Вооргот хмуро смотрел мимо всех на меня.
— Мы поженились! — вызывающе сказал он. Королева вздрогнула. — И я не понимаю, кому пришло в голову отрывать нас, — сказал он сердито и обиженно, — если она моя жена...
— Конечно, — сказала королева успокаивающе, как дебильному ребенку, — конечно... Но только это не повод на протяжении пяти часов устраивать театр для зрителей, которые ошарашено до сих пор смотрят на то, как вы целуетесь. И делать это на глазах у всех столько часов подряд на радость людям... — она повела рукой, и я увидела, что площадь полностью забита народом, который висит даже на деревьях, фонарях и домах в окнах, а крыши усыпаны маленькими человечками с биноклями... — И платят за место такие деньги, которых хватило бы, чтобы наполнить казну... — расстроено сказала она. — Никогда не видела такого поцелуя, на которого хотелось бы смотреть и смотреть, и от которого мурашки по коже идут...
— Ты можешь не издеваться?! — мрачно спросила я, убирая за спину дрожащие руки и еле сдерживаясь, чтоб снова не броситься к Воорготу.
— А что я должна делать, если место на крыше продают старикам за тысячу фунтов, поскольку это зрелище настолько улучшает потенцию, что они тут же все могут с молодыми женами без всяких штук... А вон в том соборе предприимчивый викарий устроил публичный дом, пользуясь якобы тем, что сам епископ смотрит на ЭТО сблизи, и продает людям немножко поглядеть в окошко, а дальше они сами с женами...
Епископ подпрыгнул.
Я помрачнела.
— Я сама приехала сюда с королем, чтобы пережить медовый месяц, и какая-то скотина еле перепродала мне место за десять тысяч фунтов, — сказала она со злостью. — Да и то давая посмотреть лишь на несколько минут, ибо было достаточно, чтоб заниматься самим... И что вы думаете, когда я на третий раз узнаю вдруг свою дочь! — гневно и разъяренно сказала она.
Я хихикнула.
— Так меня даже не пропустили сюда! — в ярости выкрикнула она, покраснев от гнева. — Уверяя, что я не заплатила!
— О мам, а ты заплатила?
Королева побурела.
— Я только тут заметила, что щеки и губы у нее красные, глаза огромные, а губы припухшие... А вид у короля ужасно довольный и виноватый...
Вооргот тоже заметил и ахнул.
— Это что, они на нас смотрели и... — в ужасе выдохнул он.
— И не они одни! — мрачно выплюнула я, оглянувшись.
То, что я увидела, меня не слишком обрадовало. Сотни тысяч человек махали мне руками и кричали:
— Горько!
— Что вы стоите, сукины дети, работайте! — услышала я чей-то недовольный брюзгливый старческий голос. — Я только один раз успел сделать с женой и всего минут на сорок, а заплатил за целых три!
Я пришла в ужас.
— Они что, на нас смотрели!? — дошло до Вооргота.
— Угу! — наконец сказала королева, разъяряясь и наливаясь праведным гневом. — Смотрели!!! И что же вы думаете, когда я неожиданно увидела там своих сыновей с дочерью, занимающихся тем, чем и грешно говорить!!! — с яростью сказала она.
— Сыновей!? — подозрительно спросила я. И тут мой взгляд словно в первый раз упал на выскочившую откуда-то Мари, лихорадочно оправлявшую помятую юбку и выглядевшую подозрительно счастливой с яркими красными губами и растрепанными волосами. Ее крепко держал за руку старший принц, который казался сейчас вовсе не толстым, а скорей крепким и поджарым с суровым лицом.
— Мари!?! — тихо яростно вскрикнула я, и даже не заметила, как из-за голенища в руку мне незаметно прыгнул нож. По счастью, Вооргот был с китайцами наготове, и на этот раз успел меня перехватить, иначе я убила бы его. — Что он с тобой сделал!? — с болью спросила я.
— Я сделал ей предложение! — вызывающе сказал он, слишком крепко и как-то удивительно нежно держа ее и не собираясь отпускать.
— До или после? — как-то медленно лениво сквозь зубы процедила я, не собираясь его прощать.
— Только что... — хладнокровно ответил тот. — И удержи мою сестренку крепче, Вооргот, пока нас не обвенчают, а то у нее волчьи повадки...
— А капитан? — шокировано спросила я.
— Он оказался нашим родственником... — вздохнул отец. — Как ни странно, он двоюродный брат Дженни, которых у нее штук двадцать и которых она совершенно не знала, ибо с той семьей ее мама рассорилась... То есть ее дядя... Естественно, он не может быть ее женихом, и страшно ругался и чуть не плакал... и даже спрашивал у своей мамы, может он чужой сын, но только получил по морде...
Я вздохнула. Я, конечно, видела, что после расправы с бандитами в городе, когда у старшего принца оказались списки, Мари совершенно по иному на него поглядывает, как ни на кого другого, особенно, когда оказалось, что он воспитан так же, как она — с абсолютной памятью, умением драться, политическим умом и всем комплексом разведчика, — и, особенно поразил он ее участием в спасении родителей Вооргота.
— Не волнуйся, она оказалась девств... — он не договорил, потому что я прыгнула на него и только Вооргот смог сбить меня в воздухе.
— Черт! — сказал Вооргот принцу яростно, бешено прижимая меня к себе. — Ты можешь сделать это быстрей, дурень, пока я ее держу!
— У них будет настоящая свадьба! — жестко сказала королева.
Старший брат счастливо улыбнулся.
— Я такой добрый! — сказал он. — Я такой добрый, я такой скромный! Я подпишу брачный контракт прямо сейчас, не ломаясь и не привиредничая и меркантильничая, как Вооргот, и даже не глядя на него, — он смущенно потупился, и скромно сказал, — даже если в нем будет цифра в два миллиарда!
Я схватилась за сердце.
Мама ахнула.
— Сто пятьдесят миллионов! — тихо сказала она. — И ни копейки больше...
Принц молча выдвинул Мари вперед, крепко держа ее перед собой. Мари была слишком счастлива, и, похоже, ничего не соображала. Он молча шуровал ногой туда сюда, будто его все не интересовало. И даже смотрел только на ногу.
Мама сжала губы.
— Пятьсот миллионов!
Принц пожал плечами и нежно поправил на Мари юбку. Явно демонстрируя всем своим видом, что они в полной его власти. Мари явно ничего не соображала от счастья и, разомлевшая, и прикрыв глаза, полезла целоваться, как Венера после сна с картин Боттичелли, где она сидит.
— Вымогатель... — тихо прошептала мама. — Миллиард и не копейки больше!
Королева делала вид, что ничего такого не происходит, легкомысленно разглядывая себе солнышко.
— Я всегда знала, что у него государственный ум! — невинно сказала она, явно "не понимая", почему мама смотрит на нее с такой яростью.
— Я все равно лишь возвращаю сокровища, накопленные сестрой, в родную семью, — целомудренно сказал он, слишком занятый обмахиванием невесты веером, чтобы уделять внимания таким скучным вопросам. — За что обо мне так дурно думать, я забочусь и о Лу, я все-таки старший брат...
Я действительно разрывалась между ними.
Мари являла вид полнейшего женского глупого помешательства, прижатая к его груди. Губы красные, опухшие, глаза сонные, ничего не соображает.
— Пусть Лу подготовит такой же контракт как себе... — одними губами сказала она, так чтоб муж не видел. — И пусть себе подписывает, не читая, сколько угодно...
— И еще пятьдесят миллионов лично в мое распоряжение на мои карманные расходы... — тут же поспешно сказал принц, понимая, что большего от родителей Мари он ждать не может, и просить полностью дать ему управление, было бы неосторожно, осторожно невинно поправляя зеркало перед собой, чтоб ему лучше было видно лицо семьи. — Миллиард и пятьдесят... — шмыгнул носом, подчеркнув, толстяк.
Я хихикнула.
Солдаты дурно молчали, глупо уставившись на принца, а у адвоката мелко дрожали руки.
— Как ты могла так поступить! — сказала укоризненно я Мари, находившейся полностью в руках принца. — Теперь мама в его руках!
— Она как раз поступила очень мудро, ведь ты получила всего пятнадцать миллионов, а эта вымогательница вытянула миллиард, — буркнул мне тихо сзади король. Он явно был обижен, что за его родной дочерью эти жадные люди дали так мало приданного его приемному сыну.
— Теперь, муж, ты видишь, как глупо ты себя вел, когда отказывался от денег... — хихикнула я, обращаясь к Воорготу. — Ты жалкий нищий, муж...
От этого слова — муж — его сердце снова куда-то улетело. Я видела, каким странным стало его лицо, будто маленький мальчик съел весь шоколадный торт и весь измурзался и вдруг отчего-то очень по-глупому счастлив.
— Я уверенна, что он теперь чувствует себя обделенным и обманутым... — неодобрительно поглядев на него, сказал папá.
— Он военный, чего ты от него хочешь... — слишком занятая своими подсчетами и невеселыми мыслями, сказала мама.
Я не выдержала и хихикнула.
Вооргот крепко прижал меня к себе.
— Он младший мой брат... — легкомысленно махнул рукой старший брат. — А они ничего не получают, все получают старшие братья, потому он не обижается... Наоборот, он хочет и должен отдать мне свои пятнадцать миллионов...
— Шиш тебе... — сказала я, вытягиваясь перед Воорготом в струнку. Мы снова поцеловались... И снова мир рванул прочь, будто от взрыва, удирая со скоростью ринувшихся осколков... оставив только его глаза, его близость, его тепло и руки, и губы, и свет души... И экстаз, и счастье, и невыносимая сладость, разрывавшая сердце...
Глава 94.
Но на этот раз нас очень быстро разорвали.
— Что вы себе позволяете?!? — прорычала мама-королева прямо с рук короля. — Они снова начали брать деньги и очень рады! Теперь они смотрели еще и на королеву!!!
— Ты тоже целовалась? — невинно спросила я.
Мама королева выругалась.
— У людей плавятся мозги, — яростно выпалила она, совсем потеряв соображение и потому проговорившись о том, что можно и что нельзя говорить дочери; и что вообще не хотела бы говорить, — когда они на вас смотрят!
Тут она вспомнила, что она мама, и, наконец, сумела вспомнить про свой благородный гнев:
— Моя дочь не должна выставлять себя на этой в такой сцене! — благородно вознегодовала она.
— А ты все-таки использовала все разы, за которые заплатила, или не успела? — с интересом спросила я.
Королева разъярилась, а мама Дженни фыркнула.
— Постойте, а когда же принц успел сделать плохо Мари, если тут были папá и мама? — в шоке спросила я.
— Ааах! — ахнула королева, только тут вспомнив. — Все знаю про твоих "родителей"! Ты не представляешь, что именно они тут вытворяли!!! — рявкнула она. — Я сразу поняла, у кого ты, дочь, набралась таких мерзких привычек!
— Они... — шепотом спросила я. — Открыто на гильотине?
— Они спрятались за ширму, — обличающе сказала королева, — но сверху то всееееее видно! — она подняла палец вверх, и потрясла рукой, указав на высокую каланчу.
Все хихикнули, а мама покраснела.
— Ну, хоть слава Богу, не с одной меня деньги брали... Так это мама им показывала! — облегченно догадалась я.
— Всю семейку смотрели! — перебила меня королева.
— Да уж, хороши мы... — вздохнула я. — Интересно, а сколько сейчас берут за королеву с королем?
Королева подавилась, ибо король все еще обнимал ее после нашего второго поцелуя, и губы ее подозрительно припухли.
— Мы с Мари приглашаем вас когда угодно приезжать и гостить у нас в поместье! — тут же сказал принц Воорготу.
Мы с Мари хихикнули.
Я потянулась к Воорготу.
— Вооргот, я тебя прошу, не целуй Лу, пока мы не доберемся до постели... — взмолилась мама. — Этот ящик для четвертования такой жесткий, вся моя спина надавлена!
Я от неожиданности ахнула.
— Неужели вы не могли стоя, пап? — ахнула я.
Папа ахнул.
— Так удобней целоваться! — рассудительно заметила я.
Вооргот ахнул.
— Вот Вооргот настоящий джентльмен, он простоял стоя пять часов, — высчитала время я, скосив глаза на солнце, — и ни разу не поддался соблазну положить меня... — я внимательно оглядела, куда бы он мог меня положить, и гордо сказала: — на гильотину...
Королева-мама ахнула.
— С Лу еще не побеседовали как мама с невестой... — тихо сказал королеве Вооргот. — А мама Дженни не успела ей ничего объяснить...
Та опять ахнула.
— Зато Вооргот уже все выучил... — вздохнула я. — С ним уже поговорили... Он сказал, что все хорошо запомнил и не ошибется на этот раз...
Старший принц подозрительно, так сказать, заинтересовался этим, широко раскрыв глаза и напоминая кота, который увидел мышь и смотрит на нее потрясенными глазами, боясь спугнуть... Так, потирая руки от свалившегося на его голову подарка, глядел он на Вооргота, и я подумала, что между ними всегда было некое соперничество и подкалывания. Ибо он выглядел так, словно ему подарки подарили за все дни рождения долгой жизни здесь и сразу, а Вооргот, будто это у него их отобрали, и это ему еще и аукнется...
— Я могу поговорить с мальчиком... — подозрительно, каким-то странным голосом промурлыкал старший принц.
— Так! — сказал Вооргот. — Я все понял! Еще одно слово, и я тебя убью!!!
— Ай-яй-яй, какая черная неблагодарность к своему брату за его заботу... — покачал головой тот. — Если вы все боитесь, я объясню сестре все сам!
Королева ответила так и таким тоном, что человек мигом закопал в землю свой талант гувернанта...
Я не знаю, чем бы это кончилось, но тут на арене вырисовался старый генераль. Находящийся под руку с какой-то девицей в помятом расстегнутом кителе и тщетно пытавшийся засунуть в карман толстую пачку денег в чеках, которая туда не влазила.
— Он всю ночь воеваль дипломать! — желая быть гневным, подошел к королеве генерал-немец, но с девицей у него был не такой вид. — Но мы ему это простить, потому что у него таланть...
Я мигом сообразила, кто организовал всю эту лабуду и продавал места на площади, ибо солдат и офицеров немцев нигде не было видно.
Королева вызверилась на него и заставила стать по стойке смирно и заправить рубаху, которая все равно оттопыривалась во всех местах, но помрачнела, когда поняла, о чем он говорит.
— Восемьсот человек дипломатов и иностранцев? И как у тебя рука не отнялась! — в сердцах сказала она Воорготу. — Как я буду оправдываться перед их правительствами!?!
— Не волнуйся мама, они все посягнули на мою невесту, — вздохнув, сказал он, — на Берсерка!
Все хихикнули от неожиданности.
— Чудесное оправдание! — хихикнула королева.
— Ничего смешного, как и жених и джентльмен я обязан был честью защитить невесту, чем бы это не грозило. И все эти люди практически преступники! — жестко сказал он. — Раз они посягнули на фактически члена королевской семьи, невесту, это бунт! — яростно оправдывался он, пытаясь переубедить королеву самым простым и прямым способом. — Мне попали в руки списки тайного общества дипломатов, которые поставили себе целью отомстить Берсерку!
— О! — сказала я, папá, и два китайца, вдруг сильно заинтересовавшись.
— А нельзя ли нам посмотреть на них хоть одним глазком... — заискивающе спросила Мари. Понимая, что эта же самая просьба в моих устах после сегодняшнего скандала с контрактом перед Воорготом будет выглядеть немного по другому: дай мне скопировать список, мне достаточно взгляда, чтобы я пошла и убила...
