Практическая психология. Герцог

Пещеры оказались подземными тоннелями с уходящими во тьму обрывками искореженных и проржавевших рельсов. Метро? Вряд ли. Слишком узкая колея и низкие своды. Скорее, некие подсобные помещения.

— Спустимся? — с азартом предложил Иверт.

— А ты знаешь, что там внизу? — Алан всматривался в темный, уходящий в неизвестность провал.

— Когда я был здесь последний раз, мне было лет десять, и у нас не было факелов, поэтому мы прошли до первого поворота. Там еще была странная дверь, которую мы открыть не смогли. А потом отец запретил нам сюда ходить. Эти земли принадлежат Горной Гадюке. Племя, где правит женщина.

— И ты притащил нас сюда? — Алан покачал головой. Как-то совершенно не хотелось оказаться в плену у воинственных амазонок. Кто этих фанатичек-феминисток поймет?

— Эй, нам нечего бояться. Они редко убивают мужчин, — Иверт задорно подмигнул, помахивая связкой факелов. В этот раз он подготовился и, похоже, не сомневался, что сможет соблазнить конта спуститься во тьму. — Ну что, идем? Там тоже есть картинки на стенах.

Ну не зря же они сюда приехали? В душе поднимались азарт и предвкушение, сравнимое с предэкзаменационныммандражем. Оставив воинов Хвата караулить вход, они вошли в тоннель. Оплавленные черные стены, словно здесь когда-то бушевал пожар, засыпанный мелкими обломками проход — все это заставляло сердце Виктории биться чуть громче, чуть сильнее. Приходилось пробираться очень осторожно, держась одной рукой за стену, чтобы не оступиться и не упасть. Метров через двадцать в стене обнаружилась ниша с куском ржавого листа и небольшими огрызками странных нитей, и лишь подойдя ближе, Виктория поняла, что это! Это остатки электрощита! Сердце громко стукнуло и притихло, прежде чем забиться с удвоенной силой. Она почувствовала дрожь в руках. Черт! Это действительно остатки техногенной цивилизации!

— Смотри, Бешеный Алан.

Иверт приподнял факел выше, и они увидели почти стертый рисунок. Лицо. Судя по всему — женское. Раскосые глаза, широкий нос, большой, раскрытый в крике рот. Не очень красивая женщина по меркам Земли. И совершенно не похожая на современных представителей Земели. Было в ее лице нечто чуждое, непропорциональное, отталкивающее.

— Предки, — прошептал Иверт. — Деды рассказывали, что много-много лет назад духи гор разгневались на племена, живущие не по законам предков. Они послали огненный дождь, и тогда море перемешалось с горами, вода сдвинула камни и обрушила их на людей.

Катаклизм или ядерная война? Может быть, падение метеорита? Цунами, землетрясения? Как сейчас узнать?

Чем дальше под землю они спускались, тем суше и холоднее становился воздух, и еще через двадцать минут исследователи уперлись в люк, перекрывающий проход.

— Видишь, какая неправильная дверь? Без ручки и без замка, — шепотом произнес Иверт, зажигая очередной факел.

Виктория только усмехнулась. Да уж... Кодовый замок здесь явно не работает, да и не сохранился он за эти века, превратившись в запекшийся ржавый комок. И гидравлика вряд ли работает исправно, а вот поворотная ручка-штурвал... Алан с силой попробовал ее провернуть. Удивительно, но штурвал пошел. Не легко, но пошел!

— Словно его недавно смазали. Тебе не кажется это странным?

Сзади треснул камешек и раздался приглушенный расстоянием крик. Виктория резко оглянулась и успела увидеть отблеск факела, мелькнувший в коридоре, откуда они совсем недавно пришли.

— Факел туши! Скорее, внутрь! — крикнул Алан, изо всех сил потянув на себя дверь. Рядом ухватился Иверт, раздался характерный щелчок. Кто-то взвел арбалет. Твою мать! — Еще! Быстрее!

Дверь нехотя начала открываться, изнутри пахнуло ледяным воздухом.

— Выходите! И тогда один из вас будет жить! — прокричал женский голос с сильным акцентом.

— Да пошла ты! — гаркнул Иверт и первым юркнул в образовавшуюся щель, готовый отразить неизвестную опасность. — Ищи себе других жеребцов, кобыла старая!

Рядом в стену что-то ударило, и Виктория, обдирая бока, пролезла за горцем. Иверт уже высекал искры, в мелькании которых конт скорее почувствовал, чем увидел закрывающий штурвал. Они дружно ухватились за него и успели захлопнуть двери до того, как их смогли удержать неизвестные с другой стороны. Иверт наконец-то зажег факел, и Виктория, пошарив взглядом по полу, нашла несколько толстых сучьев, приготовленных для костра, одним из них она и заблокировала поворотный штурвал.

— У меня два вопроса: кто это был и где мы находимся?

Она очень надеялась, что воины, ждущие их на выходе, не пострадали и смогут прийти на помощь. Иверт поднял факел и медленно обошел помещение, высвечивая разбросанные по полу предметы. Истлевшие тряпки, черепки, стекло, и среди этого хлама — новенькие деревянные нары и стол, на котором стояли три толстые свечи и лежало несколько сухарей. Не густо. В углу виднелась прекрасно сохранившаяся железная дверь, но открыть ее они не смогли, просто не нашли ручку, было похоже, что дверь заперта с другой стороны.

— Я думаю, на нас напали люди Гадюки, — усевшись на нары, безмятежно сообщил Иверт. — Вожди говорили, что она совершенно потеряла разум. Э-э-э... не знаю, известно ли тебе, но когда женщина становится старой, у нее начинаются проблемы с мужчинами. Гадюка и раньше была ненасытна, а теперь, говорят, она только и думает о молодых воинах.

Угу. Такое бывает. И не очень редко, но обычно не длится долго. Скорее всего, эти вожди-мужчины преувеличивают. Виктория очень на это надеялась. Очень не хотелось подвергаться сексуальным домогательствам со стороны старушки.

— А сколько ей лет?

— Э, она родилась в один год со Сархом Гривастым Волком. Отец даже как-то ее хотел, но Гадюка выбрала другого воина.

Ну ни черта себе! Волку, значит, можно еще жениться и брать третью жену, да и делать детей ему никто не запрещал, а бедную женщину с повышенным либидо тут же обвинили в сумасшествии? Нет! И в этом мире нет справедливости! Старик, берущий в жены малолетку — герой, а зрелая женщина, посягнувшая на молодое и сильное тело — нимфоманка! И хотя теперь Виктория играла на другом поле, она ощутила возмущение.

— Что делать будем? — Иверт улегся на нары и закинул руки за голову.

— Ты нас сюда завел, ты и предлагай. — Алан пихнул друга в бок, заставляя подвинуться, и сел рядом.

— Насколько я знаю, наши племена не враждуют. Поэтому можно немного подождать, вдруг ей надоест сидеть под дверью, и она уйдет? Или сдаться. Мне кажется, она не станет нас убивать... Думаю, она просто э-э-э... кого-нибудь из нас... Если ты не захочешь, то я могу... это, конечно, унизительно, со старухой, но если она захочет...

— Ага, она захочет нас изнасиловать, — по-русски пробормотал конт. — Что-то мне не нравится ни один вариант, — буркнул он и потер тавро на руке. Можно воззвать к Вадию... только вот какова будет цена?

— Эй, не волнуйся, Бешеный Алан, — беззаботно произнес Иверт. — Не пропадем. -Он потянулся и сел. — Холодно здесь, где-то есть щель, а где есть щель, там может быть и лаз.

Он легко поднялся на ноги, цапнул со стола сухарик, обнюхал его со всех сторон и положил обратно. После чего встал на колени и заглянул вниз.

— Дай огня.

Виктория, прихватив факел, опустилась рядом с Ивертом, который нырнул под нары и чем-то усердно гремел.

— Здесь дыра. Забита досками.

Они отодвинули нары и, расцарапывая руки, отодрали от стены доски, обнажая узкий квадратный отнорок, вырубленный прямо в скале. По-видимому, когда-то через него проходили трубы или пучки кабеля.

— Я пролезу, а вот ты — не знаю, — Иверт с сомнением посмотрел на широкоплечего конта.

Тот только вздохнул. Виктории нравилась внешность Алана Валлид. Его рост, фигура, глаза, волосы, но сейчас она очень жалела, что конт не пошел телосложением в материнскую линию. Нанни рассказывала, что его дед был изящным и узкоплечим.

— Знаешь, надо лезть, — произнес Иверт, стягивая верхнюю рубаху.

— Нет.

— Нет? Почему?

— Ты не сможешь в ней развернуться и вернуться назад, если лаз станет слишком узким.

— Ерунда! — самоуверенно воскликнул горец и, не дожидаясь одобрения конта, ужом проскользнул в темную дыру.

Виктории осталось лишь выругаться. Ну вот что делать с этим идиотом? Безрассудно полез неизвестно куда! А если застрянет, а если там змеи, а если?.. Да мало ли что может произойти! Она легла на пол и, подсунув к лазу факел, постаралась хоть что-нибудь рассмотреть.

Время тянулось слишком медленно, и Виктория успела придумать десятки несчастий, которые могут случиться с Ивертом.

"И после этого ты утверждаешь, что ты Алан? Ты — Виктория! И волнуешься ты как Виктория! И мыслишь как Виктория! И даже сейчас занимаешься самоедством тоже как она! А то, что ты старательно делаешь вид, что ты мужчина — полная ерунда! Сама себе хоть не ври!" Странно, мысли, вроде, её, а голос в голове звучит Ирия.

Раздался тихий скрежет, она медленно вытянула из ножен кинжал и встала сбоку от той двери, которую они не смогли открыть, поставив факел так, чтобы он светил вперед, оставляя конта во тьме. Черт побери! Неужели это люди Гадюки? Дверь бесшумно приоткрылась...

Тишина. Виктория затаилась, затаился и тот, кто находился по ту сторону двери. Спокойно, дышим носом, считаем до десяти. Война нервов. Выиграет тот, у кого они окажутся крепче. Досчитав до ста, она все же не выдержала. Осторожно присела, нашарила рукой камешек и бросила его в щель между дверью и стеной. Раздался звук падения и опять тишина.

— Эй! — шепотом позвал конт.

Тихо.

— У меня арбалет, и я буду стрелять.

Тихо. Неизвестность злила. Где Иверт? Кто открыл дверь? Что там за стеной? Виктория подняла пук воняющей плесенью ветоши, подожгла его и, резко распахнув дверь, кинула в образовавшийся проход, сама же метнулась к стене. Тишина. Она выглянула, быстро осмотрела освещенный коридор и нырнула обратно. В коридоре никого не было. По крайней мере, в зоне видимости от догорающих тряпок. Странно. Вдали раздался тихий шум шагов. Если бы Виктория так напряженно не прислушивалась, она бы его и не услышала.

— Алан! — громкий шепот Иверта словно ударил в барабанные перепонки. — Ты как дверь открыл?

— Я думал, это ты.

Виктория подхватила факел и, вытянув руку перед собой, осторожно выглянула в коридор. Иверт шел, придерживаясь за стену. Оцарапанный, грязный, но живой. И это радовало. Она почувствовала колоссальное облегчение, увидев его довольную физиономию.

— Я прополз до следующей такой же комнаты, только более грязной. Там в стене была какая-то палка, я за нее зацепился, рубаху порвал, но зато двери открылись. Может быть, она все двери здесь открывает?

— Слушай, куда нам дальше идти?

Они находились в узком низком проходе, заканчивающемся двумя развилками. Иверт, словно пес, повел носом и решительно зашагал в правый проход.

— Оттуда тянет свежим воздухом. — Он широко зевнул и потер глаза. — Я пойду первым, и смотри под ноги, здесь могут быть ... .

Виктория не поняла, о каком звере говорит игуш, слово было незнакомое, но вглядываться под ноги стала еще внимательнее. Не хотелось пораниться. Не хватало им еще застрять здесь на сутки или заблудиться. Судя по неровным каменным сводам, эти проходы появились значительно раньше, чем комната, которую они только что покинули. Впереди громким шепотом ругался Иверт, перемежая слова разных языков.

— Засыпаю на ходу, — пожаловался он. — Хотя солнце еще даже не перевалило середину неба.

— Может, это кислородное голодание? — предположил конт.

— Эй, откуда ты такие слова берешь? Знаешь, Рэй Молчун мне жаловался, что иногда он тебя не понимает. — Иверт тихо рассмеялся и тут же зашипел от боли, расцарапав руку об острый выступ.

— Не обращай внимания. Я, когда боюсь, несу всякую ахинею.

— Что несешь?

— Чушь.

— А ты боишься? — Иверт даже приостановился и оглянулся на конта.

— Очень, — признался Алан, не думая делать из этого тайну.

А вот действительно смешно, у Виктории никогда не было клаустрофобии, а у конта, оказывается, была.

— Давай скорее выбираться отсюда. Эти стены меня угнетают, я кажусь себе маленьким щуплым кузнечиком.

— Расскажу Зире — не поверит! Ты же спокойно мылся в нашей мыльне, а она, между прочим, выбита в скалах.

— Так я же там с девушкой мылся, — глубокомысленно заявил конт.

Потянуло дымом, и впереди забрезжил серый свет. Иверт поставил факел у стены, и они осторожно прокрались к приоткрытой двери с маленьким зарешеченным окошком, за которым виднелась зелень гор.

— А вот и гости! — раздался женский голос, и парни увидели нацеленный на них лук. — Назад бежать нельзя.

Горец метнулся вперед, Алан выхватил метательный нож.

— Не убивать! Иначе война! — крикнул Иверт, вихрем налетев на нечеткий силуэт, вытолкнул не ожидавшую такой прыти лучницу на улицу и захлопнул дверь, набросив на петлю хлипкую деревянную задвижку. На минуту может быть и задержит преследователей.

— Ураган, — раздался из-за двери смеющийся голос. — Сын Гривастого Волка, твое ли смазливое лицо я только что видела?

— Мое, Гадюка, — заорал в ответ Иверт. — Отчего ты на нас злишься, женщина? Отчего не разговариваешь на языке горцев?

Женщина хрипло рассмеялась и начал что-то гортанно выкрикивать. Игуш знаками показал конту, что надо отходить. Виктория не стала спорить, развернулась и, подхватив факел, быстро пошла назад, Иверт припустил следом. Они вернулись в коридор, объединяющий две развилки, и побежали в противоположный отнорок. Вскоре уперлись в еще одну дверь. Она открывалась внутрь и была заблокирована толстой палкой, просунутой в ручку.

— Стой! — Алан ухватил горца за плечо, не давая тому выдернуть дубину. — Вдруг там опасно?

— Нет времени это проверять, — Иверт распахнул дверь и замер на границе света и тьмы, принюхиваясь.— Зверя там нет, — он вытащил засапожный нож и проскользнул внутрь.

Виктория оглянулась. Вдали мелькал отблеск огня, она не стала рисковать и протиснулась следом, захлопнула дверь и подперла дубиной.

— Кир Алан?

Виктория моментально развернулась, но Иверт оказался быстрее. Он прыгнул вперед, закрывая собой конта, и слегка согнулся, готовый отразить нападение.

Свет факела выхватил небольшой тоннель, заканчивающийся толстой деревянной дверью с маленьким окошком. Виктория оглянулась. Вдоль стен на тонких рваных циновках сидели мужчины, и среди них она увидела одного из своих воинов. Рыжего. Смотрелся он неважно. На лице красовался кровоподтек, одежды на нем не было, и тело пестрило синяками и ссадинами. Он кутался в рваное одеяло, но выглядел вполне живым. Виктория осмотрела остальных пленников. Шестеро мужчин. Из них трое подростков, два пожилых горца и парень в крестьянской одежде с повязкой на глазах. Судя по светлому цвету волос — равнинник. Пожилые горцы смотрели на них безучастно, словно к ним ежеминутно забегали вооруженные люди, а подростки с интересом пялились на Иверта, но молчали.

— Вот и сходили за хлебушком, — пробормотал Алан по-русски, подсаживаясь к воину. — Ты цел? А где второй?