Особенно ожесточённые бои развернулись на узкой длинной поляне между Теремцом-Курляндским и Земтицами. Здесь атаки шли волнами одна за другой четыре дня подряд. Атакующие роты немцев, австрийцев, испанцев, голландцев, бельгийцев, португальцев, прибалтов сменяли одна другую, гибли, но вместо них генералы пригоняли следующее пушечное мясо.
Вот на бронебойщиков с противотанковыми ружьями ПТРД младшего лейтенанта Семенюка двинулись 4 танка с эсэсовской пехотой. После отражения трёх массированных атак большая часть красноармейцев взвода погибла. Командир сам лёг за противотанковое ружьё в ДЗОТе.
Танк Renault FT остановился в 500 метрах на безопасном расстоянии для своей наклонной 1,5-сантиметровой брони и стал расстреливать ДЗОТ из 37-миллиметровой пушки. Тогда Семенюк вытащил 17-килограмовое ПТРД из амбразуры и двинулся с ним к танку, скрываясь в складках местности. Танк пошёл навстречу, стреляя на ходу из пулемёта. Что-то навроде поединка Пересвета с Челубеем перед Куликовской битвой. На дистанции 50 метров из люка высунулся эсэсовец и стал стрелять в героя из автомата, но всё мимо. Настал черёд младшего лейтенанта. Он быстро установил ружьё и первым же выстрелом заклинил башню, а вторым зажёг танк. В этот момент из зарослей в 100 метрах от места неравного поединка в клубах синего выхлопа появилась ещё одна железная махина Renault FT и стала утюжить ДЗОТ соседнего расчёта. Мастер-бронебойщик быстро сменил позицию и с первого выстрела поджёг этот танк. Близким взрывом героя оглушило. От страшного удара стало темно в глазах. Потерял сознание. Очнулся от сильного толчка в бок. Эсэсовец требовал сдаться в плен:
— Рус, сдавайся! Ауфштейн! — крикнул подлец. — Шнель!
Ему очень хотелось взять в плен умелого и отважного воина. Семенюк вскочил, столкнул подлеца в воронку, оглушил ударом каблука по голове и затем ушёл из-под обстрела. Вооружившись найденной гранатой, пополз к лесу. Так и добрался до своих. У советских патриотов и один в поле воин...
7 мая после 8 дней непрерывных боёв по удержанию в окружении 'группы Яшке' и 'группы Вюнненберга', вошедшей теперь в 'группу Ванделя', силы 'архангельцев' исчерпались. Подошли к концу боеприпасы, продовольствие, медикаменты. Завалил их всё-таки Линдеманн трупами своих солдат, как Наполеон завалил трупами IV корпуса вице-король Италии де Богарне батарею Раевского на Бородинском поле во время 'мясных' атак! Характерно, что в этом IV корпусе Великой армии Наполеона примерно 1/2 — итальянцы. В корпусе также имелись испанские и хорватские части...
К этому времени с согласия фон Кюхлера 18-я полевая армия закончила переброску для противодействия 2-й Ударной армии почти полностью 121-й пехотную дивизию Ванделя, полнокровные части 61-й пехотной дивизии Шайдиза. Национальный состав этой дивизии: немцев до 70 процентов, остальные австрийцы и поляки. Переместилась в 'Волховский рукав' 81-я пехотная дивизия Шоппера из резерва 18-й полевой армии Линдеманна.
В конце концов гитлеровцам с помощью танков 12-й танковой дивизии удалось с севера прорваться в тыл частям 13-го и 261-го стрелковых полков 'архангельцев', почти отрезать их от тылов и своего 200-го стрелкового полка. Здесь и сказались излишние потери в людях, вооружения и снабжения, понесённые 'архангельцами' из-за подлого предательства начштаба Дикого. Ослабленные донельзя 8-дневными боями, два полка половинного состава 'шахтёрской' дивизии ничем не могли помочь 'архангельцам' — они сами оказались в полуокружении. Резервов Хозин для Волховской группы не имел, ведь в это время мощным отвлекающим атакам подвергался южный фас Волховского плацдарма, оккупанты атаковали и северный фас плацдарма.
'Группы Яшке' и часть 'группы Ванделя' могли вот-вот восстановить своё снабжение. Для расширения своего 'коридора' они продолжили бешеные атаки на окружённые советские части со стороны 'большой поляны' и опорного пункта 'Острие'. Атаки сопровождались авианалётами, сильным огнём артиллерии и миномётов.
Обычными приёмами Luftwaffe на поле боя, если рядом не наблюдалось советских истребителей и зениток, являлись ложные заходы на цель для запугивания, со сбросом бомб через раз. Характерный противозенитный маневр стервятников — прохождение мимо цели с последующим резким разворотом и пикированием на цель со стороны солнца. Подлецы делали несколько кругов вокруг цели для изучения обстановки и выбора цели. При хорошем взаимодействии советской зенитной артиллерии и истребителей, подлецы бомбили из-за облаков, при отсутствии облаков улетали ни с чем. Но при этом эффективность бомбометания по советским войскам оказывалась в целом небольшой. Из общего количества сброшенных бомб до 1/3 не взрывались. Бомбы большого калибра, взрываясь в болотистой почве и торфяных болотах, большого ущерба не причиняли.
Сильно досталось от стервятников узкоколейной железной дороге, которая уже неделю как нормализовала снабжение Власова. Бомбардировщикам удалось после долгой охоты повредить один из паровозов, а два упали с путей в болото. Вытащить 14-тонные паровые машины и снова поставить на рельсы без железнодорожной спецтехники не удавалось. Доставить другие паровозы из-за Волхова не позволяло то обстоятельство, что узкоколейка через Волхов не переходила по причине отсутствия железнодорожного моста. Теперь 10-тонные платформы с продовольствием, фуражом и боеприпасами пришлось толкать командам красноармейцев. Обратно вывозили имущество, раненых и трофеи.
ВВС Волховского направления в течении дня прикрывали свои войска, штурмовали и бомбили позиции в 'Волховском рукаве'. При отражении налёта Luftwaffe сбит Ju 87 из эскадрильи StG 1, который упал у деревни Папоротно юго-восточнее Чудово. Разбился при вынужденной посадке подбитый двухмоторный Bf 110D из этой же эскадрильи.
'Архангельцы' отразили три атаки силой до роты каждая. Во второй половине дня они контратакой сдвинули заслон гитлеровцев, отрезающий их от тылов, на восток на 600 метров. Этот заслон имел глубину в 150-200 метров и простреливался с двух сторон насквозь. Для его удержания гитлеровцам приходилось пополнять его войска каждый час новым взводом взамен уничтоженного. Бой здесь шёл до глубокой ночи.
В ожесточённом лесном побоище последней недели большие потери понесли советские связисты. Частые повреждения линий связи арт-миномётным огнём всякий раз требовали выходов на их восстановление. В дивизиях 'архангельцев' и 'шахтёров' из строя выбыло по 30 связистов. В дивизиях и бригадах 2-й Ударной армии за этот период выбыло 180 связистов. Большие потери имелись в технике и имуществе связи. Десятки единиц аппаратуры, десятки километров кабеля и шестовых линий гибли под огнём каждые сутки.
Но связь 2-й Ударной армии находилась в надёжных руках. Командующий войсками связи армии генерал Афанасьев из крестьян из-под Волоколамска. Сам лично храбрый. В Первую мировую войну за отвагу получил чин унтер-офицера. Вёл подпольную партработу на фронте. Принимал участие в штурме Зимнего дворца в Петрограде во время Октябрьской революции 1917 года. В Красной Армии с первых дней. В годы Гражданской войны он связист легендарного комдива Чапаева. После гибели Чапаева воевал против Колчака, фон Унгерна, белобандитов, белополяков. Окончил Высшую военную школу Красной Армии и Артиллерийскую академию имени Дзержинского. В 1937 году возглавил Киевское училище связи имени Калинина. Эвакуировал училище в Красноярск. Там из выпускников училища сформировал отдел связи 26-й резервной армии, ставшей затем 2-й Ударной...
В день, когда Линдеманн почти разблокировал свой 'коридор' снабжения, в Крыму на Керченском полуострове 165 000 солдат и офицеров фон Манштейна и румыны при поддержке 8-го Воздушного флота Luftwaffe неожиданно атаковали первую линию войск Крымского фронта Козлова, который располагался крайне невыгодным для обороны образом, готовясь к наступлению. Сражение развивалось драматичным образом не в пользу советских войск. Даже прикомандированный к Козлову начальник Политуправления Красной Армии Мехлис ничего не мог сделать. Дело в том, то большая часть армии Козлова — призывники с Кавказа и из Закавказья...
8 мая десятки напряжённых глаз бойцов 1-го батальона 1247-го стрелкового полка подполковника Дорогова 377-го 'челябинской' стрелковой дивизии из-за брустверов траншеи на восточном фасе 'Волховского рукава' у Михалёво смотрели вдаль в голубое небо. Изгвазданные грязью каски и шинели, красные от ветра и пороха лица красноармейцев, руки цвета земли. 'Челябинцы' наблюдали, как далеко за линией фронта у Дымно шёл воздушный бой. Мелкими мошками крутились самолёты. Где чей? 8 истребителей ЛаГГ-3 из 160-го истребительного авиаполка Дрозда, сопровождая 9 бомбардировщиков Пе-2 на бомбёжку складов в Большом Опочивалово, вступили в схватку с 12 истребителями Bf 109G.
Красноармейцы в окопе по опыту знали, что фашистских 'мошек' там больше. Звуков боя практически не слышно, чуть зудел лишь далекий звон десятков гудящих на предельных оборотах моторов. Изредка за одной из чёрных точек вспухал длинный дымный хвост и она в тишине устремлялась к земле. Иногда в небе мелькал одуванчик парашюта.
Вдруг одна из точек вывалилась из общей свалки и, припадая на одно крыло, теряя высоту, распуская почти прозрачный шлейф, потянулась к передовой у Михалёво. Это истребитель 20-летнего старшего сержанта Зеленского, уроженца Днепропетровска, из-за повреждённого бензобака вышел из боя. Лётчик ранен. По кабине разбрызгалось масло...
— Наш, домой тянет... Бак у него пробило. Бензин прёт... — пробурчал коренастый пожилой боец с припухшими от бессонницы глазами. Он прислонился к сырой стенке окопа и стал наблюдать за боем, приложив козырьком руку к каске.
— Дай-то бог доковыляет... — утёр слезящиеся глаза, сидящий на патронном ящике пулемётчик, набивающий тугой диск для пулемёта ДП, стоящего на сошках в земляной нише рядом.
— А вот и по нашу душу. Ща начнут опять в землю фрицы снарядами закапывать. — показал кивком пожилой боец, на корректировщик 'костыль', появившийся над лесом.
Пулемётчик стал аккуратно выставлять пулемёт на бруствер:
— Ну вот только подлети поближе, гад!
Глаза фашистской артиллерии He 126, он же 'костыль', принялся барражировать вдоль советских позиций, выявляя цели на сегодня: ДЗОТы, землянки, позиции миномётов. Шум мотора, работающего на малых оборотах, то затихал, то нарастал, приближаясь. Затарахтела зенитка 'челябинцев'. Но она далеко — на 800 метров восточнее у КП батальона. Подлецы из-за Трегубово уже начали посылать пристрелочные тяжёлые снаряды. Бу-бум... Ба-бах... Бу-бум... Ба-бах...
Вдруг фашистская траншея у шоссе за рекой Полисть стала куда-то плеваться ружейно-пулемётным огнём. Красноармейцы пригнулись, но не услышали привычного свиста и жужжания пуль. Выглянули. Фрицы палили в небо. А там, разматывая за собой белёсый шлейф уходящего из пробоин бензина, к занятому своей работой 'костылю' подбирался подбитый ЛаГГ-3 старшего сержанта Зеленского. Лётчик быстро понял мизансцену над передним краем советской пехоты и решил не прыгать с парашютом, пока ещё оставалась высота, а спасти своих от расстрела.
— Вот парень, сам-то чуть летит! Куда ты? Домой тяни! — зашептали в траншее.
Очнувшись от ступора, закрутился стрелок в задней кабине 'костыля' и к 'ястребку' тугой нитью потянулась пулемётная трасса. Фрицы в траншее перестали стрелять, боясь задеть своего. В советских траншеях сотни рук побелели, сжав что в них оказалось: винтовки, пулемёты, кисеты, клочья травы с бруствера. ЛаГГ-3, не обращая внимания на огонь фашистского стрелка, довернул нос и окрасил его огнём. Резко прозвучало 'Ду-ду-ду... тррр-ррр-ррр...' Это дунули 'березины' и 'шкасы' 'ястребка'. Трассеры кучно впились в 'костыль'. Полетели в разные стороны куски обшивки. Брызнуло на солнце разбитое остекление кабины He 126. Мастер! На подбитом же самолёте сбил!..
Весь покрытый дырами, 'костыль' на лету ударился как о стену, исторг из пробитых баков облако пламени и быстро, теряя и без того малую высоту, рухнул на нейтралку. Лётчик и стрелок 'костыля' даже не пробовали прыгать с парашютом. Только дымный костёр посреди болотистого поля. Всё произошло за несколько секунд. Счастливый рёв сотен глоток 'Ура-а-а-а!' извергла советская траншея. Фрицы заткнулись, даже не стреляли. ЛаГГ-3 сделал вираж, чтобы не уйти к немцам и, пыля бензином и дымом, чуть качнул крыльями: 'Живи, пехота!' Краснозвёздной тенью скользнув над траншеей, ангел-спаситель 'челябинцев' скрылся за лесом.
Он тянул к Волхову. Но уже нет высоты. Она истрачена на последнюю смертельную атаку. В кабине с разбитым пулями фонарём, забрызганной алыми сгустками крови, молодой украинский парень, зажав слабеющими коленями ручку управления, единственной здоровой рукой размазывал по лицу горячее масло, бьющее из расстрелянного двигателя. Выл, скалился, пытаясь протереть глаза. То проваливаясь от быстрой потери крови в бездну, то выныривая из потустороннего тумана, он шарил рукой по кабине, пытаясь спасти горящий, бьющийся в агонии родной самолёт. Пламя лизало сапоги, но он в горячке не чувствовал. И вот молодой герой улыбнулся бескровными, белыми губами, закинул окровавленную голову и взглянул в небо. И как будто поняв, увидев или услышав оттуда что-то важное, тихо закрыл глаза. Остановилось пламенное сердце советского героя. Ослабевшее тело, будто засыпая, навалилось на ручку. 'Ястребок' убитой птицей, ломая кроны вековых деревьев, рухнул в лес у деревни Кузино. Герой уже не чувствовал как ломалось на куски его молодое тело, рвали его в клочья обломки разлетающегося от удара двигателя, как то, что осталось от 20-летнего красавца-парня навеки спрессовало в один ком с пахнущим порохом железом, как поглотила его мать сыра земля. Так спасали Ленинград!
Самолётная яма пахнет. Она имеет свой тяжёлый запах. Запах гниения и горючего. Это запах подвига, боли, гибели в небе. Странно, да? Погибнуть в чистом, голубом, прозрачном небе, а лежать глубоко в земле в обнимку со своей любимой боевой машиной...
День у пехоты под Михалёво выдался нелёгкий. Озлобленные потерей корректировщика подлецы весь день утюжили советские позиции по площадям из 105-миллиметровых гаубиц, крыли нейтралку и окопы боевого охранения из миномётов, лупили из пулемётов куда попало. Но и этот день великой Волховской битвы подошёл к концу. В сумерках, догорев кучей хлама, чадил у траншей фрицев 'костыль'.
Ворочая в котелке ложкой гречневую кашу с жиром, задумчиво глядя на чёрный маслянистый дымок от обломков корректировщика, пулемётчик со слезящимися глазами сказал:
— А ведь этот день нам лётчик наш подарил, а может и всю жизнь, сколь её ещё нам намерено...
На следующий день продолжилась борьба в полуокружении частей двух полков 'архангельцев' и частей двух полков 'шахтёров' у железной и гатьевой дорог снабжения 'группы Яшке' в 'Волховском рукаве'. Красноармейцы всех родов войск и частей дрались за Ленинград умело, мужественно, до последней возможности. Высокие образцы воинского искусства, составляющие славу советского оружия, являлись скорее нормой, чем исключением. Газета 2-й Ударной армии 'Отвага' и её корреспондент — старший политрук Залилов, он же известный татарский поэт Муса Джалиль, в выпуске в этот день в очередной раз рассказывал о героях Воронове, Ибрагимове, Полякове:
