Жертва

Его чувства вскоре превратились в спортивный интерес, щедро приправленный ненавистью оскорбленного мужчины. Он уже не хотел завоевать ее, скорее отомстить за годы мучений. Так продолжалось и по сей день. Счет менялся с переменным успехом, но Беатрис неизменно опережала его.

* * *

Небольшие потери требовали пополнения кадров. В Канаде Беатрис вывела из строя Халишера, да так, что тот до сих пор не оклемался. Ронни рвался в бой, но Рэйвен запретил ему высовываться из больницы до тех пор, пока тот окончательно не поправится. Хрупкое человеческое тело нужно привести в норму, прежде чем возвращаться к работе.

Взамен себя тот прислал Стива. У парня были мозги, и Рэйвен считал его настоящей находкой: далеко не каждый из его команды мог этим похвастаться. Поэтому именно ему он доверил Торнтона.

После инструктажа он отпустил ребят и вернулся в свою спальню, где временно устроил Беатрис. Рэйвен ослабил галстук, устроился рядом с мирно спящей бестией, закрыл глаза, а проснулся от болезненного тычка в бок. Взгляд Беатрис красноречиво говорил о том, что она не понимает, почему их с Торнтоном пригласили в гости.

"Вальтер полон сюрпризов, дорогая", — мысленно ответил он, поморщился и ответил:

— Позвони Кроу и узнай. Приказ пришел с самого верха.

Наблюдая, как меняется выражение ее лица, Рэйвен заметно повеселел. Ответ Беатрис не понравился, и она не собиралась это скрывать. Ее ни о чем не предупредили, и это приятно грело душу.

"Не все игры идут по твоим правилам, дорогая".

— Тебе уже рассказали, что ты помогал мне подружиться с профессором, зайчик?

Рэйвен догадывался, что скрывается за ее бравадой. Страх, неуверенность — да неужели?! Выходит, все эти годы он прожил не зря. Стоило даже побегать за ней по миру и посмотреть на развлечения с профессором, только чтобы увидеть растерянность на ее лице.

— Надо уметь достойно проигрывать, дорогая. Подозреваю, Торнтон с трудом выдержал твой темперамент. Еще чуть-чуть — и ты бы мальчика загоняла.

— Какой ты злой, — ухмыльнулась она, — пригласил бы несколько симпатичных девочек. Говорят, это помогает.

— Я ждал тебя, — оскалился Рэйвен и притянул Беатрис к себе. — Когда перейдем от слов к делу?

— Когда ты перестанешь трепать языком, — она положила руки ему на плечи и откровенно потерлась бедрами о его пах, — и приведешь в движение... иной орган.

Своему языку Рэйвен нашел другое применение. Беатрис не переставала горячить его кровь, и он завелся от одной лишь мысли о предстоящем сексе. Они целовались яростно, как соскучившиеся по ласкам друг друга любовники. Словно до сих пор оставались измененными, не заботились о хрупкости собственных тел.

Рэйвен не помнил, как они избавились от одежды. Он опрокинул ее на спину, нависая сверху, продолжая покрывать совершенное тело страстными поцелуями: шею, грудь, живот. Спустился ниже, приподнимая и разводя ее бедра. Беатрис выгибалась навстречу ему и не сдерживала стонов. Рэйвен довел ее почти до изнеможения, прежде чем сменить язык на "иной орган". Резкие рваные движения, исцарапанная спина, следы его пальцев на ее нежной коже и крики удовольствия — такой была их общая страсть. Рэйвен почти рычал, последний раз толкаясь в дрожащее в судорогах оргазма тело Беатрис.

Они молча лежали рядом, приходя в себя. Стоило упускать ее из виду, чтобы каждая встреча была именно такой. Иногда Рэйвену казалось, что именно поэтому их секс такой дикий и потрясающий. Что ни говори, а измененным быть куда интереснее. Рэйвен помнил их зажигательные марафоны, которые могли затянуться на сутки.

— Лень одеваться, — Беатрис села на кровати и обхватила колени. Она задумчиво посмотрела на разбросанную одежду, потянулась и поднялась.

— Останься, — попросил он, подсознательно надеясь, что она согласится.

Беатрис усмехнулась, проводя кончиками пальцев по его запястью.

— На второй раунд — вполне. Для остального могу порекомендовать плюшевого мишку.

— Когда буду готов — позову, — процедил Рэйвен со странной смесью разочарования и облегчения.

— Стареешь, — насмешливо отозвалась она, собирая с пола одежду.

Рэйвен не ответил на ее колкость: настроение у него было не для словесных поединков. Не стесняясь наготы, Беатрис вышла из спальни, а он закрыл глаза, чувствуя, что его снова клонит в сон. Возможно, именно таких отношений ему и хотелось: чтобы она оставалась язвительной и насмешливой, чтобы не прекращалась их страсть-противостояние. Беатрис любила выигрывать, но в этой партии ей придется признать свое поражение. Признать и смириться с тем, что Рэйвен, которого она никогда ни во что не ставила, ее обошел.

21

Секс с Рэйвеном был потрясающим, но Беатрис не испытала того кайфа, который ловила от него раньше. Фарс с Торнтоном затянулся. В планы Беатрис не входило настолько сближаться с Сэтом: он был ее работой и билетом Люка в жизнь, а с привязанностями к мужчинам она покончила много лет назад. Первое время Беатрис пыталась успокоить себя тем, что скоро все закончится, а потом все вышло из-под контроля. Чем сильнее она этому сопротивлялась, тем сильнее становилось влечение к Сэту.

Стоя в душевой кабине, она задумчиво смотрела на стекающие по стеклу капли воды. Кроу отказался сообщить ей о причинах спешки. Короткое: "Он нужен ему на месте", — стало единственным объяснением. Оставалось ждать личной встречи и играть свою роль. От последнего Беатрис выворачивало наизнанку.

Ощущение неправильности происходящего не покидало, тревога становилась сильнее. Хотелось, чтобы рядом был кто-то, к кому можно обратиться за советом или просто положить голову на плечо, забыть обо всех проблемах. Увы, Сильвен не появлялся слишком давно. Она сама его прогнала.

Звонок застал Беатрис в постели. Она как раз завернулась в одеяло — ближе к ночи сильно похолодало — и проваливалась в сон. Сквозь полудрему она дотянулась до мобильного.

— Люк просил передать, чтобы вы не встречались с Вальтером, — незнакомый голос.

Сон как рукой сняло. Она села на постели.

— Кто вы?

— Я сильно рискую, набрав ваш номер. Он просил напомнить вам слова: "Я буду жить в твоей памяти". Он умер, Беатрис.

Близ города Орийак, Франция. Начало XIX в.

Сильвен работал на того, кто называл себя Дарианом. Об этом существе было мало что известно. Большинство считали его легендой, которую как маску используют многие сильные измененные, но именно с разрешения Дариана разрушили филиал Ордена в Зальцбурге. Ради спасения Авелин: измененной, что была рождена. Дочь представляла для Древнего интерес и отныне была под его защитой. Сильвен говорил, что Беатрис придется встретиться с Ним, как только тот сочтет нужным, и долго ждать не пришлось.

Дожидаясь Сильвена у дороги, Беатрис по-настоящему волновалась. В назначенное время рядом остановился экипаж, и он подал ей руку, помогая устроиться рядом. От его улыбки у Беатрис сердце всегда билось чаще, но сегодня она была слишком напряжена.

— Ты все-таки решила не брать с собой Авелин? Ему она бы понравилась.

— Не сомневаюсь, — сухо бросила Беатрис, поправляя платье.

Когда речь заходила о дочери, ее романтические чувства к Сильвену отступали. Он относился Авелин, как к неодушевленной диковинке.

— Это обыкновенный ужин, Беатрис. Дариан хочет познакомиться с тобой, — он взял ее руку в свои ладони.

— О да! Однажды он познакомился с тобой, и ты до сей поры не избавился от этого древнего сокровища, — парировала Беатрис. — Я бы не хотела иметь с ним ничего общего.

Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Экипаж остановился у небольшого одноэтажного дома. Из окон струился свет, доносилась приглушенная мелодия: кто-то играл на рояле. Сильвен молча подал ей руку и проводил к дверям, где их уже встречала милая улыбчивая женщина с густыми волосами с проседью, которые она на ходу убирала под чепец.

— Пожалуйста, проходите в столовую, — служанка взяла плащ Сильвена и накидку Беатрис, — вы очень красивая пара!

В словах женщины прозвучало искреннее восхищение.

— Благодарю, — равнодушно отозвался он, и Беатрис ощутила тонкий привкус горечи осознания, что они с Сильвеном всего лишь попутчики.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — он склонился к ней, легко касаясь пальцами щеки. — Несмотря на то, что готова меня покусать за этот ужин.

— Когда ты милый, мне становится страшно.

— Это мое обычное состояние.

Они шли по коридору, и музыка лилась из каждого камня вместе с ощущением силы. Беатрис показалось, что у нее кружится голова от неизведанной яркой энергии, подобной которой она ранее не встречала. Когда они устроились за столом, Беатрис осознала, как сильно нервничает. Покусать? Да она загрызть его готова!

Беатрис принялась разглядывать комнату. Шкаф с посудой, часы, стол, кружевные салфетки, начищенные приборы. Она неосознанно схватила вилку и слишком сильно сжала ее в руке — так, что та погнулась.

Музыка стихла, и в воцарившейся тишине тиканье часов казалось зловещим. Беатрис в отчаянии взглянула на Сильвена в поисках поддержки, но он поднялся из-за стола. Вошедший мужчина не напоминал того, кто прожил тысячи лет и тем более чудовище. Он выглядел как музыкант, которого застали в самом сердце творческого процесса: высокий, длинные темные волосы взлохмачены, синий камзол — под цвет глаз — расстегнут, белая рубашка оттеняет смуглую кожу.

— Добрый вечер, Беатрис. И вам, Сильвен, — он прошел в комнату и устроился во главе стола.

Беатрис не могла отвести от него взгляд и даже забыла ответить на приветствие. От Дариана веяло силой и опасностью. Она понимала, что коснулась лишь тонкой грани его истинного могущества: это впечатляло и опьяняло, настораживало и восхищало, обжигало и завораживало.

— Красивая музыка. Неужели вы автор? — Сильвен поймал взгляд Беатрис и ободряюще улыбнулся.

— Да, у меня было время до вашего прихода, — тот кивнул, расстилая салфетку, — а вам понравилось, Беатрис?

— Очень. Даже вилку погнула от прилива чувств. Видите?

Беатрис показала ему сломанный столовый прибор.

— Мне бы хотелось, чтобы моя музыка созидала, а не разрушала, — Дариан улыбнулся, и от этой улыбки у нее мурашки побежали по коже. Она не понимала, как можно быть одновременно таким притягательным и пугающим.

— Прошу, — он махнул рукой, принимаясь за еду.

За ужином Беатрис немного расслабилась. Напряжение, сковывающее по рукам и ногам, отпустило. Сильвен ухаживал за ней, словно оберегал, и она позволила себе положиться на него. Позволила, потому что его поддержка была для нее бесценна, особенно когда Дариан завел разговор про Авелин.

— Меня очень интересует ваша дочь, Беатрис. Она необычная девочка, Сильвен вам наверняка объяснил.

Дариан посмотрел на нее, а Беатрис неосознанно вцепилась в руку Сильвена.

— Да.

— Вот и замечательно, — Дариан улыбнулся располагающей и светлой улыбкой. — Сильвен рассказывал о вас, как об очень интересной женщине. Я предлагаю вам шагнуть за грань того, что известно и доступно многим. Работать со мной.

Искушение было велико. За такими, как Дариан, идут, не останавливаясь и не задумываясь. Она и сама прикусила язык, чтобы не сказать: "Да". Беатрис понимала, что не успеет и опомниться, как эта бездна поглотит без остатка. Его цели станут ее, ее жизнь сойдется в точку на Его Идеях. Тогда будет уже слишком поздно.

— Интересное предложение, — ответила Беатрис, стараясь придать своему голосу больше уверенности.

Ощущение, что Дариан видит ее насквозь, не покидало. Вынужденная подбирать слова, что для нее было крайне тяжело, и играть в игры, навязанные Древним, Беатрис окончательно растерялась. Чутье подсказывало бежать отсюда как можно дальше и как можно скорее.

— Беатрис больше беспокоит, как ее выбор повлияет на судьбу дочери, — уточнил Сильвен.

— На судьбу Авелин это никак не повлияет. А на вашу жизнь, Беатрис — вполне.

Он рассеянно посмотрел в сторону, потом поднялся.

— Прошу меня извинить, я хочу закончить сонату. Беатрис, приятно было познакомиться, — Дариан легко коснулся губами ее руки, — не затягивайте с решением.

После его ухода она выдохнула и повернулась к Сильвену.

— Он же понял, что я не хочу на него работать? Что теперь будет? — в ужасе пробормотала Беатрис.

Сильвен привлек ее к себе, обнял — и страх отступил. Его сила согревала и качала, как на волнах, разрывая нити отчаяния и даруя уверенность и спокойствие. Убаюканная его теплом Беатрис смотрела на Сильвена. Смотрела, будто видела впервые, запоминая каждую черту: точеный профиль, красивый изгиб губ, глаза, которые лучились удивительным, мягким светом.

— Помоги нам исчезнуть, — попросила Беатрис, — я никогда больше тебя не побеспокою. Я не хочу, чтобы этот монстр знал, где моя дочь.

— Если бы все было так просто, — с сожалением покачал головой Сильвен, но потом ласково провел пальцами по ее щеке. — Я подумаю, что можно сделать.

Беатрис потянулась за короткой лаской и уткнулась лицом ему в плечо.

— Я люблю тебя, — быстро прошептала она, опасаясь, что передумает. Долгие годы она не позволяла себе даже думать о своем чувстве, а несказанные слова жгли сердце. Ответа Беатрис не ждала, зная, что его не последует.

Россия. Начало XIX в.

После встречи с Дарианом Сильвен надолго пропал, и Беатрис взяла дело в свои руки. Если он не будет знать о том, где они, так даже лучше. Она выбрала Россию: потеряться в ней оказалось гораздо проще, чем в Европе. Поначалу Беатрис волновалась, что их обнаружат, но прошло полгода — и ничего не случилось.

Как и Авелин, ее тяготила невозможность путешествовать по миру, но Беатрис была готова выжидать столько, сколько потребуется: пока она окончательно не уверится в том, что Дариан их не преследует. На одном месте они долго не задерживались, перебираясь вдоль Волги из одного купеческого городка в другой.

Беатрис не нравилось оставлять Авелин одну, но в ту ночь она решила прогуляться в лесу в одиночестве. Вернувшись домой к рассвету, дочь она не застала. Та любила бродить вдоль реки, и, погруженная в свои мысли, могла уйти достаточно далеко. Беатрис наверняка пошла бы ее встречать, если бы не опасность быть застигнутой восходом на полпути. Солнце почти не причиняло Авелин вреда, а для нее такая прогулка могла обернуться серьезными неприятностями.

Беатрис устроилась у окна и напряженно вглядывалась в отступающую темноту, обнажавшую неприглядность окраин уездного города. Мусорные кучи, выбоины в мостовых и покосившиеся крыши щербатых одноэтажных домов. Рассвет обещал быть серым: небо затянули тучи, а петухи, вопящие на разные голоса по всей улице, скорее усыпляли. Беатрис сама не заметила, как задремала.

Проснулась она от резкой боли в руке: в раскрытое окно лился обжигающий солнечный свет. Беатрис метнулась в сторону, глядя на покрасневшую воспаленную кожу. Ожог таял на глазах.

— Авелин, это очень мило с твоей стороны, — беззлобно бросила она, — могла бы разбудить или задернуть шторы.