Нотар тщательно изучил карту передвижений Сарма. Перворождённый осторожен и сильно бережёт свою жизнь. Он никогда не спускается ниже чем на пять уровней от тоннелей жука. Его собственная комната находится на двенадцать уровней выше.
Жуки в свою очередь, даже если и вылезают из своих тоннелей (чего происходить не должно, но раз в пару десятков тысяч лет случается, когда кто-то забывает закрыть все люки), никогда не поднимаются больше чем на три уровня.
С другой стороны, Сарм не любит мулов и предпочитает передвигаться в одиночестве либо вместе с другими Жрецами-Королями. Это облегчало задачу.
Однажды, летя по совершенно пустому тоннелю девятого уровня, Сарм увидел нечто такое, что просто отказался верить своим антеннам.
Навстречу ему летел золотой жук. Взрослая голодная особь. На большом грузовом транспортном диске. Больше на борту не было никого.
Сарм был разумным и волевым существом. Если бы он просто увидел жука в тоннеле, он, вероятно, смог бы отвернуть прежде, чем воздействие аттрактантов станет непреодолимым. Но полная абсурдность этой картины — животное, пилотирующее диск своими неуклюжими лапами — застала его врасплох. Сарм просто протирал свои антенны, стараясь избавиться от галлюцинации, пока два диска не сблизились на расстояние десяти метров. И это было фатальной ошибкой.
Жук, конечно, был иллюзией — на грузовом диске никого не было, кроме готового к бою Нотара. Но иллюзорные аттрактанты действовали на органы чувств Жреца-Короля ничуть не слабее, чем реальные. В конце концов, то и другое было просто сенсорным раздражением определённых участков мозга. Сарм ощутил удовольствие — и не смог ему противиться. Он замер в трансе.
Нотар взял диск Сарма на буксир и стащил на первый уровень. Там уже ждал вполне реальный золотой жук — барсумец выманил его из тоннелей при помощи иллюзии обильной и очень вкусной добычи, которая почему-то отказывалась сама к нему идти — пришлось преследовать. Мулов, охранявших вход, на месте не было — они вернулись в свои комнаты, уверенные, что смена пришла на час раньше.
Перворождённый, вероятно, понял, что это не случайность, что это покушение. Его последним внятным феромонным сигналом было "вот уж не думал, что Миск способен на такое". Но через пару минут ему стало уже всё равно. Испуская запахи наслаждения, Сарм погрузил голову в гриву жука. Тот в свою очередь погрузил в его экзоскелет трубчатые челюсти. Спустя десять минут всё было кончено.
Кончено для улья. Но не для Сарма.
Пространство, которое воссоздал для себя разум Жреца-Короля, было очень трудно описать человеческими словами. В нём были и проблески света, и вибрации звука, но всё это играло вспомогательную роль, и не складывалось ни в какие узнаваемые образы. Здесь не было форм и расстояний — во всяком случае, таких к которым привыкли люди.
Зато здесь были запахи. Миллионы запахов. Ароматы сплетались в удивительные симфонии и и оттенки, попеременно раздражая все членики усиков. Иногда здесь пахло удовольствием, иногда раздражением, но чаще — чем-то таким, чего нельзя описать словами.
Если бы Нотар не провёл несколько месяцев в облике Жреца-Короля и не привык к подобному восприятию, он бы, вероятно, сошёл с ума, погрузившись в пространство ловушки. А так он сумел довольно быстро сориентироваться среди пьянящих спиралей и подлететь к тому, что пахло Сармом.
Несмотря на эмоциональный шок от собственной смерти, Сарм не утратил сообразительности и быстро сумел вникнуть в объяснения гостя о том, что такое Эссенция, ловушка для душ и как на самом деле работает "метаболизм" золотого жука.
О Ковенанте Нотар ему рассказывать не стал. Незачем. Зато он рассказал о городе Лотаре, об особых способностях его жителей и об их союзе с куриями. А также о том, как они отнеслись к уничтожению атмосферной фабрики.
— Так ты убил меня ради мести? — разочарованно сказал Сарм. — Глупо. Единственное, чего я на самом деле боялся — это перестать быть, прекратить мыслить. А ты избавил меня от этого страха, подарив перед этим величайшее наслаждение, какое я знал за два миллиона лет. Я знал, что люди нелогичны, но что настолько...
— О нет, — Нотар свил и распрямил свои антенны — эквивалент смеха у Жрецов-Королей. — Это была ещё не месть. Это была лишь подготовка к ней. Настоящая месть начнётся лишь сейчас. Видишь ли, Сарм... Когда я вытяну из тебя всю необходимую информацию, я не оставлю тебя в ловушке, наслаждаться бесконечным сном. Я буду приходить к тебе каждый месяц — для тебя это будет непрерывной чередой визитов — и рассказывать, что именно я сделал в твоём облике и пользуясь твоими полномочиями. Полномочиями Перворождённого, по сути владыки всего Гора. А ты будешь меня слушать.
Я по полу тянулся
И подымался по стене,
Ломался на уступах
И простирался по стерне,
Ты мыкался у подножья,
А я достигал вершин,
А в полдень я сворачивался в аршин.
Я падал на грязные лужи
И голые провода,
Не чувствуя при этом
Ни шока и ни стыда,
Я очень неприхотливый,
Я гибче и ловчей,
И я знаток теневой стороны вещей!
Поэтому твои друзья —
Теперь мои друзья,
Поэтому твоя любовь —
Теперь любовь моя,
Поэтому твоя голова
Теперь в моих руках,
Так спрашивается, кто у кого в ногах?
Подымись над глобусом,
Стеклышки надень:
В мире главным образом
Торжествует Тень!
Это не острота
И не похвальба:
Такова природа,
Такова судьба!
Если рассматривать Обелиск как библиотеку или базу данных, то во всей информации, что он хранит, нет ни слова лжи. Прямой лжи.
Фантомы-проекции Обелиска солгать могут, ещё как, но он сам — никогда. Нет, это объясняется вовсе не какой-то мифической честностью его создателей. Просто никогда нельзя сказать с уверенностью, какой информацией уже располагают аборигены, которым предполагается морочить голову. Если они хоть раз поймают тебя на прямой лжи, то уровень доверия упадёт, а с ним и вероятность успешного Схождения.
Однако "не лгут" — отнюдь не значит, что не обманывают. Обмануть можно и правдой, если подать её в надлежащем ключе. В архивах Обелиска просто до черта таких хорошо замаскированных волчьих ям — лакун и пробелов данных. Все его рецепты работают — только не совсем так, как ожидает пользователь. К примеру представьте себе совет для доядерной цивилизации — "Быстро сожмите десять килограммов плутония и у вас будет новый источник энергии". Каждое слово в этом совете — чистейшая правда. А если кто-то подорвался на ядерной бомбе в результате — ну так он сам себе злобный буратино. Нечего было жадничать, с энергией тоже надо уметь обращаться.
Рекомендации, что содержатся в Обелисках, как правило не столь прямолинейно-коварны. Поначалу они действительно выводят цивилизацию к расцвету — чем мотивируют, во-первых, чаще обращаться к Обелискам, а во-вторых, создать для них более обширную продуктовую базу. Если же Обелиск по какой-то причине отрезан от многомерности, он начинает давать на все вопросы такие ответы, чтобы убедить пользователя как можно быстрее восстановить связь. Прямо или косвенно. За год Ричард вытянул из него около трёх десятков алгоритмов создания новых Обелисков. Но все они в обязательном порядке включали многомерную связь с Братскими Лунами. Если эту связь изъять — система работать не будет. Без доступа к многомерности Обелиск не мог объединить Эссенцию с телом. Вот хоть режь его, хоть алмазным буром сверли. В конце концов, сама Эссенция — многомерная субстанция.
А ты не объединяй, предлагал Ричард, ты мне просто объясни, как это делается. В ответ он снова получил алгоритм создания Обелиска.
Нет, настаивал Ричард, ты мне объясни, как объединить БЕЗ Обелиска. Никакая другая система на это не способна, просигналил артефакт. И не лгал — в рамках имеющихся у него знаний.
А ты мне объясни теоретические принципы такого объединения, предложил Ричард. Систему по ним он потом и сам мог сконструировать. В ответ снова последовала схема Обелиска. Для этой каменюки теория и практика были одним и тем же. Способностью к абстрактному мышлению её обделили — для этого требовался мозг.
"Ладно, сволочь, будет тебе и многомерность, будет тебе и мозг. Только не такие, как ты рассчитываешь. В полном соответствии с вашими традициями".
Войдя в подпространство, где хранился Чёрный Обелиск, Ричард одним щупальцем коснулся его верхушки, а вторым — края квантового поля. Теоретически, артефакт получил желанный канал связи с Эмпиреем, на практике же он ничего существенного не мог через этот канал сделать.
Что поделаешь, Ричард Моро всегда был плохим проводником. Обелиск не мог накачать через него достаточно энергии внутрь, чтобы разбить или деформировать квантовое поле. Не мог и послать наружу достаточно мощный сигнал, чтобы "докричаться" до собратьев. Он мог общаться только с Эмпиреем в ближайших окрестностях своей тюрьмы, и то — с опозданием в несколько секунд. Ричард задерживал каждый сигнал в своей нервной системе и если видел или чувствовал что-то подозрительное — сразу же разрывал соединение.
Конечно, Обелиск попытался его подчинить и заставить расширить канал. Но без эмпирейной поддержки это воздействие ограничивалось электромагнитными сигналами. Против "сейфа", который имел опыт ментального сражения с Левиафаном и помнил Уравнение антижизни, это выглядело откровенно жалко.
Тогда Обелиск использовал другую, не менее привычную для него тактику. Попытался создать в мозгу Ричарда автономного агента. По традиции, эта галлюцинация приняла форму дорогого умершего человека. Ричард мог бы помешать ему в этом, но не стал. Наоборот, он выделил под новый мозг дополнительные участки нервной системы, чтобы общаться с более-менее полноценной личностью, а не марионеткой из сновидений.
Однако когда из Обелиска вышла худощавая фигура, облачённая в фиолетовую с золотом мантию, он всё же несколько удивился.
— Морфеус? Что ты тут делаешь?
— А ты кого ждал, интересно знать, — проворчал лидер Детей Собора, скрестив руки на груди. — У тебя же близких людей за всю жизнь почти и не было. Ты никому никогда не верил, исключая тех, кого уже сожрал. Ото всех ждал только худшего. Ну да, я собирался тебя убить при первой возможности, как и ты меня. А остальные что, лучше были, что ли?
— Ну, Обелиск мог прислать хотя бы Лейтенанта. Он, конечно, тоже ни в грош не ставил меня, как личность, но хотя бы искренне верил в Единство. А у тебя прямо на лице написано — "Прохиндей первосортный, совесть и рядом не ночевала, мать родную продаст за десять крышечек..." Хотя нет, скорее "Уже продал", и давно. Не самый лучший образ, чтобы втираться в доверие.
— А это уже тебе виднее, Мастер, почему тебя всегда тянуло к прохиндеям и псевдоинтеллектуальным громилам. Ты и сейчас похожую компанию собираешь на руководящих постах. Гродд вместо Лейтенанта, Нотар вместо меня...
— Я к вашему возвышению щупальца не прикладывал — ни в той жизни, ни в этой. Таким, как вы, помощь в карьерном росте не нужна. Одни пробьются сами, другие пролезут. Я всего лишь использую существующие тенденции.
— Ну тогда считай, что и моё появление в твоих глюках тоже... тенденция, — усмехнулся Морфеус. — Используй на здоровье.
— Я так понимаю, Обелиск тебя выбрал за умение торговаться. Что ж, тогда не будем тянуть радскорпиона за хвост. Какова ваша цена секрета воскрешения?
— У тебя этот секрет уже есть. Нужно построить зикку... ой, то есть Обелиск.
— Вот только ты мне ещё тут начни. Мне этой игры в дурачка от рогатого булыжника и без посредников хватило. С доступом к Эмпирею и к моему мозгу Обелиск вполне может понять, что такое отделение функции от формы, и придумать способ реализации такого запроса. В конце концов, придумал же Дендерон через меня "жёлтый свет". А эта задачка, небось, не намного сложнее.
— Намного, Мастер. Ты даже не представляешь, насколько. Но ты прав. В принципе она, конечно, решаема. Только не с твоим маленьким мозгом и не с твоим дохленьким подключением. Дай мне нейросеть размером с луну и я сделаю тебе твою машину воскрешения.
— Морфеус, ты забыл, что я не одурманен? То, что я вижу галлюцинации, ещё не значит, что у меня и критическое восприятие отключено, как у обычных жертв Обелиска. Сейчас вот у меня острое ощущение, что ты мне вешаешь лапшу на уши. Что может быть НАСТОЛЬКО сложного в синтезе тела по заранее прописанным инструкциям? Каск на Горе с этим справляется без помощи луны.
— Ну, во-первых, к услугам Каска вычислительная сеть Гора-1, а это почти тысяча суперкомпьютеров размером с город. До мощностей Кровавой Луны, конечно, не дотягивает, но всё равно это очень неплохое подспорье в его работах. Во-вторых, что ещё важнее, создать-то тело можно. А вот распаковать в него Эссенцию так, чтобы сохранить тождество — это уже задачка из области многомерной физики. На компьютерах Жрецов-Королей ты её не посчитаешь и за миллион лет. Вдобавок, Эссенцию нужно распаковать единомоментно, менее чем за десятую долю секунды, по капельке нельзя. Это также увеличивает требования к количеству параллельных процессов и тактовой частоте последовательных.
— Что ж... — после некоторой паузы сказал Ричард, — получается, что вы мне в принципе и не нужны.
— То есть? — нахмурился Морфеус.
— А разве непонятно? Нотар бы уже сообразил. Возни с вашим методом воскрешения много, риска тоже — пользы мало. Я могу получить то же самое гораздо проще. Моя личная команда Восстановителей уже создана лотарцами и Турией. Копии Спартанцев для коллекции Охотника вполне может воссоздать Каск — это не флеш-клоны, они будут неотличимы от оригиналов во всём, в том числе и по степени ценности душ. А души оригиналов отправятся со мной в будущее и будут по желанию воплощаться в шогготах. Думаю, без полного воскрешения они обойдутся, для человеческих чувств разницы всё равно нет.
— А что тогда будет с Обелиском? — насторожился Морфеус.
— Да ничего, — пожал плечами Ричард. — Сейчас выйду из подпространства и активирую плазменную бомбу. Там десять мегатонн, хватит на полное испарение.
— Братские Луны не простят тебе такого надругательства!
— Опять врёшь. Обелиски не имеют собственной личности, поэтому взрослые Луны не испытывают к ним никакой сентиментальности. Это всего лишь порча имущества, не более — сильнее преследовать меня, чем сейчас, они не станут. Важен опыт, собранная Эссенция и информация — а этот Обелиск не успел ничего собрать, так как стоял на планете с примитивной жизнью. Его уничтожение приведёт лишь к тому, что через пару десятков тысячелетий на то же место грохнется ещё один. Впрочем, им придётся высылать замену в любом случае — я ведь забрал Обелиск с той планеты.
— А я?!
— Ну прости, я уже один раз жил с шизофренией, второй раз не хочу. Выпустить тебя на свободу в отдельном теле не могу, ты всё-таки порождение Обелиска. Придётся тебя стирать. Ничего личного, просто инстинкт самосохранения.
— Нет! Постой! Дай мне хотя бы пару дней!
— На что? Попрощаться с этой весёлой, но короткой жизнью?
