Семья попаданцев.

Именно он называется жизнь".

(Автор текста Дербенев Л, композитор Зацепин А )

Когда прозвучали последние аккорды, в воздухе висела тишина: ничего подобного гости еще не слышали. Потом раздался шквал аплодисментов.

— Еще! ... Еще! ... Еще!— скандировали слушатели.

Пришлось Петру Ивановичу спеть еще две песни, но больше петь он наотрез отказался:

— Горло болит! Простыл в поездке. Еще голос пропадет!— отбивался он от просьб спеть еще.

По виду Ксении и Натальи Ивановны было видно, что сегодняшний вечер удался на славу. Его еще долго будут вспоминать завсегдатаи раутов у Прохоровых.

— Петр Иванович, всякий раз, приезжая в Санкт-Петербург, обязательно заглядывайте к нам по пятницам! А еще лучше в любой день. Мы всегда Вам рады и будем с нетерпением ждать Вашего приезда,— говорила при прощании Наталья Ивановна. Ксения стояла рядом, смотрела на него широко открытыми глазами, и только кивала головой. Тит Власьевич при расставании поинтересовался, передали ли ему бумаги о вступлении в наследство, и тоже настоятельно приглашал заходить почаще.

Поблагодарив хозяев за гостеприимство и прекрасный вечер, Петр Иванович откланялся.

Дома он нашел среди книг "Этикет цветов" и выяснил, что большие яркие цветы уместно дарить только любимым девушкам, а взрослым дамам, к которым никаких чувств не испытываешь — не принято. И если это делается, то говорит о страстной любви к объекту дарения. Петр Иванович схватился за голову.

"Что же подумала Наталья Ивановна, принимая от меня букет цветов! Хорошо, что я не стал дарить цветы Ксении, а то совсем бы запутался и запутал других! Больше — никаких подарков, пока точно не узнаю, что они означают в свете нынешнего этикета!"

На столе обнаружил письмо, пахнущее французскими духами, с надписью на конверте округлым женским почерком: " Петру Ивановичу Бецкому". Распечатав конверт, он прочитал короткий текст:

" Милый, ты совсем забыл свою "заиньку"! Уехал в деревню, обещал писать, а сам пропал! Непременно приходи завтра, как обычно. Я знаю, что ты в столице. Жду! Твоя Катрин."

В голове Петра Ивановича как что-то щелкнуло. Память Петеньки предъявила ему отчет о давних отношениях с Екатериной Александровной Белопольской, молодой вдовой тридцати лет, роман с которой продолжался уже больше года. Петр Иванович познакомился с ней на праздновании дня рождения у приятеля по Горному институту, которому она приходилась тетушкой по линии скоропостижно скончавшегося супруга, занимавшего видный пост в Министерстве просвещения.

Картины интимных страстных встреч с Катрин, пронесшиеся в его сознании, немедленно распалили воображение Петра Ивановича.

"Завтра же встречусь с Катенькой! Надо купить какую-нибудь безделушку, замолить вину! Но каков Петенька! То— то он боялся, что я буду присутствовать при его интимных встречах и стеснялся этого!"

Полный прекрасных воспоминаний и радужных надежд на завтрашнюю встречу, Петр Иванович заснул крепким сном молодого человека.

Глава пятнадцатая. Нежданный отдых.

Утром в субботу Петр Иванович сказал Александру, что вынужден задержаться еще на день. Предложил или самостоятельно добираться домой, или провести день в столице, а завтра вместе с ним отправиться в Крутую Гору. Александр выбрал второй вариант. Смущаясь, попросил в долг немного денег: он очень неуютно себя чувствовал без гроша в кармане. Петр Иванович выдал ему "беленькую", и он отправился узнавать так хорошо знакомый ему по прошлой жизни незнакомый сейчас город.

"Как обычно",— на языке Катрин, означало три часа пополудни. Никогда она не оставляла любовников на ночь. Жила Катрин в собственном доме в центре Санкт-Петербурга на Фонтанке. До встречи еще было время, и Петр Иванович отправился по магазинам Аптекарского острова за подарком для нее.

Ровно в три часа Петр Иванович нажимал кнопку звонка парадной дома. В дверях его встретила старая знакомая горничная Глаша, молодая симпатичная девушка, которая, потупив глаза, пригласила войти. Она давно была тайно в него влюблена, но он интересовался только ее хозяйкой. Петр Иванович сразу направился на второй этаж. С расположением комнат он был хорошо знаком, так как ранее не раз бывал в этом доме. На площадке второго этажа перед лестницей, его встречала Катрин. Петр Иванович окинул взглядом фигуру женщины.

"Хороша! И не скажешь, что имеет десятилетнего сына. Тонкий стан, высокая грудь, стройные бедра, правильные черты лица, карие глаза, в которых "прыгают бесенята".

Несколько шагов вперед, и она в его объятиях! Губы слились в долгом страстном поцелуе. Душу Петра Ивановича раздирало страстное желание овладеть этой пленительной женщиной. Он подхватил ее на руки. Она, прижимаясь к нему, обхватила руками его плечи и шею. Несколько шагов — и они в ее будуаре. Путаясь в одежде, срывая ее друг с друга, оказались на огромной кровати под красным балдахином. ...

Когда первый порыв страсти утих, Катрин, нежно гладя Петра Ивановича по груди, строго заглянула ему в глаза:

— Петенька, я тебя не узнаю! Возмужал, повзрослел, где-то заимел новые ухватки. Признавайся, с кем проводил время в деревне? Нашел себе какую-нибудь умелую вдовушку или молодицу? Не молчи! Отвечай!

Петр Иванович вместо слов начал путешествие по телу Катрин, поглаживая и нажимая на хорошо известные ему точки на теле женщины. Новый порыв страсти овладел Катрин. Их тела сплелись в едином порыве, руки ласкали друг друга, вместо слов слышны были только всхлипы, закончившиеся продолжительным стоном женщины.

Они застыли, не разжимая объятий. На попытки Петра Ивановича освободиться, руки и ноги Катрин еще сильнее сжимали его тело. Она не выпускала его из себя.

Никогда ранее Катрин не испытывала такого блаженства от близости с мужчиной, хотя после смерти мужа сменила не одного любовника.

Петенька случайно оказался в ее постели после знакомства на дне рождения племянника. Ей понравились его чистота, неопытность и молодость. Она лепила из него, что хотела, учила искусству любви. А теперь из ведущей оказалась в положении ведомой. И эта роль ей все больше и больше нравилась.

Петр Иванович был довольно искушенным в способах любви мужчиной. Хотя и не считал себя "ходоком", имел дело со многими женщинами, знал, что и когда надо сказать, к какому месту прикоснуться и где погладить. В свое время почитывал и Камасутру.

Длительное воздержание расслабило его сдержанность, да еще неудовлетворенные эмоции Петеньки сыграли свою роль, и Петр Иванович "пустился во все тяжкие". Тело Катрин в его руках стало пластичным и податливым, она исполняла все его сексуальные прихоти, возбуждаясь все больше и больше сама, и возбуждая этим его. Наконец, обессиленные, они лежали на смятых влажных простынях постели, легкое одеяло валялось на полу будуара. Это безумство продолжалось уже три часа, и Петр Иванович почувствовал зверский голод.

Катрин встала, и ничуть не стесняясь его, неглиже направилась в соседнюю комнату, где Глаша уже приготовила ванную, наполнив ее теплой водой.

— Петенька, иди сюда! — услышал Петр Иванович голос Катрин.

Войдя в ванную, он увидел Катрин, лежащую в воде и призывно протягивающую к нему руки. Безумие повторилось вновь. Водой был залит весь пол, и Петр Иванович представил, что подумает Глаша, когда придет сюда прибираться.

Одевшись, любовники направились в гостиную, где Глаша, стараясь не встречаться с взглядом Петра Ивановича, подала им легкий ужин, от которого он не оставил ни кусочка.

"А ведь Глаша все слышала, а, может быть, и видела, что мы вытворяли в постели,— подумал Петр Иванович, наблюдая за ее лицом, немедленно краснеющим под его взглядом,— она сильно возбуждена и очень даже не прочь оказаться со мной в постели".

Катрин почти не ела, только с интересом наблюдала, как он проглатывает яства, расставленные на столе.

— Знаешь, Петенька, когда я смотрю, как ты ешь, мне опять хочется оказаться с тобой в постели. Заканчивай, сейчас едем в ресторан "Палкинъ" на Невском. Этот день надо отметить шампанским!

* * *

Александр направился пешком по Большой Спасской, потом Съезжинской улицам, вышел на Кронверкский проспект. По нему дошел до Каменноостровского проспекта, завернул на него и медленно, разглядывая здания по обеим сторонам, пошел в сторону Каменного острова.

"Ни одного знакомого здания! Наверное, или снесены и на их месте построены новые здания, , или перестроены в 20 веке. Как горько оказаться в родном городе до своего рождения, да не только своего, но и рождения деда! Он родился в 1909 году. Правда, не здесь, а в Пензе. И только в конце тридцатых годов, после окончания Института стали и сплавов в Москве, был распределен на Ижорский завод в Колпино, куда приехал за год до войны. Вот бы побывать в Пензе, посмотреть на своего прадеда. Кажется, он родился в знаменитом селе Бессоновка под Пензой, где выращивался самый лучший лук в России".

Ноги уже гудели. Увидев впереди трактир, Александр направился к нему.

"Подкова",— какое странное название для трактира, наверное, тут рядом кузнецы или извозчики живут",— подумал он, входя внутрь.

На входе его встретил половой, поинтересовался временем, каким располагает гость, и провел в небольшой зал, заставленный небольшими столами с двумя стульями, стоящими на достаточно большом расстоянии друг от друга.

— Этот зал у нас любят посещать купцы да разные чиновники. Здесь можно спокойно поговорить "тет а тет", никто не помешает и не подслушает. Сегодня суббота, в дневное время посетителей почти нет, так что располагайтесь в любом месте, где понравится. Обслужим мигом,— проговорил он, подавая Александру рукописное меню.

На первой странице — закуски: свежая икра, заливная утка, соус кумберленд, салат "Оливье", сыр из дичи. На второй — горячее: котлеты из рябчика, сосисочки в томате, грибочки в сметане... Дальше смотреть Александр не стал — слюни заполнили рот.

— На твой вкус: икра, салат, горячее, двести грамм водки и квасу.

— Будет исполнено!

Через час, сытый и довольный, заплатив за посещение трактира вместе с чаевыми два рубля, Александр вышел на улицу и сел в пролетку.

— Где Лесной институт знаешь?

— Знаю, барин. Но туда далеко, рубль стоит.

— Погоняй!

"Хоть взгляну на свою "альма-матер, когда еще придется здесь побывать"— подумал Александр.

Через час возница остановился около главного здания Лесного института. Попросив извозчика подождать, Александр обошел здание вокруг, огляделся по сторонам — все совершенно незнакомо. Много молодежи, особенно юношей.

"Наверное, студенты",— подумал Александр.

Много посадок деревьев. Под каждым табличка с наименованием породы.

"Как и в мое время",— отметил он.

"Ничего не вернешь! Будем здесь жить и пытаться устроиться в этой жизни так, чтобы жить хорошо. Очень повезло с Петром Ивановичем! Если бы не его участие и помощь — все было бы намного сложнее и хуже".

Усевшись в пролетку, назвал вознице Новоладожскую улицу.

— Это барин еще на рубль тянет!

— Погнали!

Вернулся домой Александр уже под вечер. На душе стремно. Петра Ивановича еще не было. Сходил на пустырь, еще раз все осмотрел. Прикинул, где поставит дом, где будет построена лесоторговая база. На душе полегчало. Будем жить!

* * *

Прощание после ресторана долго не затянулось. Катрин нужно к девяти часам вечера быть дома — должны привезти сына от дедушки, к которому утром она его отправила.

— Не пропадай надолго! Мне хорошо с тобой! Буду тебе посылать записки, когда можно ко мне прийти. Если в это время окажешься в столице — очень прошу, заходи!— говорила Катрин, целуя его на прощание.

Высадив ее у дома, Петр Иванович отправился на Новоладожскую.

"Надо отдохнуть, столько энергии сегодня потерял, но и получил море удовольствия",— размышлял он.— Завтра с утра на поезд. В дороге — серьезный разговор с Александром. Надо, засучив рукава, приниматься за дело. Все готово для покорения первого рубежа. И это — только за один месяц! Тьфу, тьфу, но пока нам способствует удача, нельзя упускать момент".

Глава шестнадцатая. Дан приказ — ему на запад, ей — в другую сторону.

После получения задания от Александра подумать над созданием антибиотиков, Алексей просмотрел все имеющиеся у него книги по медицине, но ничего полезного не нашел.

Правда, в справочнике по лекарственным растениям много говорилось о зверобое — природной траве — антибиотике, который в некоторых случаях вполне мог применяться для заживления ран и как противовоспалительное средство. Также упоминался и прополис как продукт жизнедеятельности пчел и также являющийся природным антибиотиком. Но прополиса у него не было.

"За неимением гербовой, пишут на обыкновенной",— решил Алексей, и привлек к наработке настоек и мазей из зверобоя Лену — химика по специальности, а она — дочку Катю. Пока они занимались этим важным делом, он продолжал с упорством маньяка вспоминать все, что ему было известно о пенициллине из курса фармакологии в институте.

Игнат, с которым Алексей поделился своими проблемами, вспомнил, что "путешествуя" по Интернету, он как-то попал на сайт книг про попаданцев, где видел даже "Учебник по выживанию", который он пролистал из интереса, но не скачал. Там приводился рецепт, как в домашних условиях изготовить пенициллин.

Александр подтвердил, что в Самиздате об этом много публикаций.

Но где взять в 19-м веке Интернет?

Все, что знал Алексей об открытии пенициллина, это то, что его открыл случайно английский исследователь Флеминг в 1928 году при исследовании плесени. Причем плесени зеленого цвета, образующейся на кусочках черного хлеба от длительного нахождения на воздухе.

"Плесень зеленого цвета на хлебе получить не проблема, проблема в выделении из нее вещества — пенициллина",— думал Алексей. Опять переговорил с Леной, рассказал о своих проблемах и получил обещание подумать, чем она может ему помочь.

После нескольких дней раздумий она предложила Алексею сесть и вместе рассмотреть проблему получения пенициллина кустарным способом. Он согласился. В результате чего, они выработали следующий план действий:

— развести большую колонию зелено-синей плесени на кусочках хлеба,

— приготовить питательный раствор для размножения этой плесени,

— поместить плесень с кусочков хлеба в питательный раствор и дать время для ее размножения,

— когда плесени станет много, профильтровать полученный раствор, и выделенное вещество немедленно поместить в морозильную камеру холодильника, чтобы пенициллин не разложился.

Правда неясно, будет ли полученное вещество действительно пенициллином и принесет ли оно избавление от болезни, а не инфицирует организм еще сильнее.

"Использовать полученное вещество можно как "средство последнего шанса", когда ясно, что ничто другое не помогает и жизнь человека в крайней опасности",— решил Алексей.