Мёртвая тишина

-Чё орать то? Вон матюгальник. Сирену включи и всё, — в общем то идея у Пика была стоящая и мой совет был им реализован, заставив и его и меня зажать уши. Не знаю, как он, а я за последнее время что-то отвык от громких звуков.

-Ну всё, — он отключил режущий уши ревун, — Теперь все черти наши, — этот х..ев охотник приготовился к отстрелу заражённых, — Осталось одно, — шагнув ко мне, он неожиданно и резко всадил нож мне в бицепс правой руки, — Пустить кровь. Они, — он имел в виду заражённых, — От запаха крови дуреют.

Я, не веря в произошедшее, широко открытыми глазами, и ещё не чувствуя боли смотрел на нож, прошедший сквозь мою руку и выглянувший своим кровавым жалом из пробитого им же рукава. А вот когда Пика потянул его обратно, я почувствовал всё, и, не сдерживая себя орал так, что ревун бота позорно притух на моём фоне со своим жалким фальцетом. Впрочем, мой рёв, будто бы, послужил приглашением к обеду и гости не заставили себя ждать.

Первыми на горизонте нарисовались два, судя по всему, лотерейщика. Два этаких перекормленных качка под два метров ростом с непропорционально длинными лапами, руками такие грабли назвать уже было нельзя, и мощным торсом. Редкие клочки волос на голове были измазанных в какой-то подсохшей дряни и, если цензурно, походили на грязные сосульки, а если откровенно, то на грязную шерсть коровы с налипшим на неё г..вном. При этом они были с мертвенно серой кожей, впавшим, практически исчезнувшим носом, от которого остались лишь две вертикальных щели, выступающими массивными надбровными дугами, широким, незакрывающимся от обилия зубов, ртом и резко выпирающей, массивной нижней челюстью. И это всё при полном отсутствии одежды. А ещё у них отсутствовали ушные раковины. Да, это всё, что я успел рассмотреть за то время пока Пика не выдал две короткие очереди, уложившие гостей мордами вниз.

Второй группой оказались обычные бегуны и так как их было уже достаточно много, ну, десятка полтора, наверное, они, то есть часть из них, оставляя по пути, сражённые Пиком тела, смогли спуститься по лестнице и зайти на пристань, где и закончились после того как Пик добил по ним второй магазин. Они в недоумении замирали на краю деревянного настила, не в состоянии добраться до бота, что переводило их в разряд лёгкой добычи, чем, в свою очередь, пользовался Пик, перейдя на экономичный одиночный огонь.

Я на какие-то мгновения даже успел забыть о том, что у меня вообще то дыра в руке, из которой неслабо так подтекает кровь, что успела пропитать весь рукав ниже раны. В наступившей тишине был слышен лишь шелест листвы на вётлах, да лёгкий вой ветра среди стеблей камыша. Ноздри забивал запах сожжённого пороха. И тишина! Такая тишина, что ни одна козявка не пикнет. Плохая тишина. Не слышно ни одного крика ни одной птицы. Я такую уже слышал. Такая тишина предвестник смерти.

-Что? Всё? — в тоже мгновение как Пик обернулся ко мне, две стремительные тени сорвались с обрыва на пристань минуя необходимость спускаться по лестнице. Я даже забыл, как дышать.

Дальше всё для меня происходило как в замедленной съёмке. Вот Пик увидел ужас в моих глазах, смотрящих ему за спину. Вот одна из тварей угодив лапами в непредназначенную для её веса доску с треском пробивает дощатый настил пристани, погрузившись до пояса в прибрежную мешанину из воды и ила. В это время второй топтун, в живую и правда, как вылитый чёрт, не поместившись со своим собратом на один причал, зарывается в воду на все четыре лапы. И Пик уже в развороте вскинув приклад автомата к плечу, начинает стрелять, выдав очередь на весь магазин. Я вижу, как первые пули уходят в рикошет от морды той твари, что своими лапами буквально взрывает доски причала где она застряла. Следующие пули доходят до цели, срывая части ороговевших наростов и перечёркивают глаз заражённого, входят в раскрытую пасть.

Пик пуст. На пол падает расстрелянный до железки магазин. Первая тварь готова. Её голова утыкается мордой в причал. Второй монстр, высвободив себя из воды, синхронным взмахом передних лап по затрещавшим доскам, закидывает себя на устойчивую поверхность, сразу на середину пристани минуя своего менее удачливого собрата. Передёрнув затвор Пик готов продолжить огонь.

Теперь пули летят в левую ногу так как верхними лапами тварь закрывает от жалящих "ос" свою морду. Восьми граммовые пули вязнут в плотной, огрубевшей коже, дойдя до ороговевшей пластины закрывающей колено, скалывают её и вгрызаются в плоть заражённого. Тварь припадает на левое колено, но это не останавливает её. Прыжок топтуна совпадает с ударом о борт бота. Водный транспорт начинает крениться на левый борт. Но я уже ничего не вижу кроме Пика, продолжающего палить вертикально вниз, перегнувшись через борт. Он снова пуст, но продолжает смотреть вниз. Сила, удерживающая бот с левого борта, резко отпускает его, и он начинает вставать на ровный киль, тяжело переваливаясь из стороны в сторону. Пик меняет магазин, продолжая рассматривать что-то внизу у борта.

-Вот теперь, пожалуй, всё, — именно его слова вывели меня из оцепенения. Сплюнув на палубу, Пик жадно припал к фляге с живцом, так что было видно, как жидкость от больших глотков с натугой проталкивается через горло.

-На выпей, — он сунул мне в руки недопитую им фляжку и резко дёрнул за плотную ленту трёхсантиметровой ширины, что была вшита в рукав выше места нанесённого им же ранения, вызвав мой болезненный стон. К слову сказать, такие ленты были не в единственном экземпляре вшиты в рукава и штаны камуфляжа. Что ж теперь хоть буду знать, что эта хрень вшитый в одежду жгут для остановки кровотечения.

-Может обработаешь? Хоть перекисью плесни, — пить было больно, так как приходилось шевелить обеими руками.

-Это меньшая из твоих проблем. Если сразу кровью не истёк, не подохнешь. Хотя..., — он выхватил флягу из моих рук и плеснул остатки живца на рану, заставив меня зашипеть от боли сквозь стиснутые зубы, — Цени. Такой продукт на тебя перевожу.

-А больше точно никто из тварей не появиться? — после увиденного я сделал для себя два вывода. Первое — ну его на хр..н встречаться с такими тварями, по крайней мере в живую. А второе — я, как Пик, точно бы не отстрелялся. Так что мой интерес был отнюдь не праздным.

-Подождём увидим. Здесь сейчас было очень шумно. Все заражённые что были на острове должны были уже объявиться, — он принялся набивать опустошённые магазины, — Не на чем им здесь больно отъедаться. Один, два топтуна это предел. Вот если бы перезагрузка была раньше, то на рубера бы нарвались, как пить дать. Да и он был бы один. Сожрал бы здесь всех.

Да, пошумели нормально. Хоть Пик и стрелял с ПБС, всё равно было очень хорошо слышно, как сам выстрел, так и лязг затвора, выбрасывающего очередную отстрелянную гильзу. А ещё погудели, да и я поорал. На моём фоне всё безобразие что творили на пристани заражённые, просто детский лепет.

-И ты что, знаешь, когда этот кластер загрузился в Улей? — получается он должен был знать не только это, но и точное число местных жителей, что прилетают вместе с кластером.

-Разумеется знаю, — уж чего-чего, а таких познаний от него я точно не ожидал. Видя моё очумелое лицо Пика снизошёл до пояснений, — Карта же есть, — этим он меня убил.

-Какая карта? — или я тупой, или мне повстречался самый хитрожопый мур в округе.

-Карта кластеров. Там всё, размер и форма кластеров, время загрузки, дороги, мосты, что прилетает, схемы населённых пунктов и где в них самое вкусное, — он продолжал смотреть на меня как на последнего лоха, — Она в машине лежала. Ты не заметил? — указав рукой на противоположный берег, он продолжил, не дождавшись ответа, — Видишь сколько с той стороны на шум прибежало.

Ух ё! Вот это комитет по встрече! Бегуны, Лотерейщики, Топтуны и пара здоровых горилл, закрытых в костяную броню с приплюснутыми мордами, уткнулись в урез воды, и следили за нами, разбившись на группы. Кусачи. Я таких уже видел, когда разделывал с Пиком остатки Орды. Хотите верьте, а хотите нет, только дохлые экземпляры меня особо не впечатлили, но вот эти, эти ... Даже не знаю с чем их сравнить! Реально внушали трепет.

-Хорошо, — Пик был определённо доволен пристальным вниманием тварей.

-Чего здесь хорошего? — его энтузиазм был мне совершенно непонятен.

-Как чего! Всех заражённых с соседнего кластера собрали в одном месте, — его слова были прерваны истошным визгом, который издавали пара пожираемых бегунов. Кусач в стремительных прыжках настиг державшуюся от него на почтительном удалении группу спидеров, и, как ковшом экскаватора, буквально придавил своими лапами к земле две, оказавшихся нерасторопными особи. Продолжая наблюдать за противоположным берегом, он принялся отрывать зубами куски, от бьющихся в агонии тел заражённых, и заглатывать их.

Страшная трапеза была бесцеремонно прервана серией взрывов, накрывших скопление заражённых. В огненных столбах в небо взлетели как сам пировавший исполин, так и другие урчащие твари. С тихим стрёкотом над нами промелькнул серый крест беспилотника, уйдя на разворот. Новый заход крылатого убийцы был не менее результативен. Сквозь оседающий дым и занявшийся огнём от полыхнувшего жара прибрежный кустарник, было видно, как установленная на дрон автоматическая пушка, не зная промаха, срезает заражённых одного за другим, перечёркивая их вышибаемыми из земли фонтанами пыли. Ну прям как стервятник Геринга 22 июня 1945 года, расстреливая ничего не понимающих и в панике разбегающихся людей.

По завершению кровавой жатвы дрон навернул ещё один круг уже в нашу сторону. Я весь сжался в попытке провалиться сквозь палубу, ожидая и своей доли гостинцев. Однако, к моему удивлению, ничего подобного не произошло. Пик помахал рукой, как бы благодаря оператора за отличную работу, а тот, в свою очередь, качнув крыльями дал понять, что благодарность принята.

-Осталось подождать ещё... пару часов и всё, — произнёс Пик отрывая свой взгляд от наручных часов.

-Что всё? — я чего-то не догонял.

-За нами приедут, — сказал он как само собой разумеющееся, — Ты же не думаешь, что я собираюсь один тащиться через кластеры с грузом жемчуга.

-А? -я только хотел задать очередной тупой вопрос, но Пик, пнув меня ногой сказал: — Вставай. Немного прогуляемся, — от этих слов по спине пробежал неприятный холодок, а мочевой пузырь стал остро сигнализировать, что его давно бы следовало опорожнить.

Подгоняемый периодически прилетающим мне в спину прикладом автомата, я спустился на нижнюю палубу, где этот садист заставил меня подтянуть бот к причалу, предварительно накинув на одну из его свай швартовный тросс. Хоть я и старался тянуть одной рукой, не потревожить рану со связанными руками было просто невозможно.

Сойдя на причал Пик удивил меня, сунув мне в руки свой нож: — Давай обойдёмся без глупостей. Надеюсь, что ты уже убедился, что стрелять я умею. Так что быстро потрошишь горошника пока я прикрываю и идёшь обратно, — да он сдурел. У него целый мешок этого гороха, ну это я конечно утрирую, но всё равно дофига. И стоит ради одной — двух горошин тут заморачиваться?! Собственно, о чём я ему и сказал. Видимо Пик был иного мнения, а учитывая, что прав всегда тот, у кого в руках ружьё, моё мнение его интересовало в последнюю очередь и я был вынужден подчиниться.

Хорошо хоть только Топтун. У него на загривке ещё не успели нарости защитные костяные пластины, так что даже с одной рабочей рукой у меня были все шансы справиться с возложенной на меня задачей. Хотя и принялся я за это дело без особой радости.

Улей не любит жадность. Эту мудрость, или аксиому, следует принять и следовать ей если хочешь выжить. Это я понял ровно тогда, когда, поднимая тучу брызг из прибрежных зарослей камыша выскочила очередная тварь, жаждущая вонзить свои клыки в свежее иммунное мясо.

Она не пришла с берега, в который так тщательно всматривался Пик. Нет, она поступила гораздо умнее. Она заранее спряталась в камышах на мелководье, видимо ещё до того, как бот подошёл к острову, сообразив, что более удобного места для его охоты не будет, ведь именно здесь можно было легко выбраться на берег. Заражённый несмотря на врождённый страх к воде, подгоняемый вечным голодом, выбрал идеальную тактику своей охоты. Он ждал и прятался пока вокруг звучали громкие, резкие звуки выстрелов от которых гибли другие охотники. Он ждал и прятался, когда вал огня обрушился на противоположный берег. Он ждал пока жужжащая в небе птица, плюющаяся смертью, не улетит прочь по своим делам, а еда сама не придёт с воды на берег. И он дождался.

Пик даже не успел толком повернуться на шум, как был сметён ударом лапы хищника. Он умер уже тогда, когда изломанной, кровавой куклой пролетал надо мною. На берег упало уже его бездыханное тело. Следующим был я.

Я это понял столь ясно, глядя в глаза медленно надвигающегося на меня зверя, что даже не мог пошевелиться. Зажатый в руках нож, моё единственное оружие было совершенно бесполезно. Пребывая в ступоре. Скованный ужасом, я даже не заметил, как он выпал у меня из рук, булькнув в воду сквозь развороченные Топтуном доски. Зверь приближался медленно, неспешно, прекрасно осознавая, что я бессилен перед его мощью.

Тёплые струи побежавшие по моим ногам хоть как-то заставили меня реагировать на сложившуюся ситуацию, которая как не посмотри была безнадёжной. Я скатился с туши Топтуна спиной на причал, одной ногой угодив в пролом, а другой судорожно отталкивался от мокрых досок, не двигаясь ни на сантиметр из-за отказывающейся цепляться за доски подошвы.

Не знаю, что было дальше. Как оказался у меня в руке этот камень. Я вообще плохо помню произошедшее. Вот я смотрю на камень, и вот я смотрю в глаза своей смерти. Они уже нависают надо мною. Меня обдаёт смрад из пасти зверя. Я опять смотрю на камень, искренне не понимая, чем он может мне помочь, что я могу им сделать этой закованной в броню махине. И опять как заворожённый смотрю в немигающие глаза хищника. А потом как вспышка. В глазах стоит лишь яркий свет, не долго, лишь одно мгновенье. Я ничего не вижу. Мысли улетают в пустоту. Что ж — видимо я мёртв.

Глава 7. Работа по профилю.

— Эх! С таких бы мест, да пейзажи писать, — Шмель, внешне грубый и суровый, с каменным лицом, не выдававшим ни единой эмоции, как и любой другой на его месте, успевший пройти дорогами Улья уже не один год, не смог не отметить естественную, девственную красоту открывшегося перед ним поля. Простого русского поля, утопающего в высоких соцветиях Иван-Чая. Сиреневый, колышущийся на ветру, ковёр по которому сиротливо пробегала наезженная колея грунтовой дороги, обрамляли суровые корабельные сосны.

-Да, как сказал классик: "Погоды нынче стоят ...", — шедший в след за своим товарищем Чех, был грубо прерван в своём порыве шипением, раздавшимся в наушнике. Пробежав сквозь гарнитуру со скоростью света, звук обрёл форму приказа: — А ну-ка кончайте на общем канале болтать. Первый группе. Всем внимание! Рассредоточиться и занять позиции. На подходе колонна ..., — распоряжения старшего продолжали сыпаться как из рога изобилия, отправляя иммунных, одного за другим, в обозначенные им места.