Повесть о каменном хлебе.

— Пушистая... Не хочу тебя грызть или мораль читать, но ты, пожалуйста, больше так не делай. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня или всего этого были неприятности. Я тоже хочу тебя видеть чаще, но вот так может быть только хуже, — предостерегающе подняла руку, увидев, что Аэниэ собирается протестовать, — нет, погоди. Я тебя понимаю, но ты все-таки потерпи. И еще одно: тебе что, приятно, когда твои соученики-дхойны учатся лучше тебя, эльфа?

— Какое мне до них дело... — пробурчала девочка.

— Да не ради них. Ради себя. В конце концов, тебя там чему учат? Творчеству. А с каких это пор кто-то умеет творить лучше эльфа? Ну, пушистая, хорошая, муррр... — Лави улыбнулась ободряюще и провела кончиками пальцев по щеке девочки — Аэниэ поймала ее руку и чмокнула в середину ладони.

— Мрррррр! — рассмеялась Лави. — Ну, будь лапушкой, и расскажи, что у тебя нового.

Аэниэ тут же выбросила из головы все огорчения и обиды и начала длинно рассказывать, что ей удалось высмотреть: на этот раз в качестве Ахто, приемыша Эллери Ахэ.

Они закончили с чаем и перебрались в комнату Лави, выгнали оттуда Гэля (он поднялся с дивана и меланхолично убрел в другую комнату, так и не оторвавшись от книги), устроились на диване сами: Лави, откинувшись на подушку и поджав под себя ноги, и Аэниэ — на самом краешке, от волнения размахивая руками и путаясь в словах.

— ...и вот я увидел ее — такую красивую! Кожа белоснежная, а глаза черные, огромные, и когда смотрит — прямо насквозь пронзает! Меня аж холодом пробрало.

— Одета тоже в черное? — уточнила Лави, которая теперь сидела, чуть наклонившись вперед и прикрыв глаза. — Вся в черном, и ничего другого?

— Ну... Да... — Аэниэ запнулась. "Но я видела пояс блестящий... И брошь — с алым камнем, большим таким. Но если Лави говорит по-другому, значит..."

— Ну-ка, ну-ка... Что-то очень знакомое... — Лави сдвинула брови и еще подалась вперед, оказалась совсем близко, коснулась колена девочки, — еще говори, что видишь... Показывай мне картинку.

Повинуясь властным ноткам в голосе эльфки, Аэниэ тоже прикрыла глаза, сосредотачиваясь:

— Так... Она вся в черном... ("Но почему же так упорно эта брошь глючится? Рррры!") Высокая...

— Стоит или идет?

— Стоит... Ага, вот шагнула ко мне, еще раз. Улыбается... Ой...

— У нее очень красные губы, так?

— Да... Странно смотрятся — лицо же очень бледное...

— Она к тебе подходит, да?

— Да... Что-то говорит...

— Не слушай звуки, смысл лови!

— Что-то хорошее...

— Смотри внимательно — у нее в волосах есть украшения?

— А... ("Ох... А как правильно? Чтобы не ошибиться?") Кажется, поблескивает что-то...

— Да, у нее какие-то булавки, заколки, блестят очень сильно, серебряные, наверное. Много заколок, держат высокую прическу...

— Ага... — кивнула Аэниэ, безуспешно пытаясь исправить свою "картинку" так, чтобы она соответствовала словам Лави: в ее видении волосы странной дамы были распущены и спускались чуть ли не до пояса.

— Тааак, — тягуче проговорила Лави, и девочка удивленно раскрыла глаза — голос эльфки изменился, стал глубже и немного ниже, и интонации проскользнули совершенно ей не свойственные, — Ахто...

— Что? — девочка, сама того не замечая, крепко сжала похолодевшие ладони.

— Ахто... — мечтательно пропела Лави, потягиваясь и выгибая спину, — Ахтооо...

Девочка в испуге смотрела на эльфку — словно кто-то другой занял ее место и теперь осваивался в непривычном, чужом теле, пытался говорить ее голосом. Лави-Филавандрель — это было понятно и знакомо, в конце концов, это же любимый муж по-там, да и по-здесь, в общем-то, тоже... Но сейчас...

— Лав? — рискнула спросил девочка. — Ау?

Глаза Лави распахнулись, и с улыбкой, все так же растягивая слова, эльфка произнесла:

— Ты совсем забыл меня, любимый?

— А...

Лави нежно притронулась к щеке девочки — легчайшее прикосновение подушечками пальцев:

— Тебя трудно узнать здесь... Но я узнала... Ты — все тот же Ахто, что и тогда, в нашем мире... Я вижу это в твоих глазах. — улыбка стала шире, — Как я рада тебе, любимый!

Не зная, что сказать, Аэниэ осторожно взяла узкую холодную ладонь Лави. "Кажется, это кто-то из нашей Арты... Кто-то, кто любил меня тогда... Но кто? Я не узнаю... Я не могу вспомнить!"

— Помнишь, как мы были счастливы тогда? — продолжала Лави. — И как ты удивился, узнав, кто я на самом деле...

— Скажи мне имя, — тихонько попросила Аэниэ, — я... Не могу услышать.

Звонко рассмеявшись, Лави склонила голову к плечу:

— Ты не помнишь, Ахто? Любимый мой... Иди сюда... — и одним сильным движением привлекла девочку к себе, обняла крепко, прошептала. — Как же не помнишь? Я — Тхурингветиль, ты звал меня просто Тхури, и ты любил меня... А я...

Внезапно вырвавшийся из груди эльфки всхлип не дал Аэниэ поразмыслить над обрушившимся на нее откровением.

— А я не могла быть с тобой! Когда вы все погибали... Я не могла... — она говорила все сбивчивей и горячей, прижимая к себе девочку так, что ей было больно, — потому что меня саму поймали раньше, я не успела, я не могла, я... О! — неожиданно отстранившись, Лави отодвинулась на дальний край дивана, вскинула голову, зажмурившись и оскалившись в беззвучном крике.

— Я не смогла... — выдавила еле слышно и уронила голову в ладони, заговорила снова — ошеломленная Аэниэ с трудом разбирала невнятные слова. — Она набросились на меня... Они рвали мои крылья, отрывали клочья, и ужасная боль пронзала меня насквозь... Кровь... Соленый вкус... А я даже не замечала, потому что была — мысленно с тобой, я хотела забрать твою боль, Ахто, мой Ахто... Ты — на скале, и... Раны на теле твоем, на руках твоих...

У Аэниэ потемнело в глазах: "Неужели... Опять нашлась... Нашлись... Мы и там были вместе, но... Опять так ужасно все... Не надо!" Преодолев наваливающуюся слабость, придвинулась к Лави, взяла ее за плечи:

— Что ты, что ты... Все хорошо... Это прошло...

Но эльфка продолжала говорить, давясь рыданиями, и Аэниэ закрыла глаза и поняла, что видит отчетливо все, о чем та говорит, более того — чувствует на себе. "Боль, сколько боли, разрывающая, страшная..." Острая игла кольнула в сердце, потом еще раз, потом волны боли пошли по всему телу, ошпаривая огнем каждую клеточку, докатились до висков — Аэниэ сжала голову судорожным движением, в ушах зазвенело, поплыли черные с зеленым круги, голос Лави, казалось, доносился с другого конца длинной жестяной трубы — гулко и издалека и, сдавшись накатывающей дурноте, Аэниэ медленно завалилась на бок.

— Эй, эй! Аэниэ!?

— Блииин, народ, у кого валидол? Быстро, галопом!

— Дай сюда стакан!

— Аэни, не дури!!!

— По жизни...

— Чего с ней?

— Того!

— Лав, не фиг было...

— Без тебя знаю!

— Ах, елки...

— Аэни!!!

Знакомые голоса пробились сквозь закладывающую уши вату, и Аэниэ попыталась открыть глаза. Получилось не очень, всего лишь едва уловимая дрожь ресниц, но это заметили.

— Ага, приходит!

Голову девочки приподняли, в губы ткнулось что-то холодное и мокрое, затем в рот влилась тонкая струйка воды, Аэниэ непроизвольно сглотнула и закашлялась.

— Тише, тише!

— Пей потихоньку, маленькая... — Аэниэ наконец-то смогла распознать голоса: это была Лави, а еще вроде бы был Гэль...

Снова попробовала открыть глаза. На этот раз все получилось, и девочка обнаружила, что лежит на диване, эльфка держит ее голову одной рукой, а другой подносит ей чашку с водой. Рядом перетаптывался Гэль с полотенцем, за ним маячила Нэр с упаковкой каких-то таблеток.

— Вот напугала... — проговорила эльфка, силясь улыбнуться дрожащими губами. — Ты больше так не делай, пожалуйста...

— Я нечаянно... — прошептала Аэниэ. В голове еще гуляли клочья черного тумана, но она уже вспомнила, что произошло, и чуть не ударилась в слезы: так всех переполошить, и из-за ерунды какой-то!

— Ну разумеется, нечаянно! — воскликнула Лави, сунула Гэлю чашку и заявила. — Всем спасибо, все мотайте отсюда, дальше мы сами.

— Таблетку-то возьми, — Нэр положила на край дивана упаковку, странно посмотрела на них двоих — Лави гладила девочку по голове — и вышла. Гэль нагнулся, что-то быстро шепнул эльфке и тоже вышел, прикрыв за собой дверь.

* * *

Всю дорогу от остановки до дома Лави девочка пробежала, не останавливаясь и не глядя под ноги, шлепая по лужам, и даже не стала ждать лифта — взлетела по лестнице, прыгая через ступеньку. Сколько она ждала, готовилась, старалась... Сколько неудачных попыток, слез и разочарований, сколько раз она вглядывалась в подарок, придирчиво изучала — и с приговором "недостаточно хорошо" откладывала в сторону. Но вот — получилось!

— Мяа-ау! — Аэниэ даже подпрыгивала от нетерпения, ожидая, пока ей откроют дверь. — Ну скорее, ну быстрей же...

Шаги, щелчок замка.

— Урааа!

— Вот... — девочка протянула ладонь.

— Ого себе... — пробормотала Лави, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть, — ну ты даешь... Гэль, ползи сюда! Кайф какой!

— Ой, а я, а мне? — сунулась Нэр. ("А тебе — по балде..." — отозвалась Лави.) — Ой, мяааау!

— Правда, здорово? — гордо спросила Лави, поворачивая подарок и так, и этак, — Класс!

Народ — в лице Нэр и подбежавшей Зю — истово закивал.

— Ну-ка... — Гэль протиснулся между двумя эльфями, наклонился над ладонью Лави, — покажи... А неплохо. — взглянул на Аэниэ. — Это ты сделала? Сама?

— Конечно!

— Очень неплохо.

Девочка просияла — Гэль редко снисходил до похвалы, и его "неплохо" означало примерно то же, что и "отлично" в устах любого другого.

— "И принес он ему кинжал — первое, что сделал сам..." — нараспев проговорила Лави и заливисто рассмеялась, — Аэни, ты у нас теперь еще и Артаном будешь!

— А Мелькором кто? — немедленно подхватила Зю.

— Ну, я, наверное.. Хотя лучше Гэль! Гэль, Гэль, Гэль! — Лави дернула его за рукав, затормошила. — Вот тебе ученик!

— Ученик, — хмыкнул Гэль, с сомнением оглядывая Аэниэ, но эльфка не обращала внимания:

— Все, теперь будете работать вместе! Гэль, скидывай ему пока что попроще... Ну в общем, найдешь, чем загрузить! — смеясь, взъерошила волосы девочки. — Судьба у тебя такой, Артанушка — в учениках ходить! Гэль у нас крут, Гэль тебя быстро научит всему, что надо... Ну что, не против?

Аэниэ замотала головой, глаза девочки горели от восторга — как же, в подмастерья к Гэлю определили! Это значит, можно будет чаще Лави видеть, можно будет делать для нее подарки... Уж сколько пришлось намучиться с этим кулоном: кинжал, лезвие которого обвила змея и положила голову на рукоять — а теперь, наверное, все будет быстрее и лучше, с таким-то учителем...

Быстрее и лучше не получилось. Просто потому, что Гэль ничему ее и не учил. То он, то Лави поручали девочке всякие мелочи — то фибулу, то колечко или браслет, иногда — кулон. Лави спрашивала довольно строго и очень не любила, когда почему-либо Аэниэ не успевала в срок, правда, продолжалось это всего с месяц. Потом эльфка сообщила, что "выбила" для Аэниэ место на выставке на посленовогоднем КОНе и поэтому от нее сейчас требуется рисовать, и рисовать много...

* * *

Несмотря на обычную толпу и толкотню КОНа, Лави ухитрялась нестись по коридору с такой скоростью, что Аэниэ едва успевала за ней. А успевать было нужно, потому что Лави и половина свиты отправлялись на один семинар, а другая половина — на другой, и сейчас эльфка раздавала ценные указания насчет того, где и во сколько все они должны снова собраться вместе.

— ...встречаемся... — где именно они потом буду встречаться, Лави так и не успела сказать. Завидев впереди полноватую девушку в алом атласном платье, расшитом кружевами, она рванулась к ней. Девушка стояла в окружении народа в таких же роскошных одеяниях, так что Лави, протискиваясь, едва не сбила с ног какого-то парнишку, — Пардон! День добрый, леди Катрин!

Та обернулась, расцвела в улыбке:

— Лав! Сто лет не виделись! — оглядела эльфку сверху донизу, скользнула оценивающим взглядом по Аэниэ (та смущенно отвела глаза). — Ка-акой ты сегодня!

— Да какой там... — притворно смутилась Лави, пожимая плечами, — как обычно! Это ты красавица! С ума сойти, какое платье! Сколько ж ты на него времени угрохала?

— Неважно... Много. — девушка улыбнулась еще шире. — Оно того стоило, правда?

— Разумеется. Мои глаза не выдерживают подобной красоты... — Лави картинно заслонила лицо рукавом, — Ах!

Девушка рассмеялась, поправила тщательно завитые светлые локоны, ниспадавшие по обе стороны круглого лица.

— Леди, кстати... — спохватилась Лави, — позволь представить тебе — это моя Аэниэвьель. Ай, это леди Катрин.

— Очень приятно, — полные губы Катрин сложились в улыбку.

— Очень, — тихонько отозвалась девочка.

— У Аэниэ выставка на втором этаже. — сообщила эльфка. — Она у меня удивительно талантливое создание. Заходи посмотреть, хорошо?

Окружавшие Катрин существа внезапно уставились на Лави с неприкрытой враждебностью, а приветливое выражение лица атласной леди несколько поувяло:

— Обязательно. А ты... — вверх взлетел веер, прикрывая пол-лица, затрепетали длинные ("Явно крашеные!") ресницы, — обязательно загляни на менестрельный конкурс. Хорошо? — веер опустился, и Катрин одарила Лави хищной улыбкой, мгновенно превратившейся в сияюще-обворожительную. — Правда, заглянешь?

— Куда же я денусь, — усмехнулась Лави, — мне положено, там мои будут выступать... Ну, прошу прощения, леди, мне пора. Дела, дела... Позволь... — и эльфка склонилась к руке Катрин, потом поклонилась (та благосклонно кивнула и чуть присела, намечая реверанс) и пошла дальше.

— Нет, надо же... — процедила Лави сквозь зубы, и Аэниэ недоуменно взглянула на нее. — На менестрельник приходи, блин... — увидела лицо девочки, принужденно рассмеялась. — Да ничего страшного, пушистая! Просто эта Катрин... Эх, такая зараза!

— Как? — захлопала глазами Аэниэ.

— Ну вот что ты про нее слышала, к примеру?

— Ну... Клуб у нее какой-то... Исторический, да?

— Исторический... — Лави хмыкнула, передернула плечами, — Гадюшник у нее там. Натуральный. Да и не одна она такая... Ладно, потом, потом!

* * *

Девочка подпирала колонну у самого входа в зал — хотя здесь и гуляли самые жестокие сквозняки, отсюда было великолепно видно каждого входящего. Прямо над головой девочки красовалась табличка: "Выставка работ Аэниэвьель" — ну и, разумеется, цивильные имя-фамилия, без этого никак не обойтись. На соседней колонне висели две ее акварели ("День. Поляна" и "Озеро") — и так на всех остальных колоннах. Имя девочки было четко прописано на бейджике, и она одновременно и хотела, чтобы кто-нибудь узнал в ней автора, и боялась этого. Правда, бродивший по залу народ — пара нуменорцев, кто-то странный в камуфляже, несколько девочек в хайратниках — не обращал на нее ни малейшего внимания. Иногда девочки шушукались и хихикали, отчего Аэниэ заливалась краской и начинала подумывать сбежать куда подальше — но этого было делать нельзя: обещала прийти Лави, причем не одна, а с кем-то из оргкомитета. Правда, время эльфка не назвала, сказала только, что это будет "днем", что в ее устах могло означать как час дня, так и пять.