Сетро

Винцент извлек из кармана платок, и тщательно вытер руки, словно и, не замечая Крогана, брызжущего слюной. Платок он уронил на землю и приложил кончики пальцев к левому виску, постоял так несколько секунд, прикрыв глаза и отрешившись от всего, от заходящегося ором Крогана, от надоедливых мусорных мух, от вони гниющих отбросов и бьющих в темя солнечных лучей, и сказал:

— Ничего нет. Проверь сам на всякий случай.

И Кроган немедленно прекратил ругаться и кричать, обвинять Винцента и грозить ему карами. Он нахмурил брови, медленно повернулся к западу, потом к югу, и покачал головой.

— Я тоже ни хрена не чую,— сказал он,— Ушел с концами. Думаешь можно?

— Скорее всего, пора.

Он повернулся и пошел, перешагивая через мусор, брезгливо выбирая место, куда поставить ногу, прочь от машины к мусорной горе, где прятался в зловонном тряпье, под картонной коробкой, напуганный мизерабль. Кроган зашагал за ним. Над коробкой Винцент остановился и опустился на корточки. Не сильно постучал по пыльному картону и, брезгливо взяв двумя пальцами за край, поднял и отбросил в сторону. Кроган горой возвышался за его плечами. Нищий болезненно сощурил глаза от яркого света. Он был молод и белолиц. Должно быть, ему не было еще шестнадцати. Волосы нищего были аккуратно подстрижены и уложены популярным в Тавгена и Эспефе манером, на два пробора. Это была довольно капризная прическа, лежание среди мусора не могло пойти ей на пользу, но, тем не менее, оба пробора и прядь, которая должна эффектно перечеркивать лоб, оставались в идеальном состоянии. Что их удерживало, сахарная вода или искусное заклинание — Винцент не взялся бы сказать.

— Ну, как? — вышагивая из-за спины Винцента, спросил Кроган.

— Есть след? Он протянул причесанному нищему руку и, когда тот ухватился за нее, вытянул его из кучи дурно пахнущих тряпок.

— Давайте карту, — сказал нищий, поднявшись на ноги. И, пока Винцент рылся в кармане плаща, принялся отряхиваться.

— Ушел уже на три поворота, — сказал он.

— Не сорвется? — спросил Винцент, разворачивая перед нищим лист бумаги.

— Пока что я держу его крепко, — ответил нищий, — по потоку я вижу на шестнадцать поворотов, против — примерно поворотов на десять. Если он не будет слишком спешить, то я еще успею помыться. Клянусь святым стремлением, господа, ваше задание самое дурно пахнущее из тех, что мне выпадали за всю мою карьеру. Сейчас он тут, — нищий показал пальцем место на карте.

— Варгали, — сказал Кроган, подходя сбоку и заглядывая через плечо.— Третий полюс, ворота Розы.

— Да, и пока он не собирается оттуда уходить.

— На Варгали сейчас Жером, — подсказал Винцент, это хорошо, меньше будет беготни.

— Жером с этим волком не справится, — сказал Кроган.

— Жером справиться с десятком таких волков, — возразил Винцент. — Остакис, мы должны идти за ним.

— Погоди, а мыться? — сказал Остакис.

— Это важно, друг, — сказал Винцент, — очень важно.

Поток выбросил их с двухметровой высоты, выплюнул, словно великан людоед не догрызенную кость. Велка, самая легкая из них, перелетела через голову брата и упала на медвежью шкуру, расстеленную на полу. Сетро успел сгруппироваться, он упал на руки, мягко перекатился через голову, но врезался в ножку стола, с которого, звонко бренча, посыпались, разбиваясь, стеклянные пузырьки. Бишка крепко держал его за руку, его метнуло в другую сторону. Он ударился о высокий от потолка до пола стеллаж. Стеллаж качнулся, наверху что-то брякнуло, и на Бишку упало большое оловянное блюдо, несколько толстых книг и старый стоптанный ботинок без шнурка.

Сетро тут же вскочил на ноги, но один из уцелевших пузырьков, подвернулся под левую ногу. Силясь удержаться, он смахнул со стола все, что там еще оставалось, и упал на Велку, сильно ударив ее в живот локтем. Девочка сдавленно пискнула и скорчилась на полу. Воздух покинул легкие и никак не хотел возвращаться обратно.

— Что это значит господа? Вас что, не учили обращаться с криптом?

Человек, видимо хозяин разбитых пузырьков, в длинном кожаном фартуке, одетом поверх грязного белого халата, смотрел на них с возмущением и даже обидой. Он стоял у небольшого горна в углу комнаты, держа в руках большие кузнечные клещи с зажатой в них, докрасна раскаленной, пружинкой.

— Это же мои реактивы,— сказал он, и голос его дрожал,— моя мастерская...

— Золотко, у тебя опять что-то взорвалось?— раздался женский голос из-за приоткрытой двери.

Человек не ответил. Он бросил клещи с заготовкой на пол и кинулся к столу. Бухнулся перед Сетро на колени, прямо в лужу, в осколки, и стал подбирать оставшиеся целыми бутылочки, бережно прижимая их к груди.

— Два года на сбор ингредиентов,— бормотал он,— горы золота. Что же это такое, а? а Барклай? Он больше не пойдет за ртутью. У меня же денег больше нет. И катализаторов, катализаторов тоже нет. Все, все пропало.

— Ноэль, что случилось?— снова спросила женщина.

Сетро встал. Человек поднял на него глаза, полные слез, и сказал:

— Вы меня убили.

— Простите,— сказал Сетро,— я очень тороплюсь. У меня не было времени настраивать крипт. Один мой друг в опасности.

— Да? А мне что теперь делать? Вы, вы... вы даже не понимаете, что вы натворили.

— Простите,— сказал Сетро.

Бишка выбрался из-под книг, и постарался встать за спиной у Сетро. Велка сидела на корточках, пытаясь дышать. У нее получалось, но с трудом.

— А...,— сказал Ноэль и махнул рукой с зажатым в ней пузырьком.

— Ноэль,— сказала женщина, появляясь на пороге мастерской.

— Ага, очень интересно. Ноэль, кто это?

Она была босиком, кареглазая с коротко подстриженными рыжими волосами. Небрежно наброшенную на плечи простынь, она придерживала на груди рукой.

— Белочка,— жалобно сказал Ноэль,— посмотри, что они натворили!

— Да, вижу,— сказала она,— ничего, не расстраивайся, мы все поправим.

Ноэль покачал головой, и мрачно уставился в лужу реактивов.

— Здесь столько трудов,— сказал он.

— Я же сказала, поправим,— сказала она, и повернулась к Сетро.

— Я, Корнелия Блок, графиня Касс-Кера. Кто вы? И что тут делаете?

— Сетро,— сказал Сетро и поклонился,— это мои спутники.

Корнелия бросила на Бишку с Велкой один взгляд, и сказала:

— Они не дворяне, это очевидно. Могу я услышать ваш титул?

Сетро развел руками. Титула у него не было. Корнелия сжала губы и потерла большим пальцем подбородок.

— Выхода я не вижу,— наконец сказала она.— Мне придется говорить с вами как с дворянином.

Сетро опять поклонился, чувствуя себя идиотом.

— Господин Ноэль,— графиня кивнула в сторону стоящего в луже человека,— мой близкий друг, я принимаю участие в его судьбе. Он пока не дворянин но, безусловно, заслуживает титула.

Она строго посмотрела Сетро в глаза, словно ожидая от него возражений, а то и неприличных реплик. Он промолчал. Наряд графини, говорил о близкой дружбе красноречивей любых слов.

— Разгром, учиненный вами, сильно расстроил господина Ноэля,— продолжала она,— а я как его близкий друг, требую от вас извинений. Если же вам не угодно их принести, прошу указать место, куда я могу прислать своих секундантов.

— Секундантов?— переспросил Сетро.

— Безусловно,— сказала Корнелия Блок,— и если у вас нет возражений, я назначу поединок на завтрашний вечер. Будет не так жарко, к тому же вставать на рассвете, не в моих правилах.

— Надеюсь, такой необходимости не возникнет,— сказал Сетро,— я готов принести господину Ноэлю, и вам, благородная дама, все необходимые извинения.

Сетро повернулся к Ноэлю, и поклонился, церемонно насколько смог, потом отвесил такой же поклон графине Касс-Кера.

— Господин Ноэль, госпожа графиня,— он отчаянно старался припомнить все вычурные правила этикета Тавгена, которые знал или хотя бы о которых слышал,— позвольте принести наши глубочайшие извинения, и сожаления по поводу происшедшего. Виной случившемуся не наша злая воля, но лишь стечение обстоятельств, сколь нелепых, столь и досадных.

Графиня передернула плечами, от чего наброшенная простыня шевельнулась, и сползла с правого плеча. Случайно или намеренно?

— Вот видишь, милый,— сказала она Ноэлю,— я же говорила, что мы все поправим. Господин Сетро извинился, твоя честь восстановлена. Тебе больше не о чем беспокоиться. Да перестань же ты стонать. Подойди и поцелуй меня.

Ноэль оптимизма графини не разделял, он не стал целовать ее, и никакой радости по поводу восстановленной чести на его лице не появилось. Ползая в луже резко пахнущих реактивов, он рылся в осколках и выуживал уцелевшие пузырьки. Причем каждая новая спасенная бутылочка, только усиливала его отчаяние.

— Все кончено,— сказал он,— Клена может ликовать, и выдавать свои фокусы за науку. Я больше ничего не могу противопоставить этому фиглярству. Это что? Ах, это "железный пес",— он потряс в воздухе отбитым горлышком с приклеенным ярлыком. Ярлык трепетал, как белый флаг науки, капитулирующей перед жалким фиглярством.— Конечно, а чего я ждал? О витальном синтезе можно забыть. Белочка, я остался без композита. Даже если я найду ртуть, реакция не пойдет без "железного пса". Дайте мне нож, или веревку, мне надо покончить с собой. Белочка... Ааа, неактивный натрий, "дыхание феникса"... Ооо... Я должен был умереть раньше. За что? Боги! За что?!

— Перестань Ноэль,— сказала Корнелия Блок,— ты становишься смешным. Эти стенания недостойны. Помни, что скоро ты получишь титул.

Хотя и появилась в ее голосе некая досадливая нотка, но смотрела она на Ноэля по прежнему с умилением, как мать на маленького несмышленыша. Во взгляде ласка и спокойная мудрость, утверждающая, что упавшая в песок конфета, это еще далеко не конец света.

— Ты не понимаешь, Белочка,— всхлипнул он,— это конец. Конец мне, как ученому. Меня удар хватит, как только я увижу ухмылку, на мерзкой физиономии этого Клена Можэ. А это.... А это "галлориум спелум", ты только посмотри, ты только посмотри, Белочка. И не капли адсорбента.

Графиня подошла, и присела рядом с ним на корточки.

— Ну не надо так расстраиваться,— сказала она,— у меня в подвалах от деда осталось много занятных штук. Кажется, там были и пузырьки, с чем-то зеленым. Ты можешь их взять себе.

— Пу-узырьки,— застонал Ноэль. Потом он вскочил и, потрясая спасенными реактивами — реактивов было мало, они свободно помещались в одной руке — выкрикнул прямо в лицо Сетро:

— Все было уже готово!!! Понимаете? Все было готово!!! Завтра утром, я собирался начать синтез диффузных элементов!!! Через четыре, нет через три дня он был бы готов. Еще шесть часов на поляризацию! Три дня и шесть часов, отделяли мироздание от величайшего открытия. Вы...— он едва не задохнулся,— вы отодвинули его на годы.

— Поверьте, мне очень жаль,— сказал Сетро,— эти дети первый раз прошли криптом. Я вытаскивал их один, против потока, и не справился. Совсем немного не дотянул до полюса, и нас выбросило здесь в вашем доме.

Велка уже пришла в себя. Бишка, изо всех сил стараясь не привлекать внимания, взял ее за руку, и потянул к себе за спину.

Ноэль печально вздохнул.

— Вы ходок?— спросил он.

— Я воин пути и огненный маг,— сказал Сетро. Меня здесь на Эспефе многие знают.

— Вы можете найти мне ртуть? Барклая мне больше не уговорить. Он не пойдет.

— Это жидкий, ядовитый металл?— спросил Сетро.

— Да, Барклай приносил его с Лерба.

— Я постараюсь,— сказал Сет,— а может быть помогут деньги? Я готов возместить весь ущерб.

Ноэль только махнул рукой.

— Откуда у вас такие деньги,— сказал он,— чтобы собрать все это, мне понадобилось два года, и шесть тысяч марок золота.— Он покачал головой,— мне не собрать больше таких денег.

Сетро удивился, для него сумма была пустяковая.

— У вас найдется бумага и перо?— спросил он.

— Перо?

— Я напишу платежное поручение торговому дому "Шанлер и сыновья". Сейчас утро или вечер?

— Сейчас день,— сказал Ноэль,— два часа пополудни.

— Тогда вы получите деньги уже сегодня,— сказал Сетро.— Хватит ли десяти тысяч, учитывая дополнительное беспокойство?

— Десяти?!— Ноэль даже покраснел.— Вы смеетесь? У вас есть такие деньги.

— У меня есть намного больше,— сказал Сетро,— если хотите, я могу выделить на ваши исследования беспроцентный кредит. Еще тысяч пять, что скажете?

— Это... Это может меня спасти,— сказал Ноэль.— У вас правда, есть такие деньги? Белочка, это может меня спасти. А вас, это не сильно обременит? По вашему виду не скажешь, что вы богач.

— Не беспокойтесь,— сказал Сетро.— Бумага и перо.

— Сейчас, где-то у меня это было.

Ноэль подхватился, поставил уцелевшие пузырьки на стол, от волнения едва не уронив их снова, и вышел из мастерской. Скоро он вернулся с вечным пером и листом бумаги.

— Видишь милый,— сказала графиня,— я же говорила, что все можно поправить. Мастер Сетро, вы, безусловно, благородный человек, как жаль, что вы не дворянин. Почему ходоки сторонятся княжеского двора? Я уверена, вы уже давно имели бы и титул, и герб.

Сетро едва не сказал, что у ходоков, по-видимому, есть множество других, более важных дел нежели, кривляясь и пыжась, подметать шляпами полы княжеского дворца. Не такая уж большая птица этот князь, владеющий шестью городками и тридцатью деревеньками, что бы скучать на его пирах, трястись в седле в нудных охотничьих экспедициях, и неустанно восхищаться величием княжеских талантов, как в музыке, так и в военном деле. Все ради того, чтобы получить титул барона какого ни будь пойменного луга, или графа лягушачьего болотца. Он не сказал, сдержался. Однако нужно было что-то ответить.

— Многие еще слишком хорошо помнят войну,— сказал он,— должно смениться поколение, прежде чем сгладиться горькая память, и мы снова сможем доверять князю.

— Ерунда,— ответила графиня,— это было так давно, что в Тавгена никто уже ничего не помнит. Если не ошибусь, мне не было в то время и десяти лет. Меня даже не взяли в гвардию. Сколько я не упрашивала отца, он не позволил мне даже держать его копье. Вообразите мое отчаяние, а заодно вообразите мое злорадство, когда дружины вернулись сильно поредевшие и, не добившись ничего кроме славы. Высокое небо, я была уверена, что мы потерпели поражение только лишь потому, что отец не взял в бой меня. К счастью у меня хватило ума, не делиться этими мыслями с отцом. Старый граф частенько бывал со мной суров.

Графиня улыбнулась. Сетро положил бумагу на злосчастный стол, быстро написал поручение своему банкиру, и передал лист Ноэлю.

— Мой дом на третьей линии,— сказал он,— если возникнут трудности, всегда буду рад вас видеть.— Он повернулся к Корнелии,— мне тогда тоже было около десяти, но в Эспефе дорог был каждый меч. Мне доверили подавать стрелы лучникам, и помогать раненым дотащиться до лазарета. И знаете, графиня, этих раненых было так много, что я до сих пор помню тот день.

— Быть может стрелы которые вы подавали стрелкам, летели потом во всадников моего отца,— сказала графиня,— вы не находите это забавным?