— Исполняющим обязанности Капитана временно назначен майор Ян Сержинский, то есть, ты. Обязанности первого помощника возложены на доктора Мэй Чанг. Корабль понес значительные повреждения. Полностью выведены из строя маршевый и вспомогательные двигатели. Полный коллапс энергетической системы носителя. Два стелларатора утрачены, еще два в нефункциональном состоянии. Накопители разрушены. Остаточная энергия в сети интенсивно рассеивается. Герметичность потеряна. Связь с основными системами отсутствует. Связь с корветом нарушена. Корабль находится на стабильной орбите вокруг карликовой звезды "Мэй". — Омега, примолк на несколько секунд и добавил, до кучи. — Параметры орбиты не соответствуют допустимым в энштейновой метрике.
— Недопонял! Поясни, как это?
— Мины, Капитан. Нас снова припечатало. Энергетическая сеть с последним залпом накрылась окончательно и бесповоротно. Я не смог перезарядить накопители орудий, чтобы сбить их. У меня был план, использовать корвет. С его достаточно дальнобойным оружием имелись приличные шансы, но я не смог произвести расстыковку. Он застрял в обломках. Так что эта хрень нас, напоследок, подстрелила.
А мины эти, если ты заметил, не взрываются сами по себе. Это какой-то инерциальный накопитель. Они заглатывают любую кинетическую энергию, слишком явно отличную от фонового потенциала привязки. Возможно, чужак использовал для маневров и извлечения энергии именно этот принцип. По крайней мере, сейчас мы должны падать на дно гравитационного колодца звезды с весьма приличным ускорением, чтобы занять, в итоге, гораздо более низкую орбиту. А мы тут плещемся, как бегемот в раковине, будто гравитационного поля, сверх удерживающего нас на траектории, просто не существует.
Мы плещемся, а они, соответственно, заряжаются. Но не думаю, что слишком уж быстро. Гравитация — очень слабое взаимодействие, как ни крути. Так что, непосредственной опасности нет. Емкость у этих штук огромная, судя по предыдущим событиям. Можем так не один год кружится, пока они надумают рвануть. Вот только с маневрами полная труба. И еще, одна из мин влепилась в китайский модуль. Я теперь даже процедуру расстыковки запустить не могу — как только модули разделяться начнут эта штуковина съест импульс и выйдет куча мала. Итог — мы влипли.
— А ты, гляжу, оптимист у нас... С экипажем корвета контакт есть? Как они там? — поинтересовалась бледная еще Мэй.
— Устанавливаю пока. Я же их тоже заморозить, к счастью, успел. Еще, думаю, придется отстрелить второй сенсорный спутник. Внутри корпуса у нас сплошные пожары и разряды электричества из пробитых кабелей. Я даже наноцепочки выстроить не могу, чтобы точнее разрушения оценить. Кстати, Руслана уже пора переносить в медицинский отсек. Поручите кому-нибудь. Чего он у вас, будто колбаса, валяется? Если сказано не трогать, значит можно на больного, вообще плюнуть? Ну, люди...
Мэй спохватилась развив бурную деятельность, дернула пару выглядящих наиболее вменяемо ребят из-за пультов и памятного Иоханна, за компанию. Представляющий европейских колонистов австрияк оказался, по образованию, врачом-микробиологом. Впрочем, удивительного в этом было мало — всех колонистов старались отбирать по принципу овладения ими хоть сколь-нибудь полезными навыками. На эсминце естественно имелся штатный врач, он же главврач экспедиции, по совместительству, но Омега, уверенный в собственных способностях относительно врачевания, будить его не стал. Так же, собственно, как и ряд других колонистов, чье присутствие на его беспощадный взгляд было сочтено излишним. У Руслана же до таких мелочей не дошли руки, так что он пустил вопрос на самотек, не осложняя отношения с разыгравшимся ИскИном. Тот, в конце концов, плохого не желал, да и беды большой в его действиях не усматривалось.
В результате два доктора, оба имеющие слабое отношение к реальному врачеванию тел людских, покинули рубку, двинувшись скорбной процессией в лазарет истязать беднягу контрразведчика.
Чанг, при этом, особенно спешила исчезнуть, пока никто не обратил внимание на крохотную оговорочку Омеги, насчет наименования второй звезды системы.
Естественно, это было ее рук делом. Пока неразлучная парочка офицеров героически воевала в недрах корабля с неведомым крокодилом, она подробно просматривала архив событий, произошедших до ее пробуждения. Наткнувшись на историю с окрещением звезды, она естественно не смогла удержатся и внесла свою лепту. Теперь, хоть ей и было слегка стыдно за собственное самомнение, но мысли об отступлении не посещали, так что доктор норовила спустить вопрос "на тормозах".
Тем временем Сержинский, даже и не заметивший, к слову, тонкого момента с названием, был вынужден в очередной раз перенести общение с представителями власти.
Из этой компании у него вызывали настоящую симпатию только двое от модуля Япония-ЮАР. Прекрасно владеющий боевыми искусствами, обманчиво круглолицый дипломат-японец Ясото Таширо, очень крупный для представителей своего народа, выглядел ледяной скалой на фоне юркого и сухого Питера Абдула — африканца лет сорока, с темной, до черноты кожей, курчавящимися волосами и светлой редкой бородкой. Последний был представителем редкой профессии синтет-аналитика, что выдавало в нем незаурядные умственные способности.
К способностям в нагрузку прилагался холерический характер и бойкий язык. Впрочем, последнее с лихвой компенсировалось монолитной молчаливостью японца. Предпринимал ли тот для сдерживания напарника какие-либо усилия, используя свой довольно значительный пси-потенциал, или просто этих двоих связывали дружеские отношения, Сержинский не знал, но, в итоге, беседовать с их парой было вполне возможно. Конечно была еще китаянка, так не похожая ни на кого... Но, по отношению к ней, простодушный Сержинский ощущал неизбывную настороженность и что-то еще. Непонятное.
К счастью руководителей-политиканов, помимо вышеперечисленных, оказалось в рубке уже не так уж много. Иохан и Мэй еще не вернулись, а с корветом, где обретался Манилал Радж связи не было. Впрочем, как раз к этому человеку Сержинский никаких, по настоящему негативных, эмоций не испытывал. Просто ему казалась странной ситуация, когда в роли голоса колонистов от России и Индии выступает именно индус. Делить с ним первое место, право имел один Руслан, так как, при отлете, именно Манилал был назначен вторым управляющим русско-индийского сектора.
Такая вот бюрократическая заморочка вышла. В руководящих сферах российской государственности посчитали излишним раздувать штаты, благополучно решив, что первого лица и назначенного при нем советника по безопасности вполне хватит на какие-то шестьсот тысяч человек, а остальное — дань традиции и культурным особенностям. В роли советника по безопасности, как раз, и выступал капитан Лемех. Кстати, воинское звание "капитан" в кулуарах его основной профессии приравнивалось к куда более суровым погонам, что, в частности, давало право занимать подобные должности и поплевывать на Сержинского с высокой колокольни. Хоть "майор" по объединенной классификации "Российская Монархия — Нато" тоже был не мальчик. И отвечал за безопасность, уже, в конкретно военном смысле. Причем не модуля, а всей экспедиции, как начальник батальона егерей-спецназовцев.
Именно эту позицию Ян старательно стремился занимать в разговорах после памятной первой встречи с разбуженными. Даже специально не демонстрировал, излишне, своего привилегированного отношения к какой-либо из стран-участниц.
Но вот, в глубине души, ему страшно хотелось, чтобы рядом был умный, гибкий Рус. Еще больше хотелось, чтобы они разбудили колонистов российского модуля и там, среди всей толпы русских, украинцев, белорусов, казахов и родных прибалтов, отыскался хоть кто-то, склонный к реальной политике...
Но майор понимал всю утопичность своей мечты и покорно нес тяжкий крест на голгофу власти. Чувствуя правда, что могут к кресту-то и приколотить...
В целом, можно сказать, что у него получалось управлять "по-граждански". Имеющиеся в активе навыки менеджмента, преподававшиеся офицерам НАТО спецкурсом, не прошли даром. Правда, с американцем было тяжело. Да и канадский дипломат (Америка делилась местом) Давид Сайдуолкер тоже смущал. Своей непонятностью. Разглядеть, что за душой у прожженного игрока в покер, неискушенному майору ни как не удавалось.
Отбояриться от наседающих глав колонистов на этот раз удалось довольно быстро. Причем, что немаловажно, оставаясь в рамках "конструктивного диалога". Запись случившейся войнушки проглядеть они успели, общее положение просекли и, как любые представители власти, принимать жесткие решения не рвались, оставляя сие малоприятное занятие тому, кто, вроде, и должен был отвечать за это, по долгу службы.
Майор не возражал. Во-первых, Руса он желал замещать, действительно, лишь самолично, не желая, чтобы кто еще наломал дров. А, во-вторых, все шишки, так и так, оставались на его долю, и выбирать было, особенно, не из чего.
Короче, кризис власти разрешился оперативно и Сержинский счел за благо вернуться к реальной работе.
Работа, в виде притомившегося без внимания Омеги, себя упрашивать не заставила.
— Я тут посчитал немного, — Доверительно поделился с майором ИскИн по радиосвязи. — И пришел к выводу, что все не так плохо.
Сержинский изобразил на лице усердную работу над схемой корабля, стараясь внушить взирающей на нового Капитана публике, что он в этом хоть что-то понимает, и коротко буркнул.
— Подробнее.
— Подожди еще минуту... — Тоже перестроился на голос ИИ, поняв, что ныне играть в шпионов поздно. — Так, готово. Пришли данные с зонда. Если по порядку — считай, корабля у нас больше нет. Вся хвостовая часть носителя — не подлежащий восстановлению хлам. В металлолом не возьмут.
Корвет, благодаря военному бронированию и окружающим надстройкам, практически не пострадал. Внешне. Экипаж жив и пересчитывает синяки. Я установил с ними связь. Однако есть проблема — они завалены обломками, как я уже сообщал. Там гора погнутых конструкций. Боюсь, что расстыковка не удастся. С блоками колонии трудности похожие. А, если ты помнишь, наш эсминец располагается между последними, так что никакое разделение нам вообще не светит.
Это если о плохом. Теперь хорошее. Чисто технически блоки не пострадали и эсминец тоже. Мы вполне можем запитать часть систем колонии от реакторов "Стремительного", чтобы провести ту самую, невозможную теперь, процедуру расстыковки. Блоки с колонистами конечно не предназначены для длительных перелетов, но взять их на буксир эсминцем, чтобы не расходовать резерв одноразовых ускорителей — не проблема. "Стремительный" перепроектирован со значительным запасом мощности как раз для подобных нештатных ситуаций. Наших возможностей хватит чтобы, не торопясь, вырваться из гравитационного колодца и дотянуть до орбиты выбранной мной планетенки. Кстати, это единственный кандидат, так что придумывайте название.
— Погоди, погоди. Ты же говорил, у нас беда с расстыковкой, а теперь радостно докладываешь чуть не о готовности к высадке. Как это понимать?
— На этот счет у меня есть идея.
— Знаешь, Омега, возможно тебе покажется это странным, — Устало фыркнул майор, — Но, в последнее время, у меня от твоих идей изжога. Излагай давай. Что уж с тобой делать...
Предложение Омеги, как оказалось, состояло в следующем. На борту корабля-колонии по мимо прочего инвентаря имелся автономный ангар, содержащий звено штурмовиков-истребителей и несколько транспортных шаттлов. По предложению ИскИна, следовало взять один из штурмовиков и расстрелять мешающие расстыковке объекты. Поскольку ангар располагался рядом с блоками колониальных модулей, он, по оперативным данным, не был поврежден. Довольный своей идеей Омега жаждал приступить к реализации немедленно, как только наладит хоть какой-то контакт с компьютерами истребителей.
Иначе насчет своей общей с людьми дальнейшей судьбы у нервничающего ИИ имелся крайне невеселый прогноз. Правда для полной безупречности предложенного плана, требовалось, чтобы кто-нибудь (сущая ерунда) добрался до авиационной палубы и провел процедуру расконсервации штурмовиков.
Сам Омега напоминал себе теперь парализованного инвалида. Его власть распространялась исключительно в пределах накрепко привязанного к носителю эсминца. Все внешние коммуникации были разрушены. Использовать для расконсервации истребителей наны ИИ отказался категорически, объяснив, что среда внутри корабля слишком насыщена электричеством и их применение чревато потерей. А невосполнимый в условиях космоса ресурс, при этом, еще был необходим, как минимум, для успешной расстыковки. Иначе говоря, однозначно, требовалось сделать все вручную.
Сержинский, в памяти которого еще были свежи и полнокровны впечатления от предыдущей вылазки, по понятным причинам в щенячий восторг от обрисованной перспективы не пришел, но по здравом размышлении, план, как единственно реалистичный, одобрил. После чего собрал совещание в узком кругу.
Собственно, обсуждать, по мнению бравого майора, было нечего, но с точки зрения экипажа, в пояснениях обстановка, наверняка, нуждалась.
На этот раз "на работу" Ян искренне хотел пойти в одиночку. По внутреннему его железному убеждению, единственное чем он не имел права рисковать — жизни гражданских. Нет, поначалу, конечно, майор планировал дождаться разморозки своего непосредственного заместителя и взвода спецназовцев в придачу, но Омега жестоко его обломал, заявив, что потеря такого количества времени:
а) Во первых, сильно понизит их шансы, на предмет работоспособности хоть чего-то на борту.
б) Во вторых, они упустят окно, подходящее для сближения на встречных курсах с избранной планетой и им придется тащится до нее по орбите больше двух недель, вместо, таких возможных и желанных, трех дней.
На подобное Сержинский согласен не был.
Впрочем, погеройствовать в поле одному ему, таки, тоже не дали. Собранный им же впопыхах новый "совет руководителей" поднялся на дыбы и, как один человек, отверг планы Сержинского. Власть придержащих можно было понять — все они так или иначе были людьми волевыми, а, следовательно, привыкли держать ситуацию под контролем. Сбросив с себя груз основного принятия решений политики припомнили, что все их действия в случае победы будут оценены публично. Значит следовало что-то иметь за душой, для портфолио. Кроме того, настоящих слабаков среди них, как ни крути, не водилось. И каждый, не кривя душой, стремился приложить все усилия к спасению корабля с "подданными", как умел.
От откровенных некомбатантов Ян отплевался довольно легко — благо, те и сами не горели желанием лезть в трюм колонии с таящимся там неведомым существом, стремясь отыскать более мирные и действенные варианты приложения талантов. Но против помощи сильного псионика возражений найти не удалось.
Опытные интриганы запутали его всерьез и быстро, но деликатно. Объяснили, так сказать, "обнаглевшей военщине", как "ходют строем", причем, (мастера!) незаметно для последней. Затюканный Сержинский, хоть и пытался возражать нечто из серии рыцарского благородства, но враз и сам не понял, как остался в дураках.
