Эсмеральда снова села на сундук, вытянув уставшие ноги, и Феб залюбовался ими. Такой красоты он не видел давно: маленькие ступни с красивыми ровными пальцами, изящным сводом и круглой пяточкой... Феб наклонился ниже и почувствовал запах ароматических трав.

Он протянул руку к одной ножке и стал гладить её, нежно сжимая ступню. Клод в своей каморке шёпотом выругался по-латыни и отцепил от пояса дубину.

— Что вы делаете? — Эсмеральда занервничала и отдёрнула ногу. — Не надо!

— Что вы, они так прекрасны!

Капитан оставил в покое ножки девушки, но вместо этого взял её за руку и сел поближе к ней.

— Ваш танец был просто восхитителен, — начал он, пододвигаясь ещё ближе. — Я вас люблю! Мы будем встречаться снова и снова, а потом обвенчаемся... Я сделаю вас самой счастливой! Никто ничего не узнает...

Он дотронулся рукой до её щеки, а потом попытался двинуться ниже. Эсмеральда вздрогнула и посмотрела на него с недоверием.

— Вы обманываете меня, капитан, — сказала она и отодвинулась. — Так же, как обманываете свою невесту. Как же вы собрались венчаться с нами обеими? Или вы всем девушкам так говорите?

— Как, и вы обвиняете меня во лжи?! Проклятье!

— Прощайте, Феб, мне было очень приятно вас увидеть! — пробормотала цыганка и поднялась, чтобы уйти. Но капитан удержал её и попытался расшнуровать корсаж.

— Прекратите немедленно!

Эсмеральда попыталась вырваться, но офицер, уже не видевший ничего, кроме собственной похоти, стиснул её ещё сильнее.

Фролло задыхался от обуревавшего его урагана эмоций. Он отдал бы всё: свои знания, честь, саму жизнь, чтобы прямо сейчас быть на месте капитана! И когда Феб наклонился к цыганке, чтобы поцеловать её в губы, Клод не выдержал и со всей силы ударил в хлипкую дверь. Послышался треск ломающихся досок.

Эсмеральда испуганно обернулась на источник шума. Обмирая от ужаса, он увидела, как над капитаном нависает смутно знакомое бледное лицо, полное злобы и отчаяния. В руке страшного незнакомца взлетает дубинка и опускается на голову Феба...

— О чёрт! — вскричал капитан и упал, ударившись о стол. На виске показалась кровь.

Эсмеральда лишилась чувств. Но за мгновение до этого она всё же успела вспомнить имя страшного человека в плаще — Клод Фролло, архидьякон собора Богоматери.

* * *

Пока девушка лежала без сознания рядом с бездыханным Фебом, Фролло осторожно коснулся губами её щеки, которая очень удачно казалось повёрнутой к нему. Затем он скинул плащ, забросил куда-то в угол дубину и, прошептав напоследок что-то вроде 'Прости!', выпрыгнул из окна в реку.

Придя в себя, Эсмеральда не увидела рядом священника. Зато вокруг неё толпились солдаты ночного дозора, а их командир разговаривал с хозяйкой комнаты.

— Она ведьма, сударь, вот вам крест! — шепелявила старуха. — Вон её бесовский козёл, видите? Я сама слышала крик офицера. Бедный молодой человек, такой красивый — и помер от чёртовой ведьмы! Она сам дьявол, точно вам говорю! Вот, посмотрите, её дубина. Небось ею-то она и прикончила бедолагу!

Командир отряда хмуро кивал, и его подчинённые тоже бормотали про себя что-то про 'колдунью' и 'наказание'.

Девушка, слегка приподняв голову, увидела, как двое рослых солдат уносят капитана. Он был смертельно бледен, светлые волосы намокли от крови — неужели он и вправду умер?! В углу жалобно блеяла Джали, которой связали ножки. Ведь знала же, что не надо её с собой приводить! Но козочка неожиданно прибилась к хозяйке ещё во Дворе Чудес и не хотела слушаться команды 'Домой!', и Эсмеральда, стесняясь оставаться наедине с Фебом, в конце концов решила взять её с собой в качестве моральной поддержки. А теперь её подружка должна будет разделить с нею печальную участь!

Как только солдаты заметили, что цыганка очнулась, тут же грубо схватили её под руки, подняли и повели, не дав даже подобрать туфли.

— Позвольте мне хотя бы обуться... — попросила Эсмеральда, когда в нежную ножку вонзилась заноза от старой доски.

— В темнице тебе обувь будет не нужна! — фыркнул один из солдат.

Путь по извилистым парижским улочкам показался девушке бесконечным. Наконец её довели до Дворца Правосудия, затащили в подвал и водворили в небольшую камеру, в которой было холодно, как в разгар зимы. Сюда же бросили бедную козочку.

Девушка дрожала от страха и холода. Но она знала, что невиновна, и это придавало ей сил.

========== ГЛАВА 20 В темнице ==========

Эсмеральда, обхватив руками колени, сидела на охапке гнилой соломы и пыталась привести мысли в порядок. Этот день начинался с успешного выступления, решения поступить по совести и надежд на лучшее — а закончился в сырой подземной темнице! Она, наверное, совсем упала бы духом, если бы не присутствие Джали, которая ласкалась к хозяйке и грела её, прижимаясь к боку. Девушка гладила козочку по тёплой шёрстке и говорила ей:

— Ничего, всё будет хорошо. Я же не сделала ничего плохого, на суде меня оправдают.

Джали в ответ кивала и глядела на хозяйку блестящими умными глазами, и Эсмеральда сама начинала верить в благополучный исход.

Привыкшая к жизни в тёплых южных краях цыганка быстро замёрзла. Босые ноги девушки, касавшиеся холодных каменных плит, скоро совсем заледенели от пальцев до пятки, и, хотя она любила ходить босиком, сейчас ей очень недоставало туфель. Окоченели руки и плечи, едва прикрытые воздушными лёгкими рукавами платья.

Впрочем, этот холод сейчас мало беспокоил девушку. Куда страшнее был тот, что неумолимо расползался в её душе.

И повинен в этом был капитан де Шатопер. После этого свидания образ прекрасного солнечного рыцаря, давший трещину ещё накануне, рассыпался окончательно, оставив лишь лживого и коварного обольстителя.

С горькой усмешкой девушка вспоминала, как нежно он касался её ног и щеки, какие изящные делал комплименты, как ласково брал за руку... Но эта нежность была фальшивой, и уже никакие красивые слова и жесты не могли скрыть внутренней пустоты. Фебу не нужна была Эсмеральда. Он лишь пользовался её верой в образ прекрасного спасителя, чтобы доставить себе очередное мимолётное удовольствие. Наверное, если бы дубинка ужасного священника обрушилась на неё, ему было бы всё равно.

Эсмеральда очень расстраивалась, что не поняла этого раньше. Будь она немного рассудительнее, прислушайся к советам Пьера, то не попала бы в такую неприятную историю.

Но, несмотря ни на что, ей было жаль Феба. И она от всей души желала, чтобы его рана оказалась не смертельной и он поправился. 'Он, конечно, обманщик, — думала девушка, — но не заслуживает такой печальной участи'. А в глубине души ещё теплилась надежда, что капитан, быть может, проявит благородство и придёт заступиться за неё...

В потоке таких рассуждений неожиданно всплыла мысль о Квазимодо. Хотя он, в отличие от капитана, не блистал красотой, но был Эсмеральде действительно хорошим другом, в то время как Феб видел в ней только экзотическое развлечение. Эти двое были полной противоположностью друг другу: бездушный красавец и урод с добрейшей душой! Если мысли о прекрасном капитане порождали ощущение острых осколков льда в груди, то воспоминания о времени, проведённом с горбатым звонарём, приятно грели.

'Как жаль, что мы давно не виделись с ним! — с огорчением подумала цыганка. — Он такой искренний и умный! А ещё он очень интересно рассказывает, просто и сердечно. Видно, что он любит своё дело, вкладывает в него всю душу, как и я в свои танцы. А как по-доброму он относился ко мне, хотя из-за меня его посадили в такую же ужасную темницу! Он видел во мне человека, а для Феба я была всего лишь красивой игрушкой'.

Остаток ночи девушка занималась тем, что учила Джали составлять имя Квазимодо, благо мешочек с буквами всё ещё висел у козочки на шее. В полумраке и на неровном каменном полу дело продвигалось медленно, но когда под утро у Джали всё же получилось, Эсмеральда впервые со вчерашнего дня улыбнулась побелевшими от холода губами. Она мысленно пожелала Квазимодо удачи, и в тот же миг, словно отвечая ей, сто стороны собора донёсся радостный утренний благовест.

Согретая и утешенная мыслью, что в этом городе у неё есть преданный друг, девушка обняла Джали и наконец-то смогла заснуть.

* * *

Гренгуар не находил себе места. Сегодняшний день не предвещал неожиданностей — они с Джали успешно завершили выступление и отправились домой. Но уже во Дворе Чудес козочка внезапно сорвалась с места и понеслась на другой конец улицы, где мелькнуло яркое платье Эсмеральды. Пьер удивился — девушка должна была отдыхать после сегодняшнего падения, — и решил сам спросить у неё, в чём дело. Но в толчее, всегда царившей во Дворе Чудес, он быстро потерял из виду и яркое платье, и белую фигурку Джали. Поэт до темноты плутал по закоулкам, но так и не встретил ни одну из своих подружек. Он устал, проголодался и решил пойти домой, ведь куда бы Эсмеральда ни направилась, она всё равно должна была туда вернуться.

В их маленькой каморке, обычно стараниями цыганки содержащейся в чистоте, царил беспорядок: всюду валялись шнурки, монетки для кос, цветные ленты... Платье, в котором Эсмеральда выступала утром, было небрежно брошено на её тюфяк. Значит, она надела свой лучший наряд. Куда же она пошла?

Гренгуар без аппетита сжевал краюху хлеба и лёг спать, но заснуть так и не смог. Он действительно привязался к Эсмеральде, и теперь тревога за девушку не давала ему покоя. 'Где же она?' — в который раз спрашивал он себя, но ответа не находил. В какой-то момент он даже испугался, что здесь опять замешан Шатопер, но вспомнил, что сам видел его на площади в компании Жеана, непутёвого братца учителя, только что вышедшего из собора. Значит, младший Фролло опять выпросил у старшего денег, и теперь приятели до утра не вылезут из какого-нибудь кабака. Но это никак не проливало свет на исчезновение Эсмеральды.

Проходил час за часом, девушка не возвращалась, а Пьер всё не мог сомкнуть глаз. И когда уже рассвело, а где-то вдалеке зазвонили колокола собора, он встал, надел свой потёртый камзол и вышел на улицу, решив ещё раз осмотреть дорогу от Двора Чудес до соборной площади. Если же Эсмеральды не окажется и там, придётся привлекать к поискам самого Клопена.

* * *

Пока Клод наблюдал за свиданием, пьяный Жеан так и лежал около кабака. Наконец его заметили двое посетителей соседнего заведения:

— Эй, ты чего тут валяешься?

Жеан с трудом разлепил глаза и пробормотал:

— Где я?

— На куче объедков, пьяница!

Юноша попытался сесть. У него даже получилось, но голову при каждом движении пронзала боль. Он протрезвел, но никак не мог припомнить, что с ним случилось.

— Который час?

— Девять вечера скоро, вставай! — сказал прохожий и силой поднял его на ноги.

Убедившись, что юноша способен передвигаться без посторонней помощи, добрые люди отправились по своим делам. Жеан поплёлся в свою каморку, бормоча под нос клятвы никогда больше не пить дешёвое вино.

На одном из перекрёстков он внезапно столкнулся с очень злым и насквозь мокрым Клодом.

— Добрый вечер, братец! — удивлённо поздоровался Жеан, гадая, зачем такую важную особу, как архидьякон, занесло в этот непрестижный квартал. — Чего это у тебя вся сутана мокрая?

— Под дождь попал, — пробурчал Фролло. К счастью для него, у Жеана слишком болела голова, чтобы он обращал внимание на детали — например, зацепившуюся за рукав водоросль. — А ты где пропадал?

— Сидел дома и читал книги. — Жеан врал уже скорее по привычке, чем надеясь, что ему поверят.

— И, надо полагать, от избытка знаний тебя мучает сейчас похмелье?

Жеану нечего было возразить. Клод криво усмехнулся, взял брата за руку и повёл с собой в собор.

В келье, пока Жеан пил намешанное Клодом на скорую руку антипохмельное снадобье, он сам снял мокрую сутану, повесил над очагом на просушку и облачился в сухую одежду. После чего сел напротив хмурого брата и провозгласил:

— Я обещал тебе, что серьёзно займусь твоим воспитанием. Так вот, с завтрашнего дня я буду приходить к тебе каждый день. А сегодня, раз уж я занят, дам тебе книгу, которую ты должен будешь прочитать. Завтра я проверю твои знания.

Клод порылся в своём столе и протянул брату довольно толстый том. Жеан едва подавил зевок, увидев, что это была 'История' Фукидида.

— Даже не вздумай отлынивать! — пригрозил Клод, заметив это. — Завтра я тебе и еды принесу, так что в твоих интересах всё выучить.

Жеан забрал книгу и пошёл к себе. Несмотря на разгильдяйство, он был далеко не глупым молодым человеком и теперь прекрасно понимал, что брат серьёзен, как никогда. Такой позор, как исключение из колледжа, переполнил чашу его терпения, и теперь Жеану, хочет он или нет, придётся стать человеком.

========== ГЛАВА 21 Воспитание Жеана ==========

Проводив Жеана, Клод погрузился в размышления. Закончив небольшую уборку в келье и собрав книги для завтрашнего урока с братом, он ещё долго сидел и смотрел в одну точку. Мысль, что он в порыве гнева, возможно, убил человека, не давала ему покоя. А теперь до него ещё и дошло, что в случившемся, скорее всего, обвинят Эсмеральду — поначалу он даже не думал об этом. Собирался спасти девушку от насилия — и в итоге её подставил!

Под утро архидьякону удалось заснуть, но его мучили кошмары. В них то капитан обнимал цыганку, а она не сопротивлялась, то отряд солдат вместе с Шармолю являлся к нему в келью, чтобы арестовать, то сам дьявол уносил его душу, душу прелюбодея и убийцы, в ад.

Клод проснулся невыспавшимся и почти больным. Он решил снова заняться алхимией, чтобы отвлечься, но дело не шло. После недавнего разочарования его пыл угас, и требовалось время, чтобы забыть о неудаче и начать заново.

Тогда он решил проведать Квазимодо и поднялся на колокольню. Горбун, как всегда, обрадовался этому визиту, но вид у него был грустный. Даже утренний звон колоколов получился у него не таким мелодичным, как будто его всё ещё подменяли монахи.

Квазимодо сам себе не мог объяснить, почему он грустит, но со вчерашнего вечера его не оставляло ощущение, что с Эсмеральдой случилось что-то плохое. Он ждал утренней службы, так как именно к этому времени она обычно появлялась на площади. Когда же девушка не пришла, звонарь совсем упал духом. Он немного утешился, увидев Гренгуара, который обычно приходил вместе с ней — быть может, и цыганка скоро появится? Но поэт никого не ждал и сразу начал рассказывать стихи, значит, он сегодня выступает один. Квазимодо очень хотелось выйти и поговорить с ним, но для этого нужно было разрешение от Фролло...

— Ты чем-то расстроен. Что случилось? — спросил архидьякон. Похоже, он сегодня в добром настроении... Тогда это шанс!

— Ничего не случилось, хозяин. Просто мне здесь одиноко. Я очень давно не гулял.

Воцарилось молчание. Квазимодо уже смирился с тем, что его никуда не отпустят, как вдруг Фролло произнёс:

— Хорошо, я разрешаю тебе выйти из собора. Только не уходи слишком далеко, в прошлый раз это плохо кончилось.

— Я всё сделаю, как вы сказали! — пообещал звонарь, скрывая радостную улыбку. Как ни снисходителен сегодня хозяин, испытывать его на прочность определённо не стоит.