Эльфийский подарок

— Я тебе покажу 'здравствуй мама!' — изловчившись, Титания ухватила сына за ухо. При этом никто из свиты эльфийских величеств не позволил себе даже тени улыбки. — Сколько раз я говорила, что нельзя наобум перемещаться в пространстве!.. — и тут её посетила неожиданная догадка. — Небесный отец! Только не говори, что ты прямиком из Междумирья!

Упрямое выражение на лице Раэтиэля подсказало Титании, что она не ошиблась в своём предположении.

— Ах ты, поросёнок! Хочешь однажды впилиться в какой-нибудь камень и навеки остаться булыжником?! — завопила она во весь голос.

— Мама, сейчас же отпусти моё ухо! — прошипел эльфийский принц. — Я знаю, что обязан всю жизнь почитать родителей и подчиняться их воле, но лучше не доводи до крайности.

— Ты тоже меня не доводи! — выпалила Титания, но тут же порывисто обняла сына, и с любовью заглянула в его лицо. — Моё сокровище! Счастье, что ты жив и здоров. С тех пор как я узнала, что ты тащишь к нам очередную ведьму, я просто схожу с ума от беспокойства.

— Все в порядке, моя хорошая, тебе совершенно не из чего переживать. Я снова выиграл в битве со старшими богами, — похвастался Раэтиэль. — Знаешь, мамуль, на этот раз моим противником оказался сам Улльтор. Наставники говорили, что он очень силен, но он проиграл и в магической дуэли, и в стрельбе из лука! Представляешь, за это ас подарил мне Серебряного Ветра!

— Улльтор? — оживилась Титания. — Слышала о таком! Говорят, что он отличный воин. Ну-ка, идём! Расскажи мне по порядку, как проходила ваша битва...

— Я бы тоже хотел узнать кое-какие подробности, особенно того, как к тебе попал мой Серебряный Ветер, — произнёс эльфийский владыка, догоняя жену и сына, которые увлеклись обсуждением деталей поединка и не слышали, как он подошёл.

При виде отца, который внешним видом и томными повадками больше походил на изнеженную красавицу-эльфийку, вырядившуюся в мужской наряд, в душе Раэтиэля вспыхнуло привычное возмущение, но он подавил его и церемонно поклонился.

— Сир! Извините мою непростительную оплошность, но я не знал, что вас могут заинтересовать подробности моей ничтожной жизни.

Оберон улыбнулся.

— Мой мальчик, не нужно впадать в детство. Конечно, ты можешь жаловаться на недостаток внимания с моей стороны, но вряд ли ты можешь пожаловаться на недостаток любви с моей стороны, — сказал он с лёгким укором в голосе.

Это действительно было так — эльфийский владыка делом доказал свою любовь к жене и сыну, и на лице Раэтиэля появилось раскаяние.

— Прости! Я не хотел обидеть тебя! — воскликнул он и, наплевав на церемонии, порывисто обнял отца. — Пап, я люблю тебя. Уж я-то знаю, что ты самый лучший из отцов.

— О нет! — замахал руками Оберон. — Раэтиэль, поменьше экспансивности! Небесный отец! Кажется, ты испортил мой наряд. Ну да! Смотри, ты порвал кружево на рукаве, — отстранившись от сына, он украдкой ему подмигнул, и капризно проговорил: — Так и быть, я тебя прощу, если ты вернёшь моего Серебряного Ветра. В качестве искупления за неподобающее поведение для наследника Этернолиллорна.

Повернувшись к жене, он властно добавил:

— Ступай, моя любовь! Тебе здесь нечего делать.

— Мам, потом поговорим. У нас с отцом чисто мужской разговор, — добавил Раэтиэль.

Титания вздохнула, и с официальным выражением на лице поклонилась мужу.

— Ваше величество, с вашего разрешения я удаляюсь.

Как положено по этикету, она попятилась и, развернувшись, пошла к своим покоям.

Многочисленная свита из придворных дам подхватила свои длинные пышные юбки и бросилась следом за стремительно шагающей королевой, но она толкнула двери ближайших покоев и перед ними упала непроницаемая завеса, из-за которой тут же послышался грохот падающих предметов и звон бьющегося стекла.

* * *

Несмотря на свою вспыльчивость, Титания не могла долго сердиться на сына, хотя в душе продолжала его ревновать к мужу, зная, что Раэтиэль боготворит отца и если злится на него, то только из-за того, что Оберон держит его на расстоянии.

После помпезного обеда, устроенного в честь августейшей четы, королева отправилась на поиски сына, который снова ускользнул от неё, отправившись вместе с отцом выяснять какой-то каверзный политический вопрос. Она прошла по анфиладе многочисленных комнат и нашла его на открытой террасе. С унылым видом он качался на качелях, увитых цветущими лианами.

— Ну-ка, подвинься, — сказала она, присаживаясь рядом с сыном на сиденье, выполненное в форме небольшого диванчика. — Ну, давай, рассказывай!.. Кстати, мой мальчик, что отец хотел от тебя?

Раэтиэль бросил на мать ироничный взгляд.

— Хочешь знать о нашей беседе, спроси у отца. И нечего смотреть на меня как на последнего изверга! Я не намерен получать по ушам за передачу конфиденциальной информации. Ладно, мам, не злись, — он вздохнул. — Я расскажу, что тебя интересует. Всё равно ты вытряхнешь из меня нужную информацию.

— Умничка! Ведь мама должна позаботиться о своём любимом мальчике, а для этого она должна знать всё, что с ним происходит, — подобрела королева. — Но сначала расскажи о твоей новой ведьме. Пожалуйста, излагай подробней, а не в трёх словах, как ты любишь. Я просто умираю от любопытства, что же это за штучка, которой удалось привлечь внимание моего привередливого сыночка.

Лесной король удивлённо приподнял брови.

— Ты это на что намекаешь, моя хорошая? Ведьма может привлечь моё внимание только тем подходит она для очередного опыта или нет. Что-то я больше склоняюсь к последнему варианту, — он закинул руки за голову и, покачиваясь на качелях, закрыл глаза. — Наверно, я брошу её в Междумирье. Нет смысла тащить её к нам, если она бесполезна. Вдобавок это ходячее несчастье.

— Это действительно нечто новенькое, — недоверчиво покачала головой королева. — Не смеши, мой мальчик. Какой вред нам, фейри, может причинить какая-то смертная?

— Да такая, что по дороге сюда уже успела забеременеть от речного бога и обзавестись небесным покровителем в лице всё того же Улльтора. Будь он неладен! — с досадой проговорил Раэтиэль. — Вдобавок она почти разгромила мои владения в реальном мире. Несмотря на возраст, Аталиса уже довольно сильная ведьма и она очень тесно связана с землёй и растениями. Это как раз то, что требуется. И всё же что-то мне подсказывает, что на этот раз я поторопился и выбрал не слишком подходящий экземпляр.

— Какая интересная девочка! — глаза Титании азартно заблестели. — Раэтиэль, я хочу её видеть. Возвращайся в Междумирье и приведи её к нам.

— Не понимаю, с чего ты вдруг заинтересовалась. Поверь, это совершенно обычная смертная девчонка, просто без царя в голове, потому-то она постоянно влипает в неприятности. Конечно, сейчас ей привалила небывалая удача, но вряд ли она сумеет ею воспользоваться.

'Во всяком случае, я не позволю Аталисе этого сделать, — мстительно подумал Лесной король. — Какая неслыханная дерзость, на моих глазах изменять мне с другим. Рабыня, знай своё место!'

— Раэтиэль, что ты задумал? — встревожилась Титания. — Пожалуйста, будь осторожен. Девочка действительно непростая и ты должен дать родиться этому ребёнку. Если в него собирается вселиться кто-то из могущественных богов, а ты смешаешь его планы, то тебе не поздоровится. Ведь им редко выпадает шанс вернуться из забвения.

— Моя драгоценная леди, не нужно беспокоиться. Я не настолько глуп, чтобы путать норнам нити, напрашиваясь на их немилость. Конечно же, ребёнок родится. Если ему действительно суждено родиться, — Лесной король обворожительно улыбнулся и, взяв мать под руку, повёл её за собой. — Идём, моя хорошая, у меня есть для тебя подарок.

Титания попробовала было ещё поговорить с сыном о ведьме, но он заявил, что больше не хочет разговаривать о столь ничтожном предмете, а затем делал вид, что не слышит её вопросов. Тогда она попыталась расспросить его о подарке, но тоже многого не добилась. 'Уверяю, ты будешь от него в восторге', — пообещал он с таинственным выражением на лице, и это было всё.

'Ох уж, эти подарки Раэтиэля!' — подумала королева и неслышно вздохнула. Прошлый раз сын преподнёс ей очаровательную белую лисичку, которая оказалась кумихо, и она до сих пор вздрагивала при её упоминании. Как только среди фрейлин поднимался переполох — а такое случалось чуть ли не каждый день — она уже знала, что виной тому кумихо. Эта пакостница любила изгадить наряды девушек, причём так основательно, что никакими магическими средствами их нельзя было отчистить. А когда у придворных стали пропадать драгоценности и на Титанию посыпались многочисленные жалобы, мстительная тварь взялась мазать волосы фрейлин какой-то липкой дрянью и тем пришлось стричь под корень красу и гордость эльфийских женщин. В общем, когда лисичка наконец-то сбежала, её радости не было предела. Ведь Раэтиэль обожал кумихо, которая ластилась к нему, как кошка.

— О чем печалишься, моя хорошая? — спросил Лесной король, видя, что мать хмурится.

— Конечно же, о твоём подарке, — усмехнулась Титания. — Вот думаю, если это снова кумихо, то не нужно ли сразу дать дёру.

— Мама! — укоризненно воскликнул Лесной король. — Сначала посмотри, а потом ругайся.

Опередив слуг, он сам распахнул изукрашенные растительным орнаментом двери и отступил в сторону.

— Заходи! Если подарок не понравится, обещаю исполнить любой твой каприз.

Несмотря на его уверения, королева опасливо заглянула внутрь зала, и с радостным возгласом бросилась к корзинке, стоящей на столе.

— Лапусечка! Моё златоглазое солнышко! Какой же ты хорошенький! — донеслось оттуда её ласковое воркование.

Лесной король улыбнулся и вошёл следом за матерью — она держала на руках крошку-дракона и, сияя от счастья, гладила его по золотой шкурке. Зверёныш платил ей взаимностью и тоже цвёл от радости. У Титании был завидный талант, все ездовые драконы обожали её с самого рождения.

— Ах ты, моя прелесть!.. Раэтиэль, где ты взял такую редкость? — воскликнула Титания при виде сына.

— Где взял, лучше тебе не знать, крепче будешь спать, — засмеялся он. — Ну что, на этот раз я угодил тебе подарком? Насколько я знаю, ты мечтала именно о золотом драконе.

— Ах, моё сердце! Даже не знаю, как тебя благодарить за такой чудесный подарок!

— Моя хорошая, твоя радость — уже самая лучшая награда для меня.

— О, Раэтиэль! — прослезилась Титания, обычно не склонная к сантиментам. Оставив малыша-дракончика, она обняла сына.

'Мой дорогой мальчик! Как же я хочу, чтобы ты был счастлив, — с грустью подумала королева. — Скорей бы его возня с оживлением Атуэль хоть чем-нибудь закончилась. Думаю, Оберон прав. Пусть бы она умерла и Раэтиэль наконец освободился...'

Эльфийский владыка оказался лёгок на помине.

— Интересно, а я вхожу в вашу семейную идиллию? — раздался его капризный голос, и он возник рядом с женой и сыном.

— Само собой! — ответила Титания и кинула на мужа пронзительный взгляд. Оставив сына, она подхватила его под руку и вкрадчиво проговорила: — Оберон, идём, прогуляемся по парку. Моцион после еды очень полезен, к тому же есть небольшой разговор.

— Кто бы сомневался! Думаешь, я не заметил, как ты пилила меня взглядами во время обеда? — проворчал эльфийский владыка, но не стал отказываться от прогулки.

— Раэтиэль, думаю, ты с нами не пойдёшь, потому не приглашаю. Наверняка ты опять будешь торчать у гробницы Атуэль, — сказал он, посмотрев на сына.

— Ошибаешься, отец, я иду с вами.

Вклинившись между родителями, принц подхватил их под руки, и они поражённо переглянулись.

— Эй! Нечего смотреть так, как будто на лбу у меня вырос целый лес рогов.

— Боюсь, их зрелище не настолько удивило бы нас, как твои слова, — задумчиво протянул Оберон, и на его лице промелькнуло хищное выражение. — Но я очень рад, мой мальчик, что у тебя наконец-то появились другие интересы.

* * *

Пока Лесной король веселился в своём волшебном Майолиллорне, балуемый любящими родителями и многочисленными придворными, ведьмочка, брошенная им в Междумирье, мирно спала и уже не первые сутки. Защитный купол, о котором позаботился Улльтор, не подпускал к ней опасных тварей.

В первую же ночь из озера вышел речной бог Альфей, которого Аталиса приняла за русала. Его тёмно-зелёные глаза горели потусторонним светом, по обнажённому мускулистому телу струились длинные пряди волос, похожие на водоросли. И всё же он был удивительно красив, особенно сейчас, когда с его лица пропало выражение безумия.

Альфей подошёл к барьеру и с удивлением посмотрел на спящую рыжеволосую девчонку. Находясь в здравом уме, он не помнил их встречу, закончившуюся беременностью для Аталисы, и потому не понимал, какая сила заставляет его повсюду следовать за ней.

Речной бог обошёл вокруг барьера и, усевшись на валун, находящийся поблизости, подставил лицо влажному ночному ветру и негромко запел. Слов было не разобрать, да и вряд ли они были, — ведь его песня больше походила на журчание воды, — но как только он запел, Аталиса, которая до этого тихо всхлипывала и беспокойно вертелась во сне, сразу же успокоилась и, повернувшись на бок, подложила ладонь себе под щёку.

Альфей пел ей колыбельную до самого утра. Когда край неба посветлел, он спрыгнул с камня и, насколько позволял защитный барьер, снова подошёл к Аталисе.

'Кто же ты такая и почему моё сердце тянется к тебе?' — подумал речной бог, глядя на смертную девчонку. Вскоре горизонт окрасился розовыми красками и он, часто оглядываясь, направился к озеру. Альфей так и не догадался, что тянет его к ней родная кровь, заключённая в её чреве.

Перед тем как уйти речной бог оставил рядом с Аталисой венок из лотосов, перевитый крупным речным жемчугом, и несколько нарядных ракушек. Одна из них как две капли воды походила на ту, что приглянулась девчонке в озере и которую эльф безжалостно раздавил.

Стоя на берегу, речной бог медлил до последнего. Как только солнце показалось из-за горизонта, он горестно вскрикнул и бесшумно ушел в воду. Проклятье настигло его в тот миг, когда солнечные лучи коснулись глади озера. Животворные для всего живого для него они были ядом. Солнце отобрало у него разум, и лицо Альфея вновь исказилось безумием.

На следующую ночь с визитом к ведьмочке явилась Глория, королева фей. Она ударила жезлом по барьеру, и он исчез. На этот раз фея была в привычных для себя размерах и, часто трепеща крылышками, зависла над Аталисой. С недобрым выражением на крохотном личике она посмотрела на ведьмочку, а затем прикоснулась жезлом к её плечам. Под влиянием колдовства королевы фей её охватило призрачное лунное сияние, которое приняло форму огромных крыльев, а затем они исчезли.

'Ведьма, я не считаю, что ты заслужила крылья Лунной мечты, но ради Лесного короля я дарю их тебе', — сказала Глория, и её крохотное личико снова исказилось в злобной гримасе. Тем не менее перед тем как исчезнуть, королева фей замкнула защитный купол, который оберегал Аталису от опасностей Междумирья.

Лесной король появился лишь на утро четвёртого дня. Он шагнул из арки переносного портала и первым делом глянул по сторонам. При виде спокойно спящей девчонки, живой и невредимой, его лицо посветлело. Выдерживая характер перед матерью, которая не спускала с него глаз, он, все эти дни, что они были в разлуке, чувствовал себя не в своей тарелке. Правда, при этом он говорил себе, что беспокоится лишь из-за опасения потерять ценное имущество.