Припадая к стопам Вашего Величества, умоляю не дать свершиться этому бессмысленному, бесплодному браку. Но только ради всех богов, не сообщайте дяде о моём письме! У меня есть опасения, что он, как мужчина и глава семьи, может ошибочно посчитать, будто я ставлю под сомнение его волю. Именами Ноны, Диолы и Цитии заклинаю вас сохранить это послание в тайне.
С надеждой, ваша верная подданная Ника Юлиса Террина, последняя из рода младших лотийских Юлисов."
Поставив последнюю точку, девушка перевела дух, почувствовав, что спина стала мокрой от пота, а руки дрожат, как у запойного пьяницы с глубокого похмелья.
Конечно, строчки могли бы быть и поровнее, да и с точки зрения каллиграфии письмо тоже не выглядит шедевром. Хотя удалось обойтись без заметных клякс и помарок.
Писательница ещё раз пробежала глазами текст, с трудом сдержав гримасу отвращения, настолько его содержание показалось ей приторно-слащавым, словно съеденная за один присест банка малинового варенья. "Как бы у её величества задница не слиплась," — горько усмехнулась Ника.
Если бы ей сказали, что придётся с полной серьёзностью и самоотдачей писать подобные послания, переполненные заискиванием и самоуничижением, она бы просто не поверила, а сейчас реалии местного цивилизованного общества воспринимаются как само собой разумеющееся.
"Знала, куда едешь, — грустно усмехнулась попаданка. — Только не понимала как следует. Всё-таки по книгам и рассказам невозможно постичь все нюансы и составить полное впечатление от жизни, так резко отличавшейся от всего, с чем приходилось сталкиваться раньше. Как там говорится? В чужой монастырь со своим законом..., то есть уставом, не ходят".
Решительно отбросив рефлексию и самобичевание, она потрясла уставшими пальцами. Дело за малым. Осталось аккуратно свернуть послание, пришлёпнуть восковую печать и отдать Риате Лации.
Но тут на Нику нахлынули сомнения другого рода.
Ладно ещё, если императрица просто не захочет помогать случайной знакомой, но вдруг о письме узнает дорогой дядюшка? Даже представить страшно, что может случиться!
Девушка, как наяву, увидела багровую, как перезрелый помидор, искажённую злобой физиономию Итура Септиса Даума, а в ушах громом загрохотал переполненный яростью голос:
"Как ты могла меня так опозорить?! Что будут говорить обо мне люди? Как доверят должность регистора, если я не могу навести порядок даже в собственном доме? Мы поверили тебе, встретили, как родную. Заботились, лечили, исполняли все твои прихоти! Мы нашли тебе богатого, знатного жениха, помогали вернуть родовые земли, а ты оказалась просто подлой, неблагодарной тварью!"
Ника зябко передёрнула плечами. Пожалуй, ещё повезёт, если после такого её просто выгонят на улицу. Могут и в рабство продать или обвинят в самозванстве. Заявят что-нибудь вроде: "Ошибались мы, не разглядели сразу, никакая она нам не племянница, а вообще чужой человек, обманом втёршийся в доверие". За подобные проступки в Империи на кол сажают. Девушка вспомнила разбойника, умиравшего во дворе этригийской тюрьмы, и порывисто убрала уже запечатанный свиток в сундук, не обращая внимания на удивлённый взгляд притихшей служанки.
Ночью, беспокойно ворочаясь на просевшем тюфяке, и весь следующий день Ника маялась, не в силах принять окончательного решения.
Размахивая кинжалом, приседая, пытаясь сесть на шпагат и просто отдыхая на расстеленном одеяле, она раз за разом перебирала возможные варианты развития событий и свою реакцию на них. Поэтому так вышло, что окончательное решение девушка приняла за ужином, когда Бест предупредил Риату Лацию, что завтра разбудит её ещё до рассвета.
Передавая злополучный свиток служанке, покровительница не забыла её тщательно проинструктировать:
— Если послезавтра не сумеешь увидеться с лекарем императрицы — дольше в Радле не задерживайся.
Она вздохнула.
— Значит, так рассудили боги. На рынке купишь мне красную ленточку для волос и точильный камень.
— Слушаюсь, госпожа, — зевая, отозвалась отпущенница.
— И не забудь зайти к своему приятелю в "Счастливый жёлудь", — встрепенулась девушка.
Замордованная пустыми переживаниями и несуразными страхами по поводу возможных действий государыни после получения её письма, она едва не забыла о заказе на информацию о своём женихе и его приближённых.
— Постарайся рассчитать время так, чтобы везде успеть. Но помни, для меня важнее всего: как можно больше узнать про Авария.
— Понимаю, госпожа, — заверила Риата Лация.
— А госпоже Септисе скажешь, если она спросит, что мне стало гораздо лучше и я скоро поправлюсь.
— Да, госпожа, — язык у собеседницы начал заплетаться, и Ника оставила её в покое.
Самой ей едва удалось заснуть, и сон оказался настолько лёгок и тревожен, что девушка проснулась сразу, едва за дверью послышался еле различимый шёпот.
— Лация! Лация, просыпайся, это я Бест! О боги, сколько же можно спать?!
— Лация! — рык покровительницы заставил служанку сесть, отбросив в сторону толстое, засаленное одеяло.
— Ой, простите, госпожа, — привычно заканючила она, торопливо натягивая хитон прямо на голое тело. — Задремала маленько.
— Заходите, господин Бест! — позвала девушка, прикрывшись до подбородка.
— Ну, что же ты копаешься?! — чуть не плача всплеснул руками управитель, с наигранным отчаянием глядя, как отпущенница, путаясь в концах, завязывает ремешки сандалий. — Я же предупреждал, что надо выехать ещё до рассвета!
— Успеете! — жёстко оборвала его стенания Ника, кивнув на окно, где сквозь жалюзи пробивался робкий розовый свет. — Нолип ещё только запряг свою огненную колесницу.
Перетянув собранные в небрежный пучок волосы застиранной ленточкой, служанка набросила покрывало, и прихватив небольшую корзину, бодро отрапортовала:
— Всё, я готова!
— Да хранят тебя небожители, Риата Лация Фида, — покровительница почувствовала, что голос её дрогнул, а глаза защипало от слёз. — Надеюсь, ты ничего не забыла?
— Все ваши приказания исполню, госпожа, — чинно поклонилась женщина и неожиданно тоже шмыгнула носом. — Клянусь Карелгом.
Перед тем как выйти из спальни, управитель представил племяннице хозяев свою дочь.
Глянув на Гевию, та на миг растерялась, ибо представляла новую служанку немного иначе. Перед ней стояла тоненькая хрупкая девочка, лет десяти — одиннадцати, в аккуратненькой застиранной тунике с напряжённой улыбкой на бледном взволнованном лице.
Успев свыкнуться с местными рабовладельческими порядками, попаданка всё же не хотела эксплуатировать ещё и детский труд.
Мысленно выругав себя за то, что заранее не выяснила у Беста возраст его дочери, Ника собралась окликнуть управителя и потребовать прислать нормальную, взрослую рабыню, но хитрый толстяк успел ускользнуть из комнаты, и его торопливые, дробные шаги доносились уже от входной двери. А орать ему вслед во всю глотку девушка посчитала несолидным.
"Ну, и как я стану заставлять её горшок выносить? — мрачно думала она, разглядывая испуганно притихшую малышку. — Но самой таскать никак нельзя. Не положено по факту рождения. Те же рабы презирать будут. Ещё и родичам настучат, а они устроят мне грандиозный скандал или вообще усомнятся в том, что я внучка сенатора. Вот батман! Опять вляпалась!"
— Так это тебя зовут Гевия? — со вздохом спросила Ника, не зная что сказать.
— Да, госпожа, — пискнула та, не поднимая глаз.
— Помоги мне умыться, — буркнула девушка, вставая с кровати.
Несмотря на юный возраст и субтильное телосложение, дочка управителя оказалась очень старательной, хотя и неумелой служанкой.
Дабы не смущать девочку странными занятиями, Нике пришлось временно отказаться от тренировок, ограничив своё времяпрепровождение лежанием в постели и прогулками по ближайшим окрестностям.
Чтобы окончательно не свихнуться от скуки, она попробовала болтать с Гевией. Та сначала дичилась, односложно отвечая на вопросы странной племянницы господина Септиса, но постепенно освоилась. А когда узнала, что госпожа пересекла океан и долго путешествовала по Западному побережью, стала посматривать на неё с тихим восторгом и благоговением.
Новая служанка показала несколько укромных местечек: озеро на границе трёх имений и священную рощицу нимфы Фелои неподалёку от имперской дороги. Там стояло крошечное святилище с небольшой, расписанной яркими красками статуэткой и крошечный алтарь, на который дочка управителя с важным видом положила несколько тыквенных семечек.
Однако и на прогулках Нику донимали мрачные размышления. Прекрасно понимая их бессмысленность и ругая себя за это, она тем не менее не могла отделаться от навязчивых вопросов. Удастся ли Риате передать письмо Акцию? Как отнесётся императрица к её просьбе? Узнает ли об этом её дражайший дядюшка?
Девушка только села ужинать, когда в комнату вбежала широко улыбавшаяся Гевия и звонко крикнула хлопотавшей матери:
— Отец приехал!
— Так рано? — удивилась Зета и едва не поставила тарелку с мясной подливкой мимо стола.
Хорошо, что Ника успела её вовремя подхватить, а то бы платье оказалось безнадёжно испорчено. Смертельно побледнев, стряпуха тут же позабыла о муже и с криком рухнула на колени:
— Простите, госпожа! Я случайно! Не губите, пощадите! Только на секундочку и задумалась! Эта мелкая пигалица отвлекла!
— Встаньте! — поморщилась девушка. — Хвала богам, ничего не случилось Просто будьте в следующий раз внимательнее.
— Да, да, госпожа, конечно! — торопливо закивала Зета, с удивительной для подобного телосложения стремительностью бросаясь к Нике, явно намереваясь облобызать ей руку.
Однако так и не привыкшая к подобным знакам внимания, девушка отмахнулась, вновь едва не опрокинув многострадальную тарелку.
Тогда толстуха, шлёпнувшись на пол всем необъятным телом, крепко ухватила её за щиколотки и прижалась слюнявыми губами к ремешкам сандалий.
"Вот батман!" — скривившись, мысленно выругалась Ника, зло процедив сквозь зубы:
— Ну хватит! Довольно!
Поймав ошарашенный взгляд застывшей у двери Гевии, девушка указала глазами на всё ещё продолжавшую что-то бессвязно бормотать мать.
Сообразительная малышка тут же оказалась рядом и попыталась поднять грузную женщину на ноги.
— Вставай, мама! Вставай, сейчас отец придёт.
— Встать! — рявкнула потерявшая терпение племянница регистора Треиума.
Странно, но подобное обращение возымело действие. Подвывая и хлюпая носом, Зета отползла от стола и только потом, кряхтя и тяжело опираясь на плечо дочери, поднялась на ноги.
К тому времени, когда в зал вошёл широко улыбавшийся Фрон Бест, его супруга успела высморкаться, отряхнуть подол, поправить волосы, так что на недавнюю истерику указывали только опухший нос и покрасневшие глаза.
— Госпожа Септиса посылает вам привет, госпожа Юлиса! — поклонился управитель имением. — Они с господином Септисом очень рады, что вам стало лучше, и молят небожителей о вашем скорейшем выздоровлении. А госпожа Торина Септиса Ульда написала письмо, которое я отдал вашей служанке.
— Хвала богам за то, что у меня такие замечательные родственники! — нисколько не кривя душой, вскричала Ника, смахнув с уголков глаз несуществующие слезинки.
Чуть скрипнула дверь, пропуская в комнату Риату Лацию с корзиной и небольшим узелком.
— Вы, наверное, устали с дороги и проголодались? — участливо спросила девушка, и не дожидаясь ответа, радушно по-хозяйски предложила:
— Садитесь, отужинайте с нами. Ваша супруга сготовила изумительную подливку. Но сначала...
Она посмотрела на Зету, достававшую из настенного шкафчика чистую тарелку.
— Восславим Диноса, господин Бест?
— Непременно восславим! — рассмеялся довольный толстяк.
Чувствуя, что едва не лопается от нетерпения, Ника попыталась взять себя в руки, для чего двигаться старалась подчёркнуто неторопливо, тщательно пережёвывала пищу, и снисходительно улыбаясь, слушала рассказ собеседника о поездке в столицу.
А вот отпущенница ела быстро, жадно, от чего пару раз едва не подавилась, так что стряпухе пришлось хлопать её по спине широкой, распаренной ладонью.
Заметив, что госпожа заканчивает трапезу, гордая Гевия поднесла ей бронзовый тазик с водой и льняное полотенце.
— Не спеши, — остановила девушка готовую встать служанку. — Ты ещё не доела. Подливка у госпожи Бест слишком вкусная, чтобы оставлять её на тарелке.
— Да, госпожа, — кивнула с набитым ртом Риата Лация.
— Я жду тебя в спальне, — сказала покровительница, и сделав знак дочке управителя, приказала. — Принеси огня.
— Да, госпожа, — поклонилась Гевия.
Она зажгла от лучинки двухрожковый масляный светильник, и уходя, столкнулась в дверях со спешившей отпущенницей.
Та первым делом развернула узелок, расправив тёмно-серую шерстяную шаль с невзрачным узором по краю.
— Это вам госпожа Септиса прислала, госпожа, — громко объявила служанка, и опасливо оглянувшись, шагнула ближе, — Госпожа, я...
Резкий жест Ники заставил её замолчать.
— Бест сказал, что госпожа Торина Септиса передала мне письмо?
— Да, госпожа, — кивнула явно обескураженная собеседница, и покопавшись в корзине, протянула тоненький свиток, перевязанный узкой жёлтенькой ленточкой.
Девушке пришлось приложить изрядное усилие для того, чтобы вдумчиво прочитать коротенькое послание бабушки. Старушка настоятельно просила внучку хорошенько питаться, больше спать и поскорее выздоравливать. А если кто-то в имении проявит хоть малейшее неуважение — не стесняясь наказывать. Кроме того, матушка регистора Трениума сообщала о своём твёрдом намерении дожить до свадьбы внучки, всё же надеясь, что данное событие не заставит себя ждать.
"Я бы лучше осталась незамужней, — усмехнулась Ника. — И пусть бабуля до ста лет живёт".
— Вот теперь рассказывай, — тихо проговорила она, отложив в сторону свиток. — Только по порядку, чтобы не запутаться.
— Слушаюсь, госпожа, — Риата Лация приблизилась и зашептала горячо, но уже без прежнего накала.
— Как только я в дом вошла, госпожа Септиса сразу стала расспрашивать о вашем здоровье: как кушаете, как спите? Ну и всё такое. Только ей очень не понравилось, что вы приказали мне на рынок сходить. Нечего деньги впустую тратить. И прислала вам целый ворох лент, чистых набедренных повязок и тёплые носки.
Слушательница криво улыбнулась. Искренняя забота тётушки невольно заставляла чувствовать себя бессовестной и неблагодарной. Стремясь приглушить неприятное ощущение, девушка проворчала:
— А почитать что-нибудь дала?
— Да, госпожа, — кивнула отпущенница. Она вновь сунула руку в корзину и извлекла два широких свитка.
Отвернув край одного из них, Ника с трудом разобрала изрядно выцветшую надпись "О моральных принципах почитания старших. Сочинение достославного Растора Кларийского".
"Во втором, наверное, такая же муть, — с иронией подумала она, положив написанное рядом с письмом от бабули. — Тётушка явно пытается вправить мне мозги".
— Как же ты в город выбралась? — спросила покровительница.
