Давайте танцевать!

Не то, чтобы любой из них чувствовал большую симпатию к 'жертвам' Баллрум. Хонор подозревала, что было очень мало мантикорских офицеров, которые не чувствовали ничего, кроме презрения и отвращения, когда они рассматривали тех, кто наживался на человеческих страданиях в подобных межзвездных масштабах. Она, конечно, надеялась, что во всяком случае так было! Однако, для большинства из них, это становилось еще более глубоким, преобразуясь в коррозийную ненависть ко всем генетическим работорговцам. Тем не менее, не было никаких сомнений в том, что Одюбон Баллрум был чужим для огромного количества людей, которые сочувствовали его заявленной цели уничтожения работорговли раз и навсегда. Даже очень многих, кто не имел особых проблем с вооруженной борьбой, бывало тошнило от упорствующей жестокости Баллрум.

Благодаря в немалой степени ее матери в семье, Хонор знала гораздо больше о борьбе с анти-рабским движением в целом, чем большинство мантикорцев. Ее дядя Жак был старшим директором Анти-Рабовладельческой Лиги, базирующейся на Беовульфе, которая была политическим крылом аболиционистского движения, и она знала, что даже в рядах беглых и освобожденных рабов был оживленный, часто горький внутренний спор между теми, кто одобрял методы Баллрум и теми, кто считал, что такие 'террористические эксцессы' на самом деле укрепляли позиции 'Рабсилы'.

Зверства Баллрум оставили свой след, как несомненно утверждал Баллрум, против зверств, спровоцированных и доведенных до отчаяния за все века, в которых рабы были установившейся практикой, их массово убивали по небрежности, пытали и просто выбрасывали. Но даже те, кто полностью признавал все эти ужасные вещи, происходящие с рабами, не были готовы принять методы Баллрум в области борьбы с террором, как справедливость. В действительности, как страстно утверждали более умеренные члены АРЛ, для общества в целом операции Баллрум слишком часто размывали моральные различия между 'Рабсилой' и ее жертвами.

Если Хонор должна была быть абсолютно честной, то она будет вынуждена признать, что она более чем разделяет позиции умеренных. Несмотря на свою относительную молодость, она видела слишком много человеческих страданий, особенно здесь в Силезии, чтобы приносить их еще больше, хотя и заслуженно, если этого можно было бы избежать. Но она также достаточно изучала историю, чтобы знать, что такие крайности, как у Баллрум были неизбежны.

Это когда человек, независимо от его генетической основы, достаточно долго рассматривает рабов как расходуемые, одноразовые вещи, когда они лишены не только свободы, но даже остатков человеческого достоинства, когда они не более чем игрушки, чтобы играть, а те, кого они позволили себе любить могут быть убраны из их жизни и утилизированы, как и любой другой товар по чужой прихоти, то лица, ответственные за злоупотребления должны быть готовы к урагану, и нет никакой силы во вселенной, что могла бы помешать урагану нанести удар, когда появится возможность. Было невозможно обуздать горькую страстную ненависть мстителей Баллрум к своим мучителям, даже думая, что кто-то бы смог находить это безрассудным.

Она видела какая холодная ненависть горит в темных глаз 'Открывашки' Туссена, и она видела ее отражение в зеленых глаз Бодиси Мэтисон, и она знала, что ничто иное как сама смерть сможет остановить этих людей, которые пережили то, что они, от требования последнего страшного грамма их мести. И в глубине души, она не винила их.

Это не означало, что она одобряла экстремизм Баллрум, потому что она этого не делала. С чисто прагматической точки зрения, как указывали умеренные, противники отмены рабства могли использовать действия Баллрум для размывания различий между ними и их врагами. Даже больше того, хотя там и была цена, которую люди заплатили за свою месть, как бы ни была заслуженна эта месть. Возмездие может дать ощущение сладости, и она была готова признать, что иногда жертвам зла необходима месть больше, чем свершение простой справедливости, но в сладости таился смертельный яд. Разъедающее варево, которое действительно могло — и слишком часто делало — съедать моральное различие между мстителем и теми, кого он наказал.

Она вспомнила, что ее отец сказал ей однажды, много лет назад, когда она была всего лишь ребенком. Наступит время, сказал он, когда мужчина или женщина столкнется со злом, которое должно быть остановлено. Когда только так можно остановить насилие. Она знала даже то, что он говорит исходя из личного опыта, и она молча слушала, сидя рядом с ним, а его сильные и любящие руки обнимали ее. И только позже она поняла, что он уже признал ее жажду флотской карьеры. Что он намеренно делился с ней чем-то, имеющим неоценимое значение, тем, что сам он приобрел через страшный и горький опыт.

'Когда это произойдет, — сказал он, — когда не будет выбора, кроме как убить зло, то надо убить его. Это твоя ответственность, твой долг, и если ты дрогнешь, ты изменишь — не только себя, но и все важное в твоей жизни. Но если это должно быть сделано, если действительно нет выбора, то нужно сделать это потому, что ты должна, а не потому, что ты хочешь, и никогда, никогда не ликуя от своих действий. Это цена твоей души, Хонор — способность делать то, что должно быть сделано, не превращая себя в то, с чем ты борешься'.

'Я помню, папа, — думала она теперь, глядя на световую метку на дисплее, становящуюся все ближе и ближе. — Я помню, я обещаю'.

19

— Итак, коммандер Харрингтон?

Хонор повернула голову, чтобы посмотреть на Самсона Экса, командира корабля Баллрум, который был переименован в 'Расправу' и подняла бровь.

— Итак, что, капитан? — спросила она мягко.

— Итак, — он махнул рукой на множество мужчин и женщин, выбирающихся из огромных продовольственных отсеков, — они проходят ваш осмотр?

Хонор задумчиво смотрела на него несколько секунд. Она знала о нем немного больше, чем он мог подозревать, по любезному брифингу Вольфа Тона. Она настаивала на этом прежде чем согласилась на работу с Самсоном, и именно поэтому она знала, что он уже был взрослым молодым человеком, когда был освобожден на работорговом корабле 'Рабсилы', очень похожем на 'Расправу', одним из немногих, к сожалению, офицеров Флота Солнечной Лиги, который находился в агрессивных отношениях с работорговцами. Этот офицер (что не удивительно) был с Беовульфа, и освобожденные рабы переселились в этот мир.

Он был достаточно молод, чтобы получить первое поколение пролонга, поскольку 'Рабсила' никогда не тратилась на свое имущество, и взял фамилию капитана ФСЛ, который его освободил, как свое имя — возможно, имея в виду впоследствии стать воином для своего народа. Но независимо от причины, по которой он выбрал 'Самсон' своим именем, выбор одной буквы 'X' для своей фамилии был непоколебимой декларацией того, как он намерен провести свою собственную жизнь. Это была, вероятно, самая распространенная 'фамилия' среди бескомпромиссных бойцов Баллрум.

Это, считала Хонор, совсем немногое само по себе; реакция Нимица сказала ей еще больше. Самсон был не так смугл, как Туссен, и его каштановые волосы были золотисто-каштановыми, но внутренне они были очень похожи. Самсон был одним из тех людей, которые природой были предназначены в основном быть хорошими парнями... и тем, кто на самом деле был по характеру абсолютным психопатом (кем 'Рабсила' была обеспокоена, по крайней мере), которыми, по утверждению критиков Баллрум, были все его члены. Даже без эмпатических способностей Нимица, Хонор могла буквально попробовать в нем электрическое напряжение, голод, треск, и она не пропустила острого вызова в его вопросе.

— Я пришла сюда не потому, что они должны были пройти мой 'осмотр', капитан, — сказала она после паузы. — Я приехала сюда, чтобы встретиться с ними, вами и вашими офицерами, и, честно говоря, чтобы убедиться, что они действительно существуют. — Она слегка улыбнулась. — Я естественно доверчивая душа, но прежде чем вести свой корабль на такую операцию, как эта, я действительно чувствую определенную ответственность, чтобы мои союзники были столь же многочисленными, сколь и хорошо оснащенными, как я была уверена, что они есть. — Она пожала плечами. — Я еще не делала оценки фактической численности персонала, заметьте, но на первый взгляд, все выглядит так, как если бы оценка сил мистера Туссена была точна.

Самсон посмотрел на нее, как будто он пытался выяснить, каким образом можно обидеться на то, что она только что сказала, и она заставила себя встретить его горячий взгляд хладнокровно, спокойно, как будто она совершенно ничего не знала о страстных токах глубоко внутри него.

— Извините, — сказал он наконец, и встряхнулся. — Извините, коммандер, — повторил он более нормальным голосом, и ему удалось почти робко улыбнуться. — Не хочу, чтобы вы думали, что я пытался бросить вызов. Это просто...

Он замолчал и пожал плечами, и Хонор кивнула.

— Я не думаю, что вы хотели, — сказала она, не совсем совершенно точно. — Попытку бросить вызов, я имею в виду.

— На самом деле, — сказал он, — я думаю, что часть этого из-за того как долго я пытался начать. Чтобы пойти к Казимиру. Мы знали об этом больше шестнадцати стандартных месяцев, и были не в состоянии сделать что-либо. — Его челюсти сжались. — Я не хотел бы думать о том, как много наших людей прошли через это... место, а мы знали о происходящем и не могли остановить его.

— Я понимаю, или, по крайней мере, я максимально приблизилась к пониманию как это может человек, который никогда не был рабом, — сказала ему Хонор тихо.

— Я думаю, что, может быть, вы понимаете. — Голос Самсона был спокойнее, чем был до этого, а его ноздри раздулись, когда он глубоко вздохнул. — Это ест человека, — просто сказал он.

— Я уверена, что так и есть.

Хонор протянула руку и положила ее на его плечо, чувствуя напряжение в мышцах под своими пальцами, и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я уверена, что так и есть, — повторила она. — Но теперь, я думаю, мы должны, вероятно, встретиться с вашими офицерами. Я представляю танец карт, которые должны быть заполнены, так что давайте посмотрим, что мы можем сделать меняя их, чтобы позволить кому-то почувствовать еду на зубах.

* * *

Хонор, Тейлор Найроби, и лейтенант Яначек сидели за обеденным столом в кают-компании 'Расправы' напротив Самсона Экса и двух мужчин, которых он представил, как Анри Кристоф [Анри Кристоф (гаит. креольск. Anri Kristòf, фр. Henri Christophe; 6 октября 1767 — 8 октября 1820) — борец за независимость Гаити и стал главнокомандующим гаитянской армии — взято из wiki] и Нат Тернер Юргенсен [Натаниэль (Нет) Тёрнер (англ. Nathaniel (Nat) Turner, 2 октября 1800 — 11 ноября 1831) — американский чернокожий раб, возглавлявший восстание рабов в штате Вирджиния 21 августа 1831, в результате которого погибло 60 белых людей и по меньшей мере 100 чёрных рабов, — крупнейшее число погибших в одном восстании до Гражданской войны в США в южной части Соединённых Штатов — взято из wiki]. Кристоф был старшим командиром боевой группы на борту 'Расправы', что сделало его командиром объединенных ударных сил Баллрум, а Юргенсен был его заместителем. По реакции Найроби и Яначека было очевидно, что они не понимали значимости выбранных имен двух мужчин, но Хонор, нежно поглаживающей уши Нимица, они заставили задуматься.

Несмотря на свое имя, Кристоф был голубоглазым блондином с очень светлой кожей. Также он был маленьким и очень шустрым, — наверное, принадлежал к одной из линий рабов-артистов; он имел вид жонглера или акробата — и у нее создалось впечатление, что он был неисправимым шутником. Шутник со Старой Земли с различными народными традициями: остроумие которого было столь же опасно, как прекрасный меч. Она подозревала, что Койот и Братец Кролик были бы весьма рады породниться с ним.

Юргенсен был смуглее Кристофа, с оливково-коричневой кожей, каштановыми волосами и карими глазами. Он был крупнее, физически более мощный и, казалось, значительно более управляем, однако не было никаких сомнений, что Кристоф был доминирующей личностью.

— Мои люди прошли осмотр, коммандер? — спросил Кристоф, вероятно, не зная, что повторил вопрос Самсона Экса, заданный им два или три часа назад. В отличие от капитана экс-работорговца, однако, его голос и манера не были особенно вызывающими. На самом деле, они были почти забавляющимися.

— В самом деле, мистер Кристоф, — признала она, — я должна согласиться, что была приятно удивлена. — Она осторожно махнула рукой. — Не поймите меня неправильно. Любой, кто знаком с оперативными записями Баллрум знает на что должны быть способны ваши люди. Я полагаю, что просто ожидала чего-то более... неофициально структурированного, скажем так.

— Мы довольно 'неофициально структурированная' компания, — сказал Кристоф. — Мы не очень используем всякого рода военные традиции или дисциплину для поддержания внешнего вида, чем 'респектабельные' команды. Но многие из нас — больше, чем догадываются многие, думаю, — получают военный опыт до того как мы когда-либо включаем их в инициативные группы. — Он слегка пожал плечами. — Мы знаем разницу между солдатами и неорганизованной толпой, и мы не готовы испортить путь вывертами толпы. То, что мы делаем слишком важно для этого.

Хонор медленно кивнула. Для нее то, что он сказал не стало неожиданностью, хотя она подозревала, что Эверетт Яначек был более озадачен, чем когда он тревожился об указании на профессионализм 'террористов' Баллрум, которых она и ее офицеры встречали и осматривали. Однако, в отличие от Яначека, Хонор много лет было известно, что правительство Беовульфа имело долгую традицию тайной помощи Баллрум. И одним из способов Беовульфа была вербовка освобожденных рабов, их детей на военную службу в собственные силы системной защиты.

На Беовульфе, несомненно, имелась самая большая концентрация освобожденных генетических рабов, чем в любой другой звездной системе в исследованной галактике, и они отдавали долг звездной системе, которая дала им прибежище и во многих случаях активно помогала их освобождению, в первую очередь, почти яростной лояльностью. Их представительство в вооруженных силах Беовульфа было гораздо выше, чем просто процент от общей численности населения, которое они представляли, а система предлагала, и довольно многим из них, возможно, даже больше, чем половине остаться в форме Беовульфа.

Большинство других, однако, отслужив верой и правдой в течение срока их вербовки, затем оставляли службу... и брались за обучение, когда присоединялись к Баллрум. Который прошел большой путь и объяснял, почему они были 'чрезвычайно способными' силами, когда она провела перекличку.

'И если когда-либо в моей голове были какие-то сомнения по поводу правильности случайных замечаний мамы и дяди Жака об отношении Беовульфа к Баллрум, тот факт, что почти каждый из этого 'сброда террористов' выглядит ужасно подобно стандартному беовульфианскому морскому пехотинцу в скафандре со стандартной импульсной винтовкой, предполагает, что они были правы с самого начала'.