-Наверное, тогда же, когда я написал свою книгу "Как говорил Заратустра", -ответил ей светловолосый очкарик, сидевший с ней за одной партой. -Позвольте представиться. Меня зовут Ницше,
Он протянул ей руку.
-Кто?
-Ницше, -повторил сосед. -Эн Иц Ша Е.
-Я Вас знаю. В смысле, читала Ваши труды, -кивнула Ольга, не скрывая своего изумления.
-Не удивлён. Меня очень много публикуют.
-Признаться, я не ожидала, что Вы — такой...
-Такой... Молодой? Ха-ха-ха, понимаю Вас! Все думают, что если Ницше — это непременно седой старикашка, дышащий на ладан. Это — стереотип. Вопреки большинству убеждений, не все Ницше — старики. И уж конечно же не все — англичане. Я вот, например, украинец.
-Извините, но я Вам не верю. Во-первых, Ницше — немец, во-вторых, он уже давно умер, а в-третьих, он был один. Только один.
-Это Вам кто сказал?
-Ну-у, -Ольга задумалась.
-Вот видите, -очкарик улыбнулся. -Всё это маркетинговая морока. Творческий псевдоним, торговая марка. Тут всё дело в философии, а не в стереотипах. Лишь философия является основополагающей константой в ядре бытия. Вот Вы, как я понимаю, запутались в ложных умозаключениях, а ведь смысл кроется отнюдь не в диалектической подоплёке истины. "В мире и без того недостаточно любви и благости, чтобы их еще можно было расточать воображаемым существам". Как Вам это высказывание?
Оля кивнула.
-Вот видите. У меня этих гениальных фраз в запасе имеется ещё вагон и маленькая тележка. "Нет прекрасной поверхности без ужасной глубины", "Мы охладеваем к тому, что познали, как только делимся этим с другими", "Играя загадками, рискуешь сгинуть в лабиринте интриг", "Безрассудство — удел не людей, но кукол".
-Так, а ну прекратили разговоры! -к ним подошла учительница Ольги. -Вершинина!
-А? Да, -Ольга растерянно поднялась со стула.
-Ну-ка, расскажи, как ты решила задачу, заданную на дом?
"Боже, я ведь совсем забыла про домашнее задание!" -покрываясь мурашками, осознала девушка.
Какой позор. Как же она могла забыть? Надо выкручиваться, надо хоть что-нибудь вспомнить. Подняв свою тетрадь, она панически вглядывалась в пестроту бессмысленных формул и графиков, пытаясь понять, что вообще за урок сейчас идёт. Скорее всего, это высшая математика...
-Семьдесят четыре процента от икса, -шёпотом подсказывала ей однокурсница, сидевшая рядом с ней.
Так где же она? В школе, или в университете? И куда подевался юный Ницше? Действительно! Какая может быть школа, если она уже университет заканчивает?
-Вершинина, Вы будете отвечать?! -настаивала учительница.
-Э-э, семьдесят четыре процента от икса, э-э, -начала Ольга.
-Так. Дальше.
-И, э-э, -она задумалась.
Тут внезапно ею овладело прозрение, и она начала без запинки выдавать ответ, который должен был быть правильным, несмотря на очевидную околесицу.
-Согласно положению асимптоты относительно величины переменной, параметр является обратным основанию. Получается тридцать две целых и одна тысячная...
Бред сумасшедшего. Она говорила для того, чтобы говорить. Словно мозг работал сам по себе, выдавая на "холостом ходу" поток бессвязных параметров и цифр, не подкреплённых ничем. Тёмная пустота окружила её, качая волнами. Тяжесть в голове усилилась. Что-то выдернуло Ольгу из рассыпающейся по частям бредовой небывальщины, словно включилась отдельная часть разума, отвечающая за рационально мышление.
-Да ведь я сплю! -осенило её. -Это сон! Обычный сон!
-Прыгай! Немедленно прыгай! -крикнул кто-то прямо ей в ухо, и грубо толкнул вперёд.
Подошвы заскользили по льду, и она покатилась к обрыву.
-Прыгай! Там невысоко! Прыгай!
Она подпрыгнула, и полетела над лестницей уходящей на дно глубокой пропасти. Пролетев по высокой дуге, Оля начала падать вниз.
-О, нет! Если я упаду на лестницу, я себе в лучшем случае ноги переломаю! -в ужасе осознавала она.
Но поделать ничего не могла. Лишь падала и падала на эту бесконечную лестницу, а та всё удалялась и удалялась от неё, убегая вниз — к самому морю...
Сердце бухнуло, всё тело дёрнулось в непроизвольной судороге, и Ольга проснулась. Она не сразу смогла сообразить, где находится. Грёзы с неохотой отпускали её. На часах без пяти минут шесть. За окном светло-серый утренний туман. По каюте бродит Сергей.
-Я тебя разбудил? -шёпотом спросил он, склонившись над ней. -Прости.
-Нет. Я сама проснулась, -с трудом шевеля одеревеневшим языком, ответила Оля.
-Она тебе неприятностей не доставляла? -он кивнул в сторону спящей Лиды.
-Да, в общем... Тут... -Ольга так и не смогла сформулировать нормальный ответ, и умолкла.
-Ну и хорошо. Можете дальше спать. А мы с Генкой идём работать.
Дверь приоткрылась, и послышался голос Осипова:
-Ну что, ты готов?
-Да-да, всё, иду.
Сергей поцеловал подругу, и поспешно покинул каюту. О сне уже не могло идти речи, поэтому взбудораженная Ольга тут же поднялась, стряхивая с себя последние остатки сонливости. Она не помнила, как заснула вчера. Главное, что проснулась она на своей койке, лежащая поверх одеяла, задом наперёд. Сама ли она легла, или её кто-то уложил, неизвестно.
Лида, кажется, спала. А может быть, и не было ничего вчера? Может быть, всё это было одним сплошным сном?
-Ты уже вернулась? -не открывая глаз, спросила Лидия.
-Что? Ты не спишь? -вздрогнула Ольга.
-Сплю. Но это ничего не значит.
-Как это, "ничего не значит"?
-А вот так. Смысла в этом нет никакого. Сон — всего лишь изнанка реальности.
-Послушай, Лида, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что здесь творится на самом деле. Ты ничего не понимаешь.
-Теперь понимаю. И очень хорошо.
-В самом деле?
-Да, я теперь всё узнала.
-И что же ты узнала?
-Истину, Олечка, истину. Мне открылась причина всех наших несчастий.
-Поделишься со мной?
-Зачем? Всё равно ты мне не поверишь.
-Почему ты так убеждена в этом? Думаешь, у меня будут основания тебе не верить?
-Верить, или не верить — это твоё личное дело. Но если ты не готова, то не нужно торопить события.
-Безумие какое-то.
-Безумие — лишь поверхность. Истина сокрыта в глубине. Всему виной фата сумерек. Она — первопричина всех трагедий. Одна трагедия неизбежно влечёт за собой другую. Цепная реакция, понимаешь?
-Нет. Я ничего не понимаю. По-моему тебе нужно отдохнуть. Хорошенько отдохнуть.
-Отдохнуть? Да пошла ты! -лицо Лиды моментально преобразилось в искажённую злобой маску. -Слепая! Слепая! Ты умрёшь! Умрёшь! Умрёшь!
На её губах выступила пена. Рванувшись вперёд, Лидия попыталась схватить Ольгу, но наручники не позволили ей до неё дотянуться. Перепуганная Оля выскочила за дверь.
-Господи, когда же всё это закончится? -шептала она. -Это невыносимо. Я больше так не могу.
Нельзя входить в мир сумерек без хорошего проводника. Лишь жертвы и безумцы вхожи в это чуждое измерение. Приговорённые и обречённые отправляются туда, чтобы никогда не вернуться обратно.
Неизвестно, что руководило Лидией, когда она, в порыве гнева, проглотила таблетку "Иллюзиума". Она сама не могла объяснить этот порыв, и понять это ей было уже не суждено. Незримый часовой механизм начал обратный отсчёт. Поначалу, Лида не сомневалась в том, что найденные таблетки безопасны. Даже если это действительно наркотик, то употребление всего одной пилюли не вызовет необратимых последствий. Необъяснимое желание кому-нибудь отомстить затмило разум Лиды. Именно поэтому она решила во что бы то ни стало отыграться на Ольге, так некстати попавшейся под горячую руку. Убитая горем, она уже не понимала что творит, и потому совершила самую страшную, и самую последнюю ошибку в своей жизни.
В действительности же, исход был предрешён ещё раньше. После необъяснимого видения в люксе, свидетелем которого стала Лидия, последовал глухой провал, как будто бы кто-то вычеркнул несколько часов из её жизни. Произошёл временной скачок, настолько мимолётный и резкий, что девушка даже не задумалась о нём, всецело поглощённая своей душевной болью. Только что она была в люксе, и вот уже идёт по коридору жёлтой палубы, проклиная Ольгу и остальных ребят на чём свет стоит. Эмоции так сильно захлёстывали её, что всё остальное в эти минуты отошло на второй план.
Словно на автопилоте она вошла в каюту Ольги и Сергея, и начала копаться в их вещах. Нужно было к чему-то придраться. Не важно к чему. К любой мелочи. К любой ерунде. Лишь бы найти выход своей злости, найти виновника гибели Бекаса, пусть и косвенного, условного — но виновника! Того, на кого можно выплеснуть боль, разъедающую её душу.
Таблетки Ольги с лихвой оправдали её поиски. Теперь она могла всласть отомстить. И эта одержимость сыграла с ней злую шутку. Не сумев вовремя остановиться, Лида подписала свой пропуск в ад. Остатки здравомыслия заставили её слегка остудить свой пыл, когда она увидела, какой ужас овладел Ольгой в тот момент, как она проглотила таблетку. Она догадалась, что "Иллюзиум" на самом деле являлся отравой гораздо более страшной, нежели она могла себе представить.
Но было уже поздно. Она зашла слишком далеко. То, что последовало за этим, уже не поддавалось никаким внятным описаниям. Немного одумавшись, Лидия решила вернуться к себе в каюту, но, сделав несколько шагов, почувствовала странное головокружение. Как будто бы кружится она сама, а не пространство вокруг неё, как при обычном головокружении. Это ощущение на мгновение лишило её равновесия, заставив покачнуться и остановиться. Сознание словно уплывало в какую-то неведомую даль, не давая возможности как следует сосредоточиться на происходящем.
Вместе с этим, всё её существо наполнилось необыкновенной лёгкостью, почти воздушностью. Непривычное чувство безграничной свободы, охватившее её, было довольно приятным и волнующим.
Ольга прикоснулась к её плечу, и Лида ощутила тёплые биотоки, идущие от её руки. Повернув голову, она почувствовала, как та освобождается от тяжести, зрение проясняется, дыхание становится свободнее, а кожа обдаётся приятной свежестью, словно она сняла тяжёлый водолазный шлем. Вместе с этим, в ушах усилился непонятный шум. Не успела Лида спросить у Ольги, не слышит ли она его тоже, как вдруг её голова сама собой повернулась. То есть, произошёл необъяснимый дубль этого поворота. Лидия повернула голову, и только через несколько секунд почувствовала, как её голова поворачивается. Тело выполняло указания разума с ощутимой задержкой, и это вызвало у девушки настоящий страх.
-Ты меня слышишь? -спросила Ольга.
Её слова доносились до слуха Лиды словно из-под воды.
-Да, -ответила она.
Но голосовые связки не издали ни звука. Через пару секунд её рот открылся, и из горла вырвалось шипящее "да-а-а".
-Не делай резких движений. У тебя сейчас может возникнуть ощущение, что ты как бы раздваиваешься. Во что бы то ни стало постарайся остаться единым целым! Поняла?
"Если бы я знала, как это сделать", -подумала Лида, и также с запозданием кивнула головой.
-Идём. Ты должна лечь, -слова Ольги слышались всё глуше и глуше.
Свет начал меркнуть. За сплошным непрекращающимся шумом стали различаться жуткие нечленораздельные слова. С величайшим трудом, Лидия продолжала удерживать равновесие. Оля заботливо подхватила её под локоть, и повела к кровати. Благо, идти было совсем недалеко.
Лечь, скорее лечь! Лида почему-то больше всего боялась отключиться и упасть. Острое желание поскорее опуститься на кровать помогло ей сохранить самообладание до конца. Упав на койку, она тут же провалилась в бездну забытья. Сначала это напоминало падение с высоты. Затем, её отвесный полёт стал замедляться, пока вовсе не прекратился, после чего девушка почувствовала, что парит в пустоте. Вокруг распускались бутоны цветных галлюцинаций. Иногда пространство разрезалось ломанными линиями голубых молний. Потом она неожиданно оказалась в каком-то узком желобе, и заскользила по нему с небывалой скоростью, не имея возможности остановить своё скольжение.
Желоб петлял и извивался, едва ли не закручиваясь пружиной. Наконец он прекратился, и Лида полетела вниз, через темноту, между двумя отвесными стенами, время от времени ударяясь об выступающие из них размытые балконы, не больно, но ощутимо.
Затем, она упала на тёмный асфальт ночного переулка, увязнув в нём, как в пуховой перине. Шок отпускал её неторопливо. Далеко не сразу она решилась поднять голову и осмотреться. Распластанную на тротуаре девушку уныло освещал старый уличный фонарь — единственный источник освещения в этом мрачном переулке, обступаемом с двух сторон тяжёлыми кирпичными стенами, которые одним своим видном сдавливали пространство мрачным нуаровым прессом.
Вокруг фонаря вились ночные насекомые. Изредка, до слуха доносились далёкие гудки машин, и милицейские сирены, свидетельствующие о жизни незнакомого неведомого города. Держась рукой за голову, Лидия поднялась на ноги, сделала пару неуверенных шажков, и остановилась под лучом фонаря. Куда идти она не знала. Стоя в одиночестве, как неприкаянная душа, она опасливо вслушивалась в каждый шорох.
Услышав приближающиеся шаги, Лида вся сжалась, приготовившись в любой момент обратиться в бегство. Из сплошной тьмы медленно выступал силуэт приближающейся человеческой фигуры. Это был незнакомый мужчина в чёрном костюме и старомодной шляпе, скрывающей его глаза. Остановившись в круге света, напротив Лиды, он указательным пальцем приподнял поле шляпы, и, с лёгкой улыбкой, взглянул на девушку, после чего вдруг изменился в лице, изобразив крайнее удивление.
-Ты кто?
-А ты кто?
Только сейчас Лида обнаружила, что человек не отбрасывает тень. Не успев произнести ни единого слова, она почувствовала, как что-то потащило её назад, через извилистое пространство.
-Просыпайся! -прорезал иллюзию чей-то резкий призыв. -Хватит дрыхнуть!
В мозг Лидии словно вонзился металлический клинок. Разум физически не мог моментально переключиться на восприятие иной реальности, и его перенастройка сопровождалась резким перепадом давления, едва ли не вызвавшим микроинсульт. Молодые сосуды выдержали нейронное буйство, и Лида начала быстро приходить в себя.
-Отстань от неё, Генка! -кричала Ольга.
Кажется, они боролись. Слух полностью вернулся к Лиде, но зрение продолжало оставаться расплывчатым и нечётким. С трудом попытавшись сфокусироваться на происходящем, она добилась более-менее ясной картинки, и, стараясь не демонстрировать своё жуткое состояние, сделала вид, что с ней всё в порядке. Оглядев расплывающуюся перед глазами каюту, она совершила над собой усилие, и поднялась, усевшись на койке. От спешного подъёма её слегка затошнило. Близко-близко к ней приблизилось необычайно вытянутое лицо капитана, словно он смотрел на неё через выпуклую линзу.
-С добрым утром. Как спалось?
Широкое, необъятное лицо, поморгав пузыреобразными глазами, отплыло в сторону, открывая панораму мрачного помещения, стены которого были сплошь покрыты кровавыми письменами и пугающими рисунками. Лида не понимала, что случилось с пятьдесят четвёртой каютой, и почему она вдруг превратилась в подобие сатанинской обители. Вообще, та ли это каюта?
