— Рыжий, — негромко заговорил Фрегор. — Я никому не верю, понимаешь, никому, они все враги. Все хотят моей смерти. Я верю только Венну. Венн мой друг, у него свой отдел, ему не надо меня подсиживать, а вдвоём мы сила, понимаешь? Венн хитрый, он тоже сволочь, но он за меня. Он знает, что я буду наследником, он мне поможет, а когда я стану главой, я отблагодарю его, я честный, Рыжий, я всегда плачу по счетам. И возвращаю долги. Отец хитро придумал с дядей Орнатом. Он не стал его убивать, понимаешь, он сделал его гомиком, а его дочку проклеймил, и дядя Орнат бездетен, он не наследует в любом случае. Фордангайр дурак, ни одна операция не должна повторяться, а он хочет со мной, как отец с Орнатом. Я не женился, Рыжий, поэтому моя кровь чистая, я женюсь, когда избавлюсь от ублюдка, ты видел его, Рыжий, он ублюдок, выродок. А я себя проверил. У меня уже три здоровых детёныша. — Фрегор рассмеялся. — Он с Мажордомом подкладывают мне мальчиков. Что ж, я не отказываюсь, но я никогда не засыпаю с ними, я отсылаю их. И после каждого мальчика я трахаю бабу. Понимаешь, Рыжий? Меня за гомика не выдашь. Меня тошнит от шлюх, но им не доказать, что я гомик. Мажордом хотел тебя убить, потому что ты мой. Ты всегда будешь со мной. Потерпи, Рыжий, когда я избавлюсь от них, когда я стану наследником, Мажордом расплатится за всё, — Фрегор снова рассмеялся, — по всем счетам. Рыжий, проверь все машины, лично, я боюсь, они могут подсунуть "жучка", знаешь, что это?

Пауза показала, что на этот вопрос надо отвечать.

— Да, хозяин.

— Проверь, если найдёшь, не снимай, только скажи мне, когда мы выйдем из машины, и я тогда покажу тебе, что делать.

— Закрыть микрофон пивной пробкой, — хмыкнул Гаор.

— Правильно! — обрадовался Фрегор. — Я же говорил Венну, что ты стоишь таких денег. Но есть способ и получше. Я покажу. Мажордом кого подсовывает тебе, баб? Или мальчиков? — и, не дожидаясь ответа. — Не бери, могут отравить. Они это умеют. Всегда выбирай сам. И, когда голосуешь, не садись в первую машину. Она всегда подставная. Сейчас в "Охотничий" рано, поедем... — и задумался.

Гаор спокойно ждал. Конечно, кое-что из сказанного Фрегором интересно, но в целом он примерно так и думал. Что ж, каждый расправляется с соперниками по-своему. Юрденалы убивают, а у Ардинайлов свои излюбленные методы. Не менее пакостные.

— Нет, в "Охотничий", — наконец, решил Фрегор, — у них есть отдельные кабинеты.

— Да, хозяин, в "Охотничий", — ответил Гаор.

И как учил его Рарг, шёл к машине за плечом хозяина, опередив его на последнем шаге, чтобы открыть перед ним дверцу.

— Рарг хорошо учил тебя, — с удовольствие сказал Фрегор, усаживаясь в необъятные недра лимузина.

Фраза не прозвучала вопросом, и потому Гаор не стал на неё отвечать. Он молча занял своё место за рулём и погнал машину вперёд.

"Охотничий" работал круглосуточно, и там, похоже, видали столько такого и таких, что никого ничем не удивить. Ни требованием отдельного кабинета для беседы, ни заявлением, что раб пойдёт с хозяином. Их провели внутренним коридором в маленький кабинет, где ничего не было, кроме стола и четырёх стульев, быстро накрыли на стол и оставили одних с пожеланием "приятного аппетита". Фрегор налил себе в бокал минеральной воды и указал Гаору на стол.

— Ешь.

И рассмеялся его невольному искреннему удивлению.

— Да-да, это всё тебе. Садись и ешь.

— Да, хозяин, спасибо, хозяин, — несколько растерянно пробормотал Гаор, снимая куртку.

Фрегор ещё раз кивнул, и Гаор уже увереннее повесил куртку на вешалку у двери и сел к столу. Есть он хотел, а такого... да он в жизни такого и не ел. Не запутаться бы, что за чем и какой вилкой орудовать. Спиртного на столе не было, только минералка и ещё кувшин с непонятной жидкостью, в которой плавали ломтики лимона и какие-то неизвестные Гаору ягоды. Знаменитый "похмельный компот" — догадался Гаор и решил оставить его хозяину.

Фрегор с бокалом в руке расхаживал по кабинету, пристально рассматривая висящие на стенах картины. Неслыханная деликатность — невольно оценил Гаор. Он понимал, что его в определённой степени покупают, покупают его... преданность. Что ж, телохранитель должен если не любить того, кого охраняет, то хотя бы не ненавидеть. И Фрегор умнее Гарвингжайгла, который ни разу не удосужился не то что купить, а предложить ему чего-либо, когда он по приказу отца ездил телохранителем по дорогим казино.

За дверью послышались чьи-то шаги, и Гаор невольно резко обернулся к двери. Фрегор, одобрительно кивнув, жестом показал ему встать у двери так, чтобы вошедший оказался спиной к нему, и опустил руку в карман. И снова кивнул, увидев, с какой быстротой и ловкостью Гаор занял своё место. В дверь осторожно постучали.

— Я велел не беспокоить! — брюзгливо выкрикнул пьяным голосом Фрегор, одновременно делая шаг в сторону и доставая пистолет.

— Прошу прошения, — прошелестело за дверью, и стучавший удалился.

Фрегор убрал пистолет и указал Гаору на стол. Тот понял, что может продолжить прерванную трапезу.

— Видишь? — негромко сказал Фрегор, когда Гаор снова сел к столу. — Вокруг враги. Но я им не поддамся. Да, ополосни стакан этим пойлом, — он указал на кувшин с "похмельным компотом", — а остальное вылей в унитаз, пусть думают, что я выпил это.

И когда Гаор выполнил приказание — унитаз оказался здесь же, в крохотной уборной за неприметной дверью в углу — Фрегор доверительно продолжил.

— Никогда его не пью. Хрен их знает, что они туда мешают.

Всё когда-нибудь кончается. Гаор с сожалением оглядел опустевшие тарелки. Да, заправился он, надо признать, капитально, как говорится, теперь есть что вспомнить перед смертью, но жаль, что пиршество нельзя повторить.

— Сыт? — спросил Фрегор, с интересом глядя на него.

— Да, хозяин, — встал из-за стола Гаор. — Спасибо, хозяин.

— Тогда поехали.

Фрегор достал бумажник, порылся в нём, достал и бросил на стол маленькую похожую на визитку карточку, на которой, как успел заметить Гаор, было только несколько цифр и вроде как картинка в правом нижнем углу. Гаор сдёрнул с вешалки и надел свою куртку. Но тут Фрегор, отойдя от стола к одной из картин на стене, поманил его. Недоумевая о причине такой задержки — ведь уже сказали: "поехали" — Гаор подошёл.

— Смотри, Рыжий.

Гаор, по-прежнему ничего не понимая, стал рассматривать картину. Летний пейзаж: холмы, одинокие деревья и домик у озера. "Мило", — сказала бы Моорна, наморщив носик, чтобы было понятно: хвалит, хотя хвалить не за что.

— Ну же, Рыжий, видишь!

Фрегор ткнул пальцем в окошко домика. И, приглядевшись, Гаор увидел, что окошка нет, вместо него аккуратное отверстие. Он невольно присвистнул.

— Во-во, — рассмеялся Фрегор, довольный произведённым впечатлением. — Нужно, вставили микрофон, нужно, объектив, а аппарат или наблюдатель за стенкой, — и скомандовал уже иным, "хозяйским" тоном. — За мной.

— Да, хозяин, — механически откликнулся Гаор.

Увиденное требовало осмысления, и он очень надеялся, что Фрегор в машине заснёт и не будет мешать ему вести машину и обдумывать события этого дня. Единственное, что задевало его, это что не успел поговорить с Золотым Князем, ведь всё время был на чужих враждебных глазах. Даже на этом пикнике, где господа гуляли, а он сначала таскал ящики с выпивкой и жратвой и устанавливал мангалы, а потом у машины ждал хозяина, он постоянно чувствовал на себе внимательные и совсем не доброжелательные взгляды.

В "Орлиное Гнездо" они приехали перед рассветом. Гаор высадил хозяина у парадного подъезда, выслушал приказ отоспаться и после обеда по обычному распорядку, отогнал лимузин в гараж, где его принял ночной механик из свободных, и пошёл в казарму.

Рабская казарма спала мёртвым усталым сном. Как догадывался Гаор, весенний праздник без крови и чьей-то смерти не обошёлся. Войдя в свою спальню, Гаор изумлённо остановился, увидев чей-то силуэт на своей кровати. Это ещё что за новости?! Но, подойдя поближе, увидел, что это Снежка. Она сидела с ногами на его кровати и спала, положив голову на спинку, на развешенное там полотенце.

— Снежка, — Гаор осторожно погладил её по голове.

— Ой, Рыжий, — заговорила Снежка, не открывая глаз, — ты пришёл, да? Вот, держи.

Она полезла в карман фартучка и достала какой-то тёмный комок.

— Это тебе. С праздником.

Гаор взял комок, оказавшийся маленьким двойным бутербродом: два ломтика тёмного хлеба с прослойкой из масла и сахара.

— Спасибо, Снежка, а теперь к себе иди.

Снежка не успела ответить. Потому что Гаора вдруг окликнул Старший по спальне.

— Рыжий.

— Да, Старший, — сразу повернулся на голос Гаор.

— Не гони Снежку, — Старший говорил негромко, но в ночной тишине его было хорошо слышно, — пусть у тебя ночует.

— Как это? — не понял, не захотел понять Гаор.

— Тебе её в прислуги дали, ты с ней спать не будешь, её под кого из первой положат. Заломают девчонку.

Гаор медленно, стараясь не упасть, потому что его вдруг перестали держать ноги, сел на кровать.

— Рыжий, — шёпотом заговорил Зимняк, — Старший дело говорит. Ты не сделаешь, голозадым отдадут. Пожалей девчонку.

— Она ж не малолетка даже, малявка, — потрясённо выдохнул Гаор, — не могу я. Я ж не...

— Под хозяев с семи подкладывают, а ей уж десять скоро. Потому и дали тебе, чтоб поберечь.

— Не могу, — покачал головой Гаор. — Нет.

Сосед справа зевнул и пробурчал.

— Раздень и под одеяло положи, чтоб она утром от тебя голой выскочила. Делов-то... — и захрапел.

Гаор сидел, стиснув, смяв действительно в комок этот прибережённый для него бутерброд. Он понимал, что раз остальные так говорят, значит, так и надо. Но... но мало этим сволочам, что сами выродки, они и нас такими делают! Но... но деваться ему некуда, как человека просят. Он сунул в рот подарок, встал и начал раздеваться. Куртку, брюки, ботинки в шкаф, достать мыло, мочалку и большое полотенце. На ноги шлёпки.

— Снежка, — он снова погладил её по голове, — раздевайся и ложись.

— А ты?

— Я в душ.

И ушёл, не дожидаясь её ответа.

В душе он сбросил бельё и рубашку в ящик для грязного, а носки захватил с собой в кабинку. Вымылся, выстирал носки. Привычные движения немного успокоили его. Нет, конечно, надо так, как сказал тот, справа. Как зовут-то его? Не знает, но вроде он в теплицах работает. Говоря вслух, как и положено по здешнему Уставу, только по-дуггурски, Гаор про себя продолжал употреблять усвоенные за эти годы слова и обороты. Нет, он не даст это отнять у себя. И со Снежкой... это ведь тоже... не просто так, а борьба. Спать не по приказу, а по своему выбору — это он уже усвоил, а оказывается, бывает и такое. Но какие же сволочи! И это не Ардинайлы, не хозяева, тем на такие мелочи, как девчонка-рабыня, плевать трижды и четырежды, это Мажордом и прихвостни, шестёрки его. Ну, сволочи, ну... всякое он видал и слышал, но чтоб такое... Это как мозги надо вывихнуть, в самом деле, психи. Все, до единого.

Он вернулся в спальню, убрал на место мыло и мочалку, перевесил в шкаф маленькое полотенце и развесил на спинке кровати большое, стараясь не задеть маленькие платье, фартук и маечку. Осторожно лёг. Снежка уже спала, но сразу подвинулась к нему, прижалась и вытянулась рядом, уткнувшись головой ему в подмышку.

"Матери набольшие, — беззвучно позвал Гаор, — простите меня, знаю я, что не по-людски это, простите, Огонь Справедливый, приму, что дашь мне, но не смог я, к самому краю загнали меня".

Он думал, что не сможет заснуть, но усталость оказалась сильнее. Да и до подъёма всего периода два осталось, не больше.

Утром в общей суматохе и суете Снежка, и впрямь как говорили, выскочила голой из-под его одеяла, сгребла в охапку свою одежонку и пулей вылетела из мужской спальни. Гаор с ужасом ждал, что скажут ему остальные, особенно женщины, ведь здоровому мужику с малявкой спать... Но никто ни словом не обмолвился, будто не знают или так и положено.

А потом так и пошло: две, три ночи он один, вернее, к нему приходят уже вполне взрослые, в соку и силе, а на третью или четвёртую ночь у него остаётся Снежка. Обычно она приносила его выстиранное белье, раскладывала в шкафу, и пока он мылся в душе, сама раздевалась, залезала под одеяло и лежала, накрывшись с головой, будто её и не было. И Гаор, вернувшись из душа, укладывался, никак не выдавая, что в его кровати кто-то есть. И никто никогда ни словом... Хотя нет, была попытка. Он шёл на тренировку, и какой-то лакей, поравнявшись с ним, отпустил шуточку о любителях малолеток. Но, получив мгновенный удар, от которого треснулся о стену, всё понял и заткнулся. Так что и здесь у него обошлось. Пока.

Вскоре после праздника Рарг устроил нечто вроде экзамена. В присутствии Фрегора Гаор опять дрался, отражал всевозможные нападения, потом встал за плечом Фрегора, и парни Рарга нападали, а он защищал своего хозяина... Правда, обошлось без собак, но Фрегор всё равно был в восторге. Гаор думал, что тренировки на этом кончатся, о чём в глубине души жалел: эти три периода в зале или на гимнастической площадке, или ещё где Рарг назначит, были, пожалуй, самыми приятными, но Рарг посоветовал хозяину время от времени отпускать его на тренировки. Для поддержания формы. Но уже по свободному графику. И один период в день на гимнастической площадке, хоть до подъёма, хоть после отбоя, хоть... словом, когда свободен. Последнему Гаор обрадовался больше всего. Уж период в день он на гимнастику выкроит. При любой нагрузке.

И началась его работа раба-телохранителя. Оружия ему так и не дали, ни огнестрельного, ни холодного, но и полученных от Рарга умений должно было хватить в любых ситуациях. Тому, что на его хозяина кто-то всерьёз нападет, Гаор не верил. Но приказано идти и стоять за плечом и вырубать насмерть любого посягнувшего, значит, будем идти, стоять и вырубать. День-ночь, день-ночь, работа-отдых, работа-отдых... работы больше, отдыха меньше, но и это жизнь. А значит, живи и помни: могло быть и хуже, это ещё не самое страшное.

Что было в "Орлином гнезде" на праздник, кого и как убили, Гаор не знал. Ему не рассказали, а он не спрашивал. Но был уверен: убили. А затравили собаками, или запороли, или забили насмерть... это уже мелочи. Ни один из его немногих знакомцев не пропал, значит, кого-то другого. Ну... пусть им в Ирий-саду хорошо будет. Или у Огня светло. Это уж каждому по вере его.

Обычно он выезжал с хозяином сразу после завтрака или чуть позже, но ждал его теперь не в гараже, а в личных комнатах. Одевался на выезд и бегом поднимался по внутренним коридорам и проходам в хозяйскую спальню. Чаще всего он заставал хозяина за завтраком. В этом Фрегор был неукоснителен. Когда бы и после какой попойки или оргии не лёг, в семь подъём, холодный душ, бритьё, гимнастика, завтрак и на работу.