— Прошу прощения, а какое положение у мано?
— Я... специалист по сбору и обработке информации.
— Можно сказать, что Мамия-кун — глава разведывательной службы, ответственный за сбор информации и... устранение открытых угроз, — пояснил Кэндзи.
— Ого... — мне снова стало не по себе. Терранские разведслужбы ассоциировались у меня исключительно с неприятностями.
— Прошу прощения, Аояма-сан, — голос Хины из наглазников Лены раздался настолько неожиданно, что все присутствующие вздрогнули. Я тут же взял себя в руки. Если она сочла необходимым нарушить радиомолчание, значит, ей виднее. — Меня зовут Хина. Я дискретный интеллект, сопровождающий Лену и Алекса. Хадзимэмаситэ. Ёросику онэгай симасу.
— Ёросику, — кивнул Мамия, его глаза заметно расширились. Настал его черед удивляться сюрпризам.
— В налете якудза на школу я тоже являюсь пострадавшей стороной. Я тоже готова простить Мамию-сан за случившееся, но при одном условии. Прошу Мамию-сан объяснить, каким образом нас вычислили после Хиросимы. Мне казалось, что я приняла все меры для маскировки.
— Гомэн насай. Да, я расскажу. Ничего особенного. К моменту, когда вы появились в Хиросиме и столкнулись со службой безопасности VBM в кафе "Хонки Тонки", мы уже собрали большие массивы информации со всего Ниппона — медицинские данные, данные о финансовых транзакциях, записи полицейских камер, журналы соединений и перемещений персональных устройств... Наши аналитики при помощи Конунга проанализировали их и выделили несколько ключевых кластеров данных, указывающих на ваше возможное нахождение. В Хиросиме мы собрали журналы со всей сетевой инфраструктуры, наложили их на собранные шаблоны и добавили дополнительный критерий — анализ не только по тому, что есть, но и по тому, чего нет. Вы знаете, не обязательно искать искры в темноте. Можно искать и черные тени на свету.
— Выделяться можно не только тем, что делаешь, но и тем, что не делаешь, — понимающе кивнула Лена. — Мы слишком сильно ограничили взаимодействие с сайберспейсом и стали заметны на общем фоне.
— Да. И когда Конунг обнаружил подозрительные тени в районе стычки, оказалось, что для редких взаимодействий со средой они пользуются временными сертификатами школы "Солнечный луч". У нас уже имелись школьные досье на учеников со всего Ниппона, включая медицинские данные, и идентифицировать вас труда не составило. К сожалению — а может, и к счастью — мы не смогли захватить вас в Хиросиме, несмотря на устроенную облаву. Мы до сих пор не понимаем, как вам удалось скрыться, но сейчас я даже не стану спрашивать. И тогда Оодзи-сама приказал отправить Торадзиму в Кобэ-тё для вашего захвата, пока вы не сбежали еще куда-нибудь. Я протестовал, но оказался недостаточно убедительным, особенно после того, как Торадзиме сообщил о вас какой-то его информатор, утверждающий, что вас можно брать голыми руками. Еще раз мои глубочайшие извинения.
— Я правильно поняла, что Конунг — дискретный интеллект, искин, как вы говорите?
— Насколько я знаю, да.
— Кто его создал? Правительство Ямато или одна из ниппонских корпораций?
— Сумимасэн, я не знаю. Связаться с ним помог представитель одного из прайдов Стремительных около полугода назад. Он — или его хозяева — проявляет интерес к сотрудничеству с нами за достаточно умеренную плату. Но мы так и не сумели проследить, где он расположен физически и на что способен.
— Прайд Стремительных? — сосредоточенно спросила Лена. — Но они считают дискинов монстрами. Как такое возможно?
— Они не из тех прайдов, с которым мы сотрудничаем постоянно. Что-то вроде диссидентов среди своей расы и отличаются нестандартными взглядами.
— Еретики?
— Не слышал такого названия. Но они кажутся заинтересованными в свободе Ниппона, а потому мы с ними сотрудничаем.... хотя они довольно загадочны.
— Домо аригато годзаимасита, Аояма-сан, — сказала Хина. — Предоставленная вами информация весьма полезна и полностью компенсирует доставленные неприятности.
Мамия кивнул и отвернулся. Какое-то время ехали молча. За окном проносились небольшие городки, где синкансэн не останавливался, лесистые холмы, оправленные в бетон и гранит реки, параллелепипеды ферм, старые замки и храмы — или их имитации — на вершинах холмов, открытые пастбища для живых коров. Иногда справа по ходу движения мелькал океан. Солнце стояло в зените посреди безоблачного неба, но в салоне поезда климатизация поддерживала приятную температуру.
— Я еду только до Токё, — снова прорезался Мамия. — Там схожу. Дела. Вы делаете пересадку на следующий синкансэн. Едете по той же схеме — как "сопровождающие персоны". С вами остается Кадзунори Ногути-сан.
Он сделал едва заметное движение рукой, и вдруг как-то сразу рядом оказался мано, до того сидевший в одиночестве в середине салона. Он носил такой же деловой костюм, что и тайный глава спецслужб, но заметно более мешковатый, не стесняющий движения. Под воротником рубахи на мгновение мелькнули темные полосы на шее: мано имел такие же силовые имплантаты, что и Торадзима. А когда он наклонился, разворачивая кресла напротив Оксаны, его пиджак подмышкой слегка встопорщился. Вероятно, там скрывался пистолет или иное оружие.
Развернув кресла, Кадзунори Ногути (вот интересно, Мамия представил его в ниппонской или обычной манере? Что тут имя и что фамилия?) сел и каким-то образом сделался неразличимым. Не в том смысле, что стал прозрачным или сменил цвет под обивку креста. Просто я бы никогда не обратил на него внимания, не концентрируясь специально. Мано и мано — средней длины, в непримечательной одежде, в непримечательных наглазниках, с непримечательными лицом и прической. Но я уже знал о постоянном векторе достаточно, чтобы понять по его движениям — он очень опасный боец. Даже в безвесе я бы не рискнул схватиться с ним на ножах или врукопашную. А на расстоянии... ну, тоже лучше бы не выяснять, кто точнее стреляет.
— Кадзунори-сан — ваш телохранитель, — пояснил Мамия. — Он сопровождает вас до Вакканаи. Там он вас оставит. Сожалею, ничего больше не могу для вас сделать.
— Аомори-сан уже делает достаточно, — пробормотал я, лихорадочно пытаясь сообразить, как новый персонаж вписывается в наш план. С одной стороны, такой сопровождающий — очень полезная штука. С другой — кто его знает, в какую игру играет наш новый знакомый. Вполне может оказаться, что мы сами лезем в новую ловушку. Против профессионального телохранителя мы беспомощны. Не помогут ни пистолет, ни аварийный режим костылей, ни хитроумие Хины. Достаточно снять нас с поезда на одной из промежуточных станций, и мы бесследно исчезнем для мира. Мамия вполне мог солгать, чтобы усыпить нашу бдительность. А Мотоко... ей скажут, что мы просто пропали по дороге. Знает ли она вообще, кто ее отец? Судя по тому, что просила его о помощи — вряд ли.
Ну, а с третьей стороны, если бы нас хотели похитить, то уже похитили бы прямо в Оосаке. Не было никакой нужды тащить нас в синкансэн, который уже преодолел четверть пути до Токё. Или нас могли снять на первой же промежуточной станции, где останавливался синкансэн. Сколько мы уже миновали за местный час — две, три? Так что не стоило волноваться по пустякам. Нас опять несло в неизвестные дали по баллистической траектории, и не стоило тратить рабочее тело на бессмысленные ее изменения.
Мамия смотрел на меня в упор и, кажется, видел насквозь все мои колебания. Повинуясь движению его пальца, телохранитель перегнулся через проход и положил мне на колени небольшой тряпичный сверток.
— Чтобы убедить в искренности, — буркнул Мамия и наконец-то отвернулся. Я осторожно развернул сверток. У меня в руках оказалась кобура с иглометом — моим иглометом. Тем самым, что конфисковала полиция. Откликаясь на касание пальца, мигнули индикаторы статуса. Батарея несла полный заряд, обойма — полный комплект игл того же кумулятивно-разрывного типа, что и раньше.
— Спасибо, — сказал я вполне искренне. — Каким образом мано его достал?
Мамия покосился на меня и иронически усмехнулся.
— Кэндзи-кун уже упомянул, что у нас очень много связей. В полиции они тоже имеются.
— Спасибо.
Я сунул игломет в карман сумки с комбезом. Следовало надеть его на себя, но пришлось бы снимать рубаху, снимать чехол с пистолетом, надевать кобуру... Не посреди же людей? Тем более, что мы изображали чик, и для них разоблачаться перед мужчинами означало привлечь лишнее внимание, а то и вызвать скандал.
На том беседа прервалась окончательно. Меня быстро убаюкало ритмичное покачивание поезда, и я провалился в неспокойную дремоту, где снова от кого-то бежал и за кем-то гнался, безнадежно осознавая, что уже опоздал навсегда.
Очнулся я от вибрации наглазников.
— ...мамонаку Токё-эки, Токё-эки, — раздавался из динамиков в вагоне синтезированный голос. — Прибытие на вокзал Токио. Мамонаку Токё-эки, Токё-эки. Прибытие на вокзал Токио.
Мамия по-прежнему сидел напротив меня, что-то читая с наглазников. Кэндзи пересел напротив, о чем-то тихо разговаривая с Оксаной. Наш сопровождающий куда-то пропал.
— Засоня, — прокомментировала Лена. — Фудзи-сан не увидел.
— Кого?
— Не кого, а что. Гора такая в Ниппоне. Знаменитая. Из окна виднелась несколько минут между холмами.
— И что, красивая?
— Не знаю. Снег на вершине заметен — такой белый конус, а все остальное в дымке, с небом сливается. Светлое пятно в воздухе парит, даже с увеличением ничего больше не разглядеть. Слишком грязная атмосфера.
— Ага. Я многое пропустил.
— Точно. Теперь у меня аутентичная фотка Фудзи есть, а у тебя нет. Вытряхивайся отсюда, уже на вокзал въезжаем.
Мешанина городских зданий, дорог и эстакад за окнами и в самом деле сменилась очередным тоннелем. Поезд очевидно замедлял ход. Мы выбрались в проход, повесили на плечо сумки и вышли за Кэндзи, освободившим кресло Оксаны и выкатившего его в тамбур. Через минуту поезд остановился у пустой платформы, которую тут же заполнил поток пассажиров: выход находился у нашего вагона. Эскалатор спустил нашу компанию в широкий подземный туннель под платформами, по которому в обе стороны тек густой поток людей. Мы остановились у стены.
— Здесь мы расстаемся, — проинформировал тайный глава тайной спецслужбы. — Если захотите связаться со мной в будущем, Кэндзи-кун знает, как. Рекомендую избавиться от маскировки не позже Саппоро. На Хоккайдо нравы куда менее толерантные, чем в остальном Ниппоне, там вы привлечете слишком много внимания. Саёнара.
Он коротко поклонился и растворился в толпе.
— Я тоже пойду, — сказал Кэндзи. — Вы правы, чем меньше людей из школы видят рядом с вами, тем меньше шансов, что вас распознают. Не забывайте про Мамию-кун, он очень ценный контакт. Мало кто может похвастаться личным знакомством с ним и еще меньше могут сказать, что он принял участие в их судьбе. Он действительно заинтересовался вами. И вообще внезами.
— Спасибо, учтем, — вежливо сказала Лена. — А Накадзава-сан...
— Я понимаю, почему вы начали относиться ко мне настороженно, — перебил учитель старояпонского, — но вы уже убедились, что Мамия-кун не имел в виду ничего плохого. Так что можно расслабиться и со мной. Вы называли меня Кэндзи, прошу продолжать так же.
— Извини, Кэндзи. Слишком уж неожиданный поворот сюжета. Скажи, ты тоже член... как там его, тайного правительства?
— Тс-с! — классрук приложил палец к губам. — У стен тоже есть уши. Особенно здесь, на вокзале. Нет, я сам по себе. Я и Мамия-кун учились в одном университете на факультете лингвистики и до сих пор сохраняем дружеские отношения. Я иногда выступаю для него в роли эксперта по общественным отношениям, по настроениям в научной и преподавательской среде, в своей профессиональной сфере. Содержание наших разговоров о политике и экономике я ему тоже частично пересказал — прощу прощения, если ошибся. Но я не люблю политику, тем более тайную, и стараюсь держаться от нее подальше. Я не вхожу в ту группу ни прямо, ни косвенно, хотя и знаю о ней.
— Я оценил, что ты не сообщил своему другу о нас сразу, когда догадался, — кивнул я. — Вообще интересное совпадение. Как нас угораздило оказаться в одной школе с дочерью члена тайного общества, на нас охотящегося?
— Ничего особенно интересного. Все члены того общества — большие традиционалисты, как и я. А школа "Солнечный луч" — одна из наиболее известных частных школ с крепкими традициями и связями со стариной. Старояпонский, знаете ли, сейчас очень мало где преподают. Так что совпадение не настолько уж и невероятное. Ну, давайте прощаться. Мы хорошо поговорили в прошлом и, надеюсь, еще поговорим в будущем, консул-тати-сама. Надеюсь, у вас остались добрые воспоминания о Ниппоне и о Кобэ-тё. Как со мной связаться, вы знаете. Удачи и прощайте. Удачи и тебе, Оксана-кун. Саёнара.
Он тоже поклонился и исчез. Мы переглянулись и синхронно пожали плечами. Чужая помощь, конечно, очень полезна, но я всегда чувствовал себе лучше сам по себе. И вот, наконец, мы опять остались одни.
Впрочем, не одни.
Давешний телохранитель материализовался прямо из пустоты рядом с нами.
— Следующий поезд отправляется через пятнадцать минут, — бесстрастно сказал он, берясь за рукояти кресла Оксаны. — Нужно идти, иначе можем не успеть.
В одиночку мы бы точно не успели. Переходы оказались запутанными, указатели сложными, а мы не могли даже включить маяки в наглазниках, чтобы не демаскировать себя взаимодействием с вокзальной сетью. Но наш провожатый ориентировался весьма уверенно. Из-за толпы мы добирались до места больше десяти минут, но все-таки успели вовремя. В вагоне провожатый деликатно отсел подальше, и мы снова двинулись в путь.
Об остатке пути рассказать особенно нечего. Стыковка в Аомори заняла два часа, которые мы потратили на обед и последующее бездумное сидение в ресторане — покидать вокзал мы не решились, чтобы как можно меньше светиться перед камерами наблюдения. Здесь мы уже не раз ловили на себе недоуменные и любопытные взгляды — наша маскировка под бунтующих девочек начала привлекать слишком много внимания. Да и людей здесь сновало куда меньше, чем в Оосаке и Токё. Мамия оказался прав: требовалось избавляться от вызывающего вида и сливаться с толпой. Так что в синкансэне до Саппоро мы заперлись в туалете, сменили яркий прикид на универсальные штаны и рубашки с длинными рукавами и стерли макияж специальным салфетками, предусмотрительно упакованными Марико. В таком виде мы походили на двух мальчиков-подростков. Однако проблема распознавания лиц камерами никуда не делась. Оставалось надеяться, что затененные наглазники и несколько вроде бы случайных пятнышек в ключевых точках могут сбить с толку системы распознавания, работающие в обычном режиме. Ну, и на то, что тревога в Кобэ-тё еще не поднята. В конце концов, браслеты по-прежнему работали, а лично являться для контроля нас никто не обязывал. С девочками мы условились, что те обратятся в полицию следующим вечером, сообщив о нашем странном отсутствии. Дольше тянуть было бы слишком подозрительно.
Дорога до Саппоро со всеми пересадками заняла шесть вчасов. По местному времени уже натикало девять вечера. На улице стояли густые серые сумерки, вокзальные залы заливал яркий искусственный свет. Там мы забрали из почтомата нашу одежду для Сайберии и пересели на экспресс до Вакканаи. Здесь возникла единственная заминка: наш вагон оказался не оборудован подъемниками для инвалидных кресел, а подниматься туда следовало по короткой, но непреодолимой для Оксаны лесенке. Однако наш немногословный провожатый без видимого усилия поднял с ее платформы в тамбур вместе с креслом. В Саппоро стояла плотная облачность, накрапывал дождь, и температура оказалась градусов на десять ниже, чем в Кобэ-тё — каких-то двадцать градусов. Я начал мерзнуть, но Оксана и Лена не проявляли признаков дискомфорта, и я тоже решил помалкивать.
