Рик Часть2 Ключ.

Помимо того, что хотелось перекусить, я решил пищевую массу использовать для лепестков, листочков и прочих стебельков. Наконец пригодится детсадовский опыт борьбы с пластилином.

Отобрал брикеты с приблизительными фруктовыми начинками, а также кондитерскими вкусами. Цветовая гамма, естественно, совершенно не соответствовала оригиналам, зато поражала ядовитостью оттенков и их разнообразием.

Закатал рукава и пошло: чёрный стебелёк с банановым вкусом, синие листочки слоёного теста, фиолетовые лепестки наподобие розы со вкусом шоколада... Мне даже понравилось это занятие, но на шестом цветочке я уже подустал, да и от сладкого подташнивало, поэтому отложив очередной икебанистый шедевр, решил побаловать себя нормальным бутербродом, но опять же в цветочном стиле.

Хлебный стебелёк, овощные листочки (светло-сиреневый помидора, жёлтый — консервированного баклажана, тёмно-синий — солёный огурчик) и лепесточки различных мясовкусовых вариаций, настоящий цветик — семицветик. Глядя на него, я тихо улыбался, гордясь собой, и захлёбывался слюной, оттягивая неизбежный миг — вкусовые откровения.

— Рик!

Как всегда кто-то опошлил ситуацию. Гермес.

— Чего?

— Тебя ждут.

Я мгновенно собрался с мыслями, встрепенулся, стряхивая чревоугоднический гипноз, и многозначительно закатил глаза вверх.

Гермес отрицательно покачал головой.

— Дролу я сообщил о твоём пожелании. Он даст ответ. А тебя ждут... — замялся, — по первому пункту твоей просьбы.

Я вздохнул, встал, организовал умывальник и зеркало, сполоснул руки, усилил хаос на голове, брызнул холодной водичкой в лицо, попытался напрасным одёргиванием отутюжить свою командную робу — и был готов. Аккуратно сгрёб "цветы"... Шесть. С сожалением присовокупил к ним "бутербродный" вариант, сверился по выданной мне карте с маршрутом к необходимой мне точке. И пошёл. Гермес, зачарованный моими манипуляциями, восхищённо провёл к выходу из казармы.

Чувствуя, что волнуюсь, я попытался думать о чём-нибудь приятном. Но почему-то в голову лезла одна Фиалка. Разными частями тела (особенно алым ротиком), но в силу важности моей миссии я решил отказать ей в доступе в мою голову. Пока. А сам сосредоточился на разучивании улыбки — проверил гибкость губ, амплитуду их действий, подвижность морщинок смеха на лице, задействование глаз, бровей, зубов в процессе её создания — ну и так далее. Естественно, это всё на ходу. Встречные дюли, понятное дело, неоднозначно (либо смеясь, либо шарахаясь в стороны) реагировали на эту не совсем необходимую, но благотворно отвлекающую репетицию. А взгляды их были недвусмысленно родственны земному прокручиванию у виска. Ничего, с меня не убудет, а на репутацию сумасшедшего ещё один бонус.

Вскоре я был на месте. Смотровая площадка Зоопарка. Она меня уже ждала. Терпеливо? Во всяком случае, спокойно отреагировала на моё появление. А я же, позабыв все фальшивые лицевые манёвры, просто отпустил губы на волю в довольной улыбке.

— Нюрочка! Как я рад тебя видеть! — стремительно приблизился и в лучших традициях мыльных опер (сам от себя такого не ожидал!) бухнулся на колено, схватил пассивную, но внезапно напрягшуюся ладонь и... облобызал. — Принцесса! Неужели я наконец увидел солнце! Кстати, — менее пафосно уточнил, — солнце — это такая огромная и яркая лампочка. Твой Иван Электрик прикатил к тебе на калорифере, как бабочка на свет! На огонь! Откроем же поддувала свечей наших сердец и сожжём к чёрту этот Замок нашей страстью...

— Не получится, — вдруг вздохнула грустно Нюра, с опаской поглядывая на меня. Тем не менее, протягивая вторую руку для поцелуя.

— Это почему? — удивлённо задрал голову, одновременно пытаясь сообразить, что же "не получится"? Может я что-то лишнее сболтнул?

— Поджечь Замок, — задумчиво посмотрела в сторону, оставив на моём лице податливые, тающие руки. — У меня нет в сердце такой свечи, — объяснила серьёзно и глянула на меня. — Да и система противопожарной безопасности на высоте, — вновь вздохнула.

— Так это была метафора, — оторопело пролепетал я.

— Какая фора? — удивилась девушка. — Ой, а что это? — показала на уже слегка увядший "букет".

— Это тебе! — произнёс довольно, меняя тему разговора и разгибая затёкшие колени, протягивая цветочки.

— Спасибо... — радостная улыбка скользнула по лицу девушки. На вытянутой руке она подержала подарок, не зная, что с ним делать. Собственно, я сам не знал. Приблизила к лицу, тонкие ноздри затрепетали — "цветочки"-то пахли. А потом... надкусила один. Пожевала, оценивая вкус, и довольно захрумтела дальше. — Вкусно.

— Сам делал... — пробормотал растерянно, наблюдая, как исчезают мои "шедевры". Впрочем, не жалко для клёвой девушки "поваять" на кухне.

— Вот это мне больше всего понравилось! — радостно предоставила остатки хлебного стебелька моей бутербродной "ромашки".

Н-да. Мясная ты душа, Нюра. Ишь чё удумал, Рикушка: накормить мучными изделиями вперемешку с ягодами — фруктами? Ну уж нет! Мясо гони!

Открою-ка я тут филиал "Макдональдса"! Когда завяжу с командирством. Налеплю гамбургеров и чизбургеров, поджарю местную пюрешку до состояния картошки фри, колу... это сложнее. Напитки здесь, небось, все подряд полезные, безвредные. Надо будет учёных — аборигенов напрячь, чтоб изобрели жидкость: пить можно, но резину растворяет. А я уже закрашу и запах подходящий присобачу...

— Рик, и как ты вляпался в это? — вернула меня на... в Замок Нюра, тесно прижимаясь и шепча на ухо так, что раковина ушная начинала распрямляться и вытягиваться наподобие моркови.

— Я при чём? Самого вляпали, — прошептал с закрытыми глазами и, чувствуя, что вот-вот брошу все свои планы насчёт "а поговорить" и, форсируя реку Днепр, захвачу дружеский и заманчиво открытый плацдарм, встряхнулся. — Как — как? Мордой в асфальт — и пылесосишь проезжую часть, пока уши одни не остаются, — вяло пристроил голову ей на плечо: мне спокойно, Нюре — приятно, а разговор происходит без эксцессов.

— Мудрёно говоришь, — протянула девушка, нежно запуская руку мне в штаны. — А того не знаешь, что гады — охотники ещё те, не чета вам, ничего у вас не выйдет против них, — "чётки" стали непроизвольно сдуваться. — Как бы мы это с тобой не последний раз виделись, — закончила совсем тоскливо.

Вот это приободрила! Полная импотенция, может даже не перебирать пальчиками правой руки. Так дело не пойдёт! Я решительно направил свою правую под её комбинезон в поисках чего-нибудь мягкого и тёплого. А при знании короткого пути и уверенности в собственных силах, то и влажного и горячего. А что? Кому не нравится, пусть отвернётся и сам себе краснеет. Кстати...

— За нами сейчас подглядывают?

— Вряд ли, — ответила сосредоточенная Нюра. — За мной может приглядывать только отец, но насколько я знаю, у него сейчас гады.

— Очень хорошо, — пробормотал, вываливая наружу добычу — удивительно аппетитный мякиш с розовым навершием. И жадно принялся втягивать в себя нежную массу... Нюра застонала. — Тебе не жалко меня и мою команду? — добрался до второй груди.

— Тебя... не хочу... отпускать... пока... покалечат в лучшем случае...

— Так помоги, — и вздрогнул — её вторая рука проскользнула в штаны со стороны ягодиц.

— Каким образом? — откинул назад голову, открывая белоснежную шейку и впадинку у плеча, которым нельзя не уделить внимание.

— Ты вхожа в центр управления Зоопарком?

— Не знаю о чём ты, но место, откуда программируются маршруты в зверинце имею право посещать — у меня достаточная степень доступа.

— Тогда ты сможешь...

— Сдаётся мне, — прошептала с закрытыми глазами, исследуя мою грудь, — что ты хочешь меня использовать.

— Естественно, чем и занимаюсь, не отрицаю, — меня изрядно тряханула сладкая истома — я таки набрёл на горячее и влажное... точнее, мокрое.

— Говори.

— Ты будешь... следить за состязанием... находясь в пункте управления Зоопарком... — говорить приходилось фрагментами — когда рот был свободен по мере продвижения вдоль неё. — Когда услышишь... слово "капец"... поднимай все клетки... пусть зверушки... порезвятся на свободе...

— Нормально... ты придумал, — еле слышно ответила, прижимая мою голову к своему животу. — Для тебя... что хочешь... бескорыстно.

— Эт точно, — ответил самый бескорыстный, приближаясь к цели своего путешествия...

— Рик!

Нюра охнула. Однако... Кого-то пришибить?! Начать с этого наглеца... Еле оторвался от горячего тела.

Гермес и не думал отворачиваться, внимательно изучая еле прикрытые мною слабые места разнеженной и так и не открывшей глаза Нюры.

— Дрол зовёт. Всему нашему отряду срочно нужно идти к нему...

— Гермес, — перебил я мягко, — дуй к нам, передай Мурло, пусть все выходят, я догоню. — Гермес продолжал стоять. — Да, и приготовьте мне какую-нибудь парадную одежонку... Свободен!!!

Не успел и след остыть за посланцем, как я соорудил большую душевую кабину и втянул туда Нюру.

— Ух ты, какое укромное местечко, — у Нюры на губах мелькнула многообещающая улыбка. — У меня они тоже имеются... и все со мной...

— Щас их все отыщу! — прорычал уверенно и...

Перекурите пока.

* * *

Благодаря тому, что Нюра провела меня короткой дорогой — коридорами с высшим доступом, я встретил колонну "по двое" своих во главе с Мурло уже у апартаментов хозяина Замка. И даже успел принять душ (настоящий!), прилизаться и выровнять дыхание. Разомлевшая и тёплая девушка отлипла от меня, шепнула на ушко: "Я всё помню. Капец", — и упорхнула. А я покраснел на виду всего отряда, будто она сказала какое-то напутствие, типа "держи яйца в лотке" или "не все мозги ниже пояса, а умная голова — это ещё не член". Пожалуй, я засмущался...

— Где моя парадка?! — рявкнул возмущённо.

Отвёртка как всегда болезненно закатил глаза, а Мурло спокойненько и призывно пошевелил пальцем, и передо мной объявился Джонни с пакованом.

— Спасибо, — буркнул, разворачивая свежую, чистенькую курточку тёмно-серого цвета. — Отвернитесь, — бросил, не глядя. Застеснялся, называется, мышицы чтоб мои не обсуждали. Хотя, кто меня ещё не видел без майки и штанов? Вон даже дроловские гвардейцы — стражи с каменными профилями и не зыркнут в мою сторону — небось подташнивает от этакой кощеевости.

Натянул штаны, проверил застёжки, одёрнул курточку.

— Ну как? — обратился неуверенно к ближайшему ко мне Мурло.

Тот пожал мощными плечами, выцедил сквозь зубы некое слово, видимо, означавшее: "Пойдёт". Из нестройных рядов вышла Фиалка, приблизилась, не поднимая головы, поправила воротник, боковой карман, прошлась пальчиками по щеке (что-то поправляя?), заглянула в оттаявшие глаза, улыбнулась и удовлетворённо кивнула.

Я почувствовал, что снова готов в бой, на передовую тыла и не прочь сразиться с драконом в домино и оставить от него "рожки да ножки", вызвать на поединок Соловья-разбойника и попробовать договориться о скидке для него в стоматологическом кабинете, исцеловать красавицу, какую-нибудь ближайшую родственницу короля столь аккуратно, что и не разбудить, подменить жизнь в кощеевом яйце на что-либо прикольное из киндер-сюрпризовского наборчика, пообщаться с Гарри Потером насчёт безвозмездной и безлимитной аренды его метлы...

— Ну что, орлы?! — воскликнул бодро, разворачивая грудь и оттопыривая по-командирски нижнюю челюсть. — Полетели в холодные края? — и озорно подмигнул им.

Команда промолчала, по опыту зная, что это не дискуссионный либо спорный вопрос, а дань некой традиции земных командиров дорабатывать многие вопросы языком.

— Мы к... — скорчил страшную рожу и вальяжно прошествовал между стражами, никак не отреагировавшими на мои вольности. А ведь могли и... не пустить.

За первыми воротами подобрался, сосредоточился, нарисовал на лице целеустремлённость и хмурую решительность, отчего чуть выкатил глаза и ещё более, на макакин манер, выдвинул челюсть — это, как известно, признак уверенности в себе. Не всегда, правда, подтверждённой.

Следующие стражи пропустили нас беспрепятственно. Вышел Брадобрей.

— Попрошу за мной.

И вот я снова в святая святых — апартаментах местного князька, то бишь Дрола. Тут даже пукать разрешено хозяину — для создания, так сказать, интимной обстановки. Остальным без письменного разрешения — ни-ни, можно лишиться пукательного органа.

Все в сборе. Дрол, Бланд, Командирша, несколько командиров отрядов: Довольный, Русый и Медный да четверо важных, незнакомых мне шишек, настолько надутых, с безразличными масками на лицах, что хотелось поковыряться в носу и чихнуть с обильным соплевыделением. Чтобы показать: как бы высоко они не влезли, мой чих всегда подмочит их непробиваемую, но брезгливую шкуру.

Но не это в первую очередь привлекало внимание и вызывало дрожь. В просторном холле, где и проходила встреча, на противоположной стороне, вдоль стены, расслаблено и неподвижно стояли они. Гады.

От мимолётного взгляда меня прошиб холодный пот, и я решил доставание микроскопа и тщательное изучение противника отложить на потом, а сейчас заняться прямыми командирскими обязанностями и плавным, ненавязчивым претворением следующего этапа своего многообещающего плана.

— Стройсь!!! — заорал не своим голосом, предъявляя вздрогнувшей комиссии напряжённые гланды.

Мои бойцы засуетились, как муравьи на вражеской территории, и через пару секунд замерли по стойке "смирно". Краем глаза наблюдая за манёвром, моё лицо удивлённо вытянулось: уж очень слажено и оперативно построились бойцы. Надо отдать должное Мурло. Вот только это не совсем входило в мои планы.

Некоторое время мы напряжённо пялились на гадов, а я отчаянно искал выход из сложившейся ситуации.

Что ж, кому-то не повезло... Звиняйте друзья! Нахмурил брови, раздул ноздри, страшно засопел, нагнетая в голову дурную кровь. Резко развернулся...

Передо мной стоял пожилой, лысоватый, не очень приметный в общественной жизни отряда человек, тихоня одним словом. И испуганно пялил глаза куда-то поверх моей головы. Ну, держись, дядя.

— Ты что дышишь?! — грозно навис над побледневшим Дядей, открывая пасть в хищном акульем размере. — Зрачками не двигать, носом не шевелить, волосы приструнить я сказал! — продолжал брызгать слюной и приподниматься на цыпочки, дабы видом сверху добить случайную жертву. — Полные уши оливье?! Жевать надо перепонками барабанными тщательней! — Дядя стал заваливаться. Немного не в ту сторону, куда мне надо. Пришлось подправить...

Стройные ряды пошатнулись: кто пытался подхватить бессознательное тело, кто-то удалиться от гнева придурочного командира, а я ревущим раненым лосем вломился в сбившуюся массу, по дороге отвешивая символические подзатыльники. Туда, где в самой последней шеренге стояли Мишаня, Мурло и Розетта, новоиспеченные командиры отделений.

Они склонились ко мне, не забывая ненавязчивыми тычками подзадоривать мечущихся и прикрывающих от посторонних глаз дюлей. Наше совещание не могло длиться бесконечно. Не более двадцати секунд. Я оставил своих командиров осмысливать мои слова, а сам стал выбираться.