Посмотрели, блин. После просмотра у меня непередаваемо зачесались спина от ощущения, что прямо сейчас между лопатками проклевывается горб и ладони от нестерпимого желания выдрать белобрысую барахольщицу. Соседка, видимо почувствовав что-то такое, опасное для ее нежно любимой задницы, скоренько ретировалась в сторону лестницы на второй этаж и укоризненно смотрела оттуда незамутненно честными глазами.
— А я-то все думала, чего это у меня хребет в трусы норовил вывалиться, когда я это все поднимала и перетаскивала. Ингрид, ё-моё, ладно столовое серебро, это я понимаю. Ладно коробки с сигарами или элитный вискарь в подарочных ящичках. Спорно, но туда-сюда. Кляссеры с нумизматикой вообще вопросов не вызывают. — Я делаю крохотный шажок в сторону настороженно следящей за моими передвижениями скандинавки и раскидываю руки в жесте полнейшего недоумения. — Но бронзовые подсвечники? Малахитовые, или из чего они там, статуэтки? Подушки, пусть даже из парчи с золотым шитьем? Шкатулки из нефрита? Медный поднос, на котором жареного слона можно подать? Шелковые тряпки, не пойму сейчас, что это такое? Ты чем думала, когда мешки набивала?! Такое ощущение, что варвары разграбили Рим, а когда убегали, часть добычи здесь кинули, чтобы не надорваться!
— Ну, понимаешь, все это такие красивые, дорогие вещи... Рэнге, мы бы сами ничего такого еще долго не купили. А тут бесплатно лежали, а ты сильная... Вот я и увлеклась немного. А тебе не трудно было, я знаю... И вообще! — Мелкая неожиданно подбоченилась и ринулась в атаку, да так бойко, что я даже онемел. — Ты ничего не понимаешь в дизайне, Такаяма! У тебя атрофировано чувство прекрасного, в твоей армейке тебя не научили чувствовать искусство! Но это не беда, ведь у тебя есть я. Я спасу тебя от прозябания во тьме невежества! Я не позволю тебе превратить наш уютный домик в мрачную и сырую казарму! Не мешай мне делать красиво в доме, Такаяма!
От ее яростного напора мне аж поплохело. Как все так повернулось-то, а?! Я же совсем про другое спрашивал...
— Ингрид, да что ты, блин, такое несешь? Какую сырую казарму, ты о чем вообще? Украшай ты что хочешь и как хочешь, я тебе слова не скажу. Я вообще тебя про другое спрашиваю: ты нахрена столько тяжелющей ерунды собрала и меня ей нагрузила? — Делаю еще одну попытку достучаться до разума напарницы. — А ковры нафиг взяла? Зачем нам ковры? Кстати, они тоже какие-то слишком увесистые были... Мелкая, колись, ты в коврах тоже что-то заныкала?!
— Там холодняк раритетный, выглядит просто отпадно. Ну, всякие там мечи, шпаги, рапиры, кинжалы еще есть... Даже парочка ваших национальных сабель присутствует. — Бьорк набрала воздуха в грудь и снова пошла в наступление. — А что мне было делать?! Время поджимало, а все ковырялки прикручены намертво. Пришлось вот так, вместе с коврами со стены сдергивать и сворачивать в рулон. Конечно, немножко тяжеловато получилось, носить немного неудобно, но зато прикинь, какая у нас теперь офигительная штука будет висеть в кабинете! Целых две штуки!
У меня задергался глаз. Хрен с ним, столовое серебро или статуэтки. В конце концов, дорогущую посуду или ножи с вилками каждый день на стол выкладывать не станешь, а на декоративные финтифлюшки, пусть даже они вырезаны из полудрагоценных камней, особо никто никогда внимания не обращает. Есть и есть, пошли дальше. Но оружейная композиция на персидском ковре ручной работы...
Несколько ушедших налево фотографий на этом фоне, и над нашими воротами можно вешать транспарант: "Тут живут те, кто грохнул дона Карпоне и обнес его хибару". Потому что любовно подобранную выставку средневековых пырялок наверняка видело и запомнило немеряное количество народа. Ну не проходят мужики мимо такого музея, это просто нереально.
— Нам трындец. Ингрид, солнышко, по этим железякам нас вычислят, а потом к нам приедут злые небритые парни с автоматами. Ты же умная, неужели не понимаешь простой трехходовки: появится фотография с гулянки или, например, новоселья, потом произойдет ее показ знакомым и родным. Рано или поздно это фото попадется на глаза тому, кто уже наблюдал точно такой же натюрморт у внезапно умершего итальянского дона. — Я обреченно машу рукой и, несильно попинывая от избытка чувств третий сверток, осторожно уточняю. — А тут что? После упертой оружейной коллекции у меня фантазии не хватает на предположения, так что давай сама рассказывай. И вот еще что, Бьорк, заруби себе на носу: катана — это не сабля! Надо же такое брякнуть!
— Да хоть ятаган, мне плевать. Главное, что я все продумала, ничего нигде не всплывет. Зато у нас в кабинете будет уютно и стильно, а кроме нас, в него никто не войдет. — Скандинавка продолжала неодобрительно сверлить меня взглядом, явно поражаясь косности моего мышления. — Для всяких встреч, вечеринок и переговоров у нас гостиная есть. Короче, успокойся, что ты завелась с самого утра. А в рулоне... А в этом рулоне у нас замечательные торшеры, два. И чучело маленького крокодильчика. Очень они мне понравились. Я, правда, не думала, что ты сможешь их забрать, там одной бронзы килограмм пятьдесят, если не больше. Ты не представляешь, как я их разбирала, упаковывала, перекатывала. Мне было очень тяжело, я маленькая! Хорошо, что ты у меня такая сильная и грузоподъемная. Знаешь, с тобой хорошо ходить грабить, Такаяма. Помнится, абажуры и электрику от всего этого я заныкала где-то в баулах, когда соберем, такая красота получится — ты ахнешь. Там не осветительные приборы, а произведения искусства. И крокодильчик очень миленький, правда-правда!
Меня опять закусило. Настолько, что глаза выпучились, челюсть отвисла и из горла донесся какой-то звериный полурык-полусип. Сколько-сколько там килограмм? Сколько-сколько я тащил и покряхтывал? Охренеть просто. Да во мне самом сейчас пятьдесят пять вместе с ботинками! Мелкая совсем охренела, я ей что, муравей? Я ж реально чуть не помер, пока в одну каску эту неудобную тяжесть кантовал.
— Ничего не говори. Ты шла оружие чистить? Вот и иди. Ты, Рэнге, извини, конечно, но ты вообще ничего не понимаешь в создании домашнего очага. Настолько ты деревянная в этом плане, что я временами диву даюсь, как так может быть. — На меня замахали маленькими ладошками и обиженно-возмущенно зафыркали. — Как-будто и не девушка вовсе, а мужик какой-то. Где упала — там и койка, где проснулась — там и дом. Фу такой быть. Иди, и хорошенько подумай о своем поведении.
Глаза горят голубым огнем, на лице написаны недовольство моей бездуховностью, вдохновение и решимость приобщить меня к прекрасному, хочу я того или нет. И, что удивительно, обе служанки горячо ее поддерживают! Нет, они-то как раз молчат, еще чего не хватало, чтоб еще и эти пигалицы тут начали выступать.
Но их молчание и бросаемые на меня взгляды говорят лучше всяких слов: Ингрид молодец, Ингрид все правильно сделала, а Рэнге — бесчувственный сапог. Обижает подругу и не ценит заботу. Вот как так у баб ловко получается? Я ведь вроде бы со всех сторон прав. А ситуация вывернута наизнанку таким образом, что я же оказался кругом виноватым. С детства их таким финтам учат, что ли?
Подумаешь, Такаяма чуть не сдохла, пока таскала всякое неприподъемное, зато сейчас вокруг будет шик-блеск-красота. А что ей, в смысле мне, сделается, она же, понимаешь ли, грузоподъемная. Слово-то какое подобрала мелкая пакость, нарочно не придумаешь. Будто не человека, а автомобиль охарактеризовала.
Короче, плюнул я на полностью и бесповоротно проигранный спор и, кипя от возмущения, ушел в гараж. Ну их нафиг, все равно, что я ни скажу, какие аргументы ни приведу, никто меня не услышит. А я в итоге окажусь еще больше виноватым. Лучше пойду делами заниматься, заодно нервы успокою. И пошел, сопровождаемый осуждающими взглядами.
Впрочем, всех моих пыхтений и ворчаний хватило ровно на пять минут. Я и раньше долго злиться не умел даже на тех, на кого стоило бы, а уж на свою вредную, но такую кавайную напарницу — и подавно не получилось. Да и вообще, разборка, чистка и уход за оружием напрочь вышибают из головы любой негатив.
Во всяком случае, у Рэнге точно вышибают, а мы с ней — одно целое. Уже через полчаса я медитативно работал ветошью и шомполом, намурлыкивая под нос незатейливую мелодию. Особенно подняло настроение неописуемое выражение лица у заглянувшей по какой-то надобности в гараж Нанто.
Что там она хотела, так и осталось за кадром. Полное офигевание от лицезрения кучи попользованных стволов помешало горничной Ингрид спросить о том, зачем ее послали. Она постояла пару минут, потаращилась на мои четкие движения. Послушала лязганье затворов, металлические щелчки, с которыми срабатывал спусковой механизм, звон выщелкиваемых из магазинов и падающих в подставленную миску патронов. Молча развернулась и, как сомнамбула, ушла восвояси.
Я лишь покосился ей вслед, философски пожал плечами и продолжил свое успокаивающее занятие. Немудрено, что девчонку так накрыло. Разумеется, в своей жизни она не раз и не два видела оружие. Семья-то у нее, мягко говоря, совсем не простая. Но она именно, что просто видела, не осознавая до конца, что это такое — оружие, и для чего оно применяется.
Ну, типа, дядя Такеши носит галстук, братец Инори носит с собой ежедневник, а его телохранитель Джон носит под пиджаком большой черный пистолет. У каждого свой аксессуар, не более того. Понятно, что пистолет Джона может выстрелить, но это так, на уровне предположений и умозрительных заключений.
А тут Тие увидела реально побывавшие в деле стволы. Понюхала застарелый запах сгоревшего пороха. Услышала совершенно спокойный рассказ, в котором между делом упоминалось, как из этих ружей и винтовок шмаляли в тех, кто сейчас сидит с ней рядом. А сами рассказчицы палили в ответ, совершенно не заморачиваясь идеями о ценности человеческой жизни, непротивлении злу насилием или каким-то там гуманизмом.
Они просто жали на спусковой крючок и попадали. В людей. И люди от этого умирали. Такие трофеи, что грудами лежат вдоль гаражных стен, с живых обычно не берутся. А значит, те, кому они с подругой так опрометчиво решили служить — настоящие, всамделишные убийцы. Короче говоря, столкновение девичьих фантазий с суровой реальностью произошло слишком стремительно, отчего и произошло зависание неподготовленного мозга и ломка стереотипов.
Пожалуй, что ни делается, все к лучшему. Шок от осознания — это полезно. Пусть лучше сразу проникнется мыслью, что жизнь за пределами привычного, безопасного дома, в которую она так стремилась попасть — совсем не безобидная игра в госпожу и служанку. Ничего, сейчас некогда, а вот потом, как немного с делами разгребемся, мы с Бьорк их еще пострелять свозим. Чтоб дурь из головы окончательно выветрилась. Если не сломаются, не сбегут, значит, сработаемся. Ну а коль нет, — то нет, не судьба.
— Рэнге, ты меня слышишь? Рэнге, ты что, обиделась, что ли? — Из раздумий меня выудил раздавшийся от гаражных ворот какой-то неожиданно смущенный голосок напарницы. — Слушай, ну ты чего... Рэнге... Ну давай, я извинюсь, а то правда как-то нескладно получилось, я тебе слишком много лишнего наговорила... Рэнге, ну не обижайся, а? Поговори со мной, Рэ-эн-ге-е-е...
— А, Ингрид, это ты. Ты о чем вообще? Я просто о наших ромашках задумалась, как их сейчас плющит и колбасит, не слышала, что ты сказала. — Хотел потереть внезапно зачесавшийся нос, дернулся, но вовремя одумался. Руки в смазке, масле, еще черти в чем, потом просто так не отмоешь. А оттирать нос бензином... Как-то не кажется мне такая затея здравой. — Кстати, они там не свалили в ужасе? А то у твоей Нанто было очень многозначительное лицо, когда она отсюда выскакивала.
Бьорк беззлобно хихикнула и проскользнула от двери вплотную ко мне. Вытянув руку, почесала своими пальчиками кончик моего носа, примерилась к только что обихоженной и отложенной в кучу вычищенного оружия новенькой Beretta 92FS. Прицелилась в стену, сделала губами: "Пх-Пх", положила серебристый ствол на место и снова иронично фыркнула.
— Да нет, никто никуда не убежал. Шуршат по дому, только пыль столбом. Тие, когда пришла от тебя, о чем-то пошепталась с Окувака, а потом у них, такое впечатление, второе дыхание открылось. — Соседка запрыгнула на верстак, примостив свою худую задницу между тисками и разложенными инструментами. — Рэнге, правда, прости меня. Знаешь, я, как рассказала про коллекцию холодняка и увидела твои глаза, сильно испугалась. Показалось, что ты реально меня прямо там в пол вобьешь, как гвоздь, с одного удара. Вот и понесла всякую пургу, чтобы тебя отвлечь и запутать. Ничего ты не деревянная и не бесчувственная, просто я же вижу, что тебе не интересно заниматься благоустройством. Ты довольствуешься малым, а мне хочется, чтобы в нашем жилище все-все было хорошо и красиво. Потому вот так и вышло, как вышло, тащу в дом все, что приглянулось. Вернее, я показываю, а ты тащишь, потому что ты реально сильнее меня. Ты вообще аномально сильная, знаешь?
— Ингрид, ты чего? Когда я тебя била? С ума сошла? Да у меня на тебя рука не поднимется. — Прислушался к себе, рефлекторно кивнул, потому что действительно, не поднимется. Не знаю, что ей нужно сделать, чтобы я ее ударил, у меня даже представить такую ситуацию не получилось. — Сама не знаю, что на меня нашло и почему я так завелась. Подумаешь, тяжести поносила. Ерунда какая. Я ведь и в самом деле далека от всех этих украшательств, так что вперед и с песней, занимайся. Вкус у тебя замечательный, а мне оно действительно как-то побоку. Ты закончила с бумагами?
Бьорк довольно ухмыльнулась, осмотрелась, склонив на бок голову и неопределенно помахала ладошкой в воздухе.
— Закончила. Офигеть, чего мы взяли, Такаяма. Просто офигеть. Только там не на один час разговор. Сегодня его начинать не стоит, иначе никуда мы вечером не пойдем, не до того будет. — Она спрыгнула с верстака, потянулась и неспешно направилась к выходу. — Там и по финансовой части бумаги, и по политической натуральная бомба, и права собственности на всякое-разное... Если этакие документы лежали в открытую, боюсь предположить, что мы найдем в сейфе. Да и от куратора наших мальчиков кое-что интересное осталось. Одни наши с тобой досье — тема для отдельного вечера откровений, если честно. Послужной список у тебя... Мда-а-а... Да и у меня... Тоже, блин, не ангел. Короче, давай отложим на завтра. Рэнге, ты тут заканчивай потихоньку, девчонки почти закончили с обедом, минут через двадцать можно будет садиться за стол.
Пообедали чисто в японском стиле — суп нори, окономияки, рис с куском жареной скумбрии под соевым соусом и овощной салат с креветками. Вкусно, сытно и в то же время легко для желудка. И, что мне наиболее понравилось — оттер руки после работы, вымыл с мылом, зашел на кухню, сел — и вуаля, все блюда появились на столе сами собой.
Есть, есть в старых обычаях некая сермяжная правда и очарование. Очень они удобные и замечательные, если так подумать. Ну, разумеется, если ты сверху, а не снизу, а так да, толк от приблудившихся служанок уже на лицо. Это в школе они больше под ногами мешались, чем реально что-то полезное делали.
