отблагодарить вас, даже если б меня стерли в порошок! Почему же вы вдруг
стали сомневаться? У меня нет ничего общего с братом, который ненавидит
меня. Он поклялся никогда не пускать меня к себе на глаза за то, что я
когда-то в пьяном виде убил его жену. А что касается моего бывшего господина
Ма Чао, так он храбр, но глуп! Войско его было наголову разбито, и он
один-одинешенек бежал в Сычуань. С тех пор нас ничто больше не связывает. Он
служит своему господину, а я — своему. Могли ли вы заподозрить меня в
нечестных намерениях?
Цао Цао поднял Пан Дэ и, стараясь успокоить его, сказал:
— Я убежден в вашей преданности, но вынужден был поговорить с вами для
того, чтобы прекратить слухи. Не жалейте своих сил, совершите подвиг, будьте
верны мне, и я не оставлю вас!
Поблагодарив Цао Цао, Пан Дэ возвратился домой и велел мастерам сделать
гроб. Поставив его в зале, он пригласил друзей на прощальный пир.
— Зачем сюда принесли вещь, предвещающую несчастье? — спрашивали друзья,
заметив гроб.
— Вэйский ван оказывал мне великие малости, и я клянусь отдать за него
свою жизнь! — отвечал Пан Дэ, вставая из-за стола с кубком в руке. — Я иду
в Фаньчэн на смертный бой с Гуань Юем, и если я не убью его, то погибну сам.
Погибну или от его руки, или покончу с собой. Этот гроб я возьму с собой и в
нем либо сам привезу голову Гуань Юя, либо будет привезен мой труп.
Все печально вздохнули.
Пан Дэ позвал свою жену, госпожу Ли, и сына Пан Хуэя и сказал:
— Меня назначили начальником передового отряда, и долг повелевает мне, не
щадя своей жизни, защищать государство. Если я погибну, ты должна хорошо
воспитать моего сына. Он обладает большими способностями и, когда
вырастет, отомстит за меня.
Жена и сын со слезами попрощались с Пан Дэ. Выступая в поход, он приказал
везти за ним гроб.
— Я буду биться с Гуань Юем не на жизнь, а на смерть, — обратился Пан Дэ
к военачальникам, — и если я буду убит, положите меня в этот гроб. Если же
я убью Гуань Юя, то в этом гробу привезу его голову Вэйскому вану.
— Вы храбры и преданы своему господину! — воскликнули в один голос
военачальники. — Мы отдадим все свои силы, чтобы помочь вам!
Когда Пан Дэ вышел из города, кто-то передал Цао Цао его слова, и тот
радостно воскликнул:
— Пан Дэ храбр и предан мне, я могу быть спокоен!
— И все же храбрость Пан Дэ безрассудна, — заметил советник Цзя Сюй. —
Меня очень беспокоит его желание вступить в бой с самим Гуань Юем.
Цао Цао согласился с этим и тут же приказал гонцу догнать Пан Дэ и вручить
ему письмо. Вэйский ван еще раз напоминал своему военачальнику, что Гуань Юй
очень умен и храбр. Сражаться с ним надо, соблюдая большую осторожность.
Можно будет его одолеть — хорошо, а если нет — пусть Пан Дэ бережет себя.
Гонец догнал войско и передал Пан Дэ приказ Цао Цао.
— Напрасно Вэйский ван так высоко ставит Гуань Юя! — сказал Пан Дэ своим
военачальникам. — Я уверен, что на этот раз мне удастся развеять его
тридцатилетнюю славу!
— И все же приказ Вэйского вана надо исполнять! — ответил Юй Цзинь.
Всю дорогу Пан Дэ нетерпеливо подгонял свое войско и вскоре подошел к
Фаньчэну. Громко похваляясь своей силой, он приказал бить в гонги и
барабаны.
Гуань Юй находился у себя в шатре, когда к нему примчались дозорные с
донесением, что к городу подходит войско врага.
— Армию ведет, — рассказывали они, — полководец Юй Цзинь, а начальник
передового отряда — Пан Дэ, и он везет с собой гроб. К тому же он
непристойно бранится и клянется, что будет биться с вами насмерть,
полководец! Войско его уже в тридцати ли от города.
Гуань Юй побледнел от гнева, его прекрасная борода встала дыбом, и он
закричал:
— Жалкий мальчишка! Да как он смеет так говорить! Все герои Поднебесной
трепещут передо мной! Так пусть же Гуань Пин берет Фаньчэн, а я расправлюсь
с ничтожным Пан Дэ!
— Отец! — воскликнул Гуань Пин. — Вы велики, как гора Тайшань, вам не
пристало связываться с простым булыжником. Кто вы и кто Пан Дэ — это и так
всем ясно! Разрешите мне сразиться с ним!
— Хорошо, попытайся, — согласился Гуань Юй. — Если будет необходимость,
я помогу тебе.
В ту же минуту Гуань Пин выбежал из шатра, схватил меч, вскочил на коня и
помчался навстречу Пан Дэ.
Войска противников выстроились в боевые порядки друг против друга. Гуань Пин
издалека увидел большое черное знамя с крупной белой надписью: "Наньянский
Пан Дэ". Сам Пан Дэ в синем халате и серебряном панцыре, с мечом в руке
восседал на белом коне впереди своего войска. Несколько воинов вышли вперед,
неся на плечах гроб.
Гуань Пин громко закричал, называя Пан Дэ злодеем, изменившим своему
господину.
— Это еще кто такой? — спросил Пан Дэ своих воинов.
— Гуань Пин — приемный сын Гуань Юя, — отвечали ему.
— Вэйский ван повелел мне отсечь голову твоему отцу! — изо всех сил
крикнул Пан Дэ. — Я не стану связываться с тобой, мальчишка! Зови отца!
Разъяренный Гуань Пин хлестнул коня и, размахивая мечом, бросился на Пан Дэ.
Они схватывались около тридцати раз, но не могли одолеть друг друга и
разъехались передохнуть.
Оставив в лагере у стен Фаньчэна военачальника Ляо Хуа, Гуань Юй сам
поскакал на помощь сыну. Гуань Пин рассказал ему о прерванном поединке, и
Гуань Юй решил сейчас же сразиться с Пан Дэ.
— Гуань Юй здесь! — закричал он громоподобным голосом, выезжая вперед. —
Эй, Пан Дэ, иди за своей смертью!
Загремели барабаны, расступились воины, и перед строем появился Пан Дэ.
— Я получил приказ Вэйского вана отрубить тебе голову! Если не веришь,
взгляни на этот гроб! Трус боится смерти! Слезай с коня и сдавайся!
— Дерзкий болтун! Какой из тебя прок! — презрительно выкрикнул Гуань Юй.
— Жаль пачкать о тебя меч Черного дракона! — И, подхлестнув коня, он
налетел на Пан Дэ. Более ста раз сходились они в жестоком поединке, но,
казалось, силы их только удвоились. Воины обеих армий, затаив дыхание,
следили за ними.
Наконец Юй Цзинь, боясь, как бы Пан Дэ сгоряча не совершил ошибки, приказал
бить в гонги. Гуань Пин тоже дал сигнал к окончанию боя, опасаясь, что его
старик отец не выдержит такого длительного сражения. Поединок окончился.
Обращаясь к военачальникам, Пан Дэ сказал:
— Вот сегодня я убедился, что Гуань Юй действительно герой!
В этот момент к Пан Дэ подошел Юй Цзинь:
— Вы дрались с Гуань Юем очень долго, но успеха добиться не смогли. Не
лучше ли нам временно отступить и укрыться от него?
— Вэйский ван назначил вас главным полководцем, а вы хотите показать врагу
свою слабость! — возмущенно воскликнул Пан Дэ. — Нет, я не отступлю!
Завтра мы с Гуань Юем решим, кому из нас суждено умереть!
Юй Цзинь умолк, больше не решаясь возражать.
Вернувшись в свой лагерь у стен Фаньчэна, Гуань Юй сказал Гуань Пину:
— Пан Дэ искусно владеет мечом! Поистине, я бился с достойным меня
противником!
— Пословица гласит: "Новорожденный теленок не боится тигра", — с
насмешкой ответил сын. — Кто он такой, этот Пан Дэ? Простой тангут! Если вы
и убьете его, славы вам не прибавится. А если вы пострадаете, моему дяде,
Ханьчжунскому вану, не на кого будет опереться!
— Этого мальчишку Пан Дэ я должен уничтожить, иначе пострадает моя честь!
— возразил Гуань Юй. — Я уже все решил, и больше не говори об этом!
На следующий день Гуань Юй подошел с войском к лагерю Пан Дэ. Тот вышел
навстречу, и снова начался поединок. После пятидесяти схваток Пан Дэ бежал,
подняв меч в вытянутой руке. Гуань Юй погнался за ним. Пан Дэ украдкой
повесил меч на седло и наложил стрелу на резной лук; Гуань Пин зорким глазом
уловил быстрое движение Пан Дэ и угрожающе закричал:
— Оставь стрелу, злодей!
Но было уже поздно. Зазвенела тетива, Гуань Юй не успел уклониться в
сторону, и стрела вонзилась ему в левую руку. Гуань Пин подскакал к отцу и
помог добраться до лагеря.
Пан Дэ погнался за ним, но позади загремели гонги, и он, боясь оторваться от
своего войска, повернул обратно. Это Юй Цзинь, видевший, как Пан Дэ ранил
Гуань Юя, поспешил отозвать своего военачальника. Он испугался, как бы и
впрямь Пан Дэ не совершил великий подвиг и тем не затмил его собственную
славу.
Вернувшись, Пан Дэ тотчас же спросил Юй Цзиня, почему он приказал ударить в
гонги.
— Сам Вэйский ван предостерегал вас, что Гуань Юй умен и храбр, — отвечал
Юй Цзинь. — Правда, вы его ранили, но все же я опасался, как бы он
хитростью не заманил вас в ловушку, и решил отозвать войско.
— Если бы вы не поспешили, я убил бы Гуань Юя, — вздохнул Пан Дэ.
— Нельзя действовать так опрометчиво, прежде надо все хорошенько обдумать,
— поучительно промолвил Юй Цзинь.
Пан Дэ, не понимая тайных мыслей Юй Цзиня, без конца высказывал свое
сожаление, что ему помешали убить Гуань Юя.
Добравшись до лагеря, Гуань Юй извлек из раненой руки наконечник стрелы и
смазал рану лекарством. К счастью, рана оказалась неглубокой. Проклиная Пан
Дэ, Гуань Юй сказал:
— Клянусь, за эту стрелу я отомщу беспощадно!
— Вам надо отдохнуть несколько дней, — успокаивали Гуань Юя
военачальники. — Потом успеете свести счеты с Пан Дэ.
Однако на следующий день Пан Дэ опять стал вызывать Гуань Юя на поединок;
тот хотел было выйти в бой, но военачальники удержали его.
Воины противника осыпали Гуань Юя оскорбительной бранью, но Гуань Пин
запретил говорить об этом отцу.
Так десять дней подряд приходил Пан Дэ, но никто не выходил с ним сражаться.
Тогда он решил посоветоваться с Юй Цзинем и сказал ему:
— Скорей всего на руке Гуань Юя открылась язва, и его уложили в постель.
Если бы мы сейчас напали на его лагерь, нам удалось бы снять осаду Фаньчэна.
Но Юй Цзинь опять испугался, как бы Пан Дэ не одержал большую победу, и,
сославшись на предупреждение Цао Цао, не дал своего согласия. Он приказал
войску отойти на десять ли севернее Фаньчэна и раскинуть лагерь в долине.
Затем, опасаясь, как бы Пан Дэ в конце концов не начал действовать
самостоятельно, Юй Цзинь поставил его войско в глубине долины, а свое у
входа в нее.
Гуань Пин радовался, что рана отца постепенно заживает. Но когда Гуань Юю
сказали о том, что Юй Цзинь отступил в долину, он тотчас же вскочил на коня
и в сопровождении нескольких всадников поехал на разведку. С высокого холма
ему были видны знамена на городских стенах Фаньчэна и войска Юй Цзиня,
стоявшие к северу от города в низкой долине. Гуань Юй обратил внимание и на
то, что в этом месте течение реки Сянцзян очень стремительно.
— Как называется эта долина? — спросил он проводника.
— Цзэнкоу, — ответил тот.
— Ну, так в Цзэнкоу я и захвачу Юй Цзиня! — уверенно воскликнул Гуань Юй.
— Почему вы так в этом уверены? — спросили военачальники.
— А по-вашему, он долго сможет продержаться в этой долине?
Военачальники промолчали, не поняв его вопроса.
Возвратившись в лагерь, Гуань Юй приказал немедленно запастись лодками и
плотами. Время стояло осеннее, был конец восьмого месяца. Уже несколько дней
шли дожди.
— Зачем вам лодки? — недоумевал Гуань Пин. — Ведь сражаемся мы на
суше...
— Сам ты этого не поймешь, — отвечал Гуань Юй, — но я тебе объясню. Ты
видел, семь отрядов Юй Цзиня заперты в узкой долине. Сейчас идут непрерывные
дожди, и вскоре река Сянцзян разольется. Вот тогда мы на лодках и плотах
подплывем к самым стенам Фаньчэна, а войска Юй Цзиня станут добычей рыб в
долине Цзэнкоу! Ну как, теперь все понял?
Гуань Пин молча и почтительно поклонился отцу.
Проливные дожди не прекращались. Обеспокоенный этим, военачальник Чэн Хэ
предупредил Юй Цзиня о грозящей опасности:
— Лагерь наш расположен в низине, которая со дня на день может оказаться
под водой... Правда, поблизости есть холмы, где можно спастись от разлива,
но воины и сейчас испытывают большие лишения из-за ливней... Разведчики
доносят, что вражеские войска уже перебрались на холмы и заготавливают плоты
на реке Ханьшуй. Надо было бы и нам вовремя позаботиться об этом...
— Болван! — заорал на него Юй Цзинь. — Такими разговорами ты только
сеешь тревогу в сердцах моих воинов! Впредь будь осторожней. Всем болтунам
прикажу рубить головы!
После этого Чэн Хэ пошел к Пан Дэ поделиться своими опасениями.
— Вы совершенно правы, — поддержал его Пан Дэ. — Что ж, если Юй Цзинь не
хочет отсюда уходить, пусть остается, а я завтра перейду на другое место.
Но сделать это он не успел. Всю ночь, не переставая, дул сильный ветер и
хлестал дождь. Пан Дэ сидел у себя в шатре, как вдруг он услышал страшный
гул, напоминающий топот множества коней. Встревоженный Пан Дэ выскочил из
шатра. Воины его испуганно метались. В лагерь хлынула вода, глубина ее
достигала одного чжана. Много воинов утонуло. Юй Цзинь, Пан Дэ и еще
несколько военачальников спаслись, забравшись на холмы.
Едва забрезжил рассвет, как по разливу на больших плотах с барабанным боем и
развернутыми знаменами подошло войско Гуань Юя. Понимая, что ему не
спастись, Юй Цзинь закричал с холма, что готов сдаться. Гуань Юй приказал
ему и тем немногим воинам, которые были при Юй Цзине, снять латы; потом он
посадил их на свои плоты.
В это время военачальники Пан Дэ, Чэн Хэ и братья Дун Хэн и Дун Чао стояли
на высокой насыпи. С ними было около пятисот воинов.
Пан Дэ, не дрогнув, ждал приближения Гуань Юя и думал лишь о том, как бы
уничтожить врага. Плоты Гуань Юя окружили холмы. На воинов посыпались тучи
стрел. Люди падали убитыми и ранеными. Видя безвыходность положения, Дун Хэн
и Дун Чао сказали Пан Дэ:
— Мы гибнем, уйти невозможно. Не лучше ли сдаться?
— Я служу Вэйскому вану и данную ему клятву не нарушу! — гневно отвечал
Пан Дэ и, выхватив меч, обезглавил обоих.
— Вот так я поступлю с любым трусом! — крикнул он воинам и добавил,
обращаясь к Чэн Хэ: — Я готов умереть, лишь бы избежать позора!
Чэн Хэ пытался завязать рукопашный бой на плотах, но пал от стрелы Гуань Юя.
Воины его сдались. В это время лодка, где было несколько десятков
цзинчжоуских воинов, причалила к насыпи. Пан Дэ тут же спрыгнул в нее и
зарубил несколько человек. Остальные, спасаясь от него, бросились в воду.
Пан Дэ, держа в одной руке меч, а другой работая веслом, пытался уйти к
Фаньчэну, но немного выше по течению реки наперерез ему стали воины на
