Вот теперь мы вблизи увидели то, что селяне замечали лишь краем глаза — то, как щупальца моментально взвивались в воздух и сразу же обрушивались на лежащего на земле мужчину, причем все это происходило настолько быстро, что мы просто не могли уследить за ними. Со стороны это, и верно, выглядело на мелькавшие в воздухе то ли веревки, то ли тонкие канаты... Несколько ударов сердца — и от колдуна не осталось ничего, кроме груды кровавых ошметков. Надо же, отстраненно подумалось мне, даже кости почти что перемолоты... Однако стоит признать: колдун сам подтолкнул парня на подобный поступок, хотя, без сомнения, ждал от него совсем иной реакции...
А Одиннадцатый тем временем повернулся к нам. Все восемь страшных щупалец за его спиной уже торчат по сторонам, в серых глазах плещется растущее безумие... Довел-таки парня, паразит! Подобное чувство перед приступом мне хорошо знакомо...
Вот Одиннадцатый уже шагнул к нам... Все, можно не сомневаться — он уже не владеет собой. Сейчас страшные щупальца ударят по Киссу и Мариде... Не только у парня, но и у меня самой в груди стал разгораться огонек растущего безумия — увы, но пока я не могу с ним справиться... Значит, надо поступить по другому — эрбат никогда не причинит вреда другому эрбату, как бы плохо не было ему самому...
Несколько шагов вперед, благо до Одиннадцатого было всего ничего — он стоял рядом с нами. Схватила парня за руки, так, чтоб наши пальцы плотно переплелись, заглянула в серые глаза...
Когда я пришла в себя, то оказалось, что Одиннадцатый сидит на земле, схватившись руками за голову, а возле него хлопочет Марида, а я нахожусь неподалеку, тоже сижу, уткнулась лицом в грудь Кисса. Оказывается, мы с Одиннадцатым, взявшись за руки, долго стояли друг против друга, смотря в глаза другого, и не произнося при этом ни слова. И это продолжалось до той поры, пока за спиной у Одиннадцатого не стали сворачиваться все его жуткие щупальца, и вновь кольцами укладываться на спину. Чуть позже он едва ли не рухнул на землю, а я какое-то время все еще стояла, пока меня не подхватил Кисс...
Ничего себе, отстраненно подумалось мне, ничего себе, мы с этим парнем непонятно каким образом только что сумели погасить два приступа безумия — его и мой...
Когда мое бешено колотящееся сердце немного успокоилось, Кисс спросил:
— Господа и дамы, кто мне, наконец, ответит на вопрос: мы тут еще долго сидеть будем? Чего ждем? Не забывайте, что мы все в розыске. В том числе и вы, молодой человек — обратился Кисс к Одиннадцатому. — Нам пора ехать, и вы, неизвестный спаситель, едете с нами. Так что все дружно поднимаемся и...
— Да, я понял... — тот попытался было встать.
— Понял? Прекрасно. Сейчас поищем тебе одежду...
— Нет... — покачал головой парень.
— Вот как? И долго ты еще будешь бегать туда-сюда? Хватит, нагулялся! Дальше идешь вместе с нами.
— Куда?
— Туда, где можно спасти свою шкуру, а заодно и жизнь.
— Нет...
— Не нет, а да! — отрезал Кисс. Если требуется, его голос может быть не менее властным, чем у иного короля. — Хватит валять дурака! Не стоит оставаться одному, особенно тебе и здесь. Что ты будешь делать, если не пойдешь с нами? Начнешь охотиться за такими, как тот колдун? Вынужден вас разочаровать, молодой человек: долго заниматься этим делом никак не получиться. Поймают в два счета, не поможет даже ваша удивительная ловкость и сила. Не помешает знать (хотя бы просто для того, чтоб вы не обманывались): в ближайшее время колдуны намерены посылать войска в эти места. Очевидно, кто-то в цитадели настолько сильно желает вас лицезреть, что не остановится ни перед чем, лишь бы ваша милая встреча не сорвалась, и состоялась как можно скорей! А если без шуток... Говорю тебе, парень, чтоб знал: с нами тоже опасно, но все-таки ты будешь не один.
— Но вы же слышали, кто я такой...
— Парень, повторяю: у нас сейчас совершенно нет времени на долгие страдания, стенания и душевные переживания. Этим займемся на досуге, и то в том случае, если на это у нас появится возможность. И потом, еще неизвестно, где тебе раньше голову свернут: если пойдешь с нами, или же здесь, когда в чужие руки пропадешь... Так что решено: ты — с нами, и больше никаких уговоров. А сейчас ответь: ты верхом на лошади ездить умеешь?
— Наверное, нет — я ни разу не ездил верхом... Но меня этому учили...
— Вот как? Интересно... Ладно, с этим разберемся. А пока обожди немного...
Кисс отошел куда-то в сторону, но вскоре вернулся, держа в руках охапку одежды. Вытащив из этой мятой кучи широкую штаны, рубаху и что-то вроде тюрбана, он протянул их парню, все еще сидящему на земле:
— Одевайся. Я снял эту одежду с одного из тех, что был с колдуном. Тебе должно подойти — специально выбирал из тех, кто размерами покрупней. Поторапливайся, и давай без долгих разговоров: повторяю — у нас на них нет времени. Правда, обуви на твою ногу я не нашел, ну да это дело поправимое. В дороге купим... Уважаемая атта, — повернулся Кисс к Мариде с оставшейся в его руках одеждой, — уважаемая атта, — а это — вам. К сожалению, одежда тоже не новая, и (должен признать с горечью), снятая с тех, кто пришел с колдуном. Понимаю, что это не соответствует вашим представлениям о королевской одежде, но, за неимением лучшего, могу предложить вам только ее, одежду простонародья. Увы, но в том платье, что сейчас на вас... В общем, вы уж меня извините, но оно вам совершенно не идет...
Хмыкнув, Марида забрала одежду из рук Кисса и отошла в сторону — переодеваться...
— Куда мы сейчас? — спросила я Кисса.
— Кстати, ты ничего не прочитала в сознании того колдуна?
— Кое-что, правда, не успела тебе сказать... Дорога в Крайсс перекрыта в нескольких местах. Дело в том, что в Крайсс ведет всего одна дорога, и частично она проложена меж скал и обрывов, так что в обход там никак не пойдешь. В общем, там не пройти, и даже соваться на ту дорогу не стоит.
— А остальные дороги?
— Не знаю... Но они охраняются не так хорошо. Кто знает, может, там будет возможность проскользнуть...
— Решаем так: доезжаем до того селения, где начинаются эти три дороги, а там уж определяемся. Правда, я запамятовал название того самого поселка... О, уважаемая атта, вы уже переоделись? Разрешите выразить вам свое восхищение. Вы совсем не похожи на большинство женщин, которые на переодевание тратят не менее часа... Кроме того разрешите вам сказать, что сейчас вы выглядите куда лучше, чем всего лишь несколько дней назад!
— Лиа, что скажешь? — повернулась ко мне Марида. Она быстро переоделась в рубашку и штаны, и, чувствую, что женщине подспудно хочется и от меня получить подтверждение того, что она еще... ничего. Ну, это можно...
— На тебе, старушка, еще вполне пахать можно — как можно ехидней сказала я. — А уж прикидывалась-то бедной и несчастной, хотя на самом деле ты совсем не изменилась! Какой была при нашем расставании в Большом Дворе, такой и осталась. Ничуть не изменилась, только еще шустрей стала!
И верно: за те дни, которые женщина провела на свободе, она несколько преобразилась. А сейчас, сменив свое старое и грязное платье (которого она заметно стеснялась) на другую одежду, пусть и простую, ведунья стала выглядеть еще лучше. Она даже чуть помолодела... Сейчас перед нами стояла не усталая и сморщенная старуха, а все еще бодрая и полная сил старая женщина, очень напоминавшая мне прежнюю Мариду. Да уж, тюрьма колдунов ничуть не красит человека...
— Уважаемая атта, — как всегда ехидно влез в наш разговор Кисс, — уважаемая атта, должен с горечью признать: общение со столь возвышенной особой, как вы, ничуть не улучшило характер этой совершенно невыносимой в общении девицы. Увы, но теперь мы все пожинаем плоды ее скверного характера... Ладно, а если серьезно: едем до поселка, а там... Скорей всего, двигаемся дальше.
— Хорошо — одновременно кивнули головой мы с Маридой.
— И вот еще... — Кисс повернулся к Одиннадцатому, который застегивал на себе рубаху. — Ты так и не вспомнил, как тебя раньше звали?
— Нет. Я пытался, но...
— Парень, ты меня, конечно, извини, но Одиннадцатым я тебя называть не могу. У человека должно быть имя, а не номер. Это кличку можно иметь любую, а имя... Давай определимся так: у меня когда-то был друг-приятель, хороший парень, и звали его Оди. Он, кстати, как и ты, был родом откуда-то с Севера. Давай, мы тебя так же будем звать? А что, нормальное имя... Ты не против?
— Нет. Оди... — парень немного растерянно смотрел на Кисса. — Оди... Мне даже нравится.
— Нравится — и ладно.
— А почему... — Оди подбирал слова — А почему ты сказал, что я — родом с Севера?
— Внешность у тебя, Оди, такая, что сразу можно определить — ты не южанин. Люди из-за Перехода больше смахивают на тебя. Особенно те, что живут севернее...
— Понятно...
Мы потратили еще немного времени на то, чтоб привести коня для Оди, и приладить к своим лошадям седельные сумки, снятые с лошадей прислужников колдуна — без этих сумок в дороге обходиться сложно, мало ли что понадобиться там держать. Заодно у неподвижно лежащих слуг колуна мы забрали и кое-какое оружие, тем более что его тут хватало. Но мы взяли лишь то, что в случае проверки не вызвало бы особых подозрений — ножи, кинжалы, кастеты... Надо же, у одного отыскались даже сюрикены, но мы оставили их на месте: не каждому дано владеть искусством метать эти серебристые звезды...
Когда мы немного отъехали от этого места, где мы говорили с колдуном, я оглянулась назад... Что ж, с дороги ничего не видно — ни останков колдуна, ни его людей, лежащих без сознания... Так что, надеюсь, небольшой запас времени у нас есть — похоже, на этого убитого колдуна у конклава, очевидно, была немалая надежда — иначе бы с ним направили куда больше народа. Однако надо сделать еще одну зарубку для памяти: счет к нам со стороны колдунов еще более вырос...
Мы ехали по дороге довольно быстро, и я то и дело поглядывала на Оди. Под ним была сильная и выносливая лошадь. Судя по дорогим седлу и уздечке — это была лошадь убитого колдуна. Как это ни странно, но парень очень неплохо держится в седле! Удивительно! Ах, да, как я могла забыть: его же этому учили...
Проезжая около одного из глубоких оврагов, мы на минуту остановились, и сбросили вниз наши серые балахоны и снятые с себя мундиры охранников. Серые Змеи в этих местах слишком заметны, и уж тем более тут нечего делать тюремным охранникам.
Я посмотрела на нас как бы со стороны. Ну, что сказать... Внешне (во всяком случае, по одежде) мы ничем не отличались от местных жителей. Все те же длинные рубахи, широкие штаны... Ну, а тюрбаны на головах здорово скрывают лица. Единственное, что бросалось в глаза — так это наши прекрасные кони. Да, это проблема, и, что самое плохое — для стражников это примета при поисках: ведь наверняка в розыскных листах будет описание не только наших личин, но и наших лошадей...
Когда мы покинули место засады, то дорога была совершенно пуста, и мы гнали по ней настолько быстро, насколько могли. Однако еще с полчаса пути — и мы выехали на другую дорогу, куда более оживленную, чем та, по которой мы только что передвигались, и вот на этой дороге коней пришлось попридержать. На ней то и дело попадались пешие и конные люди, повозки, а то и просто селяне гнали по несколько голов скота... Попадались и конные разъезды стражников, но к нам они не цеплялись. Уже неплохо... И почти все встреченные нами люди направлялись в ту сторону, куда ехали и мы. Точно, Кисс же говорил, что там находится большое селение...
Когда мы добрались до того селения, выяснилось, что там самый разгар праздничной ярмарки, или как там подобное называется в Нерге... Теперь понятно, отчего сюда направлялись все встреченные нами люди.
На краю селения расположилось множество торговцев, которые предлагали свой товар с лотков, телег, небольших прилавков, а то и просто разложили его прямо на земле. В стороне продавали скот, а чуть дальше торговали лошадьми... В целом увиденное немногим отличалось от тех ярмарок, какие я несколько раз встречала в своей родной стране, когда мы с Киссом возвращались в Стольград из Серого Дола... Ясно, что в поселок нам заезжать не стоит, но вот купить кое-что на этой ярмарке — это не только можно, но и нужно.
Пока Кисс рыскал по ярмарке, мы стояли в стороне — обычная группа людей, приехавшая кое-что купить, и немного растерявшаяся царящих здесь от шума и суеты. Оно и понятно: наверное, там, где живут эти люди, куда тише и спокойнее — вон с каким удивлением горбатый парень смотрит на окружающих!..
Оди не отходил от нас с Маридой ни на шаг, и, кажется, все никак не мог привыкнуть к тому, что мы разговариваем с ним, как с равным, и он может так же обращаться к нам. Но больше всего парня удивляло то, что мы до сей поры не бросились бежать от него в ужасе. Этот изуродованный человек все еще никак не мог поверить в происходящее, в то, что он может находиться среди людей. Ну, а на Кисса он смотрел едва ли не с обожанием — что ж, это вполне естественно, каждому мальчишке хочется иметь старшего брата... Еще Оди было строго-настрого приказано: при наших разговорах с посторонними помалкивать, лишний раз и без крайней на то нужды в разговоры не вступать...
Еще Кисс купил Оди новую одежду, правда, совсем простую, но парень был ей очень рад — та одежда, что была на нем, все же ему немного узковата, но зато в этой парню было очень удобно. Кисс даже умудрился раздобыть для Оди сапоги большущего размера, и теперь наш изуродованный мальчишка был счастлив — внешне он особо не отличался от прочих людей вокруг.
А вот что касается его приступов... Тут оставалось лишь одно: мы с Оди договорились меж собой: как только он почувствует приближение приступа, так сразу же говорит мне об этом. Ну, а все остальное, то есть отвести его приступы в сторону — это уж мое дело. Главное, чтоб он не злился и постарался держать себя в руках, иначе любому покажется странным, что у парня шевелится горб... Конечно, к этому времени я уже и сама настроилась на то, чтоб улавливать начало его приступов, но в жизни случаются разные обстоятельства, и потом — все время за человеком не проследишь...
Здешняя ярмарка... Если уж на то пошло, то по большому счету она немногим отличается от тех, которые я видела в моей родной Славии. Пусть была разница в товаре, в одежде, в поведении людей, но в целом все эти шумные и чуть бестолковые скопления людей походят одна на другую. Иногда мне кажется, что все люди, по сути, одинаковы, но почему же тогда мы не можем найти общего языка меж собой?
Кисс не очень долго ходил по ярмарке, быстро обернулся. Закупив кое-что из еды, и туго набив наши седельные сумки, он кивнул нам — все, можно ехать, и первым заскочил в седло. Однако от селения мы отъехали недалеко. Более того: он свернул с дороги, и стал петлять меж холмов до тех пор, пока мы не очутились в небольшом овражке.
— В чем дело?
— Дело в том, что у нас лошади приметные — Кисс соскочил на землю. — Во всяком случае Медок — без сомнения, на него то и дело поглядывают.... Так что вот... — Кисс вытащил из своей седельной сумки пузатый кувшин с заткнутым горлышком. — Здесь особая краска. Будем наших коняшек перекрашивать...
