э, — протянул тот. — Эту искру, которая время от времени вдруг связывает мужчину и женщину, я столько раз ловил за этот вечер, что я давно уже бы мог...

— И что же?

— Тогда бы пришлось покинуть веселье, искать уединения, и, фактически, все оставшееся время или большую его часть провести только вдвоем, вдали от праздника, в сплошном однообразии. А это так утомительно!

— Если ты так хорошо в них разбираешься, — вдруг скептически заметил Коурис. — Показал бы свое мастерство. Праздник ведь скоро кончится.

— Знаешь, — нетвердо ответил Закир. — Интересен только сам процесс первой стадии. А когда женщина начинает раздеваться — мне становится скучно и неинтересно. В постели они все такие одинаковые.

— Но и все же? Вон, например, идет.

Закир обернулся. Мимо проходили две девушки, явно уже покидая бар.

— Извините красавицы, — развязно проговорил Закир. — У вас закурить не найдется? А то мы свои за ночь все искурили, — добавил он, придав своему пьяному голосу виноватые оттенки.

Девушки остановились. Переглянулись. Та, что повыше, неуверенно полезла в сумочку.

— У меня только легкие, — сказала она, протягивая начатую пачку.

— Спасибо, — вежливо поклонился Закир, беря три сигареты. — Какие у вас красивые пальцы, — как-то совершенно искренне произнес он. Девушка посмотрела на Закира. — И глаза, — нагло добавил Шелегов. — Можно ваш телефончик?

Она растерянно обернулась к молчаливо стоявшей подружке. Та только неопределенно пожала плечами. Вдруг смутившись, она как-то суетливо принялась рыться в сумочке, опустив глаза и то и дело поправляя волосы. Достала блокнотик, быстро черкнула что-то. Протянула листок не глядя. Поспешно ушла.