Юноша вбежал на пригорок и присвистнул от удивления. Метрах в двухстах, на самой верхушке сухого выбеленного солнцем дерева, крепко держась за тонкую вершинку, скрючился человек в белой юбке. А по земле нервно размахивая хвостом, расхаживала желто-серая львица, размером с теленка. Время от времени она прыгала вверх, словно расшалившийся котенок, и острые кривые когти мелькали в полуметре от поджатых ног келлуанина.
— Мы пошли охотиться на дроф, — раздался у Александра за спиной прерывистый голос.
Слуга догнал его и торопливо рассказывал, не обращая внимания на кровавые ручейки, сочившиеся из ран.
— Господин подстрелил птицу, а она полетела в кусты. Я полез за ней и наткнулся на зверя... Ой! Великий Амут!
Львице надоели бесполезные прыжки, и она попыталась вскарабкаться на дерево, цепляясь когтями, как кошка.. Казалось, еще миг и одним келлуанином на свете станет меньше. Но почти у самой вершины хищница сорвалась и неуклюже упала на землю, подняв облако пыли. Все это могло показаться смешным, если бы не яростный рев зверя.
— Помогите, господин! — завопил слуга, вцепившись в предплечье юноши. — Господин Фиубис — старший писец на Уразских каменоломнях! Он щедро наградит за спасение сына!
"Это я удачно попал! — мысленно усмехнулся Алекс. — Глупо упускать такую возможность. Вот только я никогда не охотился на львов!"
— Но надо же когда-то начинать, — пробормотал он.
— Что? — встрепенулся слуга. — Ой! Смотрите, она опять лезет!
Юноша достал бинт и сунул в руку келлуанина.
— Перевязывай свои раны и не мешайся.
— Да, господин.
Александр повесил ему на плечи одеяло, сумку и, прихватив все оружие, побежал к развлекавшейся хищнице.
— Я с вами! — заикнулся было слуга.
— Оставайся здесь! — огрызнулся юноша, не глядя.
Львица предприняла очередную попытку добраться до своей жертвы, но упала еще быстрее чем в прошлый раз. Раамос подобрал ноги и стал похож на карамельку Чупа-Чупс. Этакий красно-коричневый шарик с белым ободком на тонкой палочке, которая вдруг начала подозрительно раскачиваться.
Пробежав метров пятьдесят и убедившись, что верный слуга остался на дороге, хотя и не подумал заняться своими ранами. Так и стоял, вытянув длинную худую шею, глядя на попавшего в беду господина.
— Эее-еей! Ого-го! — закричал Александр, разворачивая импровизированный футляр. — Кошка драная! Тебе еще падать не надоело?!
Хищница, до этого не обращавшая никакого внимания на вопли слуги, вдруг повернула к юноше широкую, озадаченную морду.
— Я к тебе обращаюсь, позор львиного племени! — он надел наконечник на копье и стал привязывать его кожаным ремешком.
Зверюга рявкнула, очевидно, не в силах решить, кого из этих наглых людишек съесть раньше. Того, кто сидит на дереве, либо того, кто ругается на земле.
— Оставь в покое уважаемого человека, ходячая кладовая блох! Или я сделаю из тебя прикроватный коврик!
Наверное, именно последнее замечание позволило львице сделать окончательный выбор. Она направилась к Алексу, постепенно убыстряя бег. Юноша воткнул в землю меч и приготовился к схватке. Самое обидное, что он даже теоретически не знал, как охотятся на львов с помощью копья.
Еще в счастливом детстве Саша Дрейк прочла множество книг, в которых главные герои бесстрашно вступали в поединки с самыми опасными хищниками. Но, как правило, у каждого из них имелся верный мушкет-винчестер-бластер либо волшебный меч с палочкой от "Семейства Олливандер" (см. "Гарри Поттер и философский камень" — прим. автора), ну или группа поддержки с камнями и крепкими палицами.
К сожалению, в наличии не имелось ни того, ни другого, ни даже третьего. Оставалось надеяться на тренированное тело и полученные по наследству рефлексы. Хорошо еще он догадался надеть сандалии. А то еще в самый ответственный момент воткнется какая-нибудь колючка в ногу, и вперед к Осирсу.
Хищник прыгнул рыжей молнией, опалив густым звериным запахом. Александр привычно увернулся, а копье два раза ударило в лохматый бок. Приземлившись, львица в тот же миг ринулась в новую атаку. И тут же получила острой бронзой по морде. Зашипев, огромная рассерженная кошка попыталась лапой сломать крепкое древко. Но юноша всякий раз уводил его из-под удара, и ни на секунду не оставаясь на месте, продолжал втыкать отравленный наконечник в лапы, бок, шею, нос. Вдруг его нога поехала на кучке чьего-то помета, и тут же копье разлетелось на две части под мощным ударом. Парень швырнул в львицу бесполезный обломок и, бросившись в сторону, схватился за меч.
— Эй ты, помет павиана! — раздался звонкий юношеский голос. — Я тебя не боюсь, пожирательница падали!
Раамос спрыгнул на землю и старался отвлечь внимание хищницы на себя. Вот только львица не обратила никакого внимания на размахивавшего руками келлуанина. Рявкнув, она вновь бросилась на Алекса. Он отскочил в сторону. Меч распорол шкуру на боку зверя, но она все же достала противника. Руку юноши украсили три неглубокие царапины.
Шипя и ругаясь, он развернулся на пятке и выставил вперед острие клинка. Вдруг передняя лапа львицы подломилась, издав яростный рев, она замотала огромной башкой, словно отгоняя кошмар. Очевидно, яд Энохсета стал действовать. Александр поднял меч и, поймав солнечный свет плоской стороной, направил его прямо в налитые кровью глаза. Она затрясла головой, и тут коротко свистнув, в плечо зверя впилась длинная оперенная стрела. Пока животное зубами вырывало из собственного тела чужеродный предмет, юноша успел подобрать с земли обломок копья с отравленным наконечником.
Вот только львице стало не до него. Еще одна стрела попала в брюхо, а другая в широкую грудь.
Молодой келлуанин, широко расставив ноги, стоял в десяти шагах от дерева, где только что изображал рождественскую звезду, и с эльфийской скоростью выпускал по зверю стрелу за стрелой. "Ну, до Леголаса тебе далеко, лысый", — подумал Алекс, еле увернувшись от противно вжикнувшей возле уха стрелы.
После четвертого попадания хищница решила все-таки с ним разобраться, но, не пробежав и двадцати метров, упала на землю и с жалобным ревом забилась в судорогах. Понимая, что зверь больше не опасен, юноша воткнул обломок копья глубоко в землю и, поднатужившись, сломал. Нечего ему здесь отсвечивать таким оружием. Потом убрал в ножны меч и, чувствуя страшную слабость в ногах, зашагал к издыхающей львице. Раамос тоже бежал к ней, вопя от восторга и помахивая зажатым в руке луком.
— Господин, вы живы! — послышался радостный крик слуги.
Только тут Александр обратил на него внимание. Кое-как обмотав себе грудь, мужчина торопливо шел по дороге, одной рукой держась за грудь, второй вытирая глаза.
— Кто ты такой? — спросил молодой келлуанин, когда они встретились у затихающей жертвы. — Кого мне благодарить за свое спасение.
— Я слуга первого пророка храма Сета в Абидосе, — поклонился юноша. — Меня зовут Алекс, я несу письмо в Уразские каменоломни.
— Ты чужак? — дрогнули тонкие брови на красивом смуглом лице.
— Я ольвиец из Нидоса.
— А меня зовут Раамос, — представился келлуанин. — Я тоже еду в каменоломни. Мой отец служит там старшим писцом, а я стану его помощником...
— Хвала всем богам Великой реки! Вы живы, господин!
— Все в порядке, Сирзес, — успокоил слугу хозяин и нахмурился. — Ты ранен?
— Да, зверь немного порвал мне грудь, — мужчина улыбнулся бледными губами и осел в пыль.
Раамос бросился к нему, приподнял за плечи.
— Эй, Сирзес, что с тобой? Очнись.
Но голова с коротко подстриженными волосами безвольно моталась из стороны в сторону.
— Подожди, господин, — мягко отстранил его Александр. Проверив пульс, он убедился, что слуга еще жив.
— У вас есть вода?
— Откуда? — развел руками молодой келлуанин. — Мы и не думали так далеко заходить? Если бы не та птица... Пусть демоны в подземном мире сожрут её вместе с перьями!
— Твоему слуге срочно нужна вода, — покачал головой Алекс. — Да и повязку сменить не помешает.
— Я его понесу! — вдруг сказал Раамос, присаживаясь и собираясь взять бесчувственное тело на руки.
— Подожди, — мягко остановил его Александр. — Далеко до Гивр?
— Четверть арсанга, — чуть помедлив, ответил молодой человек.
"Примерно два километра", — быстро перевел в привычные меры Алекс и возразил.
— Так мы его не донесем.
— Но не могу же я оставить своего слугу умирать?! — вскипел молодой келлуанин.
— Как я мог предложить тебе такое, господин? — притворно обиделся Александр. — Немного подожди, и мы понесем его вместе.
— Что ты задумал? — нахмурился Раамос.
— Я быстро.
Юноша впервые столкнулся со столь заботливым отношением хозяина к слуге и не мог не поддержать благородный порыв келлуанина.
Быстро отыскав в зарослях два тонких деревца, он срезал их кинжалом, обрубил ветви и бегом вернулся к дороге, где Раамос сидел возле раненого, прикрывая его голову от солнца.
— Почему так долго? — резко вскочил он. — И зачем тебе эти палки?
— Сейчас увидишь, — отмахнулся Алекс.
С помощью веревки и одеяла он соорудил примитивные носилки, на которые осторожно переложили бесчувственное тело Сирзеса.
— Становись впереди, господин, — радушно предложил юноша. — Будешь дорогу показывать.
Шагов десять они приноравливались друг к другу, прежде чем зашагали в ногу.
С каждой новой сотней шагов сухощавый келлуанин становился все тяжелее, кроме того, Александр сложил на носилки свою сумку и меч. Пекло поднимавшееся солнце, ужасно хотелось пить. Противно жужжащие мухи норовили сесть на потную кожу.
— Как ты попал в Келлуан? — вдруг спросил Раамос хриплым голосом и, дернув плечом, согнал с лопатки докучливое насекомое.
— Нанялся к Тусету, второму пророку храма Сета в Абидосе, — облизал пересохшие губы Александр. Опасаясь ненароком запутаться, он решил ничего не выдумывать, лишь немного изменить хронологию событий. — Дал клятву охранять его по дороге домой.
— Он давно вернулся, а ты почему до сих пор здесь?
— Первый пророк предложил пойти к нему на службу, — объяснил юноша. — Возвращаться мне все равно некуда, а Сетиер господин щедрый.
— У тебя нет семьи?
— Я сирота, служил на конюшне у хозяина замка, потом нанялся в матросы, — стал рассказывать Алекс. — Корабль разбился, я остался в Милете один и без денег.
— А как с Тусетом познакомился?
— На улице, — юноша мотнул головой, отгоняя муху от глаз. — Его хотели ограбить, я заступился.
— Я слышал, его осудили за колдовство?
— Да, — как можно равнодушнее ответил Александр. — Говорили, что он волшебством убил верховного жреца. Но это случилось уже после того, как я дал клятву Сетиеру.
Дальше они шли молча, пока Раамос не воскликнул:
— Гивры!
Алекс увидел впереди группу строений, оседлавших пологий холм.
— Еще немного, — пробормотал он. — Еще чуть-чуть.
— А почему ты одеваешься по-нашему? — вдруг спросил его спутник.
— Не люблю, когда на меня обращают внимание, — ответ на этот вопрос Александр подготовил заранее. — Иногда это мешает выполнять поручения господина.
— Наверное, мне бы тоже это не понравилось, — согласился келлуанин и хрипло хохотнул. — А вот и они! Проснулись ленивые жабы!
От деревни по дороге бежали двое мужчин. Тот, что повыше, вырвался вперед и несся большими прыжками, держа в руке короткую дубинку. Второму мешала быстро двигаться квадратная корзина, которую он то и дело перекладывал из руки в руку.
— Господин! — басом заорал передний. — Где вы были? Мы так волновались?
Раамос остановился, и Алекс вслед за ним.
— Может, опустим носилки, господин? — предложил он.
— Не нужно, — отмахнулся келлуанин. — Отдай дубинку и берись за палки, Беснор.
— А кто это? — встрепенулся слуга.— Сирзес! Что с ним, господин?
— Бери живее! — рявкнул хозяин. — Почему так долго нас не искали?
Он потирал кисти рук и гневно поглядывал на Беснора.
Александр качнул носилки, и ноги раненого мягко ударили по ягодицам слуги. Тот резво шагнул вперед.
— Но, господин! — залопотал он. — Солнце еще не высоко... Мы думали... А что случилось?
— Лев ему грудь разодрал, — ответил господин, поигрывая дубинкой. — Его надо к лекарю.
— Но, господин, где мы его найдем в этой дыре!
Прежде чем Раамос успел ответить, подбежал второй слуга и несколько минут шел рядом, беззвучно открывая рот. Молодой келлуанин поморщился, вырвал из его рук корзину, вытащил кувшин и с жадностью припал к горлышку. Запахло пивом. Алекс сглотнул вязкую слюну. Раамос велел им остановиться и, приподняв голову раненого, попытался его напоить. Почувствовав влагу на губах, Сирзес поднял веки и посмотрел на него мутными глазами. Александра поразила та забота и нежность, с которой этот знатный юноша поит своего слугу. Тот сделал несколько глотков и благодарно прикрыл глаза. На смуглой сухой коже сейчас же выступили крупные капли пота.
— Туптах! — скомандовал молодой келлуанин. — Замени моего друга.
— Да, господин.
Раамос протянул Алексу кувшин.
— Если ты не возражаешь, я буду звать тебя Айхзес?
— Благодарю тебя, господин, — поклонился Александр, переводя свое новое имя как: "Поклоняющийся Айху, богу папируса и тростника, покровителя учеников".
Пиво было холодным и вкусным, и дорога после него показалась гораздо легче. А может дело в том, что носилки с раненым сейчас несут другие? Юноша хмыкнул.
— Господин! — окликнул Туптах. — А что случилось со львом.
— Мы с Айхзесом его убили, — ответил Раамос.
— Так надо снять шкуру! — встрепенулся идущий впереди Беснор. — Подаришь её отцу...
— Сначала нужно спасти Сирзеса! — огрызнулся молодой хозяин.
"Уж очень сильно он о нем заботится, — с привычной подозрительностью подумал Алекс. — Может быть тут что-то другое? Например — любовь?"
— Будешь еще? — спросил молодой келлуанин, указав на кувшин.
— Нет, мне хватит.
Когда они подошли к первому дому, возле ворот уже собралась небольшая толпа. Какой-то представительный старик в относительно белой юбке и с посохом в руке засеменил навстречу.
— Что с вашим человеком, господин?
— Лев разорвал грудь.
— Несите в дом.
Александр посмотрел на маленькие окошечки, вспомнил полумрак и духоту царившую внутри.
— Не надо, положите в середине двора и поставьте навес.
— Зачем? — встрепенулся Раамос.
— Попробую зашить его раны, — пояснил Алекс.
— Ты лекарь? — удивился старик.
— Нет, — покачал головой Александр, грустно подумав: "Совсем наоборот". — Но я видел, как это делается.
Старый келлуанин посмотрел на Раамоса. Тот пожевал губами и резко скомандовал:
— Выполняйте, что он говорит!
Носилки внесли в ворота, по требованию Алекса принесли единственную в деревне широкую скамью. Прежде чем уложить раненого, юноша сполоснул её водой. Понимая, что любое врачевание здесь начинается с молитвы, приказал найти и расставить вокруг все имеющиеся в доме амулеты. Долго и придирчиво выбирал иглу из четырех, имевшихся в деревне. После спросил: нет ли у кого-нибудь металлической посуды? Увы, нашли только неглубокое медное блюдо.
