Хотя я не понимала половину сказанного даже с переводом, но все-таки сообразила, что последняя реплика относится к нам. Алекс — тоже, потому что с явной неохотой достал руку из кармана с иглометом. Я уже поняла, к чему клонит Оксана, и хотя мано по-прежнему мне активно не нравились, сам факт, что что они тоже нас побаивались, успокаивал. Если и криминалы, то не слишком опасные. И, главное, тоже не желающие вмешательства полиции.
— Воха, засохни, — сказал нежующий. Его взгляд из удивленно-глумливого стал оценивающим. — Тебя как зовут, мелкая?
— Оксана.
— Чё, и в самом деле наша? Нихера себе. Так ты можешь внятно сказать, на хрена вас куда-то везти? Почему билеты на пароход купить не можете, если бабло есть?
— Нам очень надо в Сулин Гакко. Как вы ее назвали, Советская Гавань, да? Очень надо. Мы не можем законно уехать. Нас полиция ищет. А нам там надо быть завтра, край послезавтра. Можете? У нас есть деньги.
— Леха, а чо? — жующий сунул в рот последнюю щепоть риса. — Если так хочется, пусть. Сунем их в какой-нибудь багажник, там вытащим, авось не задрыгнут насмерть. Кэпа только в долю взять придется...
— Засохни, я сказал, — рыкнул нежующий Леха. — Деньги, значит, есть? Покажь.
Оксана оглянулась на нас.
— Алекс, они моряки из Русского Мира, — она переключилась на английский. — Они могут нас перевезти через море... наверное. Покажи им деньги, они не верят, что у нас есть. Только не все.
Что не все, я понимала и сама. Мано явно не тянули на людей, отягощенных высокими моральными принципами, и сразу выкладывать все карты на стол не стоило. С другой стороны, я чувствовала, что мы наткнулись или в нас врезалась та самая неожиданность, которую мы не сумели найти ранее. Действительно, кто еще мог помочь нелегально пересечь границу, если не такие вот личности? Следовало ловить шанс за хвост.
Мы переглянулись. Алекс сунул руку за пазуху, извлек из внутреннего кармана часть пачки эн и поднял их так, что они распушились веером. На взгляд походило, что там около десяти тысяч. Итиман, как говорили местные. В глазах обоих мано блеснула алчность. Прежде чем мы успели среагировать, жующий бросил прямо на пол коробку от бэнто, резко шагнул ко Алексу, быстрым, почти неуловимым движением выдернул у него деньги и отступил назад.
— Во, по правде бабло! — гоготнул он, помахивая банкнотами в воздухе. — Не соврала мелкая. Ну, были бабки ваши, стали наши!
— Отдай! — крикнула по-русски Оксана, вытягиваясь к нему из кресла. — Не твое! Мы полицию позовем.
Оба мано дружно заржали.
— Ты же только что сказала, что вас менты ищут, — прищурился тот, что поумнее. — А сейчас грозишь их...
Он осекся, глумливая улыбочка мгновенно пропала с его лица. Не уверена, что он видел игломет раньше и знал, что означает яркий красный индикатор. Однако любое дуло, направленное прямо в физиономию, действует на людей магически. Ну, разумеется, если они не совсем идиоты. Благодаря поддержке костыля рука Алекса с иглометом совершенно не колыхалась в воздухе, а Воха явно не был полным идиотом. Я взяла на прицел своего пистолета второго мано, Леху, и щелкнула предохранителем. Тот побелел прямо на глазах.
— Да вы чо, вы чо, пацаны... — дрожащими губами забормотал Воха, отступая и вытягивая перед собой эны, словно надеясь защититься от пули. — Мы же чисто для прикола...
— Верни деньги, — холодно сказал Алекс, переключив переводчик на русский. — Немедленно. Или узнаешь, что разрывная игла делает с мозгами.
Алекс, как объяснил позже, вовсе не намеревался стрелять. Даже если оставить в стороне моральные аспекты, простая стальная игла вырывает у человека такой шмат мяса, что он заливает кровью все вокруг. А уж кумулятивно-разрывная, рассчитанная на преодоление личной брони, проделывает в незащищенном теле такую сквозную дыру, что кулак пройдет и не зацепится. Торадзиму он очередью из пяти игл практически разорвал пополам. Вот где бы мы, скажите, стали прятать трупы? Или как убирали бы кровавые следы? Если бы наглость Лехи и Вохи соответствовала их храбрости и они поперли бы на рожон, у нас не осталось бы другого выхода, кроме как позволить им убраться вместе с деньгами. В конце концов, у нас оставалось достаточно купюр для новых попыток. Но для того, чтобы ухватить шанс за хвост, следовало с самого начала определить наши позиции и возможности. Иначе, вполне возможно, мы могли закончить так и не начавшийся путь в полиции. Или где-нибудь в морских глубинах.
Но оба мано оказались, разумеется, трусами. Воха суетливо протянул Алексу деньги, которые тот взял свободной рукой. Передав их мне, он шагнул так, чтобы оказаться между мано и дверью из холла.
— Теперь слушайте меня, — Алекс явно старался использовать максимально простые фразы для доходчивости. — Мы не дети. Кто мы — не ваше дело. Нам надо в Сулин Гакко. Сейчас. Сегодня. Или завтра. Если поможете, хорошо заплатим. Если не можете, убирайтесь. Если согласитесь и попробуете обмануть — умрете. Все понятно?
Оба мано дружно закивали.
— Можем поговорить нормально? Я уберу оружие?
— Да-да, — судорожно кивнул Леха. — Конечно. Всё усекли, без базара.
Алекс нарочито неторопливо убрал игломет в карман куртки, но руку не вытащил.
— Хорошо. Здесь говорить не станем. Идем к нам в номер. Там обсудим.
Ни в коридорах, ни в лифте я не выпускала мано из поля зрения, но новых эксцессов не случилось. Те явно утратили боевой дух и постоянно кидали на нас опасливые взгляды. Зато в нашей комнате они дружно уставились на стопку эн, до сих пор лежавшую на столе, и с огромным трудом оторвали от нее взгляды.
Заперев изнутри дверь — я с уколом тревоги заметили, что табло на стене показывает каких-то два местных часа до момента, когда следует освободить номер — Алекс повернулся к нашим неожиданным контрагентам.
— Расскажите, как вы можете нас перевезти в Сулин Гакко. Не обманывать! — потребовал он, стараясь тщательно дозировать ноты угрозы в голосе. Хотя, вероятно, бессмысленно — переводчик их не передавал, а английский они вряд ли понимали. Да и алчность во взглядах мано говорила сама за себя. Они тут же дружно заговорили, перебивая друг друга.
Выяснилось, что их грузовой корабль перевозил "лес" (необработанные стволы спиленных деревьев) с материкового побережья в Вакканаи, где его перегружали уже на местный транспорт. В обратную же сторону перевозили выброшенные в Ниппоне автомобили. В восточной части Русского Мира не имелось абсолютно никакой инфраструктуры для их использования — ни электрозаправочных станций, позволяющих менять аккумуляторы, ни радиоразметки улиц, ни даже просто пригодных дорог. Даже обычные бытовые электророзетки были редкостью. Однако же старые автомобили везли вовсе не для прямого использования. В Сулин Гакко и других материковых портах действовало немало мастерских, извлекавших из них запчасти для ремонта других автомобилей, более приспособленных для местных условий и работающих на углеводородном топливе. Сверх того на кустарных фабриках из электроники извлекались резкоземельные и драгоценные металлы, и грязный полуфабрикат продавался обратно в Ниппон для дальнейшей переработки. Остальное выбрасывалось на свалку. Бизнес шел весьма бойко. Утилизационные фирмы в Ниппоне платили за вывоз автомусора — выходило куда как дешевле, чем складировать или даже перерабатывать их, пуская материалы в повторный оборот. Необозримые же побережья Русского Мира не требовали никаких лицензий и арендной платы для организации бесконечных свалок выпотрошенных обломков.
Наши новые знакомые работали моряками на одном из челночных судов, как раз заканчивавшем загружаться в порту. Собственно, оно уже загрузилось. В соответствии с графиком, выход в море планировался еще ночью. Однако капитан, напуганный прогнозом погоды, решил задержаться под защитой портовых волнорезов. Весьма недовольный простоем экипаж, получавший плату сдельно за каждый рейс, разбрелся по городу кто куда — некоторые в "кабаки" (так моряки называли местные бары) и неофициальные бордели, которые тут держали специально для русских и чинских команд, а эта парочка решила отоспаться в отеле. Все они имели странный ограниченный статус, не имели права выбираться за пределы города, но внутри него могли делать, что хотели — разумеется, не привлекая внимания полиции.
С учетом утреннего штормового предупреждения выходило, что корабль застрял в Вакканаи минимум на два дня, а то и на более долгий срок. Капитан, судя по рассказу моряков, тоже не лучился радостью от такого поворота судьбы, но рисковать боялся. А нас такая задержка не устраивала просто категорически. Следовало что-то предпринимать. А что именно — нам объяснили открытым текстом.
— Слышь, пацаны, — втолковывал Леха, жадно косясь на стол с деньгами и опасливо — на мой пистолет, который я демонстративно держала на виду, пусть и поставив на предохранитель. — Кэп у нас мужик суровый, но дело знает. Не трус он, понял? Просто осторожный, типа. Он тоже премию теряет за скорость, ему тоже в лом в порту сидеть. Ходили уже в такую болтанку тыщу раз, никогда ничего не случалось. Посвети ему баблом, он и сломается. Нам дашь по пять тыщ на рыло, ему сунешь двадцатку, и привезем вас в Гавань в лучшем виде. Зуб даю!
— Точно, привезем! Спрячем в подсобке — никто даже не заметит! — с энтузиазмом поддержал Воха. Он на пистолет не смотрел вообще, его взгляд не отрывался от денег. Руки, однако, он держал при себе.
"Хина, мнение?" — просигналила я пальцами в наглазники, исподлобья глядя на моряков. Видимо, взгляд вышел нехорошим, потому что они синхронно поежились и отступили на полшага.
— Высокая вероятность обмана и задержания пограничной службой САД, — откликнулась та в висок. — Плюс опасения капитана следует держать в уме. Но шансы на успех тоже высоки, в отличие от прочих вариантов. Если решили рисковать, лучшего случая не выпадет.
Я перевела вопросительный взгляд на Алекса. Тот молча кивнул.
— Окси, твое мнение? — вслух спросила я, надеясь, что моряки не понимают по-английски. Впрочем, если даже и понимали, особого вреда не случилось бы. — Ты знаешь Русский Мир лучше, чем мы все, вместе взятые. Стоит рискнуть?
Та закусила губу и нерешительно опустила взгляд, но потом вскинула его и резко кивнула.
— Хорошо, — Алекс снова включил переводчик. — Как нам поговорить с капитаном?
— Да прямо щас, без базара организуем! — с энтузиазмом закивал Леха. — Щаз позвоню...
Поскольку наглазников у него не наблюдалось вообще ни в каком виде, я с интересом ждала разъяснения, что именно он понимает под "позвоню", тем более "без базара", то есть без устного обсуждения — телепатия, что ли? Однако дело оказалось куда более прозаичным. Моряк вытащил из кармана непонятное плоское устройство размером чуть больше ладони — видимо, автономный коммуникатор, потыкал в твердый экран пальцем и приложил его к уху. Мои наглазники донесли длинные гудки. Глянув на меня, Леха отвернулся к стене, прикрыл рот ладонью и быстро и тихо заговорил, снова перейдя на совершенно неразбираемый диалект. Он то и дело бросал на нас взгляды, которые мы переносили со скучающей миной. Воха просто стоял, тупо глядел перед собой и ковырял в носу, вытирая палец о штаны.
— Кэп сказал тащить вас в порт. Там побазлаем, — Леха наконец-то спрятал телефон обратно в штаны. — Вы эта, пацаны, на улицу-то можете выходить? Менты не спалят, типа? И мелкая ваша в своей инвалидке...
— На улицу выходить довольно опасно, ты прав, — кивнул Алекс. — Варианты есть? Автомобиль какой-нибудь?
— Спокойно, тачку достанем. Жендос тут специально старое корыто держит, чтобы по бабам гонять. Ржавое, но на ходу пока не рассыпается. Но эта, ему тоже дать придется. Нам по пять штук, не забыли? И ему штуку, больше не давайте. Щас, позвоню. Только инвалидка туда не влезет, без вариантов.
Он снова достал из кармана плоский коммуникатор и углубился в разговор с кем-то еще.
— Без кресла плохо... — Алекс с сомнением глянул на Оксану.
— Все в порядке, — быстро сказала та. — Все равно кресло не мое, школьное. Я его не могу с собой никуда забрать. Оставим тут. Когда найдут, в школу вернут.
— Значит, время распаковывать упряжь для переноски, — согласилась я. — Опробуем в боевых условиях. Ну что, собираемся? Ничего не забыли?
Опробовать упряжь нам так и не пришлось. Увидев, как мы с Алексом прилаживаем на себя веревки, Леха скривился.
— Воха, возьми ее на руки. А то еще удавятся ненароком своими петлями. Жендос сказал, через пять минут появится. Спускаемся. Только на улицу не суемся, пока не подъедет.
Воха пожал плечами, склонился над Оксаной и выдернул ее из кресла так легко, словно она вообще не имела массы. Та только тихо пискнула, цепляясь за неопрятную куртку на его груди. Я напряглась, но Воха держал ее непринужденно и не доставляя видимых неудобств. Я только сейчас на сравнительном примере осознала, насколько он велик — куда более длинный и широкоплечий, чем большинство виденных мной обитателей Ниппона. Ну и ладно, одной проблемой меньше. По крайней мере, пока. Алекс запихал сбрую обратно в сумку к комбезу, и вся наша компания покинула комнату.
"Старое ржавое корыто" на деле оказалось обычной машиной, поцарапанной и потертой, но вполне на ходу. Ее салон имел необычную компоновку — с тремя фиксированными рядами сидений вместо обычных двух поворачивающихся. Раньше я видела такую только однажды — вариант для семьи из шести-семи человек. Жендос, худой угрюмый мано с проседью в волосах, только хмуро глянул на нас, но ничего не сказал. Я, Алекс и Оксана устроились на заднем ряду, Леха уместился на переднем сиденье рядом с Жендосом, а Воха — в среднем ряду перед нами. Окна не затемнялись, но закрывались обычными занавесками, которые мы тут же задернули.
Пока мы перемещались по припортовой части города, Алекс скрытно отсчитал несколько порций эн — одну десятитысячную, одну по сто и четыре по пятьдесят. Еще сто спрятала под курткой я. Только сейчас я осознала, что если бы эны не были упакованы в десятитысячные пачки, мы бы с ними не управились. Не при такой тряске и не при таком цейтноте, по всяком случае. Оставалось только гадать, какие еще важные мелочи мы не предусмотрели. К счастью, времени как раз хватило до момента, когда рядом потянулся очередной забор из проволочной сетки, отгораживающий бесконечные штабели контейнеров и связанных цепями деревянных стволов.
— Так, слухай сюда, — Леха обернулся к нам с переднего сиденья. — Там, на входе, проверялка электрическая и вахтер сидит. Наши морды они знают, но вас не пустят. Так что туда вы не пойдете.
— А как тогда?
— Без лоха и жизнь плоха, — весело оскалился тот. — Сиди, пацан, не дергайся. Уладим. Жендос, вон туда заруливай.
С нашей стороны забора появились несколько длинных приземистых зданий с темными окнами. В один из узких промежутков между ними и свернул наш автомобиль. Мы выбрались наружу, Воха снова принял на себя Оксану.
— Давай, на той стороне примем, — сказал на прощание Леха, и автомобиль укатил.
— За мной, — буркнул Воха и скрылся в щели между зданием и сетчатым забором. Нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Впрочем, недалеко. Несколько шагов спустя, когда нас уже не могли увидеть с дороги, Воха воровато оглянулся и пихнул ногой сетку возле одного из железных столбов. Та с дребезгом отошла.
