— Только с миссии вернулся?
Как-то не ожидал Киеши от нее желания пообщаться, но кивнул:
— Ага. А ты только на миссию?
Это было несложно понять. Пара дополнительных сумок и прочие атрибуты полевого снаряжения определить не так уж и сложно.
— Да, — не стала отрицать куноити, но ответила с каким-то напряжением.
— Тогда удачи, — пожелал Киеши.
Она кивнула и пошла своей дорогой. А гэнин, зайдя домой, только скинул обувь и тут же завалился спать.
Ему снилась пустыня, из которой он чудом выбрался. Но до пустыни было что-то еще. Ему казалось, что он идет по пустыне. Идет, задыхаясь от жажды, и пытаясь прикрыться руками от палящего солнца. И вот он едва не запинается о лежащее на земле тело. Он помнит это место. С него все началось. Несколько трупов, разбитый караван. С трудом переступая по песку, он подошел к самому себе, умирающему на песке. Оглянулся, но не увидел помощи. А сам помочь не мог. Знал это, был в этом уверен. Помощь будет неожиданной, нежданной. Он тогда успел почувствовать отчаяние, прежде чем потерял сознание...
Он дернулся. Нет. Раньше он этого не помнил. Раньше он не помнил ничего, что было до пробуждения с суновцами и конохавцем. Он сосредоточился, пытаясь уловить что-то еще. Ухватился за собственное отчаяние и потянулся за ним. Песок поднялся в воздух порывом ветра. Сосредоточится. Он хотел узнать что-то еще. Что-нибудь еще. Хоть что-нибудь. И узнал.
Голос. Знакомый и незнакомый одновременно. Такой родной голос. Он что-то говорил. Что-то повторял. Еще чуть-чуть, он сможет услышать. Еще чуть-чуть...
Стук в окно заставил Киеши подскочить на кровати.
Первым делом оценить опасность.
Но опасности не было, просто кто-то постучал в его окно. Темно, на улице уже ночь, значит — он проспал весь день. Но вот выспавшимся и отдохнувшим парень себя не чувствовал. Скорее еще более вымотанным, да и он вспотел, так что одежда неприятно липла к телу.
Стук повторился, и он поднялся приоткрыв окно и увидев за ним Дзиро.
— Ты слышал про дверь? — спросил Киеши, поморщившись.
— Мне нужна твоя помощь! Срочно!
Только сейчас Киеши обратил внимание на резкое несоответствие. Дзиро не закрывал лицо, и потому его напряжение и волнение никак не скрывалось. Что-то случилось, что-то, что его очень беспокоило.
— Да. Да, конечно, — скидывая остатки сна заверил Киеши. — Что произошло?
— Некогда объяснять! Пожалуйся, идем со мной! Это срочно! И прихвати снаряжение!
Дзиро скрылся за окном. Киеши натянул на ноги обувь и подхватил сумку, выскальзывая в окно.
Часть2/10.
Пробежка по ночной Конохе окончательно сбросила остатки сна с Киеши, и помогло освободить голову от лишних мыслей. Его все еще не оставляло ощущение, что он вспомнил что-то важное. Или вот-вот должен был вспомнить. Но это подождет.
— Так в чем дело? Дзиро?
Но напарник покачал головой, продолжая прыгать с крыши на крышу:
— Я... Я не знаю, как объяснить.
— Соберись. Ты синоби, или где?
Парень кивнул:
— Да, но... Да. Мне нужна твоя помощь. Чтобы кое-что сделать.
— Ты взволнован, — озвучил очевидное Киеши.
Дзиро поморщился:
— Да. Это личное дело. Но мне нужна помощь.
Киеши поморщился:
— Ты можешь нормально ответить — какого биджу происходит?
Дзиро после очередного прыжка остановился и поймал напарника, схватив за грудки:
— Это семейное дело, — прошипел он. — Я не могу выносить его за пределы семьи. Так что ты либо просто заткнешься и поможешь мне, не задавая вопросов, либо пиздуй обратно!
Вспышка эмоций в исполнении молчаливого Дзиро выглядела неожиданно, но не настолько, чтобы сбить с толку Киеши. Гэнин оттолкнул напарника, поправив одежду:
— Я не отказываюсь помочь. Так что возьми себя уже в руки.
Дзиро отдышался, сплюнул, и кинул.
— Мы почти на месте.
Где жил напарник, Киеши знал, но в гостях никогда не был. Так что впервые смотрел на один из домов на окраине кланового квартала. Нет, даже нет. Дом, в котором жил Дзиро, граничил с клановым кварталом. Похоже, он действительно знал о напарнике далеко не все.
Несмотря на поздний вечер свет горел во многих окнах, и Дзиро уверенно прыгнул на стену рядом с одним из окон. Киеши прыгнул на стену рядом с напарником, задав важный вопрос:
— Так что делаем?
Дзиро несколько секунд сомневался, но затем принял какое-то решение и ответил:
— Мне нужно вырубить отца и забрать мать.
Неожиданное требование, впрочем Киеши решил оставить вопросы на потом:
— А твой отец...
— Тюнин. Сам я не справлюсь...
Внутри раздался характерный шум, который Киеши уже слышал в своем доме. Дзиро дернулся к окну и скользнул внутрь, не оставляя напарнику иного выхода, кроме как поддержать и прикрыть. Но, когда Киеши скользнул внутрь кухни, то в первое мгновение был несколько растерян от увиденного. Невысокий худощавый мужчина как раз занес руку для удара по женщине, на которой уже было несколько ссадин. А Дзиро, соответственно, кинулся на мужчину. То, что это была, по сути, обычная бытовая сцена, Киеши отлично понимал. Но осознавать, что все это происходит с участием семье его напарника и его самого...
Впрочем ступор был крайне недолгий. Дзиро дотянулся до отца и съездил тому по лицу кулаком, но уже через через пару секунд получил ответный удар, отбросивший парня к стене. Все же мужчина был синоби, пусть и подвыпившим, но тюнином. Мужчина что-то кричал про щенка, посмевшего поднять руку на старшего, а Киеши сложил печати. Пробить с помощью гендзютсу разум и без того выпившего синоби куда проще, чем завалить его с помощью тай. Техника сработала, мужчина качнулся, а затем схватил со стола нож и швырнул в гэнина.
Уклониться Киеши не успел, но плохо заточенный нож не вспорол плотную ткань куртки. А напарник, пользуясь заминкой отца, снова успел сблизиться и врезать по лицу, пытаясь отправить папашу в аут. И у него почти получилось, если бы в дело не вмешалась его мать, попытавшаяся защитить мужа. Дзиро замешкался, а получившись передышку мужчина схватил со стола тарелку и метнул в сына.
Киеши слова сложил печати и сначала накрыл иллюзией женщину, чтобы не мешала, а затем снова переключился на мужчину. Дзиро и его отец успевают разменять несколько ударов, прежде чем Киеши применяет гендзютсу. Мужчина пошатнулся, уже готовый вырубиться, но Дзиро не стал ждать и допил его финальным ударом.
Гэнины постояли немного, Киеши ждал, позволяя напарнику отдышаться.
— Что дальше?
— Посмотри пока за ним, а я соберу вещи.
Киеши кивнул, но не сомневался, что мужчина в ближайшее время не очнется. Подошел к женщине, проверил пульс и общее состояние. В своей технике он не сомневался, а вот в том, что она не получила травм до их прихода, уверенности не было. Но на первый взгляд никаких серьезных травм гэнин не обнаружил.
Пока напарник собирал вещи, Киеши быстро осмотрелся на кухне, нашел несколько пустых бутылок от алкоголя, свежих. Кохня была ухоженной и прибранной, так что сомнений не было, женщина следит за хозяйством. Большего Киеши рассмотреть не успел, вернулся напарник и сразу бросил ему сумку.
— Ты понесешь вещи, а я маму.
— Веди, — кивнул Киеши, перекидывая сумку за спину.
Напарник аккуратно подхватил мать на руки и вынес через дверь. Киеши следовал за ним. Во время второй пробежки по крышам двигались значительно медленнее и аккуратнее, но все равно за десяток минут добрались до какого-то дома. Дзиро остановился у одной из дверей и кивнул:
— Постучись.
Киеши несколько раз стукнул в дверь и отошел. Открыли практически сразу, и вышедшая на порог полноватая женщина, увидев Дзиро с мамой на руках, вскинула руки:
— Малыш! Что случилось?
— Я решил воспользоваться вашим советом, — ответил напарник и зашел внутрь.
Киеши лишь отдал сумку женщине, но заходить не стал. Отошел от двери, вздохнул и, облокотившись на поручни балкона, посмотрел на ночную Коноху. Через несколько минут вышел и Дзиро, молча встав рядом.
— Это твои родители, я верно понял? — спросил Киеши.
— Ага, — кивнул напарник.
— А отец твой сюда не придет?
Дзиро отрицательно покачал головой:
— Нет. Ему стыдно будет признаться, что мы ушли. Будет всем говорить, что это так, погостить на время переехали.
Они еще постояли молча, и Киеш уже собирался возвращаться домой, когда Дзиро решил все же рассказать больше.
— Он не всегда таким засранцем был. Да и тюнин нормальный, насколько я слышал. Только как человек — дерьмо. Первое время он еще скрывал все это от окружающих, чтобы никто ничего не знал. — напарник покачал головой. — У него никогда не было клановых способностей. А у Абураме с этим все однозначно. Не контролируешь кикайчу — не Абураме. Вот и выселили за пределы кланового квартала, но фамилию не забрали.
Киеши признался:
— Я не знал.
Дзиро кивнул:
— У них не принято проблемы выносить за пределы клана. Даже эту историю, наверное, замнут, если до них дойдет. Дзиро вздохнул. — Мама неклановая. Да и вообще как синоби практически ноль, сам видел. Только вот она его любила, подонка, всегда. И мне всегда говорила, что я научусь жуков контролировать, ну кикайчу. Да только как у меня чакра проявилась, пришли из клана и сразу проверили на клановые способности. Ничего. Я Абураме чисто номинально.
Киеши не сильно удивился. То, что питомцы напарника не напоминают жуков Абураме, он уже давно заметил, но остался один вопрос.
— Но если у тебя нет клановых способностей...
Дзиро кивнул:
— Нету. Но мама всегда хотела, чтобы я умел контролировать насекомых. И поэтому я научился, — Дзиро протянул руку за спину и вытащил свою емкость для питомцев. — Даже не контролировать, а...
Букашки вылезли из своего пристанища и начали ползать по руке хозяина.
— Я сам сначала не знал, как это получается. Показал дома. Тогда отец сильно разозлился. Я умел то, что так хотел уметь он. Он ненавидел меня за то, что у меня получилось. Ненавидел себя за то, что у него не получилось. И пил. Сначала в тайне ото всех. Затем дома. Потом все больше. Потом начал бить маму. Когда она пыталась его образумить, — Дзиро сжал кулаки. — Тупой мешок говна. А я ведь все равно не Абураме. Я ходил в клан, они снова все проверили.
Напарник загнал букашек обратно и повесил за спиной.
— Мои способности это вывернутое гендзютсу, которое я ставлю на самого себя. Маскируюсь под своего. Они проверяли даже. Если один человек в комнате, то я могу туда войти, и он примет меня за своего, за члена клана. А когда я ухожу, он забывает, что я вообще приходил. Ну, только на мальчишке сработало, взрослые практически сразу чувствовали, что их дурят. Но это сейчас, пока я слабый. Нужно развивать способность. Мне предложили стать почетным членом клана.
Дзиро хмыкнул:
— Все равно не совсем член клана, но все-таки. Я согласился. Мне предложили переехать в квартал, но мама отказалась. Сказала, что хочет жить с этим мудаком, который еще сильнее обозлился.
Он покачал головой:
— Вот же идиотизм. Я ведь в клане на хорошем счету. Говорят, сильным синоби мне не быть, но вот шпионом стану неподражаемым. Даже имя дали. Хамелеон. Очевидное, но мне нравиться. Мне только сказать, и нас с мамой сразу на территорию клана поселят. Но она сама отказывается. А без нее я не хочу. А у Абураме принцип не вмешиваться в дела семей. Вот так и живем, и нихрена не меняется.
Он мотнул головой, будто отгоняя назойливые мысли:
— Спасибо, что выслушал.
Киеши махнул рукой:
— Не за что. Обращайся, если что.
Попрощавшись с напарником, Киеши вернулся в свой дом. Теперь, когда не надо было никуда бежать и ничего делать, он снова вспомнил о смутном сне. Перепетии жизни напарника его не слишком удивили, как и то, сколько долго Дзиро скрывал проблемы в семье. Но это была самая обычная бытовуха. А вот смутные осколки собственный воспоминаний, хотя и не сказавшие ничего нового, но все же...
Остаток ночи Киеши потратил на то, чтобы попытаться вспомнить еще что-нибудь. Но так ничего нового и не вспомнил.
* * *
Трехпалая лапа сдавила шею жертвы. Охота, как и всегда, завершилась успешно. Ей нравилось, когда жертвы сопротивлялись, или даже пытались огрызаться. Но ей они мало что могли противопоставить.
Голод уже не мучил Анко так часто, как в первые дни. И обычная еда теперь даже слегка приглушала голод, позволяя отсрочить очередную охоту. Впрочем, Карин, имевшая некоторое представление о носителях печати, как бывший надзиратель, предупредила, что это может быть временным явлением. Печати вообще сложно прогнозируемая вещь, а уж в нестандартном случае Анко так и вовсе непредсказуемая.
Темная лапа вытягивала жизнь, что сопровождалось приятным ощущением, разливающимся по телу. Анко старалась не привыкать к этому чувству и не наслаждаться им, чтобы не появилось соблазна охотиться чаще, чем это необходимо. Превращаться в рабыню собственной силы куноити не улыбалось.
Поднявшись с нижних уровней и запечатав проход, девушка неторопливо прошла в ванную. Смыть кровь и немного передохнуть. Чувство насыщения приносило возбуждение. Проклятая печать насиловала психику куноити, подтачивая ее волю с разных сторон. Ей срочно нужно было залезть в холодную воду, чтобы остыть. А то она уже начала ловить себя на мыслях о том, до кого стоит начать домогаться, до Джуго, или все же до Карин. Первый был мальчиком, что однозначно плюс. Но какой-то он пришибленный. Карин объективно была куда симпатичнее, но...
Анко выбросила ненужные мысли и окунулась в прохладный источник с головой. Прохлада очистила голову от непрошеных мыслей, и охладила тело. Только убедившись, что она себя контролирует, Анко вынырнула, положив голову на свернутую ткань на краю водоема и расслабившись. Почувствовав чье-то приближение, куноити приоткрыла глаза. В купальню вошла Карин, впрочем, они все равно жили здесь втроем, а Джуго бы себе такой наглости не позволил. Во всяком случае, пока держал себя в руках. А под действием печати он бы вломился с грохотом, причем грохотом можно было бы услышать издалека.
— Ты неплохо контролируешь печать, — сообщила Карин.
— Нет, — Анко хотела покачать головой, но ей было лень. — Я лишь делаю то, что делала бы, если бы подчинялась печати. Я не смогу ей сопротивляться так, как это делает Джуго.
Иногда парень запирался в камере и сидел там, переживая приступ ярости. Если в такой момент он находился в одиночестве, то мог... Ну, сидеть на месте. На этого его силы воли хватало.
— Я говорю о чакре, — пояснила Карин. — Ты не позволяешь проклятой чакре блуждать по твоему телу, это и есть контроль.
Анко хмыкнула:
— Это было понятно, когда я продемонстрировала частичную трансформацию, нет?
Карин присела у воды:
— Не совсем. Знаешь, я ощущаю чакру, как будто прикасаюсь к ней. У тебя она прохладная и жесткая. У Джуго... — куноити поморщилась. — Склизкая и противная. Но проклятая чакра у всех такая.
Анко хмыкнула:
— А у твоего друга Инахо?
