Туннель был достаточно велик для тридцати отобранных агентов-инквизиторов, сопровождавших его и великого инквизитора к безопасному выходу. Каждый из этих телохранителей был опытным ветераном либо храмовой стражи, либо армии Бога, которые отличились в искоренении ереси и снова и снова доказывали свою преданность. Конечно, простой преданности и рвения человека было недостаточно, чтобы добиться приема в личную стражу великого инквизитора. Они также должны были тщательно продемонстрировать свою компетентность, и не было ни одного человека из этой охраны, который легко не прошел бы экзамен на офицера в армии Бога.
Еще семьдесят человек ждали на винограднике, посланные вперед, чтобы обеспечить выход и подготовить лошадей. Рейно хотел бы, чтобы лошади были в самом туннеле, но, хотя он был достаточно широким, его крыша была слишком низкой, что было... неудачно. Великий инквизитор был плохим наездником, но еще меньше он привык к семнадцатимильным походам, и всей группе приходилось останавливаться на отдых гораздо чаще, чем хотелось бы Рейно. Каждый раз, когда они это делали, он беспокоился, что кто-то, кого они считали преданным, мог выдать существование туннеля предателям. Что их преследовали, даже когда они стояли на страже, ожидая, пока дыхание Клинтана вернется в нормальное русло.
Но, в конце концов, они добрались до дальнего конца и поспешили вверх по ступенькам. Они вышли в другой подвал, тихий и прохладный, в тени огромных деревянных чанов, и Рейно испустил глубокий вздох облегчения. Но потом он нахмурился. Он надеялся встретиться по крайней мере с одним из людей, которых он послал вперед, чтобы тот отвел их к остальным. С другой стороны, не то чтобы телохранители, окружавшие его и Клинтана, не были полностью способны самостоятельно подняться по лестнице. Кроме того...
Они добрались до верха лестницы, вышли на раннее послеполуденное солнце и замерли.
По крайней мере, понятно, почему никто не ждал их у выхода из туннеля, — тупо подумал крошечный уголок разума Уиллима Рейно.
Все семьдесят человек, которых он послал вперед, лежали разбросанными вокруг. Или, во всяком случае, он думал, что они все там. Трудно было быть уверенным, учитывая всю кровь и части тел, и он почувствовал, как его тошнит. Куда бы он ни посмотрел, везде было больше крови, больше резни.
Здесь нет ни одного неповрежденного тела, — подумал он, глядя на трупы, у которых отсутствовали головы, или руки, или ноги, или какая-то отвратительная комбинация всех трех. — И там, посреди этой бойни, стояли два человека.
Только двое.
Его сердце замерло, а дыхание остановилось, когда он понял, кем — или, по крайней мере, чем — были эти люди. Ему непосредственно подчинялся весь разведывательный аппарат инквизиции. Он видел не один набросок так называемого сейджина, и особенно двух самых печально известных фальшивых сейджинов из всех: Мерлина Этроуза и Нимуэ Чуэрио. Но ни один из этих не был Этроузом или Чуэрио. Он не знал, кем была невысокая женщина-сейджин, но видел по крайней мере один набросок ее более высокого спутника.
Дайэлидд Мэб, сейджин, который сделал уничтожение инквизиции и всех ее дел своим личным крестовым походом.
— Не стойте просто так! — взревел Клинтан. — Взять их!
Если бы их сопровождающим дали время подумать об этом, они, возможно, не подчинились бы этому громоподобному приказу. Они могли бы остановиться, посмотреть на тела своих товарищей, подумать, что им, возможно, придется не лучше, и обдумать альтернативный ответ. Но им не дали этого времени, и рефлексы их тренировок взяли верх.
Они атаковали двух сейджинов, половина из них выкрикивала боевые кличи, и сейджины вышли им навстречу.
Сейджины не атаковали. Они даже не кричали. Они просто вошли в агентов-инквизиторов, и если тот факт, что они были в меньшинстве один к пятнадцати, беспокоил их, они не подали виду.
Затем атакующие агенты-инквизиторы набросились на них, и началась резня.
Глаза Рейно выпучились в ошеломленном недоверии. Он читал отчет за отчетом о сейджинах — особенно об Этроузе — и их несравненной смертоносности, и он отвергал их как очевидные преувеличения, которыми они были.
Но, оказывается, это не было преувеличением.
Мечи сейджинов двигались так быстро, что даже не были размытыми, и они наносили удары со смертельной точностью. Они действительно были способны — даже женщина, несмотря на ее меньший рост и более хрупкое телосложение, — обезглавить мужчину ударом одной руки. Это была одна из вещей, в которые Рейно отказывался верить, но он больше не мог не верить, когда головы, конечности и кровь разлетались от этих смертоносных мечей.
Все закончилось за считанные секунды, прежде чем Рейно успел бы налить себе чашку чая. И он понял, что единственная причина, по которой это заняло так много времени, заключалась в том, что сейджинам пришлось ждать, пока падающие тела уберутся с дороги.
Они вышли с другой стороны тридцати свежих трупов, и Рейно болезненно сглотнул, осознав, что они даже не сбились с шага.
— Архиепископ Уиллим и викарий Жэспар, я полагаю, — глубокий голос Мэб был холоднее зионской зимы, а его улыбка была еще холоднее, когда кровь стекала по лезвию его меча и перламутром капала с его похожего на зубило кончика. — Мы ждали вас.
— Пожалуйста, — услышал Рейно чей-то всхлип и понял, что это был он. — Пожалуйста, я не... я имею в виду...
— Что это? — Мэб выгнул бровь. — Вы все-таки не готовы умереть за свою веру, ваше преосвященство? Я в шоке.
— Я... — Архиепископ покачал головой и умоляюще протянул руки. — Я не хочу...
Он поднялся на цыпочки, его рот открылся идеальным кругом агонии, когда ему в спину вонзился кинжал. Он упал на колени, потянувшись назад обеими руками, тщетно пытаясь дотянуться до раны, и оглянулся через плечо с новым вздохом боли, когда Жэспар Клинтан выдернул кинжал из его плоти.
— Предатель! — прошипел великий инквизитор. — Ты можешь, по крайней мере, умереть как слуга Божий, ты, жалкое, гребаное подобие инквизитора!
Рот Рейно зашевелился, затем он рухнул вперед, один раз вздрогнул и затих.
— Полагаю, это своего рода пенсионный пакет, — задумчиво произнес Мэб, глядя на тело. Затем он поднял свои арктические глаза на Клинтана. — И немного о той лояльности, которой я ожидал от вас, ваша светлость.
— Иди к черту, — сказал Клинтан почти непринужденно и прижал окровавленный кинжал к своему собственному горлу. — Ты никуда меня не повезешь! В отличие от этого жалкого ублюдка, я не...
Его глаза были прикованы к Мэб, не то чтобы это имело большое значение. Даже если бы он наблюдал за ней, он не смог бы отреагировать до того, как пошевелилась Гвиливр Хвилио.
Он вскрикнул, как от шока, так и от боли, когда маленькая, невероятно сильная рука сомкнулась на его запястье. Оно изогнулось, и его крик шока превратился в визг боли, когда его запястье хрустнуло, и кинжал выпал из его руки. Он ударил ее другой рукой, отбиваясь от нее в неуклюжей панике, но ее предплечье легко отбило его удар в сторону, и он снова закричал, когда три его пальца раздробились так же легко, как и запястье. Затем он оказался на коленях, уставившись на нее с ужасом и недоверием, напуганный ее грубой демонической силой, и она улыбнулась.
Она улыбнулась.
— Уверена, что Мерлин предпочел бы быть здесь лично, — сказал Мэб, пока его спутница без усилий удерживала великого инквизитора, — но даже сейджин не может быть в двух местах одновременно. Но не волнуйтесь. У вас будет возможность встретиться с ним.
Губы Клинтана зашевелились, и Мэб кивнул женщине. Она подняла более высокого и более тяжелого викария на ноги, как будто он был мешком с перьями.
— Уверен, что у вас будет разбито сердце, когда вы услышите, что викарий Робейр и викарий Аллейн дали нам слово судить вас в рамках Матери-Церкви и приговорить вас к любому наказанию, которое за ваши проступки предписывает закон Церкви. Если я не очень сильно ошибаюсь, это означало бы Наказание... как минимум.
Клинтан с трудом сглотнул, и Мэб покачал головой.
— Не волнуйтесь, ваша светлость. Произошли небольшие изменения в плане. Вам вообще не нужно беспокоиться о Матери-Церкви, потому что вы столкнетесь с совершенно другим местом. В устье реки Зион ждет корабль имперского чарисийского флота. Завтра в это же время вы будете на его борту. И вы останетесь там, пока он не доберется до Сиддар-Сити.
Обычно румяное лицо Клинтана было бледным от смеси шока, боли... и страха, а улыбка Мэб была ледяной, как бритва.
— Надеюсь, вам понравится путешествие, ваша светлость.
ФЕВРАЛЬ, Год Божий 899
.I.
Город Сиддар, республика Сиддармарк
— Мне жаль, что потребовалось так много времени, чтобы вы посетили наш город, ваше величество, — сказал Грейгор Стонар, принимая бокал свежего вина от одного из расторопных слуг-чарисийцев.
— Ну, я была немного занята, — с улыбкой ответила Шарлиэн Армак и посмотрела через неформальную гостиную на своего мужа, который, демонстрируя сдержанное достоинство, подобающее одному из двух самых могущественных монархов в мире, был занят тем, что ползал по ковру, щекоча их дочь. Наследная принцесса Эйлана, которой через два месяца исполнилось бы пять лет, была так же занята визгом, и ее мать с улыбкой покачала головой. Затем она снова посмотрела на лорда-протектора, и ее улыбка исчезла.
— Я бы хотела, чтобы это было радостное событие, милорд, а не просто... приятное.
— Думаю, что все мы так чувствуем, — признал Стонар. — Конечно, не ваша дочь. — Настала его очередь покачать головой, его морщинистое лицо — на несколько лет старше, чем было, когда Жэспар Клинтан обнажил "Меч Шулера", — расплылось в собственной улыбке. — Мои все выросли, но я помню тот возраст. И знаю, как сильно Кэйлеб скучал по вам обеим. Не знаю, завидовать ли вам двоим за то партнерство, которое у вас есть, или жалеть вас за то, как долго и как часто это вас разлучает.
— Ну, одна вещь в браке с моряком, милорд, заключается в том, что вы учитесь справляться с этими длительными разлуками. И вы знаете, — она погладила небольшую выпуклость своего живота, — после них он всегда так рад видеть меня.
Губы Стонара дрогнули.
— Я... э-э, слышал, что наследная принцесса собирается обзавестись братом или сестрой, — сказал он.
— И, по крайней мере, еще одним кузеном или кузиной.
— Действительно? — Стонар склонил голову набок.
— Да. Герцогиня Даркос, как вы знаете, тоже замужем за моряком.
— Княжна Айрис ждет еще одного ребенка? Я не слышал!
— Об этом еще не было объявлено. В последний раз салютные выстрелы раздались по всей гавани Мэнчира через пятнадцать минут после того, как целители подтвердили ее беременность. Лестно, но она предпочла бы еще немного... побыть наедине с Гектором, прежде чем обнародовать это. На самом деле, она решила сделать объявление сразу после свадьбы Жана и Марии. Думаю, она надеется, что это затеряется в празднествах. — Шарлиэн покачала головой. — Полагаю, что это то, что они называют триумфом оптимизма. И я случайно знаю, что Мария втайне надеется, что новость о беременности Айрис отвлечет от нее часть общественного внимания.
— У вас действительно интересная семья, ваше величество.
— Как сказал бы Мерлин, "каждый пытается", милорд. — Шарлиэн усмехнулась. — И это особенно верно в отношении Кэйлеба. Иногда он может быть очень требовательным.
— Уверен, что он может. Но то, что он был здесь, в Сиддар-Сити, имело огромное значение, вы знаете. И мы не смогли бы заполучить его без того, как вы двое умело работаете вместе. Не думаю, что когда-либо был другой брак — другая пара монархов — как у вас двоих.
— Большая часть секрета заключается в том, чтобы просто доверять друг другу, милорд, но другая часть — действительно огромная часть — это наличие советников, которым вы можете доверять. Министры, чьи суждения здравы и которые, как вы знаете, являются способными и преданными. И, честно говоря, — на ее щеках внезапно появились ямочки, — очень помогает то, что Мейкел Стейнейр на твоей стороне!
— Уверен, так же, как и совет — и меч — Мерлина Этроуза.
— Да, присутствие Мерлина на нашей стороне ничуть не повредило, — мягко согласилась Шарлиэн. — Но, честно говоря, то, что действительно заставило это сработать, — это Кэйлеб. — Она оглянулась на своего мужа, который теперь выпрямился, держа Эйлану на плечах. Она положила обе руки ему на макушку, в то время как ее пятки барабанили по его груди, и улыбка Шарлиэн смягчилась. — Он был тем, у кого хватило смелости предложить совместную корону, хотя мы даже никогда не встречались. И не хотели бы вы узнать действительно замечательную вещь о моем муже, милорд?
— Да, ваше величество. Я бы хотел.
— Самое замечательное в Кэйлебе Армаке, — сказала она, — это то, что он совсем не считает себя выдающимся. Он никогда не дрогнул, даже не подумал о том, чтобы отвернуться, даже когда Чарис в одиночку столкнулся лицом к лицу со всем миром... и он думает, что любой на его месте сделал бы то же самое, что и он.
— Тогда я бы сказал, что вы хорошо подходите друг другу, ваше величество, — сказал Стонар. Она посмотрела на него и пожала плечами. — Судя по тому, что я видел, вы тоже особо не дрогнули. Как с тем делом в Чисхолме.
Улыбка Шарлиэн исчезла, и он почувствовал укол раскаяния за напоминание ей о том, где она была всего три пятидневки назад, до того, как "Гвилим Мэнтир" перенес ее и ее мужа из Черейта в Сиддар-Сити для завтрашнего мрачного присутствия.
Последний из осужденных предателей предстал перед палачом месяц назад, и Шарлиэн и Кэйлеб присутствовали при каждой казни. Некоторые могут поверить, что они были там, потому что Шарлиэн хотела увидеть, как эти предатели заплатят за свою измену, но эти люди были дураками. Шарлиэн Тейт Армак не хотела видеть, как кто-то умирает, но ее присутствие стало последним аспектом урока, который она преподала своим дворянам: она никогда не отступит от суровых обязанностей своей короны... и она никогда не будет прятаться за спинами своих министров.
На этот раз этот урок прошел успешно. Все источники Стонара согласились с этим.
— Простите меня, — сказал он через мгновение. — Я не хотел...
— Вы не отправляли мои мысли туда, куда они все равно бы пошли, милорд. — Она быстро покачала головой и снова улыбнулась. — И мы с Кэйлебом действительно добились немного большего, чем просто отвлекли имперских палачей!
— Это один из способов описать перерисовку карты всего мира, — сухо сказал Стонар.
— О, я бы не сказала, что мы зашли так далеко, милорд. — Губы Шарлиэн дрогнули. — В конце концов, большинство границ все еще там, где они были.
— О? Будет ли это включать Таро, Эмерэлд, Зибедию и Корисанду?
— Их границы все еще точно такие же, какими они были. Они просто были интегрированы во что-то еще большее. На самом деле, — выражение ее лица стало задумчивым, — чтобы понять это, вы, вероятно, находитесь в лучшем положении, чем большинство. Провинции республики всегда пользовались значительной местной автономией, но все же они являются частью единого целого. В этом мы очень похожи.
