Мы прошли через раму в указанном порядке. Мамия снова уверенно зашагал вперед.
— Билеты куплены на мое имя. Остальные указаны как сопровождающие лица без имен, — сказал он в пространство, обгоняя нас. — Следуйте за мной, до отхода пять минут.
Мы едва уложились. Синкансэн уже стоял у платформы, когда очередной эскалатор плавно спустил нас вниз. Едва мы вошли в двери нужного вагона, как раздалась трель, и двери захлопнулись за спиной Мамии, снова вошедшего последним. Вагон оказался почти пуст — только в дальнем конце сидели несколько мужчин, да еще один устроился ближе к середине вагона довольно далеко от нас. Выглядел салон куда более шикарным, чем тот, в каком мы ехали от Миядзаки — видимо, местный первый класс. Широкие мягкие кресла здесь шли не по три на каждой стороне прохода, а по два. Кэндзи тронул спинку одного из них, и оба кресла как-то хитро сложились и повернулись, почти полностью уйдя в стену и освободив место для инвалидной коляски Оксаны. На его колесах защелкнулись захваты, надежно зафиксировав на месте. Два кресла на противоположной стороне развернулись на сто восемьдесят градусов, образовав купе из четырех смотрящих друг на друга сидений. Поезд сдвинулся с места и начал плавно разгоняться. Мамия жестом пригласил садиться.
Шустрая Лена устроилась у окна и принялась с интересом наблюдать за стремительно уходящей назад платформой. Я прикинул, не сесть ли у окна напротив нее, но потом все-таки решил устроиться у прохода — пистолет имелся только у меня. Впрочем, интересное кончилось почти сразу. Поезд покинул вокзал, и по сторонам потянулись глухие шумозащитные стены. Над краешком одной мелькнули какие-то небоскребы и верхушка колеса обозрения, а потом и их закрыл сплошной потолок. В потемневшем салоне автоматически зажглись лампы.
Какое-то время все молчали. Я ожидал, что отец Мотоко начнет нас о чем-то расспрашивать и уже приготовился в качестве ответной вежливости отвечать на обычные вопросы. Однако тот не торопился. Казалось, он просто задремал. Наш преподаватель старояпонского тоже не стремился первым нарушить молчание.
Мамия заговорил, только когда синкансэн наконец вырвался из туннеля и полетел между все отдаляющихся зданий Оосаки.
— Мотоко хорошо о вас отзывалась, — сухо сказал он, глядя на меня.
— Мотоко — славная девочка, — согласился я. — Умная и добрая. И благородная. Только слегка наивная.
— Хай, — кивнул Мамия. — Благородная и наивная. Очень опасное сочетание. Боюсь, я слишком сильно защищаю ее от окружающего мира. Она живет фантазиями из кодекса будо и не понимает, насколько грязна и опасна действительность.
Я промолчал. А что я мог ответить?
Молчание опять затянулось.
— Кэндзи-кун тоже вас рекомендовал, — наконец снова прорезался отец Мотоко. — Он тоже... довольно наивен. Настоящий идеалист. Ничуть не изменился за полвека со времен университета.
Кэндзи усмехнулся.
— Не более, чем ты, Мамия-кун, — парировал он. — Просто у меня несколько другие идеалы, чем у тебя.
Мамия одарил его косым взглядом, но развивать тему не стал.
— Иными словами, идеалисты высокого мнения о вас. Если добавить сюда то, что я узнал о вас из других источников, вы... весьма интересные люди. Другие жители космоса тоже на вас походят?
— Все внезы разные, — пожала плечами Лена. — Хороших людей среди них много, хватает и плохих. Однако все зависит от того, что именно Аояма-сан понимает под "интересными".
— А также от того, что именно Аояма-сан имеет в виду под "другими источниками", — добавил я. Внутри едва слышно задребезжала струнка опасности, и на всякий случай я ощутил ребрами кобуру пистолета. И что-то подсказывало мне, что сейчас не время для нормальной манеры общения, которую местные воспринимали как панибратскую и чрезмерно фамильярную. Следовало поддержать Лену и обращаться в формальном местном стиле.
— Дували-сан, я в некотором долгу перед тобой, — Мамия полностью проигнорировал наши полувопросы.
— За что?
— Если бы ты не застрелил Торадзиму, мне пришлось бы... убрать помеху самому. Я лично предупредил его, что в школе учится моя дочь, и что ему надо действовать крайне аккуратно. Я предупредил, что все следует сделать тихо. Что вы должны стать нашими гостями, пусть даже принудительными, а не заключенными и тем более не трупами. Он не внял и решил устроить то ли войну, то ли театральное представление. Моя дочь могла погибнуть от его рук.
Пока он говорил, я напрягался все сильнее. Под конец речи я не смог удержаться, чтобы не сунуть руку под мешковатую блузу и ухватиться за пистолет. Только присутствие Кэндзи удержало меня от того, чтобы открыто взять Мамию на прицел. Рядом чуть сгорбилась Лена, сложив руки на коленях. Я уловил еле слышный взвизг сервоприводов — ее костыль перешел в аварийный режим со снятыми ограничителями на скорость и силу. Оксана по ту сторону прохода вцепилась в подлокотники и растерянно смотрела на нас с полуоткрытым ртом.
Мамия Аояма, казалось, не обратил внимание на мой жест. Он снова замер, глядя куда-то сквозь меня.
— Как следует понимать мано? — холодно спросил я после затянувшейся паузы. — Каким образом мано связан с Торадзимой?
— Существа, называющие себя Стремительными, предложили за вас высокую цену. Технологии. Связь, необнаружимая и мгновенная на любом расстоянии прежде всего. Жители бескрайнего космоса должны понимать ее ценность лучше землян. А сверх того — оружие, против которого нет защиты. Нам всего лишь следовало найти вас двоих и компьютерную программу, разговаривающую, словно человек. Мы считали, что с нашими возможностями поиск не составит труда. Мы ошиблись.
Мамия по-прежнему смотрел сквозь меня. Я чувствовал какой-то подвох. Мано вовсе не выглядел суперменом и вряд ли мог что-то нам сделать в вагоне поезда. Но зачем такая откровенность?
— Мы ошиблись, — повторил он. — Вы оказались гораздо хитрее, чем ожидалось от пары гайкокудзинов из Пояса астероидов. Вы сумели раствориться в толпе. И, самое главное, вы сумели вызвать доверие других. Тот уличный гид. Морихэи Макото-сан. Кэндзи-кун. Моя дочь. Ее подруги. И много других. Вы оказались достойными соперниками. И вы отличаетесь от других гайкокудзинов.
— И все-таки...
— Вы слышали о "правительстве Ямато"? — мягко перебил меня Кэндзи.
Мы с Леной синхронно пожали плечами.
— И новейшей историей Ниппона вы интересовались не больше, чем древней, — учитель слегка усмехнулся. — Я заметил. Вы знаете, как Ниппон стал частью Северо-Американского Договора и утратил независимость? Не казалось странным, что крохотный остров, отделенный от североамериканского континента гигантским пустым океаном, стал его частью?
— Накадзава-сан, у нас не хватило времени даже на то, чтобы толком разобраться в современности, — вежливо сказала Лена. Ее сервомоторы тихо щелкнули: аварийный режим отключился по таймауту. Повторно включать его она не стала. — На прошлое его не осталось совсем. Даже на ближайшее.
— Я знаю. Рэна-сан, Арэкс-сан, прошу прощения за то, что мы напугали вас. Мамия-кун... не самый лучший оратор. И не самый лучший дипломат. У него совсем другая роль. Именно потому он попросил меня сопровождать. Я попытаюсь объяснить, но сначала хочу заверить, что никто здесь не собирается покушаться на вашу жизнь и свободу. Торадзима остался в прошлом. Ситуация изменилась.
— Рады слышать, — по-прежнему настороженно откликнулся я. Руку из-под блузы я все-таки вытащил. Кэндзи мог предать нас давным-давно. Делать это именно сейчас ему особого смысла не имелось. Да и не верилось мне, что такой интеллектуал, да еще и учитель мог пойти на предательство. — И что же происходит? При чем здесь прошлое?
— Полвека назад Ниппон стал частью САД из-за угрозы, исходящей от Чжунго. У нас часто случались мелкие пограничные конфликты на неурегулированных территориях. Есть несколько островов, которые мы называем Сэнкаку, а Чжунго — Дяоюйдао... А-а, не суть важно. Важно, что однажды такой конфликт едва не перерос в полноценную войну. Случайный выстрел, погибший солдат, обмен нотами, нарастающая напряженность в пропаганде с обеих сторон, и так далее — можете себе представить. И все прекрасно понимали, что в открытом конфликте с Чжунго мы не выстоим. У Чжунго есть атомное оружие, а мы все еще не забыли бомбы в Хиросиме и Нагасаки. Мемориал в Хиросиме вы видели и сами. А тогдашние США, Британское Содружество и Мексика как раз формировали новую политическую сущность. Ниппон с давних времен являлся союзником, если не протекторатом США и после некоторых переговоров решил присоединиться к договору.
— А при чем здесь мы?
— Ниппон всегда ценил независимость. Многие люди, в первую очередь традиционалисты, не согласились с ее подменой на уродливую псевдоавтономию и превращением нас в какой-то невнятный то ли штат США, то ли просто одиннадцатый сектор воздушного контроля. Они посчитали, что янки просто выкрутили нам руки, пугая китайской угрозой. И представители старых аристократических родов собрались и решили бороться за новую полноценную независимость. С тех пор в Ниппоне существует тайное правительство Ямато, которое кто-то из осведомленных называет мафией на американский лад или сходкой якудзы на наш местный, а кто-то — просто сборищем стариков-маразматиков. Как бы то ни было, тайное правительство весьма влиятельно. Его связи пронизывают наше общество сверху донизу, и есть все основания полагать, что референдум о выходе из САД не за горами. А возможно, и не только референдум.
— Ага, — до меня начало потихоньку доходить. "Свободный Ниппон, янки вон!" — вдруг вспомнился чей-то выкрик из зала, явный лозунг, во время нашего интервью. — И Стремительные пообещали вашему правительству дополнительные бонусы, если оно захватит нас. Я правильно понимаю, Аояма-сан? И почему же все изменилось? Заговорщикам больше не нужны связь и технологии?
— Мы не заговорщики! — ноздри отца Мотоко гневно раздулись. — Мы представители народа! Того народа, который продавшиеся янки политиканы предали полвека назад!
Он на мгновение замолчал и снова стал спокойным.
— Нам по-прежнему нужны преимущества, чтобы бороться с янки. Ради того мы готовы сотрудничать с любыми гайкокудзинами. Но нам очень не нравятся пришельцы из космоса. Они наглые, невоспитанные и любят выкручивать руки не меньше, чем янки. Мы не хотим добиться свободы от САД, только чтобы попасть в рабство Чужих. Нам нужна полная независимость!
— Зачем?
— Вот от кого мы меньше всего ожидали такого вопроса, так это от внеза, — усмехнулся Кэндзи. — Не вы ли десятилетиями сражались за нее с Землей?
— А можно сказать откровенно, Накадзава-сан? — заметно враждебно спросила Лена, в упор глядя на Мамию. — Я не думаю, что вы сражаетесь за свободу. Я думаю, что любые заговорщики в первую очередь сражаются за свои привилегии. Вам не зависимость от САД не нравится, а то, что вас до власти не допускают. Вы ведь нашей помощи хотите? Внезов? А почему мы должны вам помогать? Вы нанимаете бандитов, которым плевать на чужие жизни, и начинаете беспокоиться, только когда они начинают стрелять не только в указанных жертв, но и в вас самих. Если бы Мотоко не бросилась с деревянной палкой на Торадзиму с его усилителями силы, обеспокоился бы ты, Аояма-сан, что они взяли в заложники и готовились убивать детей?
Глаза Кэндзи заметно расширились от изумления. Лицо Мамии потемнело от прилива крови так, что я всерьез испугался за его здоровье. А заодно — и за эмоциональное состояние. Его пальцы, лежащие на бедрах, стиснулись в кулаки, морща и комкая брюки. А потом...
Потом я с изумлением увидел, как он сгибается вперед в глубоком поклоне почти до колен и замирает в такой позе.
— Гомэн насай, — явно через силу выдавил он. — Униженно прошу простить за доставленные неприятности.
Лена явно изумилась не меньше. Оксана же, наоборот, осталась сидеть неподвижно, с явным любопытством наблюдая за происходящим.
— Э-э... — ошеломленно пробормотала Лена. — А-а... я...
Я пришел в себя первым.
— Мы не держим зла, Аояма-сан, — поспешно сказал я, тоже кланяясь.
— Да-да. Мы прощаем, — поддержала Лена, бросая растерянные взгляды то на Мамию, то на Кэнзди.
Мамия медленно распрямился.
— Аригато, — буркнул он. Краска медленно сходила с его лица.
— Мамия-кун выступал против силового варианта, — пояснил Кэндзи, ошарашенный явно не меньше нас. — Он предпочитает... более тонкие методы. Тем более, что, как оказалось, Мотоко-тян — ваша хорошая подруга. Через нее можно было бы тонко вами манипулировать так, что никто ничего не заподозрил бы. Похищать вас из Кобэ-тё не было вообще никакой необходимости.
— Но почему тогда якудзу вообще отправили? — спросил я, чтобы нарушить возникшую неловкую паузу. — Если Аояма-сан протестовал...
— Вопрос, типичный для иностранца, — вздохнул учитель. — Ниппон сильно отличается от других частей САД. У нас старший по возрасту или положению всегда прав. Протестовать против его решения мы не можем. Даже полтора века под оккупацией янки не смогли разбить жесткую иерархичность нашего общества, сделать его более гибким и адаптирующимся. На премьер-министра давили Чужие, и он принял решение. Точка. Конец всех дискуссий.
— Как член правительства я принимаю полную ответственность за его действия, — проворчал Мамия. — Мне никогда не нравилось, что мы работаем с Торадзимой и прочими якудза. К сожалению, мой голос не является определяющим. И мы, разумеется, не ожидали ничего подобного случившемуся. Торадзима получил обычный заказ на... принудительное гостеприимство. На вас обоих хватило бы трех-четырех человек — быстрая встреча где-нибудь вечером на тихой улице, никаких свидетелей, никакого шума и даже не слишком много отрицательных эмоций с вашей стороны. Однако он уже давно демонстрировал признаки... ментальной нестабильности. Вы знаете, что у него в крови обнаружились определенные соединения?.. Нет, разумеется, вам же не показывали протокол вскрытия. В общем, в конечном итоге получилось, что получилось.
— Выражаясь менее деликатными терминами, вы отправили за нами психа с заклинившими из-за наркотиков шестеренками, — хмыкнул я. — Я заметил, что он вел себя странно даже для террика. Вот уж воистину, получилось, что получилось. Ну ладно, и что дальше?
— Ваше интервью серьезно изменило ситуацию, — пояснил Мамия. — Сейчас правительство расколото. Часть, включая меня, теперь открыто выступает за разрыв отношений со Стремительными и союз с внезами, и даже премьер колеблется. Поэтому я согласился помочь, когда попросила Мотоко. Верно, она наивная девочка с высокими идеалами. Но у нее есть чутье на людей. Если она подружилась с вами, вам можно доверять.
— Спасибо за комплимент, Аояма-сан, но чего вы от нас хотите сейчас?
— Сейчас — ничего. Я не уполномочен вести переговоры и действую негласно, по собственной инициативе. Я всего лишь компенсирую неудобства, созданные ранее. Если нам суждено сотрудничать в будущем, лучше начинать с чистого листа, без скрытых грехов в прошлом. — Он хищно усмехнулся, его ноздри снова раздулись. — В силу своего положения я слишком хорошо знаю, насколько эффективно можно использовать для шантажа такие мелкие грязные тайны.
