злодеем, позабывшим свой долг. Наконец Хань Хао вскинул копье и помчался на
Хуан Чжуна, а сбоку на него ударил Сяхоу Шан. Храбрец долго отбивался сразу
от двух нападающих, но потом не выдержал и отступил. Хань Хао и Сяхоу Шан
преследовали его более двадцати ли. Им удалось захватить лагерь Хуан Чжуна,
но он наспех соорудил себе другой.
На следующий день повторилось то же самое. Хуан Чжун снова выехал на бой,
отступил под сильным натиском Хань Хао и Сяхоу Шана, а они опять гнались за
ним двадцать ли и захватили еще лагерь Янь Яня. Чжан Го, которому поручили
охранять первый лагерь, предупредил их:
— Хуан Чжун неспроста два раза подряд оставляет свои укрепления. Тут
кроется какая-то хитрость! Будьте осторожны.
— Наверно, из-за своей трусости ты и терпел поражения! — прикрикнул на
него Сяхоу Шан. — Увидишь, какой мы совершим подвиг!
Чжан Го в смущении удалился.
На другой день Хань Хао и Сяхоу Шан снова вступили в бой с Хуан Чжуном, и
тот опять отступил на двадцать ли. Противники долго преследовали беглеца.
А еще через день Хуан Чжун, только завидев их, бросился бежать, как ветер.
Так постепенно он довел врага до самой заставы Цзямынгуань. Сяхоу Шан и
Хань Хао раскинули там лагеря. Но Хуан Чжун засел на заставе и больше не
выходил в бой.
После того как Хуан Чжун подряд проиграл несколько битв, Мын Да тайно
отправил письмо в Чэнду. Встревоженный Лю Бэй обратился к Чжугэ Ляну
с просьбой объяснить, что значат поражения Хуан Чжуна.
— Хитрость старого военачальника, — сказал Чжугэ Лян. — Он хочет, чтобы
противник потерял голову от успеха.
Чжао Юнь и кое-кто из других военачальников не поверили этому, и Лю Бэй
послал на помощь Хуан Чжуну своего сына Лю Фына.
Едва он успел приехать в Цзямынгуань, как Хуан Чжун спросил:
— Кто это решил, что мне нужна ваша помощь?
— Мой батюшка. Он послал меня сюда, как только узнал о ваших неудачах, —
ответил Лю Фын.
— Господин не понял моей хитрости! — улыбнулся Хуан Чжун. — Я довел
своих врагов до того, что они потеряли голову от быстрых побед. Вот сегодня
ночью вы сами увидите, как я отобью у них все наши укрепления и захвачу их
провиант и коней. Способ воевать, который я применил, называется "Поживиться
за счет противника". Хо Цзюнь останется охранять заставу, а Мын Да пойдет со
мной. Вам делать нечего, можете полюбоваться, как я буду бить врага.
Под покровом ночи старый воин с пятитысячным отрядом подошел к лагерю Хань
Хао и Сяхоу Шана, которые много дней провели в полной беспечности и
нисколько не остерегались Хуан Чжуна. Появление его было для них совершенно
неожиданным, их воины даже не успели надеть латы и оседлать коней. Хуан Чжун
ворвался в лагерь и разгромил противника. Оставшиеся в живых бежали, бросая
оружие, седла, коней. Сяхоу Шан и Хань Хао тоже спаслись бегством.
К рассвету Хуан Чжун захватил еще два лагеря, и по его распоряжению
военачальник Мын Да перевез всю добычу на заставу Цзямынгуань, а Хуан Чжун
отправился в погоню за противником.
— Воины наши устали, — заметил Лю Фын, — не мешало бы немного отдохнуть.
— Не войдешь в логово тигра — не достанешь тигрят! — ответил ему Хуан
Чжун и, подхлестнув коня, первым помчался вперед.
Войска Чжан Го тоже не смогли сдержать натиска врага и бежали следом за Хань
Хао и Сяхоу Шаном, оставив свои укрепления. Только у берега реки Ханьшуй
Чжан Го догнал Сяхоу Шана и Хань Хао и сказал:
— Пора подумать, как защитить от врага наши склады с провиантом в горах
Тяньдан и Мицан. Ведь оттуда снабжаются войска, обороняющие Ханьчжун.
Потеряем провиант — не удержим город.
— Гору Мицан, к которой тесно примыкает гора Динцзюнь, охраняют войска
моего дяди Сяхоу Юаня, — ответил Сяхоу Шан. — Я уверен, что туда противник
не сунется. Мы пойдем к моему старшему брату Сяхоу Дэ на гору Тяньдан.
Встретившись с Сяхоу Дэ, они рассказали о постигшем их несчастье.
— У меня здесь десять тысяч воинов, мы отобьем у врага все, что потеряли,
— успокоил их Сяхоу Дэ.
— Лучше обороняться и не затевать рискованных боев, — осторожно предложил
Чжан Го.
И вдруг в этот момент издали донесся грохот гонгов и барабанов: к горе
подходило войско Хуан Чжуна. Сяхоу Дэ рассмеялся:
— Старый злодей не разбирается в "Законах войны"! Он полагает, что с одной
храбростью можно добиться успеха!
— Хуан Чжун не только храбр, — заметил Чжан Го. — Хитрости у него тоже
достаточно.
— Противник утомлен длительными переходами, — возразил Сяхоу Дэ. —
И плана наступления, видимо, у него тоже нет, ибо в противном случае он не
углубился бы так далеко на территорию враждебного государства.
— Тем не менее нельзя действовать необдуманно, — не сдавался Чжан Го. —
Нам надо обороняться!
— Глупости! — крикнул Хань Хао. — Дайте мне три тысячи отборных воинов,
и я разгромлю врага!
Сяхоу Дэ поставил его во главе войска, и Хань Хао спустился с горы. Хуан
Чжун со своей армией двинулся ему навстречу.
— Солнце уже садится, — предупредил его Лю Фын. — Воины устали с дороги,
надо бы отдохнуть.
Хуан Чжун усмехнулся:
— Небо дарует мне невиданный успех! Не воспользоваться им — значит
нарушить волю неба!
И он тут же приказал ударить в барабаны и начать наступление. Хань Хао
пытался сдержать натиск противника, но Хуан Чжун вихрем налетел на него и в
первой же схватке сбил с коня. Наступающие войска с громкими криками
взбирались на гору. Чжан Го и Сяхоу Шан двинули им навстречу своих воинов.
Вдруг за горой послышались оглушительные крики, небо осветилось багровым
заревом. Сяхоу Дэ бросился к месту пожара, но по дороге столкнулся со старым
воином Янь Янем. Сверкнул меч в руке Янь Яня, и обезглавленный Сяхоу Дэ
рухнул с коня на землю.
Оказалось, что, по замыслу Хуан Чжуна, Янь Янь устроил засаду в горах и, как
только Хуан Чжун вступил в бой с врагом, зажег в ущелье кучи хвороста и
сена. Попав в клещи, Чжан Го и Сяхоу Шан бежали с горы Тяньдан к Сяхоу Юаню
на гору Динцзюнь.
Хуан Чжун и Янь Янь расположили свое войско на горе Тяньдан. В Чэнду полетел
гонец с донесением о победе. Лю Бэй собрал своих военачальников и объявил им
о великой радости. Фа Чжэн сказал:
— Цао Цао отнял у Чжан Лу город Ханьчжун и посадил там своих
военачальников Сяхоу Юаня и Чжан Го с единственной целью захватить в будущем
земли Башу. Но он сам же провалил этот план тем, что увел большое войско из
Ханьчжуна на север. И вот теперь, когда Чжан Го разбит, а Хуан Чжун овладел
горой Тяньдан, вам, господин мой, нетрудно было бы занять Ханьчжун. Для
этого вы сами должны возглавить наше войско. В Ханьчжуне можно сделать
большие запасы провианта и обучить воинов, а потом выступить против Цао Цао.
Даже если бы вас и постигла неудача, вам было бы где укрыться. Не упускайте
момент, дарованный вам небом!
Лю Бэй и Чжугэ Лян согласились с Фа Чжэном и решили во главе десятитысячного
войска немедленно выступить в поход на Ханьчжун. Передовым отрядом
командовали Чжао Юнь и Чжан Фэй.
Осенью в седьмом месяце двадцать третьего года периода Цзянь-ань [218 г.]
войско Лю Бэя расположилось лагерем у заставы Цзямынгуань. Лю Бэй пригласил
к себе старых военачальников Хуан Чжуна и Янь Яня и, щедро наградив их,
сказал:
— Все хором твердили мне, что вы слишком стары, и только один Чжугэ Лян по
достоинству оценил ваши способности. Вы совершили удивительный подвиг!
Теперь нам остается овладеть горой Динцзюнь — и путь на Наньчжэн открыт.
Сумеете ли вы взять эту гору?
Хуан Чжун с великой радостью согласился выступить в поход.
— Не торопитесь! — остановил его Чжугэ Лян. — Я убедился в вашей
храбрости. Но Сяхоу Юань, с которым вам придется сражаться, не чета Чжан Го.
Ведь недаром Цао Цао поручил ему охранять Чанань от Ма Чао! Обычно он
посылает Сяхоу Юаня туда, где не надеется на других военачальников! Именно
поэтому Сяхоу Юань сейчас и находится в Ханьчжуне. Победить Чжан Го еще не
значит справиться и с Сяхоу Юанем. Мне думается, что его может одолеть
только один Гуань Юй, и я хочу послать за ним гонца.
— Лянь По было восемьдесят лет, но он съедал целый доу риса и десять
цзиней мяса(*1) за раз! — воскликнул Хуан Чжун. — Все князья боялись его
силы! А ведь мне еще нет и семидесяти! Вы говорите, что я стар, а я докажу
вам обратное! Не надо мне ваших войск — хватит мне моего трехтысячного
отряда! Я отрублю голову Сяхоу Юаню и положу ее у наших знамен!
Чжугэ Лян продолжал уговаривать Хуан Чжуна не ходить в этот поход, но старик
твердо стоял на своем.
— Ну, ладно! — наконец уступил Чжугэ Лян. — Идите, но только с одним
условием: при вас будет находиться мой советник.
Поистине:
В поход отправляя, его подзадорил он, но
За старым угнаться не может юнец все равно.
Если вы не знаете, кого послал Чжугэ Лян вместе с Хуан Чжуном, посмотрите
следующую главу.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
в которой повествуется о том, как беспечно Хуан Чжун ожидал победы,
и о том,
как Чжао Юнь с малым войском разбил многочисленного врага
Вот что сказал Чжугэ Лян старому воину:
— Раз вы твердо решили идти в поход, с вами пойдет мои советник Фа Чжэн.
Ничего не предпринимайте без его совета, а в случае необходимости дайте мне
знать — я пошлю вам на помощь еще войско.
Так Хуан Чжун вместе с Фа Чжэном повели на врага три тысячи воинов. Потом
Чжугэ Лян сказал Лю Бэю:
— Этого старика Хуан Чжуна можно было отпустить без всяких разговоров, но
для большей уверенности в успехе я решил немного его подзадорить. Да и все
равно придется посылать еще войско.
Чжугэ Лян тут же вызвал храбрейшего военачальника Чжао Юня и приказал ему
следовать за старым воином и устроить засаду в горах.
— Если Хуан Чжун одержит победу, — сказал он, — оставайтесь на месте.
А если его будут теснить, выходите и спасайте старика.
Военачальникам Лю Фыну и Мын Да было приказано выставить в горах множество
флагов и знамен, чтобы ввести в заблуждение врага. Затем Чжугэ Лян послал
гонца с письмом Ма Чао в Сябань, а в Баси поехал Янь Янь, чтобы сменить Чжан
Фэя и Вэй Яня, которые должны были идти на Ханьчжун.
Тем временем Чжан Го и Сяхоу Шан добрались до лагеря Сяхоу Юаня и принесли
ему весть о захвате врагом горы Тяньдан, о гибели Сяхоу Дэ и Хань Хао и о
походе Лю Бэя на Ханьчжун. Они настаивали на том, чтобы немедленно
обратиться за помощью к Вэйскому вану Цао Цао.
Сяхоу Юань сообщил обо всем Цао Хуну, и тот помчался в Сюйчан. Встревоженный
Цао Цао созвал на совет гражданских и военных чиновников.
— Если мы потеряем Ханьчжун, наше положение в землях Чжунъюани будет очень
неустойчивым, — сказал чжан-ши Лю Е. — Придется вам, великий ван, вновь
принять на себя труды и тяготы похода.
— Вот беда! — сокрушался Цао Цао. — И почему я в свое время не
послушался вашего совета!
И он отдал приказ готовиться к большой войне. Осенью в седьмом месяце
двадцать третьего года периода Цзянь-ань [218 г.] четыреста тысяч воинов Цао
Цао тремя отрядами выступили в поход. Головной отряд вел Сяхоу Дунь,
прикрывая Цао Цао и его войско, за которым шел отряд Цао Сю. Цао Цао в
парчовом халате с яшмовым поясом ехал на белом коне под золотым седлом.
Телохранители держали над ним большой зонт из дорогого красного шелка,
шитого золотом. Справа и слева шли воины с золотыми копьями и серебряными
секирами; знамена с вышитыми на них солнцем и луной, драконами и фениксами
развевались по ветру. Личная охрана Цао Цао — отряд Тигров — состояла из
двадцати пяти тысяч воинов, как это положено при выездах самого императора.
Каждые пять тысяч шли под знаменами и флагами своего цвета, соответственно
пяти основным цветам, принятым в армии Цао Цао: синий, желтый, красный,
белый и черный. Отряд Тигров выглядел необычайно воинственно, оружие воинов
сверкало, как звезды.
Когда армия миновала перевал Тунгуань, Цао Цао увидел впереди на склонах гор
густой лес и спросил одного из приближенных:
— Как называются эти места?
— Ланьтянь, — ответил тот. — Здесь неподалеку живет дочь Цай Юна,
талантливая Цай Янь, со своим мужем.
Цао Цао прежде хорошо знал Цай Юна и сохранил о нем дружеские воспоминания.
Дочь его Цай Янь в первый раз была замужем за Вэй Дао-цзе, но потом ее увели
в плен на север в земли Цзосянь. В неволе она родила двух сыновей. Тоскуя по
родине, она сочинила восемнадцать песен и пела их в сопровождении свирели.
Песни эти получили широкую известность и достигли Чжунъюани. Услышав их, Цао
Цао сжалился над несчастной женщиной и за тысячу золотых выкупил ее из
неволи. Цзосяньский ван, боявшийся могущества Цао Цао, отпустил Цай Янь на
родину, где ее выдали замуж за чиновника Дун Цзи.
Цао Цао выразил желание повидать дочь Цай Юна. Приказав войску идти вперед,
он с сотней приближенных направился к усадьбе и у ворот сошел с коня.
Дун Цзи в это время был в отъезде по делам службы; дома была одна Цай Янь.
Она поспешила навстречу гостю и приняла Цао Цао с надлежащими церемониями.
Введя его в зал, она остановилась поодаль, готовая по первому знаку услужить
Вэйскому вану.
Вдруг Цао Цао заметил висевший на стене свиток с надписью. Прочитав ее, он
ничего не понял и обратился к Цай Янь с вопросом:
— Что это такое?
— Надпись с памятника Цао Э, сделанная моим отцом, — ответила она. — Еще
во времена императора Хэ-ди в Шанъюе жил один волшебник по имени Цао Гань,
который умел прекрасно плясать и играть на различных музыкальных
инструментах. Но однажды, напившись допьяна, он стал плясать в лодке, упал в
реку и утонул. В то время дочери его было четырнадцать лет. Она семь дней и
семь ночей бегала по берегу и рыдала, а затем сама кинулась в реку. Пять
дней спустя тело ее отца всплыло на поверхность, и соседи похоронили его тут
же на берегу. Шанъюйский правитель Ду Шан послал сообщение императору о
добродетельности и благочестии погибшей девушки, а сам велел талантливому
мальчику Хань Дань-шуню высечь из камня плиту и сделать на ней надпись,
чтобы увековечить память о дочери Цао Ганя.
Хань Дань-шуню было тогда всего лишь тринадцать лет, но он в одну минуту
сочинил такую надпись, которая не нуждалась ни в каких поправках. Люди
восхищались мудростью этой надписи, и мой отец решил сам поехать и
посмотреть этот памятник. Было уже совсем темно, когда он добрался до того
