— Давай, действуй, потом вернешь кольчугу и все прочее — а я тебя хорошо награжу! — сказал Фон Шпицберген, как можно более весомо. И тут же поправился, благо сунувшийся к уху Нежило жарко шепнул толковый совет.

— Коника вон того возьми, этого пока не трожь — и показал пальцем на животину, что сюда второго татарина доставила.

Мужик бравый ловко вертанул в руке саблю, что показало — умеет ею пользоваться, недовольно фыркнул, но спорить не стал, бегом кинувшись ко второй лошадке и на ходу напяливая на себя замаранную уже свернувшейся в студень кровищей кольчугу. Бордовые ошметья тяжело плюхались на землю. По дороге походя — ловок зараза, хотя и прихрамывает — подхватил валявшуюся помятую мисюрку и мигом, как кот на забор, на лошадку вскочил, хотя та и пыталась отпрянуть. Не успела. Гляди-ка, с запахом кровищи-то знакома, не боится и не шарахается. Всадник привычно устроился в седле. Да, мужик в розовом явно конно умеет и обучен явно. То, как всадник поерзал, устраиваясь поудобнее и примерился к сбруе, взяв уздечку, очень напоминало матерого водителя, севшего за руль незнакомого автомобиля.

Глянул Кривая борода орлом, оскалился в какой-то не очень приятной ухмылке и исчез мигом за ближайшими кустами, только глухо простучали по земле обмотанные тряпками копыта. И что-то не в ту сторону поскакал, где бухали выстрелы и орали люди. Но тут понятно — не напролом же ломиться. С фланга зайдет!

— Каску мою тащи и на себя мой тегиляй надень! — велел своему слуге.

Нежило, понятливо кивнув, бросился выполнять приказ, а Пауль повернулся в седому бородачу с рогатиной. Тот в это время что-то говорил внимательно слушающему его подростку. Арбалетчики сказали, что готовы — но не Паштету, а своему старшему. И что-то эти мужики собрались делать, но сами по себе. Не было похоже, что его, немчина оружного, боевого и бравого, считают командиром. Вон заправила стоит с острой железякой на древке, приказывает что-то.

Сами с усами, значит. Опять шаблон треснул — и попаданцу в ноги никто не кидается и без него как-то обходятся, хотя уж что-что — а Пауль честно показал свой талант — вокруг все в кровище извозюкано! Двоих положил воинов — причем спросонья, не хухры-мухры!

Как-то даже и обидно! В любой игре геймер сразу же начальство принимал на себя — а тут как-то нет. Неправильные тут неписи в этой реалРПГ!

— Еще разведку посылаешь? — спросил седого мушкетер.

— Да, лишней не будет! — перевел встроенный Промпт ответ старшего. Хотя не так сложно и понять — куда легче чем второй старорусский — для знатных, которым сотник любил Паштету мозг мозолить и морщить.

И ведь что странно — вчера с коня показалось, что на пепелище этой деревни все как на ладони. А сейчас, как до пешего дела дошло — тут и кусты какие-то мешают и деревца всякие и остатки сгоревших строений — сплошной туман войны. Ни черта не видно и все не понятно! Всего-то с метр высоты разница — а подишь-ты!

И хотя запомнил, какой дорогой от камарадов шел — но прикинуть где враги и как к ним лучше подобраться — никак не получалось! А еще и мужик с рогантиной тут командует.

Двоевластие на войне не допустимо.

Начать спорить с седым?

Знать бы еще о чем. Потому как внятно ситуацию тактически Пауль не чуял.

Самому под его командование встать?

Пока прикидывал, да нахлобучивал на себя каску разболтанную — уже и паренек из разведки быстро вернулся, как юрким ужом проскользнул. И новость принес странную — татары бегом из деревни бегут, просто прямо опрокидью. Все семь человек!

— У гумна с овином их нету? — спросил Пауль.

— Нет — помотал головой разведчик.

— Надо с немцами объединиться! — твердо сказал попаданец.

Седой спорить не стал, своим кивнул, мигом прошли до осажденных сараев. Воняло пороховым дымом знакомо и кровью.

Окликнул камарадов.

Отозвались все трое, Хассе велел подойти Фон Шпицбергену одному — чтоб убедиться, что жив и не в плену приятель.

Вышел. Чего ж не выйти?

Тут же осторожно — с аркебузами в руках вылезли из своих фортеций камарады.

Удивился — подарочная кольчуга с мишенью была надета на тощее тело Гриммельсбахера. Тот, ни мало не смущаясь сказал — мол, а что ей просто лежать — раз уж колет покойного Шредингера дал носить, так что б и кольчугу не проветрить? В конце концов — остальное имущество — пока он в броне — игрок сохранит лучше!

Спорить было некогда — старик со своими мужиками сторожко, но быстро обежал кругом строений и то ли посоветовал, то ли и приказал — двигаться по следам. Татарове и впрямь убежали, но с какой стати — пока не понятно. Наверное их лошади далеко стояли.

— Ко мне они конно прибыли! — опроверг версию Пауль.

А Хассе ответно велел тут честного караульного поставить — и чтоб приглядывал за добром, и не пущал никого в сараи.

Седой глянул хмуро, но каркнул командой — остался тут хромой мужик с дубиной. У него из всей этой крестьянской банды не было ни топора за поясом, ни ножика. Видать и вояка самый хилый, но как сторож — годен.

— Я одного воина подстрелил — тоже чтоб присмотрел, вон он валяется — продолжил Хассе и ткнул пальцем. Только сейчас Паштет заметил что да — мертвяк валяется в траве, только видно плохо, только окостеневшая рука торчит.

— И я двоих зашиб — похвастался попаданец.

— Впечатлен! — поднял удивленно брови Хассе. Двое прохвостов переглянулись, скорчили на своих обветренных мордах гримасы, которые можно было и за респект принять.

Дальше двинулись сторожко, то и дело останавливаясь, слушая и оглядываясь. Что наемники, что местные про старый прием татарский — вроде бежать и этим обрадовавшихся преследователей в капкан заманить — знали отлично.

Потому впереди шел невзрачный мужичок с самострелом и читал следы, второй такой же с арбалетом наготове и мушкетеры шли за ним в полной готовности к стрельбе, а крестьяне оружные их с тыла охраняли.

Прошли всего — ничего — и встали. Следопытом Пауль не был, но и так понял — валяющийся на утоптанной площадке пацан полуголый и босой — явно татарин, хоть и одет бедно и серо. Странно, даже и крови не видно, а кожа восковая и поза неестественная ясно говорят — покойник. Так голова повернута, словно за спину себе глядеть удумал, да перестарался.

И несколько кучек конского навоза. Следопыт заложил кружок, перевернул мертвеца, потом походил еще с пару минут и что-то доложил старшему на ухо.

— Нам тоже знать надобно, что тут такое! — понял взгляд своего начальства Павел.

— Шиш ненадобный у татар коней угнал, а на татарине, что коноводом был халата нет и сапогов. Тать он тать и есть, одно слово — казак! — зло высказался седой.

— Так он разве не ваш? — удивился Паштет.

— Прибылой. Раненый к нам приплелся, гол, как сокол, в примаках был с прошлого года. Вот вылечили заразу! — плюнул в сторону седобородый.

— Так что? Не вернется? — обеспокоился Нежило, высказав быстро то, что Паше в голову пришло с запозданием в несколько секунд.

— Ищи ветра в поле! Ты ему кольчугу баскую отдал, саблю, да шапку железную, да лошадку — опять же тут татарских коней он прибрал. Ищи — свищи! — игноря Нежило и обращаясь к мушкетеру ответил мужик с рогатиной.

И, поморщившись досадливо, седой опять зло плюнул.

— Богато ты вора одарил — смекнул что к чему Хассе. И поглядел сожалеюще, засранец. Небось сейчас двоим прохвостам это перескажет и они тоже так посмотрят говорящим взглядом типа 'Ну ты и лопух, камарад!'

— А и черт с ним! — разозлился попаданец.

— Что так?

— Зато он одного татарина зашиб и осталось их — уже пеших — семеро. И сейчас они за ним погнались, силы потеряют, устанут. А там и до сотника мы успеем добраться. Главное, чтобы они сейчас себе транспортом не разжились! — выдал Паштет.

И тут же подумал, что слово это не знаемо еще его приятелями.

Но переспрашивать не стали значит или уже тут есть это слово или поняли по смыслу. Это ж латынь вроде? Да и привычны люди сейчас понимать по смыслу, тут с одними диалектами мозг сломаешь.

— Один конно утек, правда в спину ему Диор угодил годно! — напомнил старший мужик. Ну да, точно. Сам же видел, как с лазутчиком татарским столкнулись. Пустили в него два болта, одним попали, да не убили до смерти сразу. А имечко у парня какое странное! Надо же — Диор! А вроде как русский. Хотя в святцах каких только Павсикакиев и Асклипиодотов с Хуздозатами и Христодулами нету...

Стоп! Не о том думать надо!

Один конный удрал. Что он дальше будет делать и как ему стрела в спине поможет — неясно. А от него, мерзавца, много зависит.

— По следу надобно пройти, глянуть. Если он вместе со всеми — то одно выходит, если сам по себе — то — другое — резонно заметил седой.

— Пошли! — кивнул Павел, а Хассе спорить не стал.

— Егорий, веди! — а второй арбалетчик уже и не дожидаясь приказа опять носом в землю уткнулся и повел за собой.

— У тех, что я примогилил колчаны пустые были. По вам стреляли? — спросил Павел у своего начальства самое важное.

— Нет. Да и вообще вооружены были паршиво — пара копий да четыре сабли на всю банду.

— И что вы их не поубивали всех? — искренне удивился Пауль, хорошо запомнивший каковы его камарады в рукопашной резне.

— Чего зря геройствовать? Эти тартары хитры на всякие козни и ловушки. Сначала разобраться было надо, что да кто — резонно ответил старший канонир.

Паштет усмехнулся. Как раз во время сидения в покрытом туманом аэропорте спросил будущий попаданец у старенького доктора:

— Скажите, пожалуйста, хотел уточнить, если голова противоречит глупым иррациональным побуждениям, то есть, выходит, что досталась кривая нервная система и странные мотивации, но есть желание разума выстроить правильную систему отношения к миру и есть шансы? — спросил тогда у доктора Павел, озадаченный странной реацией свого организма при звонках телефонных мошенников. Потому как первые хотелки были прямо опасны. Вот старика и решил спросить. Вышло немного выспренно и оттого коряво. Но для врачей такое привычно, пациенты о своих бедах часто толкуют путано.

Доктор улыбнулся и сказал:

— Если есть осознание, то есть и шанс. Все эти мудовые терзания души суть инстинкт. Он наш друг, но устаревший. Часть его команд совершенно дурные. А часть полезные. Поэтому его надо поверять разумом. Разум младший брат, зато богатырь офигенный. Его возможности потенциально во много-много раз больше. Надо его развивать. И взять себе за правило — если есть время подумать, хоть минута, хоть десять секунд, никогда не поступать по подсказке инстинкта. Надо обязательно подумать.

Даже если ничего не придумаешь, не беда. Людей больше всего разводят по принципу курка. Воздействие, и сразу щёлк. Если не щёлкнуло, чаще всего отстанут, пойдут другого лоха искать. Когда работают по площадям, это практически сто процентов. Тот, кто умеет хотя бы не дёрнуться сразу, уже имеет преимущество.

Потом научится неспешно придумывать умные ходы. Надо не задумываясь отпрыгивать, только когда на тебя дерево падает. От горячего утюга рука сама отскакивает. Вот где это нужно. А в социальной среде это не надобно. В ней вообще не бывает настоящих неожиданностей. Если заранее почесаться, вообще ничего никогда не будет. Это надо тщательно тупить и везде подставляться, чтобы стать жертвой. Охотнику практически никогда не нужен именно ты. Нужен тот, кого удобнее схватить — подвел черту под ответом старый доктор.

Очень уместно это сейчас выскочило.

Не стоит спешить.

Силы сопоставимы и не факт, что у татар нет засадного, ну не полка, конечно, но тут и взвода хватит.

Даже отделения.

Конечно у страха глаза велики, ан пример двух татар, что Паштет уложил — ясно говорит — не хвались, идучи на рать, хвались идучи с рати...

Срати. Мудро.

По следам получалось — как конный, так и пешцы татарские погнались за казаком наглым и за пределы деревни упрыгали.

— Надо сотника упредить. Гонца послать. Тоже конно. Чтоб нас тут поболее было. А все эти дезертиры на одной кобыле не уедут, значит наши их прищучат — уверенно заявил Пауль.

— Тут есть другие дороги, кроме той, по которой татары побежали? — спросил и Хассе.

— Есть, как не быть. Только все в объезд! — седой ухмыльнулся.

— Прямо то — десять верст, а в объезд — три! — вспомнил Паштет старую поговорку про наши дороги.

Мужик с рогатиной удивленно глянул на него. Почти как на говорящий шкаф. Помотал головой, невесело улыбнулся.

— А так и есть. Только объезд по болоту. Но сильно подсохло оно нынче. Ладно, надо еще одно глянуть — молвил седой, и коротко глянул на мужика в синей рубахе. Тот почему-то вид имел самый хмурый, хотя мужичина по виду свирепый.

Куда пошли — было сначала не понятно, а просек только когда подошли к высоченной березе — и под ней жалким комком валялся малой паренек. Сразу видно было — мертвый, не может так живой лежать. Еще и переломался, явно с дерева сверзившись. Хмурый мужичина присел рядышком, тронул пальцами тщедушное тельце. Глаза прятал, только носом зашмыгал.

— Дозорный был. Сын его. Дежурили тут огольцы по очереди — тихо сказал седой.

Арбалетчик Диор тем временем подобрал валявшуюся чуть поодаль дудку-свистелку. Ну да, боевых рогов у крестьян нету, зато такая и ночью разбудит.

— Две стрелы в него всадили, видать — последние. Потому и тихо вошли, что смотреть некому стало, переиграли они Пошку, без крика сверзился. Задремал, наверное, не доглядел. Уйка к колодези шла — на них наткнулась, ей мечно главу посекли — тихо сказал немцам седой.

— Да в крови сабля была... — припомнил раннюю встречу с татарином Паштет.

Помолчали, потом пошли обратно, в центр деревни бывшей. Медленно, прислушиваясь и озираясь.

— Безлошадные теперь татарове — как бы на вашу скотину не позарились — сказал Паштет, глядя старику в глаза. Не, ну понятно же — пешими дезертирам не уйти. Их лошадок лихой казак угнал. А крестьяне на чем-то ведь пашут — какие — никакие коняшки у них должны быть, в деревне без живности тягловой никак не прожить, это для фон Шпицбергена было аксиомой. На милосердие же рассчитывать пришедшим из леса не приходится — показали себя они уже внятно, резуны чертовы. Вон мертвые дети валяются...

— Могут опять вернуться, положение у них аховое — повторил попаданец.

— То так — согласился мужик с рогатиной. Судя по его лицу — сам он то же думал. И предложил вернуться к Кузнечихе. Что и сделали. Благо недалеко вышло.

Вдовица и Нежило в четыре руки уже почти совсем навели порядок у землянки — убрав и затерев кровищу и видимо уже и пол там прочистили, возились старательно, как воробьи в скворечнике по весне. Зарезанных татар они оттащили в сторонку, над мертвецами жужжали роем мухи, благо солнышко уже пригревало. Конь вожака дезертиров стоял теперь там же, зло фыркал и отмахивался мордой и хвостом от надоедливых насекомых.

— Хорош коник! — восхищенно сказал игрок. С этим Пауль не мог не согласиться — в отличие от коротконогих и толстобрюхих лошадок к которым уже глаз привык, этот конь был стройный и какой-то весь иной, словно спортсмен рядом с любителем пива. Вот как Бугатти рядом с УАЗом. Ну то понятно, тут главнюки тож умеют выделяться, не авто престижные, а кони — но суть то одинакова.