— Если бы это было не так, со мной было бы что-то очень плохое. — Джитендра работал пальцами, мышцы его предплечий напрягались и расслаблялись в машинном ритме. Он отчаянно топтался на месте, пока не прибыл их лифт. — Но я не боюсь.
Лифт поднял их вверх, через сердцевину здания, через потолок, через метры уплотненного лунного грунта, на залитую ночным светом поверхность. Они вышли из маленького застекленного "прыща": зала посадки луноходов с воздушными куполами, пришвартованных, как молочные поросята, по периметру здания. Во всех направлениях, примерно на расстоянии ста метров друг от друга, землю прорезали самые верхние секции других сооружений, сияющие огнями и символами, разливающими красные, синие и зеленые тона по изрытой колесами земле. Пара фигур в скафандрах пробиралась между припаркованными машинами, неся наборы инструментов размером с чемодан. Кроме этого, наблюдалось поразительное отсутствие видимой человеческой активности.
— Это все происходит здесь? — спросил он.
— Еще далеко до конца, брат, — сказала Санди.
Вскоре они уже были на борту одного из луноходов, плавно удалявшегося от посадочного сооружения. У лунохода было шесть огромных ажурных колес, и рыхлая почва просачивалась сквозь них постоянными серыми водопадами. Когда он переезжал через валун, колеса деформировались, чтобы обеспечить максимально плавный переход. Водитель — а это была женщина, а не просто машина — явно испытывала радостное наслаждение, направляясь прямо к худшему из этих препятствий. Она сидела впереди, положив руки на джойстики, с дредами на голове, кивая в такт слышной только ей музыке.
Вскоре здания превратились в сгусток разноцветных огней, а затем и вовсе скрылись за горизонтом. Теперь единственным источником освещения было движущееся свечение купола лунохода и очень редкие машины, проезжавшие в противоположном направлении.
— Я думал, что к этому времени уже буду принимать сигналы полного расширения, — сказал Джеффри. Все трое висели на ремнях в набитом до отказа пузырчатом куполе. На его значке расширения все еще был изображен сломанный глобус.
— Ты все еще в Зоне, — сказала Санди. — Думай об этом как о высунутом языке с маленькой микрозоной на одном его конце. Здесь нет никакого Механизма, только наше урезанное личное расширение. Даже если бы Наблюдаемый мир смог добраться до нас здесь, мы бы установили наши собственные системы глушения.
В отсутствие воздушного свечения они неожиданно поднялись на небольшой холм и внезапно оказались перед амфитеатром ослепительного света: кратер шириной в километр, переделанный в арену, с герметичными галереями, утопленными вглубь во внутреннюю стену. Сферические смотровые капсулы с капюшонами напоминали множество выпученных глазных яблок, соединенных жирными зрительными нервами пуповинных соединительных туннелей. Луноход прошел через прокопанную расщелину в стене кратера, затем проехал по периметру.
Джеффри подошел к окну. Огромные машины усеивали землю, выброшенные на берег каким-то огромным лунным приливом. Черви, личинки или многоножки: сегментированные, с пластинами искусно сцепляющейся брони и рядами мощных тянущих конечностей, проходящих по всей длине их тел размером с подводную лодку. У них были жующие рты, сверлящие хоботы, свирепые захватные и разрывающие устройства. Кое-где сохранились остатки нанесенных распылителем эмблем, почти стертых в результате трения там, где машины переворачивались на бок или терлись друг о друга. Яркие серебристые шрамы, еще не потускневшие от химических изменений, вызванных ударами космических лучей, свидетельствовали о свежей травме.
С машинами, расположенными по периметру, работали, готовя их к бою. Служебные порталы и вишневые сборщики были свернуты, а фигуры в скафандрах устраняли повреждения или наносили изящные дизайнерские украшения с помощью оборудования для вакуумной сварки. Там, должно быть, было не менее двадцати машин, и это не считая тех, что располагались дальше по арене, лежали бок о бок или обхватывали друг друга, в основном парами. Джеффри предположил, что это было затишье между боями, поскольку, казалось, ничего особенного не происходило.
— Предполагаю, что изначально эти машины были созданы не для вашего развлечения и игр, — сказал он Джитендре.
— Тяжелое горнодобывающее и проходческое оборудование, — сказал Джитендра. — Слишком изношенное или медленное, чтобы крупные компании могли продолжать его использовать, поэтому они продают его нам по цене, чуть превышающей стоимость металлолома.
Джеффри рассмеялся. — И это самое продуктивное, что вы могли придумать, чтобы сделать с ними?
— Это чертовски лучше, чем устраивать настоящие войны, — сказала Санди.
— Это мой, — сказал Джитендра, когда они проезжали мимо одного из ожидающих бойцов. — Или, скорее, у меня в нем четвертая часть, и я смогу управлять им, когда настанет моя очередь.
Во всяком случае, он выглядел немного более потрепанным в боях, чем его соседи, с откушенными кусками боковой обшивки, обнажающими мерзкие хрящи гидравлики, воздуховодов управления и силовых кабелей. Эмблема нервного узла Плексус была едва заметна на боку машины.
— Он получил несколько ударов, — без всякой надобности объяснил Джитендра.
— Ты... заходишь внутрь него?
— Черт возьми, нет. — Джитендра уставился на Джеффри так, словно тот сошел с ума. — Начнем с того, что эти штуки грязные — на них работают ядерные реакторы каменного века. Кроме того, внутри них нет места. И это невероятно опасно — находиться внутри одного робота, в то время как другой робот пытается разнести твоего на куски.
— Полагаю, так оно и было бы, — сказал Джеффри. — Итак, когда все это начнется?
Джитендра искоса посмотрел на него. — Прошу прощения?
— Я имею в виду, когда начнутся боевые действия?
— Это уже произошло, брат, — сказала Санди. — Они сейчас дерутся. Там. В этот самый момент.
Когда луноход пристыковался, они отвели его в одну из частных смотровых. В ней был бар и полукруг обычных сидений, сгруппированных вокруг восьми кабин: частично закрытые кресла, большие и громоздкие, как катапультируемые сидения, их бледно-зеленые каркасы были обклеены рекламными надписями и облупившимися предупреждающими наклейками. Пять человек уже были пристегнуты ремнями безопасности, на их черепа были надеты шлемы для транскраниальной стимуляции.
— Джеффри, — сказала Санди, — я хотела бы познакомить тебя с Джун Уинг. Джун — это мой брат, приехавший из Африки.
— Рада познакомиться с вами, Джеффри.
Джун Уинг была скромной китаянкой в черной юбке до пола и темно-бордовом деловом пиджаке поверх жемчужной блузки с серебряной застежкой на шее. Ее серо-белые волосы были аккуратно причесаны и заколоты, выражение лица серьезное. Джеффри пришел к выводу, что этот взгляд был слишком дисциплинирующим, чтобы быть непреднамеренным. Она хотела демонстрировать властную твердость.
Они пожали друг другу руки. Ее плоть была холодной и эластичной. Значит, еще один голем, хотя было ли это неподвижной формой или клейботом, определить было невозможно.
— Мы спонсируем команду Джитендры, — сказала Джун. — Обычно я не могу выкроить время, чтобы попасть на турниры, но сегодняшний день — исключение. Я вижу, вы здесь во плоти — как проходило ваше путешествие до сих пор?
— Очень приятно, — сказал Джеффри, что было не совсем ложью.
— Санди сказала мне, что ты работаешь над познанием слонов. Каковы твои цели?
Джеффри заморгал от прямоты допроса Джун Уинг. — Ну, есть несколько разных путей.
— Стремление к знаниям ради них самих или ради достижения какой-то практической цели?
— Надеюсь, и то, и другое.
— Я только что просмотрела список ваших публикаций. Учитывая, что вы работаете в одиночку, в районе, который можно было бы назвать менее чем фешенебельным, у вас разумный импакт-фактор.
Разумный. Джеффри подумал, что это было намного лучше, чем разумно.
— Возможно, вам стоит прийти и поработать в Плексусе, — сказала Джун Уинг.
— Ну, я...
— У вас есть обязательства дома.
— Да.
— Нас очень интересуют умы, Джеффри. Не только в изучении психических процессов, но и в более глубоких тайнах. Что думает другой разум? Что вы при этом чувствуете? Когда я думаю о красном цвете, совпадает ли мое восприятие с вашим? Когда мы утверждаем, что чувствуем себя счастливыми или грустными, действительно ли мы испытываем одни и те же эмоции?
— Проблема квалиа.
— Мы думаем, что это приемлемо. Прямая корреляция процессов "ум-к-разуму". Когнитивные врата. Разве это не было бы нечто?
— Было бы неплохо, — признал он. Джун Уинг явно имела более чем поверхностное представление о его работе или сделала вывод о ее направленности из беглого просмотра списка его публикаций. Он был склонен верить последнему, но из этого вытекал тревожный вывод.
Должно быть, он разговаривает с одной из самых умных женщин, которых когда-либо встречал.
Каково было бы находиться в одной комнате с ней, а не просто с копией-роботом?
— Что ж, вы знаете, как со мной связаться, если когда-нибудь решите расширить свой кругозор. Первый раз на войнах роботов?
— Да. Хотя, похоже, ничего особенного не происходит. Это всегда так? — Теперь он был еще более уверен в этом. По ту сторону арены пары машин не сдвинулись ни на йоту с тех пор, как он видел их из "ровера".
— На самом деле сейчас роботом управляет только один из операторов, — сказала Джун Уинг. — Остальные четверо наблюдают или помогают с тестами включения питания на одной из резервных машин. Конкурирующие операторы — наши соперники — находятся в других смотровых кабинах.
— Но ничего не происходит.
— Это машины для бурения туннелей, — сказал Джитендра. — Они созданы для того, чтобы прогрызать лунную породу, а не устанавливать рекорды скорости на суше.
Пока он говорил, Джитендра опускался в одну из свободных кабин. Он протянул руку и потянул транскраниальный стимулятор вниз, прижимая его к своему черепу.
— Мы не можем ускорить "ботов", — продолжал он, — но можем замедлить самих себя. Даже ваши лучшие гражданские импланты не воздействуют на мозг на достаточно глубоком уровне, чтобы нарушить восприятие времени, поэтому нам нужна дополнительная помощь. Следовательно, прямая стимуляция базальной коры головного мозга. Это и немного неприличного нейрохимического вмешательства на глубоком уровне...
— Как всегда, я притворюсь, что не слышала этого, — сказала Джун Уинг.
Джитендра надел на запястья тяжелые медицинские наручники, прикрепленные к раме кресла. — Они устроили бы истерику в мире, в котором ведется наблюдение. Но, конечно, сейчас мы не в таком мире... и это не исключает внешнего спонсорства или внешних зрителей. Есть деньги, которые нужно заработать, репутация, которую можно приобрести и потерять.
— Похоже, спонсорство Плексуса помогает, — сказал Джеффри.
— Это не просто реклама, — сказала Джун Уинг. — Здесь действительно ведутся некоторые исследования и разработки. У роботов есть водители-люди, но у них также есть свой собственный бортовой боевой разум, постоянно пытающийся найти решающую стратегию, решение для достижения цели, которое они могут предложить пилоту.
— Ладно, начинается, — сказал Джитендра, закрывая глаза. — Замедление начинает сказываться. Пожелай мне... — Он запнулся на полуслове, — ...удачи.
А потом он отключился, такой же безжизненно-инертный, как и другие водители. Не потерял сознания, но замедлился до потрясающе медленной сенсорики робота на арене.
— Сейчас он ведет ее, — сказала Санди, указывая на робота, которым управлял Джитендра. — Ты можешь просто увидеть движение, если сравнишь тень от земли с тенью от опорного портала.
— Что вы делаете, когда хотите по-настоящему повеселиться — гоняете слизней друг против друга?
— Жизнь течет довольно быстро, если вы слизняк, — предостерегла Джун Уинг. — Это всего лишь вопрос систем отсчета восприятия. — Она указала на одну из свободных кабин. — Джеффри, можете понаблюдать, если пожелаете. У меня зарезервировано место, но на сегодня я откажусь от него.
— У меня с собой кое-какое довольно специализированное вспомогательное оборудование, — сказал Джеффри, имея в виду оборудование, необходимое ему для подключения к Матилде.
— Ничего не пострадает, брат, обещаю тебе, — сказала Санди.
— И если это так, то мои собственные лаборатории быстро все исправят, — сказала Джун Уинг с напускным безразличием к его опасениям. — Так что приступайте прямо сейчас.
Джеффри все еще был настороже, но другая его часть хотела извлечь как можно больше пользы из своего лунного опыта.
— Тебе нужно отлить? — спросила Санди. — Ты пробудешь в этой штуке по меньшей мере шесть часов.
Джеффри проверил свой мочевой пузырь. — Справлюсь. Сегодня утром я выпил не так уж много кофе.
Санди помогла ему забраться в свободную кабину пилота. — Наручники проанализируют твою кровь — при любых признаках стресса, превышающих обычный уровень соревнований, система выдернет тебя из игры. То же самое касается транскраниальной стимуляции. Это чтение / запись. Мало ли что может пойти не так.
— Не так уж много.
Санди склонила голову набок, казалось, на мгновение задумавшись. — Ну, был один парень... — Она опустила транскраниальный шлем, осторожно устанавливая его на место. — Если бы ты делал это на соревновательном уровне, мы бы подстригли эти завитки, чтобы зонд был ближе к твоей коже, но для зрителя ты будешь в порядке.
Сообщения о состоянии расширения вспыхнули в поле его зрения, информируя его о том, что внешний агент воздействует на его нервную функцию. Импланты предлагали сопротивляться вторжению. Он призвал их к молчаливому согласию.
— Так что случилось с тем парнем?
— Ничего особенного, — беззаботно ответила Санди. — Только то, что пребывание в кабине пилота навсегда сбросило его внутренние часы. Даже после того, как они изъяли стимулятор и наркотики, он застрял на "времени арены".
— Как у него сейчас дела?
— Ну, он еще не ответил нам на этот вопрос.
Наручники вонзили свои безболезненные клыки в его кожу. Два холодных прикосновения, нейрохимические вещества хлынули внутрь, и он почувствовал, что скользит, как на санках, вниз по все более крутому склону. Он попытался ухватиться за бортики кабины для поддержки, но его руки, даже пальцы, казались обтянутыми гранитом.
Затем стремительное ощущение схлынуло, и он почувствовал себя совершенно неподвижным, амниотически спокойным. Что-то не сработало, решил он.
— Хорошо, — сказала Санди. — То, что ты сейчас слышишь, — это то, что я замедлилась в рамках твоего восприятия. Ты уже пробыл в кабине двадцать минут.
— Я тебе не верю, — сказал Джеффри.
— Пусть будет двадцать одна. Мы с Джун сейчас идем в бар, вернемся через секунду-другую. Мы начнем внедрять прямые образы в твою голову. Наслаждайся шоу.
Он был почти готов не поверить ей. Но цифры в его туристической визе мелькали со сверхбыстрой скоростью.
Восприятие Джеффри резко обострилось, и он внезапно оказался где-то там, бестелесный, способный по своему желанию бродить в звенящем пространстве арены. Робот Джитендры теперь не полз; он двигался конвульсивными рывками, молотя тянущими когтями, секции корпуса двигались взад-вперед, как какой-то тяжелый промышленный механизм, вырвавшийся из своих оков. Лунный грунт, потревоженный прохождением робота, снова сжался, словно состоял из расплавленного свинца под действием огромной гравитации Юпитера.
