Демоны-исполнители

Стёпка посмотрел на боярина. И вновь лицо Хвалогора поразило его какой-то бесцветной ущербностью. В каком-нибудь приключенческом фильме актёр с такой неприятной внешностью обязательно изображал бы самого главного негодяя, которого убивают в конце непредсказуемым способом, и все зрители радуются и вздыхают с облегчением, потому что ничего другого он не заслуживает. И почему именно такие зачастую оказываются в начальниках, в господах и хозяевах? Подлости в них, что ли, больше или судьба к ним благосклоннее относится непонятно по какой причине?

— Ну что, Смакла, — сказал тогда Стёпка гоблину. — Свисти.

Вместо ответа тот хитро улыбнулся и показал глазами в сторону приказной избы: глянь, мол, туда.

Стёпка повернул голову, почти сразу догадавшись, что именно он увидит. За невысоким плетнём, в непролазных зарослях буйно разросшейся малины притаился дракон. Оказывается, он уже давно покинул свой пост на окраине деревни и лежал теперь буквально в двух шагах. И никто не заметил, как он туда пробрался! Впрочем, при его способностях к маскировке это было не удивительно. Даже Степану потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть зелёную драконью морду среди зелёной же листвы.

— Всё равно свисти, — сказал он.

Смакла тут же заливисто свистнул, и радостное эхо весело запрыгало от избы к избе. О драконе, разумеется, никто и не помышлял, но все тут же завертели головами, догадавшись, что "это ж-ж-ж неспроста", что гоблин явно кому-то подавал сигнал. Неужто у демона помощники имеются, неужто он здесь такой не один? Насупился заподозривший (и правильно!) подвох боярин, раскатисто ругнулся Сдобрень, призывая гридней внимательнее смотреть по сторонам, Подвояр злобно сверлил Стёпку взглядом из-за боярской спины.

Обрадованный дракон ломанулся к мальчишкам, с шумом раздвигая ветви и сминая кусты. Через хлипкий плетень он переступать поленился, он его просто повалил. Сухие жердины жалобно хрустнули под могучими лапами. Лёгкий в движении, проворный и ловкий, Дрэга при желании умел прикидываться неповоротливой зверюгой, тупо прущей вперёд и сметающей всё на своём пути.

От панического бегства народ удержался только благодаря Смакле. Младший слуга безрассудно (как показалось всем) метнулся навстречу дракону и в одно касание взлетел ему на спину, заставив Стёпку завистливо вздохнуть — у него так не получалось. Деревенские сначала дружно ахнули, а затем так же дружно оцепенели, словно кролики перед удавом. Малышня, правда, цепенеть не спешила, она завистливо таращилась на Смаклу и пускала восторженные пузыри, но кто на неё внимание-то обращает, на малышню босоногую. Оседлавший чудовище гоблин сиял во все тридцать два мелких зуба — у дракона зубов было не в пример больше, и от его "улыбки" бросало в дрожь. А тяжёлый взгляд, казалось, прожигал насквозь. Ишь, как смотрит, зеленоглазый, того и гляди руку у кого-нито оттяпает али навовсе голову.

Весичи были, что называется, в шоке. Бравым гридням заметно поплохело. Дубинками и плетьми уже никто не поигрывал. Самые трусоватые осторожно разворачивали коней в надежде, что пока дракон будет пожирать деревенских, они успеют ускакать. На Подвояра невозможно было смотреть без слёз, его и без того худое лицо стало ещё худее и по цвету сравнялось с выцветшей боярской физиономией. Сдобрень с места не сдвинулся, сказался характер и воинская выучка, но в рукоять меча он вцепился намертво и на дракона смотрел не с испугом, а так, как охотник смотрит на того же медведя: ясно, что зверь сильнее, но при известной удаче и медведя можно завалить. Едва ли Сдобреню удалось бы завалить дракона, но ведь он-то этого не знал.

Боярин, надо отдать ему должное, тоже не праздновал труса. От подобравшегося сзади дракона отступил, это да, но убегать не бросился, сообразил, что страшная зверюга хозяина знает и без приказа никого рвать и топтать не начнёт.

— Ну что, кажется, наша взяла, — подытожил Стёпка, вволю насладившись моментом. — Или вы желаете вызвать дракона на честный бой? Не желаете? Ну и правильно. Смакла, Гриняда, выпустите людей, хватит им уже в конюшне сидеть.

Потом он посмотрел на помрачневшего боярина и подумал вслух:

— А может, весичей туда посадить? Для перевоспитания. Как думаешь, Дрэга?

Дрэга всеми четырьмя лапами бы за то, чтобы посадить. В подтверждение он легонько шевельнул хвостом и повалил остатки плетня. Смакла успокаивающе похлопал его по спине, упругим мячиком скатился вниз и бросился к конюшне. Гриняда с двумя самыми решительными мужиками поспешил следом.

Хвалогор оглянулся на Подвояра.

— Сделай же что-нибудь! — злобно зашипел он, ухватив колдуна за рукав. — Я для чего тебя сюда взял, старухам головы морочить или службу справлять? Ты что мне обещал? Забыл уже свои слова? Вот пожалуюсь батюшке, он тебе припомнит... Откудова здесь дракон, зачем здесь демон? Как мне долги теперь отдавать?.. Проснись, колдун, проснись! Изведи зверя сей же миг!

Подвояр на негнущихся ногах послушно двинулся к дракону.

— Не бойтеся! — натужно закричал он, хватаясь обеими руками за висящие на шее обереги. — Энто не дракон, не быват таких драконов. Мне то доподлинно ведомо. Морок это, демоном многоподлым наведённый. Дуну сейчас на него, он и развеется аки дым!

Планам его сбыться было не суждено, Дрэга успел дунуть раньше. Колдун взвизгнул, завертелся вокруг себя, потешно охлопывая руками загоревшиеся полы кафтана. В толпе раздались осторожные смешки, ребятня веселилась вовсю.

— К берегу, к берегу бежи, пока зад не припекло!

— Порты, глянь, наскрозь прожглися.

— Ты глянь, как вытанцовывает, с присядом да с прихлопом.

Весский колдун, ещё совсем недавно приводивший толпу в трепет, разом превратился в объект презрительных насмешек. А так ему и надо, подпевале боярскому, будет знать, как на честных драконов напраслину возводить.

Дрэга пыхнул ещё раз, для пущего эффекта, уже не в кого-то из весичей, а просто в воздух, затем уставился на боярина и плотоядно оскалился. "А каково на вкус боярское тело?" Хвалогору стало дурно, он побледнел почти до прозрачности. Впервые так близко и отчётливо довелось ему увидеть собственную смерть. У смерти была невыносимо зубастая пасть и безжалостные изумрудные глаза.

Хорошо быть смелым и отважным, когда за твоей спиной возвышается неуязвимый для стрел и магии огромный чешуйчатый друг. Стёпка выступил вперёд, обвёл присмиревших гридней суровым взором, остановил взгляд на набычившемся Сдобрене.

— Уезжайте отсюда и поскорее. Я дракона долго держать не смогу. Он у меня голодный. Если промедлите — догонит и съест.

Сдобрень ещё раз оглядел дракона, оценил его клыки и когти, согласно кивнул. Иногда не грех и отступить. Хвалогор, хоть и перепуганный драконьим взглядом, так просто сдаваться не желал.

— Неладное творишь, демон, — возмутился он. — Эти холопы в грамоты записаны, их всё одно вернут. Вот она, грамота, даже тебе её не пересилить.

Он потряс свёрнутым пергаментом с витыми висюльками царских печатей. В то же мгновение Дрэга вдруг прянул вперёд, вытянул шею и ловко слизнул грамоту из боярской руки. И с самым невинным видом её проглотил.

— Вот и нет больше вашей грамоты, — сказал Стёпка. — А вы говорите — не пересилю. Дрэга, покажи, как ты умеешь сердиться. А то господа весичи что-то не слишком торопятся уезжать.

Притворяться сердитым дракон умел великолепно. Он хищно прищурился, выпустил когти сразу на всех лапах, вздыбил на загривке чешую и принялся нервно подёргивать хвостом. Создавалось полное впечатление, что кровожадный ящер вот-вот бросится всех вокруг топтать и пожирать.

Быть затоптанными и пожранными весичи, понятно, не желали. Подвояр ускакал первым. Даже про хозяина забыл, так торопился. Боярина чуть ли не силой увёл Сдобрень. Заставил сесть на коня, долго что-то втолковывал, не то успокаивал, не то обещался отомстить, мол, всё равно вернёмся, надо только дождаться, никуда от нас эти холопы не денутся, всё равно им одна дорога...

А Стёпка смотрел вслед весичам и думал о том, что они ведь могут заехать в какую-нибудь другую деревню. И сколько таких деревень в тайге, и сколько в них народу от бывших хозяев скрывается, и как им всем помочь... Да никак ты им не поможешь! Не хватит ни времени, ни сил.

Он прогнал невесёлые мысли и повернулся к дракону:

— А ты молодец, ловко у него эту грамоту слизнул. Что ты там всё жуёшь, гридня, что ли, какого-то втихомолку проглотил?

Дрэга пожевал ещё немного, затем с облегчением выплюнул на траву мятую грамоту, которую ему так и не удалось съесть.

Стёпка брезгливо наклонился над ней. Крепкий зачарованный пергамент почти не пострадал от драконьих зубов. Уцелели даже печати.

— Спалить её надобно, Стеслав, — посоветовал Смакла.

— Правильно, — согласился Стёпка. — Дрэга, дыхни на неё пожарче.

Дракон послушно дыхнул. Нестерпимый магический жар, от которого плавились даже камни, грамоте был не страшен. Она лежала на потрескавшемся пятачке дымящейся земли целая и невредимая. Дрэга попытался ещё раз — и вновь у него ничего не получилось. Весские маги своё дело знали крепко и грамоты зачаровывали на совесть.

Стёпка подхватил грамоту двумя пальцами, глянул, удивился, перевернул, удивился ещё раз. У него в руках был совершенно чистый лист пергамента. На нём ничего не было написано ни с одной, ни с другой стороны.

— Ну и что это за такая страшная грамота? — спросил Стёпка, поднимая пергамент повыше, чтобы всем было видно. — На ней же ничего нет. Только печати на висюльках.

— Слово нужно знать, — пояснил Гриняда. — Колдун этот, Подвояр, слово сказал, и грамота поведала ему, кто в деревне беглый, когда и от кого в тайгу утёк и сколь у него нынче в семье народу. Всё, подлая, знала. Даже про Липшу поведала, куды он побёг и под которой кедрой схоронился... Камнем её надобно обвязать и в болоте притопить.

— Всплывёт, — сказал многое знающий о магии Смакла. Даром разве два года у Серафиана в слугах ходил. — Всплывёт и всё одно к весичам вернётся.

— А что, она у них одна такая? — это уже Стёпка поинтересовался.

— Нам то не ведомо, — вздохнул Гриняда, прижимая к себе одной рукой заплаканную Слоёну. — Однако же мнится мне, что такие грамоты у всякого мага при себе имеются.

— Вот и я о том подумал, — согласился Стёпка. — Попробуем по-другому.

Он достал из кармана огниво-зажигалку. Привычно уже ударил по кремню, сразу высек яркую искру, прикоснулся к пергаменту заалевшим кончиком трута. Вражья грамота вспыхнула моментально и сгорела за пару секунд. Впустую высвобожденные заклинания недовольно стрельнули во все стороны безвредными искрами, слегка напугав толпящихся вокруг женщин и детей.

— Ага, — довольно сказал Стёпка. — А против демонского огня весские заклинания слабоваты.

* * *

Сбежать из деревни сразу после отъезда весичей, разумеется, не удалось. Да и кто бы позволил! Лосьвинцы на поклоны не скупились, спасителей благодарили от души, к дракону, понятное дело, подступаться опасались, но вкусностей разных по совету Смаклы натащили чуть не целый воз. Такую благодарность Дрэга очень хорошо понимал и принимал.

— Они вернутся, — сказал Смакла, отбившись кое-как от неотступно следовавших за ним пацанят. — Весичи, говорю, погодят немного, да и вернутся. А чевой-то ты всё руку мнёшь? Зашиб?

— Зашиб, — согласился Стёпка, морщась и потирая запястья. — Перестарался малость, когда копьё ломал. Теперь вот болит.

Он не стал уточнять, что перестарался не он сам, а чересчур предприимчивый гузгай, решивший удивить противника своей (вернее, Стёпкиной) невиданной силой. В итоге — обе руки болят теперь так, словно их чуть не оторвали по самые локти.

— Ты вот что... — сказал Стёпка. — Садись на дракона и дуй за весичами. Они ещё не видели, как Дрэга летает, пусть полюбуются. Можешь их ещё раз пугнуть. Тогда они точно не вернутся.

Лучшего подарка гоблину он не смог бы придумать при всём желании. Надо было видеть засиявшие глаза Смаклы, когда он, в один миг вспорхнув на драконью спину, оглянулся и поймал удивлённый взгляд старшего брата. Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Гриняда коротко кивнул: давай, мол, братишка, не подведи, мы на тебя крепко рассчитываем. Дракон с места взмыл в воздух, маленький наездник в развевающейся пузырём рубахе мелькнул босыми пятками, Стёпка с запозданием подумал, что, пожалуй, напрасно отправил гоблина одного. А вдруг Смакла не удержится и в пылу погони натравит дракона на людей? У него на весичей давно огромный зуб вырос, а после случая с братом он вообще их терпеть не может. Как бы не случилось ещё большей беды.

От тревожных мыслей Стёпку отвлекли прискакавшие вдруг откуда-то на деревенских неказистых коняшках десятка три вооружённых чем попало мужиков. Оказывается, те лосьвинцы, что успели убежать от гридней, кинулись к соседям за подмогой. Пока суд да дело, пока собрали самых отчаянных, пока вооружились тем, что под руку подвернулось, пока домчались, спрямив путь, — время ушло. Узнав, что весичей уже прогнали, причём, гонителем-виновником оказался пришлый отрок из Летописного замка, мужики заметно повеселели. Схватки с весичами никто не боялся, но всё же вот так вот оно гораздо лучшее получилося, без драки-то да без крови.

Смакла вернулся примерно через час, и весь этот час Стёпка буквально места себе не находил. Не замечая ходящую за ним хвостиком лосьвинскую ребятню, он "шибался" по деревне из конца в конец, то и дело ищуще вглядываясь в небо над крышами. Ой, натворит Смакла делов, ой, не удержится!

— До самого Задольского устья весичей гнал, — довольно выдохнул гоблин, скатившись с драконьего хребта. — Теперича наверняка не вернутся. Шибко их дракон испужал, галопом скакали. А сотник ихий, Сдобрень который, ух, и зло на меня оглядался, так бы и прожёг глазами, кабы умел. У них там, под яром, ладьи стояли. На ладьях они сплавились от Ясеньграда. Конями их сейчас тянут да тебя, Стеслав, недобрыми словами поминают.

— А тебя?

— И меня, — согласился Смакла.

— "И меня" — всунул между ними рогатую твёрдую голову дракон.

— И тебя, — вздохнул Стёпка.

Дождь, как начался вчера вечером, так и не утихал. Погода испортилась основательно и, судя по всему, надолго, заставив отложить на неопределённое время путешествие в Летописный замок. Лететь куда бы то ни было в такую погоду, сквозь холодную дождливую морось, под беспросветным серым небом не хотелось никому.

Перебежав двор по скользким доскам, Стёпка потянул на себя тяжёлую створку ворот и поскорее проскользнул в уютный полумрак сеновала. Внутри было сухо и тепло, внутри остро пахло прошлогодним сеном, которого осталось совсем мало, однако ещё вполне достаточно для того, чтобы можно было поваляться на нём в своё удовольствие. Как это, например, сейчас делал Дрэга. Он лежал, вольно раскинув лапы, хвост и крылья и притворялся крепко спящим, уставшим от трудов праведных драконом. В действительности же он устал всего лишь от беспрерывного обжорства. Благодарные жители двух деревень натащили ему столько разнообразных вкусностей, что Стёпка всерьёз стал опасаться за лётные качества своего крылатого друга. Сумеет ли растолстевший дракон дотянуть до Летописного замка? Сумеет ли он вообще подняться в воздух после того, как уничтожит всё ему подаренное? Впрочем, опасения его были совершенно напрасны. Поглощаемая драконом пища благополучно перегорала в глубине его огнеупорного организма, преобразуясь в магическую энергию, которая и позволяла массивному дракону без особых усилий держаться в воздухе. Так что чем больше он ел, тем легче ему леталось.