Когда наступит завтра

— Чего вылупился? — вопрос прозвучал неуверенно и фальшиво, на что Волков криво усмехнулся.

— Думаю.

— Завязывай с этим, — ответила я, отвернувшись от его острых глаз и пытаясь спрятать красные щеки.

— Не спросишь о чем? — поинтересовался он.

— Нет, — слишком быстро ответила я, и включила воду.

Он хохотнул и двинулся к лестнице.

— Не волнуйся, Блонди, о тебе я не думаю даже в самом страшном сне, так что ты зря разволновалась, — весело проговорил он и скрылся за дверью.

— О, Господи, — простонала я, усевшись на край ванны, и приложила к горевшим щекам ледяные ладони, — вот придурок.

Затем придя в себя, решила все же постирать, как вдруг меня озарило:

— Эй! Так это он меня оскорбил что ли?!

Когда я просочилась в свою комнату, Ромка уже сладко спал, тихонечко постанывая. У меня же не было сна ни в одном глазу. Я свернулась калачиком на краю кровати, так что между мной и Ромкой оказалось расстояние около метра, и уставилась на светящуюся щель двери, стараясь угомонить скачущие и больно бьющие мысли в голове.

— Спать, — настойчиво прошептала, но не почувствовав отклика в душе, глубоко вздохнула.

Промаявшись еще с полчаса, я наконец-то заставила себя закрыть глаза, уговаривая, что завтра обязательно будет лучше, чем вчера. Я поверила лишь на секунду, но этого было достаточно, чтобы отключиться, с нетерпением ожидая нового дня.

Как и предполагала, проснулась я рано, когда только начало светать. Спала беспокойно и, видимо, в одной позе, судя по ломоте во всем теле. Ромка все еще посапывал, встать в такую рань для него стало настоящим подвигом, хотя еще буквально недавно он доставал меня звонками в дверь чуть ни свет ни заря.

Не видя больше причин для сна, я встала и, кряхтя, поплелась за одеждой. Как и следовало ожидать, вчера не потрудилась как следует её выжать, поэтому, когда натягивала на себя влажные штаны, обронила пару крепких словечек абсолютно не предназначенных для уст молодых девушек.

Зато ненавистные перчатки были сухими, хоть вся грязь так и не отстиралась. Одевая их, я услышала голоса, доносившиеся из гостиной. Вывалившись из уборной, побежала туда, радуясь, что никто еще не успел уйти.

— Доброе утро, — пропищала я, появившись в проеме.

— В каком месте оно доброе? — фыркнула Алекса и вышла из дома, как всегда хлопнув дверью.

Я потупилась, избегая смотреть присутствующим в глаза.

— Ну что, Блонди, готова сегодня увидеть брата? — весело поинтересовался Волков, вальяжно развалившись на диванчике.

— Живым? — брякнула я, и тут же прикрыла губы ладошкой, ужаснувшись своим же словам.

Лука рассмеялся и проговорил:

— С твоим настроем, сомневаюсь, что мы вообще вернемся.

— Волков, — в который раз отдёрнул его Стас и, подхватив меня под локоть, потащил в кухню.

Оставшись наедине, я наконец-то осмелилась заглянуть в его глаза, чувствуя себя предателем, потому что в отличие от позавчера, не испытывала к Золотову ровным счетом ничего.

— Принцесска, — прошептал он, поглаживая меня по плечам, — все будет хорошо. Мы обязательно вернемся с Максом. Слышишь?

Я кивнула.

— И не накручивай себе всякие гадости, я знаю, что ты любишь это делать. — Снова кивнула и он придержал меня за подбородок, с нежностью заглянув в глаза.

Я позволила ему себя поцеловать, мысленно находясь далеко и стойко сравнивая себя с тряпичной куклой. Недолго побыв в его объятьях, отстранилась, и мы вернулись в гостиную.

— Прощаетесь, будто на год, — недовольно проворчал Волков, и вышел на улицу.

Стас последовал за ним, быстро чмокнув меня в лоб. Мы с Аппом поспешили на крыльцо, наблюдая за уходящей троицей.

— Волков! — неожиданно вырвалось у меня и парень недоуменно обернулся. — Удачи тебе! Береги остальных!

— Ладно! — хохотнул он и двинулся дальше.

— И приведите мне моего брата! — крикнула я, но они меня уже не слышали, поскольку скрылись за поворотом кривой улочки.

По моим щекам водопадом хлынули слезы, и я промокнула их перчаткой.

— Апп, они вернутся? — сиплым голосом спросила, вглядываясь в никуда.

Нэт приобнял меня за плечи и четко проговорил:

— Да.

Я кивнула, и мы зашли в дом, который станет моей клеткой на долгий, долгий день.

Весь этот день я провела в гостиной, неотрывно наблюдая за кринитом, в котором царила хорошая погода, вселяя в меня надежду. Ромка хвостиком, повсюду таскался за Аппом, надоедая расспросами и, предположительно, уже достав терпеливого нэта своей болтовней.

Забавно было наблюдать за их диалогами. Ромка — четко проговаривающий буквы и слова и Аппий, который совершенно не умел пользоваться склонениями.

Но мне было не до них. Меня бросало то в жар, то в холод, стоило только мысленно произнести имя кого-то одного из отсутствовавших. Промаявшись еще немного, решила чем-то себя отвлечь и поплелась в кухню. Еда стойко отказывалась лезть в горло, поэтому я, с тоской поглядев на янтарную жидкость, которую так охотно выпивали фейри, налила себе молока.

Спустя некоторое время в столовую зашли Аппий и Ромка, застав меня неотрывно следящую за кринитом и при этом нервно дрыгавшую ногами. Опухшие от слез глаза не желали открываться до конца. Нэт хмуро на меня посмотрел и бабахнул на плиту чайник.

— Лиска, — позвал Аарон и положил голову на мое плечо, но не нашел слов, чтобы успокоить.

Апп поставил передо мной граненый стакан с жидкостью черного цвета, в котором плавала какая-то трава, и произнес:

— Пей.

— Что это? — опасливо принюхалась я, ощутив еле уловимый аромат ромашки.

— Покой, — пояснил он, и я не раздумывая, тут же схватилась за напиток, словно за спасательный круг и сделала большой глоток, обжигая нёбо.

— Аккуратнее, — хлопнул меня по плечу Ромка, наблюдая за моей наморщившейся физиономией.

— С некоторых пор, я доверяю напиткам Аппа, — улыбнулась я, предусмотрительно подув в стакан перед следующим глотком.

Уже начало смеркаться, когда я сидела в гостиной на диване. Зелье помогло. Я перестала плакать и раскачиваться из стороны в сторону. Кроме того появилась некоторая ясность в мыслях, дав мне возможность обдумать многие вещи.

Например, я решила сообщить Стасу, когда он вернется, что между нами больше ничего не может быть, и надеялась остаться с ним друзьями. По крайней мере, так будет честно. Еще, почему-то была уверенна, что увижу сегодня брата. Волков не даст в обиду ребят, я это точно знаю.

Тут абсолютно бесшумно в комнате появился тот самый худощавый старичок-асур с огромной стопкой белья в руках. Где он прятался до этого — оставалось загадкой. Вспомнилось, что мы с Ромкой неудачно над ним подшутили, и мне стало жутко стыдно.

— Извините, здравствуйте. Давайте я вам помогу. — Я бросилась к старичку и подхватила верхнюю часть стопки. — Куда нести?

Он улыбнулся, хитро на меня посмотрел и указал на большой полотняной шкаф у стены. Я послушно уложила туда белье и, развернувшись, подхватила оставшуюся часть из рук старика, определив её туда же.

— Спасибо, молодая девушка, — поблагодарил асур, и его приветливая улыбка произвела с лицом настоящие перемены. Восставший из ада тут же превратился в добродушного дедулю, правда, с проклепанными ушами.

— Алиса, — представилась я, обрадовавшись, что он не держит на меня зла.

— Тиберий. Хозяин Постоялого Двора, — почтенно склонил он голову и, не поворачиваясь ко мне спиной, стал двигаться к выходу.

То ли он не хотел меня оскорбить своей спиной, то ли боялся, что я в неё что-нибудь воткну.

— Тиберий, а почему вы живете в городе Несогласных, а не со своими сородичами? — спросила я, пока он еще не ретировался, так как мне стало любопытно, что заставило старого асура бросить свой дом и жить в подобном месте, без законов и создающих их личностей.

Старик остановился и удивленно на меня посмотрел.

— А почему вы это спрашиваете, молодая девушка?

— Интересно просто, — пожала плечами. — Извините.

Почему-то казалось, что я напугала Тиберия своим любопытством, поэтому поспешила обратно к дивану, давая возможность старику уйти. С удобством на нем расположившись, приготовилась к долгим часам ожидания.

— Это вы меня извините, — послышалось позади меня.

Обернувшись, увидела вернувшегося Тиберия.

— Я долгое время не видел людей, поэтому отвык от общения с вами.

— Это... это ничего... — растерялась я.

— Я принял решение покинуть свое место во времена Великого Мира, впрочем, как и все, кто был не согласен, — проговорил асур. — Сегодня уже наш город не растет, словно на дрожжах, как в былые времена, но желающих здесь поселиться по прежнему достаточно.

— Что заставляет фейри бросать дома и селиться здесь, среди разбойников и отступников? — удивилась я.

— А с чего вы девушка взяли, что тут живут только преступники? — хитро прищурился он. — Разумеется, у нас, как и везде, есть разбойники, но здесь живут свободные люди. Те, кто не желает слушать приказов и выполнять их. Тут мы живем для себя и здесь нет иерархии, из-за которой мирные фейри могут озлобиться.

Я задумалась. Действительно, почему бы не жить свободно? Но как жить свободно, если нет закона и того кто мог бы тебя защитить в случае опасности? Палка о двух концах.

— Но самое главное, — продолжал старичок, — это то, что здесь нет Дагод и нет Двенадцати.

— Они так плохи? — обиделась я за Макса.

— Вы люди, живете с невидимыми и предписывающими богами, но вправе решать — верить или нет. Дагоды же в нашем мире — высшие, а Двенадцать стали чуть ли не владыками мира, богами, просто потому что они сильнее других рас. А они всего лишь такие же фейри, как и мы все.

— Сильный всегда забирает власть, — пожала плечами, не удивившись словам Тиберия.

— Да, — согласился он, — но не здесь.

— А что за времена Великого Мира? — поинтересовалась я, чувствуя, что не стоит больше его задерживать, поскольку старик так и остался стоять на пороге, не проходя в дом.

— Это времена, когда на службе у Дагод были дэвы и армия светлых и темных джиннов, — мрачно произнес асур, и я сразу поняла, что Тиберия одолели невеселые воспоминания. — Это было время Преисподней, как мы его называем.

— Почему? — изумилась я.

— Дэвы командовали армией Дагод — джиннами и были приближенными к высшим. Представляете, девушка, как дэвы использовали свою власть и вседозволенность? Воин не было тогда. Воевать было не с кем. Поэтому дэвы развлекались по-своему. Не все конечно. Несогласные дэвы тоже живут в нашем городе. — Он опустил голову и задумался.

— И что потом? — подтолкнула я, впитывая в себя словно губка, историю другого мира.

— Потом? Нельзя зверствовать, безнаказанно прикрываясь силой других. Случился переворот. Власть сменилась, дэвы с темными джиннами были изгнаны, а Дагоды сами стали руководить армией светлых джиннов, — асур нахмурился, сплюнул и добавил: — Хоть задницы оторвут от стульев, а то знают только праздность! — а потом снова перешел на спокойный тон. — В общем Дагоды остались при власти и силе, избавившись от этих койотов. Но остались "богами" в своем единстве.

— Не очень-то вы их жалуете, — констатировала я.

— И не боюсь об этом говорить, — гордо кивнул Тиберий, — поэтому и живу здесь.

— Спасибо за экскурс в вашу историю.

— Пожалуйста, девушка, — вновь разулыбался он и резво для своего возраста, вылетел из дома.

— Между прочим, у меня брат Дагод, — обиженно проговорила я, спустя пару минут, — может они и охочи до власти, но ведь родню не выбирают... Макс у меня хороший...

Вздохнув, опустила голову, и мой взгляд наткнулся на потемневший кринит.

— О, кринит потемнел...

Я вглядывалась в бушующие облака в малюсеньком камне, как около меня раздался тихий хлопок и на кофейном столике около дивана появился Тутто.

— Чего сидим? Кого ждем? — хмуро осведомился он и лопнул как мыльный пузырь, испарившись.

Спустя секунду, я как ошпаренная вскочила с дивана и заверещала на весь дом:

— Апп!!! Кринит потемнел!!!

Нэт и Ромка тут же появились в гостиной.

— Кто потемнел? — перепугавшись, спросил мальчишка, но Аппий, лишь бросив взгляд на камень, не объясняя, схватил нас под локти и побежал в стену.

— Стой! — крикнула я, закрыв лицо рукой, но мы уже оказались в другой комнате, а сзади слышался треск ломающиеся древесины.

Спустя секунду, перегородка отделяющая комнату разлетелась на щепки и перед нами оказалась целая дюжина джиннов.

— Боже мой! — прошептала я, расширив глаза и приготовившись умереть.

Но у Аппа были другие планы. Он толкнул нас через стену, и мы с Ромкой повалились на улицу, упав с довольно приличной высоты.

— Беги! — крикнул он и скрылся за стеной, оставшись с джиннами один на один.

Мы с Ромкой переглянулись и, резко вскочив, побежали по кривым улочкам, не разбирая дороги.

Мы бежали так быстро, словно за нами гнались сами черти, хотя так оно, скорее всего, и было. На улице стремительно темнело, поэтому стало казаться, будто мы бегаем кругами. Я уже начала задыхаться, в висках бешено стучало, а ноги отказывались меня держать.

— Ромка, я больше не могу, — взмолилась я, согнувшись пополам, — пусть хоть поймают, но правда не могу!

— Нам нужно спрятаться! — проговорил он, судорожно оглядываясь по сторонам. — Сюда!

Аарон схватил меня и потащил к дому, стоявшему немного поодаль от остальных. На нем висела вывеска на латыни с изображением скрипки, а изнутри доносилась музыка и звон стаканов, из чего я сделала вывод, что это таверна.

— Ты что, сдурел?! — возмутилась, остановившись на крыльце, наотрез отказываясь войти в покореженную дверь. — Это же таверна фейри! Мы сами идем в руки джиннов!

— Да? А что ты предлагаешь? Ты видела, какие они сильные? — возразил Ромка. — А заметила, как они ходят, не дотрагиваясь до земли? Нам не убежать!

— Я не пойду! Это самоубийство! — упрямо заявила я и сложила руки на груди.

— Алиса, нам некуда больше идти, — возразил он и первый вошел в дверь.

Мне ничего больше не оставалось, как последовать за ним, приготовившись к самому худшему. Не бросать же его, в самом деле.

Как только мы переступили порог, в нос ударил сильный запах алкоголя и грязных тел. Помещение было довольно просторным, но тусклый свет создавал впечатление замкнутости. При нашем появлении музыка и голоса прекратились и все фейри, как один, недоуменно уставились на нас.

Я сжала ладонь Ромки, готовая сиюминутно дать деру, но он упрямо двинулся вдоль многочисленных, близко расположенных к друг другу столиков, прямо к длинной, кривой барной стойке, за которой стоял высокий бармен-асур, протирая грязной тряпкой стакан и с интересом на нас поглядывая. Я пыталась не задеть никого из сидящих за столиками фейри, недружелюбно следивших за каждым нашим шагом.

— Ромка, давай уйдем, — еле слышно прошептала, но мы уже подошли к барной стойке, и больше ничего не оставалось, как забраться на высокие стулья.

— Pax vobiscum*! — проговорил бармен, махнув рукой нэту, сидевшему за клавесином, который с особым рвением возобновил игру на своем инструменте.