Жара усугубляла наше и без того напряженное состояние, помноженное на вынужденное безделье — мы не рисковали больше выбираться из дома. Немного помогли убить время только сборы Оксаны. За два года в Ниппоне она обзавелась довольно приличным количеством барахла, преимущественно одежды. Но мы не могли взять его с собой — и из-за объемов, и из-за веса. Да и применения такой одежде в безвесе не предвиделось. Даже я видел, насколько больно ей расставаться с вещами — для нищего подростка, никогда не имевшего ничего своего, даже такие кофточки, юбки и чулки являлись настоящим богатством. Она задумчиво перебирала куски шитой материи, и иногда ее лицо озарялось тенью ностальгической улыбки. Однако в конечном итоге она решительно засунула все в шкаф и оставила лишь немного нижнего белья, одно тонкое летнее платье, а также юбку и блузку, вышитую вдоль выреза шеи тонкой золотой нитью. Глядя на ее лицо, я с трудом удержался от того, чтобы снова предложить ей остаться. В конце концов, решение стать внезом она приняла сама, а значит, и последствия нести тоже ей. В том числе — последствия в части личного имущества. И кто сказал, что взросление — это приятно?
По совету Мисси мы на скорую руку соорудили из веревок и испытали конструкцию, позволяющую нам двоим нести ее без кресла, которое с большой вероятностью придется бросить по дороге. Наши костыли протестующе визжали, аккумуляторы разряжались в полтора раза быстрее, чем обычно, но система работала.
Вечером явился Хиро. В прихожей ушлый гид вручил мне несколько толстых увесистых конвертов, набитых пластиковыми купюрами.
— Шестьсот двадцать тысяч с мелочью. Значит, решили свалить по-тихому? — поинтересовался он.
— Почему ты так решил?
— А зачем вам еще столько нала? Ой, не смотри на меня так потрясенно, Алекс-кун! Не беспокойся, не настучу. Жаль только, так и не удалось с вами как следует поговорить. Сэнсэю вы уже сказали? Мэру?
— Вот как раз ему ничего говорить не надо. Хиро, мы забираем с собой Оксану. Макото как ее опекун против. Если узнает, мы точно никуда не уедем. Он отличный мано, но... как бы тебе сказать, излишне заботливый. Потом пришлю ему письмо с извинениями.
— Соо ка... Ну что же, ладно. Ее решение. Может, у вас ей и в самом деле будет лучше. Ну что, удачи! Привет Лене.
Он хлопнул меня по плечу и вышел из дормитория. Снаружи раздалось и быстро затихло тарахтение бензинового движка.
Рини явилась уже в серых сумерках, около десяти часов вечера по местному времени. Продолжительность светового дня на Терре сильно зависит от сезона, и, к несчастью, именно в конце весны — начале лета он максимально длинный. В тот момент мы с Леной находились в своих комнатах и уже ложились спать. Экспресс до Хиросимы проходил через Кобэ-тё в полшестого утра, а нам еще предстояло приехать в школу, где назначили точку сбора и где следовало воспользоваться гидравлическими ножницами для срезания браслетов. А еще Марико требовалось время, чтобы загримировать меня под чику. В общем, вставать представало в три утра, но сна я не чувствовал ни в одном глазу и лишь тяжело ворочался в кровати, стараясь найти позу поудобнее.
А потом внизу громко взвизгнула Каолла.
Хотя в визге не слышалось панического ужаса, скорее, лишь удивление, я сам не понял, как оказался на первом этаже, сжимая пистолет Лены и выискивая цель. И без костыля. Ну да, нервы ни к черту, согласен, но посмотрел бы я на вас на моем месте! И потом, не совсем ни к черту. Я же удержался и не выстрелил, глядя, как пятно на полу медленно превращается из неопределенной многоножки в странный силуэт. Хотя, должен признаться, спусковой крючок утопился уже очень опасно. Я вовремя себе напомнил, что убийце вовсе не обязательно иметь известную форму, чтобы нас прикончить.
Каолла после первого взвизга больше звуков не издавала. Она лишь с интересом смотрела на трансформацию, не забывая доставать из упаковки и грызть палочки печенья в шоколадной глазури. Открылась дверь Оксаны, а по лестнице сверху с топотом сбежали все остальные — как раз в тот момент, когда клякса разбухла и сложилась в кошмарненькое создание. Оно состояло из гигантской пасти и туши размером с меня величиной, спереди опирающейся на две большие когтистые лапы, а сзади плавно переходящую в длинный гибкий хвост.
— Что тут?.. — пораженно начала Марико, запахивая короткий халатик, но тут туша с удивительной скоростью прянула вперед, обвила мне ноги хвостом, поднялась вертикально, царапая одной лапой деревянную стену, а другую кладя мне на плечо. Завыли сервомоторы скелета, возмущаясь дополнительной нагрузкой. Страшные челюсти клацнули возле моего уха. Наверное, такие могли бы одним движением откусить мне голову. Кто-то — на сей раз не Каолла — снова тихо взвизгнул.
— Здравствуй, Алекс, мой сладенький! — раздался насмешливый и до боли знакомый голос, исходящий откуда-то из района брюха чудища. — Киска передала, что ты очень хочешь с мной встретиться. А, вот и наша Лена. Комбан ва, минна-сан. Не беспокойтесь, я не кусаюсь.
— Чао, Рини, — ответил я как можно спокойнее. — Решила показать нам, как выглядишь в оригинале? Впечатляет.
— Подобающего благоговения в голосе не слышу, — слегка разочарованно сказала Рини, выпуская мое плечо и плавным гибким движением соскальзывая на пол. Ее хвост по-прежнему оплетал мои лодыжки, стискивая их и подергиваясь.
— Бернардо показывал картинки, так что эффекта внезапности не хватило, — я усмехнулся как можно язвительнее. На самом деле от прилива адреналина сердце у меня колотилось почище, чем после памятного этти с Оксаной, но вида я показывать не желал.
— Ох уж этот Бернардо! — вздохнула Рина.
— А-а... комбан ва, Рини-сама, — как и положено самой старшей и ответственной, первой отошла от столбняка Мотоко. — Ты Рини-сама?
— Я самая. Красиво выгляжу?
От такого вопроса Мотоко снова впала в остолбенение, беззвучно шевеля губами. Зато не впал понятно кто.
— Ух ты! А можно я это поглажу? — спросила Каолла почему-то меня.
— Ну ничего себе "это"! — возмутилась Рини. — Я на вас сейчас обижусь смертельно и гордо растворюсь в тумане. Вы хотя бы представляете, сколько сил мне потребовалось, чтобы незамеченной пробраться мимо дронов, вьющихся возле вашего дома? Если бы мой дрон не умел ограниченно морфировать и просачиваться через щели, я бы вообще сюда незаметно не попала.
— Формально здесь не ты, а твой дрон, — фыркнула Лена. — Такая неодушевленная штука. Так что местоимение "это" вполне к нему применимо. Рини, мы весьма благодарны, что ты смогла появиться, но через три вчаса нам уже пора отправляться в дорогу. Не могла бы ты...
— Уже, — перебила Рини, отпуская своим хвостом мои ноги и как-то даже грациозно отползая в сторону. — Алекс, посмотри на браслет.
Я глянул вниз. Выскакивая из комнаты, я даже не удосужился одеться, и браслет — или то, во что он превратился — виднелся отлично. Он по-прежнему выглядел обычной петлей с каплей замка, но его диаметр увеличился в два раза за счет какой-то гибкой блестящей вставки. Я тряхнул ногой, и браслет свободно соскользнул на пол.
— Вообще, дорогие мои, я разочарована, — туша Рини снова начала трансформироваться — сдуваться, утолщать и расщеплять хвост, уменьшать пасть и наращивать над ней голову, из которой полезли волосы. — На вас надели простейшие модели следящих устройств. Если не считать чипа, они практически полностью состоят из простейшего стального тросика с изоляцией. Достаточно снять изоляцию, прицепить произвольный проводник двумя концами и разрезать тросик между ними — и браслет снимается без звука. Достаточно элементарных инструментов и куска провода, которые вы и сами могли бы найти. Такие примитивные штуки работают только против брокеров, слишком много спустивших на бирже клиентских денег. Или против добропорядочного ниппонского обывателя, хватившего лишку сакэ и набившего собутыльнику морду. В материковом САД их давно не используют, они остались только в Ниппоне. Не беспокойтесь, провод, что я вставила, можно купить в любом строительном магазине, с пришельцами его не свяжут.
Она закончила трансформироваться и поднялась с пола уже в виде знакомой блондинки. Одна ее рука, однако превратилась в гибкий хлыст с венчиком щупалец на конце. Она подошла к Лене и ухватила щупальцами ее браслет.
— Куда и как вы намерены валить? — уже деловым тоном спросила она. — Кстати, минна-сан, ничего, что я голая? Одежду с собой тащить оказалось несподручно.
— С учетом того, что хэнтай-тян и Лена-тян тоже не слишком одеты, — Набики подняла бровь, — как-нибудь переживем. Рини-сама...
— Рини-ттэ ёндэ.
— Хай. Рини, могу я предложить чаю?
— Традиционное ниппонское гостеприимство не может не радовать, — Рини опять усмехнулась. — Хотя дрон умеет ограниченно распознавать вкус, спасибо, я воздержусь. Времени нет на церемонии. Лена, можешь снять браслет. Так введете вы меня в курс дела?
Я коротко пересказал план. Рини обернулась и несколько секунд молча созерцала Оксану. Та съежилась, отвечая угрюмым взглядом исподлобья.
— Забавно, — наконец сообщила Рини. Силуэт ее тела снова поплыл, и дрон осел на пол бесформенной тушей, тут же начавшей распластываться в длинную плоскую многоножку. — Посмотрим, что у вас получится. Однако, ребята, я не смогу больше присутствовать рядом с вами. Раньше, до камин-аута, я могла изображать стандартные поисковые шаблоны, не привлекая к дрону особого внимания. Но теперь сигнатура моего дрона срисована всеми подряд, и я просто выдам ваше местоположение. Так что увидимся в безвесе... возможно.
Многоножка скользнула по полу в сторону онсэна, но задержалась возле восторженно глядящей Каоллы и подняла вертикально переднюю часть тела.
— Можешь потрогать.
Недолго думая, чика ухватилась за многоножку свободной от пакета рукой и как следует помяла.
— Мягкая! — торжественно возвестила она. — И теплая. А можно мне автограф? Я сейчас лист принесу...
— В другой раз. Чао.
Многоножка стремительно скользнула по полу, дробно стуча конечностями, и исчезла в раздевалке. Я ждал всплеска воды в бассейне, но он не раздался. Наверное, она как-то выбралась по булыжникам.
— Ну вот, а я так хотела автограф! — Каолла разочарованно сунула в рот последнюю палочку из печенья.
— Наглость — второе счастье, — вздохнула Марико. — Я вот тоже хотела ту штуку потрогать... Ёщ, раз бог из машины удалился и проблема со слежкой решена, можно ложиться спать. Вы как хотите, а я дрыхнуть пошла.
— Я тоже, — согласилась Набики. — И вам всем советую. Меньше пяти часов осталось до подъема.
И мы разошлись спать. Я хотел еще заглянуть к Оксане, но та помахала рукой и закрылась у себя. В своей комнате я завалился в постель, глотнул снотворного из аптечки и все-таки уснул.
Просыпался я с трудом, вырываясь из приставучего кошмара, где все время за кем-то гнался и куда-то мчался по бесконечным коридорам жилых и промышленных модулей, зная — я опаздываю, жутко опаздываю, да и вообще безнадежно опоздал. Коридоры закручивались петлями, выводили то на склад, забитый пустыми контейнерными сетками, то в ожидальню с кутерьмой мешающегося народа, то в какие-то центры управления с мигающими по стенам невнятными экранами... Даже скуты, летящие по прямой, непонятным образом возвращались обратно в исходную точку. Сигнал будильника мешался с писком сигналов с табло из кошмара, и мне потребовалась добрая вминута, чтобы окончательно отогнать сон. Со снотворным я переборщил, и тяжелая сонливость сковывала движения еще похлеще постоянного вектора.
— Подъем, Алекс, — терпеливо повторяла Хина. — Подъем. Уже пора.
Мы оделись — пока что в свою обычную одежду — и наскоро перекусили в ожидании прибытия такси и спецмашины из школы для Оксаны. Следящие браслеты остались лежать под нашими кроватями, а окуляры Хина перевела в полностью автономный режим — и у нас, и у Оксаны, наглазники которой Хина со всевозможными извинениями перевела под свой прямой контроль. Полное радиомолчание соблюсти она не могла, чтобы не остаться слепой и глухой — ее аппаратный блок не обладал собственными камерами и микрофонами, и смотреть и слушать она могла только через наши окуляры. Но она объяснила, что сведет общение с нашими наглазниками к абсолютному минимуму, примет меры для маскировки обмена, а заодно предупредила, что станет по большей части помалкивать, чтобы не генерировать лишний обнаруживаемый трафик.
До школы мы добрались без приключений. Дроны-шпионы вокруг дорма не летали — то ли владельцы экономили батареи, то ли нашлась другая сенсация и к нам утратили интерес. Скормив кассовым аппаратам в такси несколько купюр, мы быстро шмыгнули в школу, где нас уже ждал весь гоночный клуб в полном составе во главе с Юкой Мацумото и Харукой Хацукудзи. Несмотря на ранний час, все горели энтузиазмом. Мои страхи не оправдались, и соучастие в преступлении явно никого не смущало.
Наше перевоплощение состоялось в комнате театрального кружка. Самым большим вызовом стало подчеркивание нашего женского пола в сочетании с необходимостью полностью спрятать костыль под одеждой. Юбка Лены и мои шорты категорически не подходили. С другой стороны, закутываться с ног до головы в такую жару (а мне уже становилось жарко) означало вызвать подозрения и повышенное внимание у окружающих. Однако Марико справилась с блеском. Она подобрала из гардероба кружка экстравагантные блузы с широченными рукавами и стоячими воротниками, а плюс к тому — штаны с рядами кружевных оборок и равно широченными раструбами у ступней. И то, и другое прекрасно скрывало штанги и суппорты костылей. На головы нам легли длинноволосые парики — ярко-голубой у меня и ядовито-красный у Лены.
— Ничего вы не понимаете, — объясняла Марико, обрабатывая мою слегка ошарашенную физиономию какой-то то ли пудрой, то ли кремом, то ли еще какой-то премудростью местной косметики. — Разумеется, каждый дурак поймет, что вы в париках. В том и смысл. Вы из себя изображаете двух девочек с тинейджерским бунтом против окружающей действительности, а для них такие наряды в порядке вещей. И пялиться люди будут на ваши парики и блузы, а не лица. Простейший психологический трюк.
Она взяла какую-то палочку и быстрыми штрихами начертила что-то на оправе моих, а потом и лениных наглазников.
— У тебя, Арэкс-кун, написано "камикадзе", — пояснила она. — А у тебя, Лена-тян, "смерть мужчинам". Если какой-нибудь придурок попытается лапать, смело бейте его в нос. От вас такое ожидается.
— Пусть лучше лапает, — попытался возразить я. — Лучше внимания не привлекать.
— Он может нащупать костыль под одеждой, — пояснила Марико. — Арэкс-кун... ты действительно не возражал бы, если бы тебя начал лапать другой мужчина?
— Мне все равно. У нас прикосновения не несут такого сакрального смысла, как у вас. Слишком тесно, и если на каждое касание реагировать так болезненно, как вы... Но нащупать костыль — да, тут ты права. Ладно, уговорила, дам в нос.
Из зеркала на нас смотрели две персоны, которых я бы лично при встрече обогнул дальней стороной. Физиономии под тоннами косметики, едва ли не отваливающейся пластами, но не маскирующей то, что выглядело как гигантские натуральные прыщи, нанесенные по указанию Хины — элементы, должные сбить с толку алгоритмы распознавания лиц камер наблюдения. Верхняя половина лица закрыта окулярами с кривыми кандзи. Бесформенная одежда не позволяет толком рассмотреть ни очертания фигуры, ни спрятанный у меня под блузой пистолет, ни сумку с аппаратным блоком Хины под блузой Лены.
