Посольство

Велеречивому секретарю местный командир ответил. С его слов выходило, что сейчас они находятся во временном пристанище. Когда они отдохнут здесь, их переведут в столицу — главный город Барраха — Астару. Идти пешком туда очень долго, поэтому их отправят на повозках. Принцесса же сразу отправилась туда. Там она получит прием достойный её статуса. Хитрый дипломат простодушно спросил:

— Неужели вы сможете набрать столько повозок? Ведь нас вон сколько.

Воин даже обиделся. Не понимая, что его провоцируют, он начал хвалиться:

— Конечно! Мы не какое-нибудь горное племя — мы великая Империя! Прямо сейчас у нас есть готовые в путь фургоны, которые могут увезти целый полк пехоты в любой уголок страны!

"То есть они могли не гнать нас пешком, а довезти, также как принцессу, — сообразил Глемас. — Это было устроено специально, чтобы оторвать Алгалу от охраны. И ничего не скажешь, жест гостеприимства — предоставить послу транспорт. А Бреге молодец, работу свою знает: и конфликт погасил, и узнал, что надо".

Здание в глубине "парка" оказалось казармой. Похоже, её освободили совсем недавно, специально для них. Что ж, место идеальное. Огорожено, никому не видно, в случае чего, уничтожить их всех будет совсем несложно. 'С собственным положением определились, теперь надо узнавать о настоящем местонахождении принцессы и действовать дальше по обстоятельствам. В общем, начинается обычная моя работа, — решил МРОБовец. — Просто в необычных обстоятельствах и без привычных возможностей, тех, что давала развитая технологическая цивилизация'.

После того, как все разместились, им показали, где можно помыться и искупаться. Это было очень кстати, за время пути все пропылились и пропотели. Потом повели кормить. Хотя в казарме они разместились в разных помещениях, ужинали все вместе, и гренадеры, и дипломаты. На длинных столах под навесом стояла еда: похлебка с мясом, каша, опять же с мясом, овощи, пряные травы и несколько разных напитков. Вполголоса заговорили — не отравят? Услышав это, Глемас усмехнулся: 'Надо было бы уничтожить, не повели бы для этого в город'. В больших прозрачных емкостях с узким горлом, оказалось вино, немного кислое, но пить можно. Алгатцы, выпив по кружке, раскраснелись и заговорили. Увидев это, полковник запретил пить больше. Глемас от вина отказался, но поел плотно. Надо начинать работать, а для этого организм должен быть заправлен калориями. На сегодня он планировал ночную вылазку. Кроме общих забот миссии, у него, как всегда, есть и собственный план действий.

После ужина полковник собрал своих офицеров, командиров взводов. Пригласил Ника Бреге — он теперь старший в дипломатическом корпусе — и, как это ни странно, позвал Глемаса. Стараясь показать, что это пустая формальность, он старался сам не обращаться к МРОБовцу. Хотя они за миллионы километров от Империи, но все симпатии и антипатии привезли с собой. Армия не любит Министерство, и ничего с этим не поделаешь. Гронберг давно привык к такому отношению и не обращал внимания. Совещание ничего не решило. Все сошлись на предложенном Бреге — ничего не предпринимать, выждать некоторое время и посмотреть, как поведут себя хозяева. Глемас согласился с этим и, сославшись на усталость, ушел.

Перед сном он прогулялся по территории. Забор везде был одинаков, внутри ограждения ходил только патруль, и для тренированного человека покинуть парк труда не составляло. Главная загадка — что там за забором? Как их охраняют? 'Ладно, наступит ночь — увидим'. Он пошел спать.

Через три часа гронец открыл глаза — внутренний будильник не подвел. Он приподнялся на топчане; все спали, лишь у дверей на стуле боролся со сном дежурный офицер. Рядом с ним на маленьком столе коптил тусклый светильник. Гронберг встал, надел брюки, натянул сапоги, сунул нож, приготовленный еще на корабле, за голенище и, набросив только тонкий нижний свитер, пошел к выходу. Дежурный поднял на него покрасневшие глаза. Заметив, что тот не одет, он потерял интерес, опустил голову и продолжил свою борьбу дальше.

Глемас вышел на улицу. У выхода два факела, воткнутые в держаки, разгоняли темноту ночи. Но шагов через десять колеблющийся свет пламени сдавался, и ночь полностью владела округой. Он прошел по натоптанной дорожке в сторону общего солдатского нужника. Отправив свои надобности, он вышел, но не вернулся в казарму, а, почти на ощупь выбирая дорогу, шагнул в кусты. "Надеюсь, у Алгатца хватит ума не поднимать тревогу, — подумал он, пробираясь к забору. — Но и предупреждать нельзя — начнутся разборки с начальством, начнут будить полковника, и тогда точно все сорвется". Глемас и сам не смог бы сказать наверняка, что он хочет увидеть за стеной. Просто весь его прошлый опыт заставлял иметь как можно больше информации, самой разной, любой — никогда не знаешь, что пригодится, а что окажется бесполезным.

Он застыл в кустах и прислушался. "Сейчас бы нормальный броник, бластер и вибронож, — помечтал он. И сам себя укорил. — Еще флаеры огневой поддержки, и семнадцатый батальон в полном составе".

Вдали, у ворот, иногда раздавались голоса, видимо, про строгости караульной службы здесь не знали. О чем говорили, разобрать было невозможно, но гронец и так, не слыша, мог сказать, о чем болтают солдаты, коротая ночь: о появившихся гостях, из-за которых приходится не спать ночами; о доме; о хреновом начальстве и, конечно, о женщинах. До сих пор, кстати, ни одной женщины в рядах охраны он не заметил. Похоже, воюют тут только мужчины. Поэтому их так мало.

Глемас услышал шаги и невнятное ворчание. Вдоль стены шли двое, в руках у одного был факел. Разогнав на время темноту, патруль прошел в сторону ворот. "Как я вовремя, — обрадовался гронец. — Судя по поведению охранников, следующий обход будет не скоро". Он вышел на дорожку и, торопясь, пошел вдоль забора, стараясь уйти подальше вглубь парка. Шагая, он выбирал место, где можно перебраться через стену. Неожиданно он разглядел то, что ему было нужно. Куст рос прямо из-под забора. Основной ствол, толщиной в руку ребенка, раздваивался на уровне пояса гронца. 'Вот это подарок, — обрадовался он. — Непонятно, почему его не срубили — это ж прямой путь на волю. Наверное, потому, что здесь жили до нас солдаты, а им тоже, время от времени, надо незаметно выбираться в город. Хотя, может, и просто не обращают внимания, при ежедневном осмотре одного и того же глаз привыкает'. Гронберг натянул перчатки и, больше не задумываясь, подарок это или везение, вставил правую ногу в развилку. Упираясь в забор руками, оттолкнулся. Быстро перебирая ладонями, выпрямился на правой ноге. Его роста как раз хватило, чтобы ухватиться за край стены. Куст под ногой дрожал. "Как бы не сломался, — подумал Глемас. — Свалюсь, наделаю шуму". Но тренированное тело сработало как надо. Подтянувшись на руках, он перебросил ногу и застыл на мгновение, лежа на остром краю забора. Быстрый взгляд на ту сторону. Ничего торчащего он не заметил. Перевалившись, осторожно съехал, вися на руках. Ноги до земли не достали. Он разжал руки и мягко спрыгнул вниз. Все нормально — земля.

Он шел по улицам спящего города, старательно запоминая окрестности. Далеко уходить он не собирался — к утру надо быть в казарме. Гронберг решил: 'Обойду огороженный парк и пройдусь немного вдоль улицы'. Сначала он направился в сторону ворот, но тут пройти было нельзя — еще издали он увидел отсветы костров. Он перешел на другую сторону улицы и пошел вдоль длинной кучи отбросов. То, что это отбросы, было понятно по запаху. Метров через пятьдесят остановился. Ближе к воротам, прямо на проезжей части, стояли шатры, между ними тлели угли костров, и бродили тени. Когда входили, этого не было, значит, караул к ночи усилили или те солдаты, что жили в казарме в парке, ночуют теперь по полевому, на улице. Конечно, у них есть повод быть недовольными.

Глемас развернулся и, изображая припоздавшего местного жителя, торопливо зашагал обратно. Он уже хотел вернуться на ту сторону улицы, откуда начинал путь, но услышал в боковом проулке голоса — женский и несколько мужских. Там творилось что-то нехорошее. Голос женщины сначала возмущенный и сильный, перешел в жалобный. Женщина попробовала закричать, но, похоже, ей этого не дали. Она только захрипела. Голоса же мужчин звучали все более громко. Даже никого не видя, гронец представлял грязную сцену, что там сейчас происходила. В пьяных голосах мужчин слышалась угроза и похоть.

'Обычная ночь жизнь первобытного города', — попытался успокоить себя Глемас. Надо идти дальше. Но, вместо этого, развернулся и, стараясь ступать как можно тише, скользнул в темноту проулка. Черным пятном группа шевелилась прямо посреди проулка. Женщина уже не кричала и не хрипела, но продолжала сопротивляться. Это было понятно по ругательствам насильников и звукам ударов.

— Эй, — позвал гронец на всеобщем. — Можно присоединиться?

— Иди отсюда, оборванец! — прохрипел кто-то из кучи. — Если жить хочешь.

Больше МРОБовец не разговаривал. Он уже пригляделся и различал фигуры. Первым рухнул двинувшийся в его сторону — удар сапогом в живот заставил темную фигуру сломаться и захрипеть. Не теряя времени, агент добавил лежавшему еще удар в голову, чтобы точно не смог подняться. Удивленные выкрики дали понять, что нападения никто не ожидал. Из кучи поднялись еще двое. Оба выхватили мечи и, встав в стойку, двинулись к Гронбергу. "Солдаты, что ли? — мелькнуло у него в голове. — Слишком уж профессионально действуют". Но размышлять было некогда, первый из врагов понял, что гронец безоружен, и с ходу напал. С яростным криком он опустил меч на голову наглого оборванца. Уходя из-под удара, гронец метнулся в ноги насильника и, выхватив нож, воткнул его в низ живота противника. Уже автоматически рука сделала свое дело — вскрыла живот врага двумя надрезами, как говорил Кротов, отрабатывая этот удар на фантоме — конвертиком. Враг рухнул, заливаясь кровью. Глемас почувствовал, что и его руки залило, но нож в руке не заскользил — специальные перчатки и покрытие рукоятки сделали свое дело.

Увидев, как погиб товарищ, последний нападавший закричал, призывая мужчину, все еще возящегося с женщиной, но тот не ответил. Приглядевшись, Гронберг с удивлением понял, что теперь женщина сидит сверху. Она душила мужчину. Это же разглядел и единственный выживший из нападавших. Он замешкался, но потом самоуверенность взяла верх — оружие в руках всегда создает ложное ощущение, что ты сильнее — он замахнулся и с криком бросился на гронца. Тот не поднимаясь, перекатился в сторону. Нападавший быстро сориентировался, радостно вскрикнул и попытался уколом достать уползавшего агента. Глемас едва увернулся. Не отрывая взгляда от чуть поблескивавшего в темноте лезвия, он уперся руками и попытался вскочить. Рука нащупала рукоять. Меч того воина, которому он вспорол живот. Схватив оружие, Глемас все-таки смог вскочить и сразу отпрыгнул в сторону. Развернувшись, он встал в позицию, готовясь к защите. "Посмотрим, как здесь фехтуют", — пронеслось у него в голове. Но узнать это ему не пришлось — воин дернулся, руки его упали, меч зазвенел по мостовой. Темная фигура удивленно гыкнула, сломалась и словно надувная кукла, из которой выпустили воздух, осела на землю. Сзади за упавшим воином стояла та, из-за которой и началась резня. Она резко выдернула застрявший в спине убитого меч, выставила вперед острие и, загнанно дыша, спросила:

— Кто ты? Знаешь меня?

Голос был молодой. Да и по движениям Глемас понял, что жертва весьма молода. Он посмотрел на лежавший за ней труп — неужели просто задушила? — потом ответил:

— Я просто проходил мимо и тебя не знаю.

— Не знаешь?! — этот ответ удивил девушку. — Так зачем ввязался? Это ведь солдаты! Теперь тебе конец.

Молодая особа была, похоже, очень высокого мнения о себе. Выбрасывая меч, она брезгливо вытерла руки и приказала:

— Пойдешь со мной! Придем, там тебя отблагодарят.

Глемас усмехнулся:

— Как быстро ты начинаешь командовать. Может у меня есть свои дела, и я совсем не желаю идти с тобой.

— Ты что, идиот?! — искренне удивилась незнакомка. — Я Чекра Горрах!

— Привет, Чекра Горрах. Я Глемас, и совсем не понимаю, зачем мне идти с тобой, и чем ты сможешь меня отблагодарить?

Похоже, этот ответ совсем ошеломил девушку.

— Ты что не понял? Я дочь Шусы Горраха!

— Прости, дорогая, но и это имя мне ничего не говорит.

— Да кто ты такой?! — раздраженно выкрикнула девушка. — Ты, вообще, из Империи, или с Диких Гор спустился?

Не дожидаясь ответа, она сказала:

— Последний раз предлагаю — идем со мной, и я обещаю тебе защиту в этом городе и во всех остальных городах Империи. Если тебе это не нужно, то от денег-то ты не откажешься? Клан Горрахов никогда не оставался в долгу!

Быстро прикинув выгоды от приобретения поддержки местного клана, судя по словам Чекры, весьма влиятельного, он согласился. Разведку придется отложить.

— Идем! Только я ненадолго.

Девушка хмыкнула, но ничего не сказала. Еще раз пнув лежавшее у ног тело, она плюнула на него и пошла в темноту. Гронец направился за ней.

Девушка двигалась быстро. Чувствовалось, что это её родной дом — не останавливалась и не выбирала дорогу. Несколько раз она предупреждала, когда надо было перепрыгивать через ручьи из нечистот. 'Канализации здесь нет', — констатировал Глемас, в очередной раз чуть не наступив в вонючую жижу.

По улицам идти пришлось недолго. Они подошли к небольшому, по сравнению с высотками, подымавшимися вокруг, зданию. Пока они шли, из-за горизонта выползла особо большая звезда, и вокруг стало чуть светлее. Глемас вспомнил, что это не звезда, а одна из самых близких планет этой системы, и светит она отраженным светом. Темноту еще раздвинули два огромных светильника, горящих у входа в здание. Коптящее пламя освещало пятак площади, на котором, несмотря на глубокую ночь, толпился народ. Мужчины и женщины. Мужчины все при оружии, а женщины в довольно откровенных нарядах. Навстречу Чекре шагнул мощный накачанный мужик с заросшим густой бородой лицом. Несмотря на прохладу ночи, он был в кожаной безрукавке. Длинные волосы схвачены ремнем. На поясе висел изогнутый меч, с другой стороны кинжал. А в руках он держал вообще какое-то бандитское оружие: к короткой палке на цепи крепилась металлическая звезда, поблескивавшая своими острыми лучами. "Костоломная штука, — подумал гронец. — Особенно, если ты не имеешь бронекостюма". На всякий случай он остановился и встал так, чтобы было пространство для маневра. 'Никогда не забывай про пути отступления!' Но все оказалось как нельзя лучше.

Узнав девушку, громила заулыбался и радостно приветствовал:

— Чекра, солнце ты наше, почему так поздно?

Но, в тот же момент, улыбка сошла с его лица — он разглядел кровавые разводы на её балахоне.

— Что случилось?! — он забросил звезду на плечо и напрягся. — Кто это с тобой?

— Все хорошо, Голи, — в голосе девушки прорезались властные нотки. — Это мой друг, он помог мне разобраться с парой уродов в переулке возле охраны. Где мой отец?